4
Кросс заставляет всех собраться на заднем дворе, и пусть Тара не обладает способностью предсказывать будущее, внутреннее чутьё вопит, что ничего хорошего ждать не стоит. Она не ненавидит других девушек, вовсе нет. Никакого сексизма. Тара ненавидит всех людей одинаково, вне зависимости от половой принадлежности, однако наличие девчонок напрягает. Не зря же их селят раздельно, верно? Макси-плакси однозначно придерживается другого мнения: вон как расцвёл. Стоит ли ему сказать, что он смотрит на девушек и тофу Агедаши совершенно одинаковым безумным взглядом? Решив, что непременно стоит, Тара наклоняется к лучшему другу, чтобы озвучить своё важное наблюдение, но так с открытым ртом и остаётся, потому что на языке из всех слов только одно: пиздец.
— Хватит плевать мне в ухо, — ворчит Макс, — или говори, или отойди. Загораживаешь обзор.
Тара многое бы отдала, чтобы обзор загородили ей самой, но нет же. Она совершенно чётко видит приближающегося Фенстерматчера, которому явно абсолютно наплевать на гендерные стереотипы. Как иначе объяснить эту вырвиглазную розовую толстовку?
Розовая. Она розовая.
Как фламинго, что плещется в испанских водах на фоне заката. Такого же розового.
Как лимитированный скиттлз.
Как придурковатая пантера из того упоротого мультика.
Как Барби из специальной розовой коллекции.
Как свинка Пепа.
Как вкус бабл-гам.
Тара хочет это развидеть, потому что вопреки любой логике Фенстерматчер выглядит слишком горячо. Двухметровые парни не должны носить розовое и выглядеть при этом так умопомрачительно. Где-то наверняка есть закон, запрещающий такое. А если нет, нужно срочно придумать, потому что мир не готов к подобному зрелищу. Тара вот точно не готова.
Коул, стоящий рядом, окидывает Тару насмешливым взглядом, а потом исчезает со звучным хлопком, чтобы уже через минуту вернуться... со слюнявчиком. Розовым.
Тара отвешивает ему смачную затрещину.
— Эй, я пошёл на кражу ради этого! — возмущается Коул, улыбаясь от уха до уха. — Но я верну деньги, — поспешно добавляет он после укоризненного взгляда Арона.
— Ни черта не понял, но прекрати немедленно, — шикает на него Кросс. — Зачем тебе слюнявчик?
— А вы не видите, как на Фенстерматчера пялятся все эти красотки? Я пытаюсь быть хоть как-то полезным, раз уж мне другого не светит. Знаете, с обиженными всегда срабатывает лучше всего. Вот она плачет — такая отверженная, очевидно же, что нашего неубиваемого парня на всех не хватит... Хотя, если он во всём такой неутомимый...
— Захлопнись, ради всего святого, — просит тренер.
— Нет в нём ничего святого, — подаёт голос Дин.
Тут Тара согласна. Мудак. Надо его ещё раз поцеловать и отправить куда-нибудь на северный полюс. Пусть подтирает слюни пингвинам до тех пор, пока его не сожрут белые медведи. Или Арктика и Антарктика это не одно и то же? Неважно. Суть совершенно в другом!
Присоединившийся наконец к команде Фенстерматчер ни с кем не здоровается, кроме Арона, что не странно, потому что каким-то образом за последнюю неделю успел поцапаться практически с каждым (а с Тарой они в принципе никогда не здороваются). Даже Дрю успел огрести, учитывая, что заметить того вообще невозможно. Связаны ли ПМС Неубивакалоса и розовая толстовка, Тара не знает, но некую закономерность прослеживает.
— Готов? — спрашивает Кросс Фенстерматчера, и тот молчаливо кивает. — Ватанабэ! — кричит он в сторону девушек. — Долго тебя ждать?
Несмотря на то, что Тару нельзя назвать невысокой, из-за толпы рослых парней ничего не видно, и приходится сдвинуть Макса чуть в сторону. И даже после этого она не сразу понимает, куда смотреть, а потом видит её — девушку, чей рост приблизительно как у Дейса, может, немного ниже. Если бы не длинные осветлённые волосы, она бы никогда её не разглядела, вот честно.
— Ватанабэ Мио, — говорит Кросс, — первокурсница. У неё такие же способности, как у Фенстерматчера. Они вместе тренируются с начала года, но сегодня я хочу, чтобы вы все на это посмотрели.
— Вы что, тренер?! — восклицает Макси-плакси. — Он же уложит её за две секунды!
Тара думает, что в такой толстовке Фенстерматчер может уложить кого угодно и за одну. И эту дюймовочку, к сожалению, тоже. Судя по недоброму взгляду густо подведённых чайных глаз, комментарий Макса Ватанабэ тоже не понравился.
— Сегодня я тебя уделаю, — заявляет девушка и скидывает с себя лёгкий плащик, под которым оказывается в обыкновенной чёрной майке и тренировочных штанах.
