Нить Арианды

День тянулся мучительно долго. После утренней паники с телефоном, Антон оставался подавленным и молчаливым. Арсений старался занять его чем-то, показывал старые альбомы с фотографиями, включал легкую музыку, предлагал посмотреть телевизор. Ничего не вызывало отклика. Антон просто существовал в этом чужом для него пространстве, его взгляд часто блуждал в пустоту, а временами он невольно прикасался к голове, словно пытаясь унять фантомную боль или звон.

Ближе к вечеру Арсений решил, что пора подготовить Антона к предстоящей встрече. Он подошел к дивану, где Антон вновь сидел, уставившись в одну точку.

- Антон, - мягко начал Арсений, присаживаясь рядом. - Помнишь, я говорил, что Дима пытался связаться с твоими близкими?
Антон медленно перевел на него взгляд, в котором читалось легкое недоумение.
- Да... кажется.
- Хорошо. Дима смог дозвониться до твоей мамы, - продолжил Арсений, стараясь говорить четко и спокойно. - Она узнала мой адрес от Димы и скоро приедет. Сегодня вечером.

Выражение лица Антона не изменилось. Ни радости, ни узнавания, лишь та же растерянность.
- Моя мама? - прошептал он, словно произнося незнакомое слово. - Она... кто она? Я не помню.

Арсений почувствовал, как сердце ёкнуло. Это было больно слышать, но он должен был быть сильным за них обоих.
- Она... она твоя мама, Антон. Самый родной для тебя человек. Она очень сильно за тебя волнуется. Я знаю, что ты сейчас её не помнишь, но постарайся просто быть открытым. Возможно, её голос, её прикосновения, что-то смогут пробудить.
Антон посмотрел на свои руки, затем снова на Арсения.
- Я не знаю, как себя вести. Что я должен делать?
- Просто будь собой, Тош, - постарался успокоить его Арсений. - И не волнуйся. Я буду рядом. Мы вместе справимся.

После этого разговора напряжение в квартире усилилось. Арсений нервно расхаживал по комнатам, постоянно поглядывая на часы. Он поставил чайник, накрыл стол, словно пытаясь создать атмосферу обычного, приятного вечера. Антон сидел на диване, его поза выдавала внутреннюю тревогу. Он нервно теребил край одеяла, его взгляд был прикован к двери, словно он ожидал чего-то одновременно важного и пугающего. Каждый шорох в подъезде заставлял его вздрагивать. Эта встреча была неизвестностью не только для него, но и для Арсения. Он понимал, что этот вечер может стать поворотным моментом, либо принеся первые проблески памяти, либо, наоборот, усилив барьер между Антоном и его прошлым.

Когда за дверью послышался долгожданный звонок, Арсений буквально подскочил. Он бросил взгляд на Антона, который напрягся всем телом, и поспешил открыть. На пороге стояла невысокая, но крепкая женщина, со светлыми короткими волосами, иногда прячущимися за дужками очков. Это была Мая Олеговна, мама Антона. Её глаза были красными от слез, в них горела безумная тревога. Она бросилась к Арсению, обняла его так крепко, словно он был единственным, кто мог разделить её горе. Арсений знал её, конечно, как маму своего друга; она всегда была приветлива и добродушна, но сейчас в её взгляде читалась такая боль, что он невольно ощутил себя виноватым, словно мог бы что-то предотвратить.

- Арсений! Родной! Как же он? - прошептала она, пытаясь заглянуть ему через плечо.
- Мая Олеговна, проходите, пожалуйста, - Арсений мягко развернул её, указывая в сторону гостиной. - Он здесь.

Мая Олеговна вошла в комнату. Её взгляд тут же упал на сына, сидящего на диване. Секунда замешательства, затем она бросилась к нему, не сдерживая слез.

- Антошенька! Сыночек мой! - она крепко обняла его, прижимая к себе.
Антон напрягся. Он не ответил на объятия. Его глаза были широко раскрыты, в них читалась растерянность, смешанная с легким испугом. Он чувствовал тепло её рук, слышал её всхлипывания, но не испытывал ничего, кроме чужой близости. Он осторожно отстранился.
- Простите, - тихо произнес Антон, глядя на неё. - Я... я не знаю вас.
Лицо Маи Олеговны исказилось от боли. Она отступила на шаг, её руки беспомощно повисли.
- Тошенька... Это же я, мама. Твоя мама!

Арсений подошел ближе, чтобы поддержать её.

- Мая Олеговна, врачи сказали, что это нормально. Нужно время. Не давите на него, пожалуйста.

