Глава 4
Домой Попов вернулся уже под вечер, вымотанный морально и физически. День в больнице вытянул из него все силы. Наблюдать за Антоном, видеть в его глазах лишь пустоту и отсутствие всякого узнавания, было мучительнее любых упреков или обид. Арсений чувствовал себя призраком из прошлой жизни, пытающимся достучаться до человека, чье сознание словно заперлось на замок.
Перед тем как поехать к себе, Арсений заехал в круглосуточный магазин. Он бесцельно бродил между рядами, машинально набирая в корзину продукты, которые когда-то любил Антон: его любимый сорт печенья, пачку мятного чая, несколько видов фруктов. Арсений словно пытался через эти простые вещи вернуть хотя бы тень их прошлого, создать иллюзию нормальности в этом внезапно рухнувшем мире.
Дома он тщательно проветрил помещение, вымыл полы, вытер пыль с немногочисленной мебели. Перебрал вещи в шкафу, освобождая место для одежды Антона. На кухне проверил запасы чая и кофе, расставляя купленные угощения на столе, словно готовясь к приезду долгожданного гостя, а не человека, который его не помнит.
Каждое его движение было наполнено какой-то отчаянной надеждой. Надеждой на то, что в знакомой обстановке, среди вещей, которые когда-то их окружали, в памяти Антона что-то дрогнет, всплывет хоть какое-то воспоминание. Он расставил на полке их старые фотографии, те самые, что чудом сохранились после его спешного отъезда в Питер. На одной из них они смеялись, обнимаясь на фоне университетского корпуса, на другой дурачились, пытаясь изобразить серьезные лица. Арсений бережно протер пыль с каждой рамки, словно пытаясь вернуть этим застывшим моментам жизнь.
Убираясь, Арсений не мог отделаться от мысли, что все это бессмысленно. Какая разница, насколько уютной будет эта квартира, если Антон не узнает его, не почувствует связи с этим местом? Но в то же время он не мог сидеть сложа руки, поддавшись отчаянию. Ему нужно было что-то делать, за что-то цепляться. И эта уборка, эта подготовка, были для него единственным способом выразить свою надежду и свою готовность быть рядом, несмотря ни на что.
Закончив с уборкой, Арсений устало опустился на диван. Квартира словно замерла в ожидании. В тишине отчетливо слышалось тиканье часов. Он посмотрел на фотографии на полке, и в сердце снова защемила тоска. Он не знал, что ждет их впереди, но твердо решил, что не отступит. Он будет рядом с Антоном столько, сколько потребуется, будет терпеливым и любящим, даже если Антон будет смотреть на него как на незнакомца. Он сделает все возможное, чтобы вернуть хотя бы часть их прошлого, хотя бы искру той любви, которая когда-то согревала их обоих.
***
Дни в больничной палате текли медленно и монотонно. Для Антона каждый новый день начинался с ощущения смутной тревоги и вопроса "кто я?". Отражение в больничном зеркале казалось чужим, а обрывки воспоминаний, которые иногда всплывали в сознании, были разрозненными и непонятными, словно осколки разбитого зеркала. Он послушно выполнял все указания врачей, проходил назначенные процедуры, но в его глазах часто читалась потерянность.
Единственным посетителем Антона был Арсений. Из-за того, что телефон Антона был запаролен, а сам он не помнил код, врачам не удалось связаться с его матерью или друзьями. Арсений узнал о случившемся случайно, оказавшись единственным контактом в экстренном вызове. Теперь он был единственной ниточкой, связывающей Антона с его прошлой жизнью, которую тот не помнил.
Арсений проводил рядом почти каждый день. Он приходил рано утром и оставался до вечера, стараясь создать вокруг Антона атмосферу спокойствия и поддержки. Он рассказывал ему простые истории о городе, о погоде, читал книги вслух. Иногда он робко пытался упомянуть что-то из их прошлого – смешной случай на лекции, забавное недоразумение во время поездки, но Антон слушал его с вежливым, отстраненным вниманием, не проявляя ни малейшего признака узнавания.
Антон часто молчал, уставившись в потолок или в окно, словно пытаясь найти там ответы на мучившие его вопросы. Иногда он задавал Арсению простые вопросы: "Как меня зовут?", "Где мой дом?". О матери или друзьях он не спрашивал, словно их и не существовало в его стертой памяти. Арсений отвечал спокойно и терпеливо, стараясь не перегружать его информацией.
Бывали моменты, когда в глазах Антона проскальзывала мимолетная тень чего-то знакомого. Однажды, услышав по радио знакомую мелодию, он нахмурился и сказал: "Кажется, я это слышал... когда-то". Арсений затаил дыхание, но попытки расспросить Антона ни к чему не привели. Воспоминание ускользнуло, оставив после себя лишь легкое замешательство.
Несмотря на отсутствие прогресса в восстановлении памяти, между Арсением и Антоном постепенно устанавливалась какая-то новая связь. Антон привык к его присутствию, чувствовал себя спокойнее, когда Арсений был рядом. Он доверял ему, как доброму, но незнакомому человеку, который почему-то заботился о нем.
Так проходили дни и недели в больничной палате. Физическое состояние Антона постепенно улучшалось, но его память оставалась словно за пеленой. Врачи отмечали положительную динамику, но не давали никаких конкретных прогнозов относительно восстановления воспоминаний. Арсений же продолжал быть рядом, его надежда то угасала, то вспыхивала вновь, подпитываемая редкими, мимолетными проблесками в глазах Антона. Он понимал, что впереди долгий и трудный путь, и теперь он был единственным проводником Антона в его прошлое, которое тот потерял.