— Попробуй, — отвечает Фенстерматчер невозмутимо и тоже наконец снимает с себя свою блядскую розовую поебень, протягивая её Жуковски.
Под толстовкой, как обычно, белая футболка. Лично на глазах Тары рвалось уже четыре штуки. Сколько их у него, интересно? На вид все совершенно одинаковые. Ему дают скидку за покупку оптом?
Тем временем Ватанабэ Мио прыгает сначала на одной ноге, потом на другой. Николас Фенстерматчер растирает запястья. Они разминаются на полном серьёзе, и это выглядит довольно комично, учитывая, что девушка едва достаёт Неубивакалосу до пояса.
— Т-ты правда ударишь девушку? — не унимается Макси-плакси, когда странные спаринг-партнёры заканчивают разминку и направляются к центру импровизированной площадки.
— Ты его заткнёшь или я? — спрашивает Ватанабэ раздражённо у Фенстерматчера.
— Сейчас сам заткнётся, — чуть усмехается тот.
— Все держатся на расстоянии и не вмешиваются ни при каких обстоятельствах, — предупреждает Кросс. — Арон, будь готов активировать щит, если кто-то решит геройствовать и рискнёт к ним сунуться. Хотя я это и запретил. Начинайте, — командует он, когда зрители отходят в сторону.
И они начинают, хотя, кажется, никто до последнего не верил, что это произойдёт.
Ватанабэ двигается лёгкой, почти танцевальной походкой, в то время как Фенстерматчер стоит неподвижной статуей, но как только она делает резкий прыжок, словно дикая кошка, отодвигается в сторону. Поначалу всё выглядит причудливо, будто котёнок нападает на здорового ленивого льва, а тот ему позволяет, но градус меняется ровно с того момента, как девушка всё-таки умудряется запрыгнуть на Фенстерматчера сзади и сдавить тому шею. Совершенно не церемонясь, Фенстерматчер срывает её с себя и отбрасывает в сторону, так, что Ватанабэ влетает спиной в дерево. Дерево с хрустом валится, а Ватнабэ Мио одаривает Неубивакалоса безумной улыбкой.
— Наконец-то, — шипит она и снова бросается в атаку.
Макс хватается за сердце.
Тара устаёт считать хрусты переломанных костей, отплёвываться от пыли, которую поднимают эти двое, швыряя друг друга об землю бесчисленное количество раз, и открывать рот в изумлении тоже устаёт. Ватанабэ явно уступает Фенстерматчеру в технике, да и в выносливости, но берёт яростью, упорством и скоростью. Спустя какое-то время они оба, кажется, начинают уставать. Пожалуй, Тара вообще впервые видит, что Фенстерматчер тяжело дышит и стирает со лба пот краем очередной рваной футболки. Кажется, удары этой безумной девчонки заживают на нём медленнее, чем обычно. Сплюнув кровь, Фенстерматчер вдруг улыбается, а затем угрожающе щёлкает каждым пальцем по очереди, не то вправляя их, не то пытаясь напугать своего противника. Ватанабэ делает глубокий вдох. Судя по всему, они планируют заканчивать.
— Finish him! — выкрикивает Коул.
Это и впрямь похоже на Мортал Комбат, только хуже, потому что они живые, и, если так подумать, это пиздец, но очень занятно.
Ватанабэ Мио поправляет волосы, затем делает круговые движения плечами, после чего разбегается и прыгает на Фенстерматчера так, будто они сто лет не виделись, а теперь она встречает его в аэропорту. Повиснув у него на шее и обвив талию ногами, она откидывается назад, а потом со всей дури полосует ему лицо длиннющими ногтями. Фенстерматчер удивлённо моргает и даже не пытается её сбросить. Он просто растерянно проводит ладонью по щеке, а затем совершенно тупо разглядывает оставшуюся на ней кровь, будто последние сорок минут не заливал ею тут всё вокруг. Царапины не затягиваются.
Стоп, почему они не затягиваются?
Девушка спрыгивает с него, отходя чуть подальше и поворачивается к Коулу.
— Повтори, — говорит она.
— Finish him? — произносит тот неуверенно.
Ватанабэ Мио победно усмехается, а потом долбит Николасу в живот с ноги, и тот просто плашмя падает на землю.
— Чем ты их намазала, блин, стерва бешеная, — хрипит Фенстерматчер и закрывает глаза.
— Завтра расскажу, красавчик, — отвечает Ватанабэ. — Когда очухаешься. Спасибо, кстати, что подкинул, — обращается она вдруг к Максу, и тот густо краснеет. — Я думала, у меня уже не хватит сил так высоко запрыгнуть... но больше так не делай.
— Эй, — хлопает в ладоши Кросс. — Сворачиваем зрелище. Ватанабэ, молодец, иди отдыхай. Макс, отбуксируешь Фенстерматчера в медкорпус? Все остальные — расходимся. Майер, зайди ко мне, поговорить надо. После ужина все встречаемся в холле, обсудим увиденное. Пока подумайте, какому уроку я вас хотел научить.