Вечер прошел в тяжелом молчании и неловких попытках. Мая Олеговна пыталась рассказать ему что-то из его детства, показывала фотографии на своём телефоне, но всё было тщетно. Антон слушал вежливо, но без всякого узнавания. К ночи усталость взяла своё. Мая Олеговна настояла, что будет спать рядом с сыном.

- Я лягу здесь, на диване, рядом с Антоном, - решительно сказала она, глядя на Арсения. - А вы, пожалуйста, ложитесь в своей спальне. Вам нужно отдохнуть. Я должна быть рядом.
Арсений кивнул. Он приготовил Мае постель на диване, убедившись, что ей удобно.
- Хорошо, Мая Олеговна. Только если что, не стесняйтесь звать меня, - сказал он, прежде чем удалиться в свою спальню. Он лёг но сон не шёл. Он лежал, прислушиваясь к каждому шороху из гостиной, ожидая. И его предчувствие не обмануло его.

Примерно через час из гостиной послышались тихие шаги, затем скрип двери спальни. Арсений приподнялся, включая ночник. В дверном проеме стоял Антон. Он был бледен, его глаза расширены от беспокойства, а в них читалась та же паника, что и ночью.

- Сень, - прошептал Антон, и это слово, произнесенное его голосом, словно стрелой пронзило сердце Арсения. Он не любил, когда его так называли, но Антон, кажется, был единственным, кто всегда игнорировал это. И теперь, из его уст, это прозвище звучало как самое дорогое. - Я не могу. Мне... мне страшно. Я хочу спать с тобой.

Арсений почувствовал одновременно облегчение и острую боль. Облегчение от того, что Антон, хоть и неосознанно, тянется именно к нему. И боль от того, что даже самый родной человек сейчас ему чужд.

- Конечно, Тош, - мягко сказал Арсений, отодвигаясь, чтобы освободить место на своей кровати. - Иди сюда.

Антон медленно подошел, лег рядом, повернувшись спиной к Арсению, как делал это прошлой ночью. Его дыхание постепенно успокаивалось. Арсений осторожно обнял его, чувствуя тепло его тела. Через несколько минут Антон уже спал, а Арсений, глядя в потолок, пытался осмыслить произошедшее.

- Почему "Сень", Тош? - тихо прошептал он в темноту, зная, что ответа не получит. Возможно, это лишь случайность, отголосок глубоко запрятанных эмоций, или же... это действительно означает, что их связь глубже, чем потеря памяти.

Первые лучи рассвета мягко скользнули по стенам спальни. Арсений проснулся от привычного шороха, но на этот раз он исходил от Маи Олеговны, которая уже стояла в дверном проеме, глядя на них. Её короткие светлые волосы были слегка растрепаны, а на носу поблескивали очки. В её взгляде читалось сложное смешение удивления, беспокойства и, возможно, легкой ревности. Антон все еще спал, прижавшись спиной к Арсению, его лицо выглядело спокойно.
Мая прокашлялась, привлекая внимание Арсения.

- Арсений? - её голос был тихим, но в нем слышался вопрос. - Антон... он у тебя?
Арсений осторожно высвободил руку из-под головы Антона, чтобы не разбудить его, и сел.
- Да, Мая Олеговна. Он пришел где-то час назад, не мог заснуть. Ему было страшно одному.

Женщина подошла ближе, её взгляд скользнул по спящему сыну, а затем вернулся к Арсению. В её глазах мелькнуло понимание, а за ним — что-то, похожее на смирение.

- Он... он всегда был таким, - тихо сказала она, в её голосе прозвучала горечь. - С детства не любил спать один, если ему было плохо. Но я думала... Я думала, что с возрастом это пройдет. И что он, ну... будет чувствовать себя безопаснее со мной.

Арсений опустил взгляд. Он понимал, что её слова были не упреком, а выражением материнской боли.

- Ему сейчас очень тяжело, - ответил он, подбирая слова. - Он не помнит ничего. И незнакомое окружение, даже вы, это для него стресс. А я... я, наверное, просто привычный.

Мая Олеговна кивнула. Она подошла к кровати, нежно провела рукой по волосам Антона, затем, с глубоким вздохом, выпрямилась.

- Хорошо. Я понимаю, Арсений. Спасибо вам. Что вы рядом с ним.

Она повернулась и медленно вышла из комнаты, оставляя Арсения наедине с мыслями. "Сень"... Это прозвище, произнесенное Антоном, стало для Арсения не просто звуком, а подтверждением чего-то очень важного. Это была крохотная, но такая сильная нить, связывающая их с прошлым, которое Антон потерял, но которое, казалось, все еще жило где-то глубоко внутри него. И это давало Арсению новую надежду и силы продолжать бороться за него.