Макс не без труда поднимает Фенстерматчера в воздух. Тара поначалу думает проводить их, но потом передумывает. Она разворачивается и идёт в сторону общажного корпуса и даже не обижается, когда Коул снова протягивает ей слюнявчик, потому что впервые в жизни её желания такие чёткие и осознанные: она хочет Николаса Фенстерматчера. .
***
— Чай? Кофе? — любезно предлагает Кросс, но Тара лишь качает головой, гадая, о чём будет разговор. — Пива?
— Насколько я знаю, в стенах академии запрещён алкоголь.
— Надо же, какая сознательная студентка, — скалится тренер. — Жаль, что не всегда.
— С того инцидента с Дином, я больше не...
— То, что он чуть не убил большую часть команды и чуть не разрушил общажный корпус, мы теперь называем инцидентом?
Тара хмурится. Нет, она, конечно, понимает, что они знатно накосячили в тот раз, но зачем отчитывать за одно и то же дважды? И почему одну её? В поцелуе, как минимум, участвуют двое, разве нет?
— Ладно, — внезапно успокаивается Кросс. — Я не об этом хотел поговорить. Садись, давай, дело серьёзное. Ты действительно хочешь развить свои способности?
Что за идиотский вопрос? Конечно, хочет, неужели бывает иначе? Хотя, по правде говоря, в случае с Тарой всё всегда иначе, чем у нормальных людей. И даже иначе, чем у ненормальных, если считать суперспособности отклонением от нормы, чем они, по сути, и считались лет эдак пятьдесят назад. Это сейчас для особенных детей есть специализированные школы, а потом академии, работа и прочие блага человечества, а раньше... Удивительно даже, что Тара родилась это время, а не тогда, когда такие, как они, считались опасными уродами, и лучшее, что им светило — сгнить в какой-нибудь лаборатории.
— Я нашёл тебе наставницу, — говорит Кросс после отчаянного кивка Тары. — Она живёт в Канаде и сможет прилететь только через два месяца, но у неё очень похожие способности. Она может управлять сознанием людей через прикосновения. По её словам, механизм должен быть схожим, но я бы на твоём месте так не радовался.
— Почему?
— Как думаешь, почему всех детей со способностями, как только они проявляются, отправляют в закрытые интернаты?
— Чтобы они никого не покалечили?
Сама Тара в такой школе не училась, потому что слишком долго даже не подозревала, что с ней что-то не так. Её первый поцелуй был в шестнадцать, просто с идеальным парнем, как тогда казалось. Они много целовались, и он вел себя максимально сговорчиво после этого. Потом, правда, часто ссорились, но, когда мирились и снова целовались, он вновь делался милашкой. Только спустя время до Тары дошло, в чём там было дело. Однако для школы было уже поздновато, и её сразу отправили в Академию, где ещё год она проболталась просто так до официального зачисления. Так себе карьера супергероини, если честно.
— Для этого, конечно, тоже, — между тем соглашается Кросс. — А ещё для того, чтобы контролировать. Таких, например, как Коул, который может в любой момент оказаться в банковском хранилище и...
— Да, я смотрела «Телепорт».
— Так вот, — продолжает Кросс. — Если по окончании Академии всех вас ждёт обычный браслетик, отслеживающий местоположение, то с теми, кто обладает контролем над разумом, дела обстоят иначе. Тебе придётся носить подавитель. Всю свою жизнь.
— И я не смогу пользоваться силой? Вообще? — изумляется Тара.
Почему об этом нигде не пишут? Ей ведь давали кучу брошюр при поступлении, где была та самая, основная?!
— Ну, почему вообще... по работе, с одобренными заранее людьми, при вызове на службу, если от тебя это понадобится вышестоящим органам. Куча бумажной волокиты, но свободно гулять по миру со способностью заставлять людей делать то, что тебе хочется — нет. Конечно, нет. Поэтому подумай ещё раз. Хочешь ли ты развивать свои способности? Или всё же лучше, чтобы после выпуска их признали слабыми и неопасными и ты могла бы спокойно...
— Ну уж нет, — фыркает Тара раздражённо. — Я хочу научиться пользоваться тем, что является моей частью, быть в команде, как все... и... чёрт с ними, с бумажками и подавителями, уверена, это не так уж страшно.
— Хорошо, тогда тебе нужно подождать всего два месяца. За это время, пожалуйста, умерь свой пыл. Не хочу, чтобы ещё кто-то пострадал. И да, Тария, — добавляет Кросс, когда та послушно кивает, — наверное, идея потренироваться с кем-то, кого нельзя убить, кажется тебе блистательной, вот только... того, кого нельзя убить, очень трудно останавливать.
— Я не...
— Даже подходить к нему не смей, ясно?
Не целовать того, кого, в отличие от всех предыдущих кандидатов, действительно хочется? Тара усмехается. Что ж, в её жизни и не могло быть иначе.