3
Глядя на то, с какими сосредоточенными лицами Дейс и Бофар каменятся, чтобы решить, кому достанется возможность быть поцелованным первым, Тара оправдывает себя тем, что эти двое застали её врасплох. Она всего-то хотела побыть в тишине и покое, поразмыслить хорошенько над всем, что происходит, как они выскочили на неё! В лесу! Они нашли её даже в лесу! Ну, не то чтобы территорию за академией можно было назвать полноценным лесом, и всё же здесь есть деревья и кусты. И трава. А ей очень нужно успокоиться и потрогать траву. Видимо, не суждено. Во всяком случае, судя по радостному воплю Бофара и недовольной мордахе Дейса. Значит, Бофарчик. Если честно, Тара болела за Дейса, но когда она оказывалась среди победителей?— Мне надо что-то... что мне надо делать? — растерянно спрашивает Бофар, и радость победы постепенно сползает с его лица.Господи-боже, он ещё и не целованный ни разу, за что это всё Таре? Когда она переквалифицировалась в инструктора по поцелуям? С другой стороны, чтобы в кого-то переквалифицироваться, нужно этим кем-то быть, а Тара ничего толком и не умеет. Им нужно это обоим, убеждает она себя. Тренировки превыше всего. Всё на благо команды и академии. Они ведь прилежные студенты. Всё правильно.— Ничего не нужно делать, — вздыхает Тара. — Стой смирно, в процессе разберёшься.Просьбу стоять смирно Бофар выполняет на отлично, даже с излишней самоотдачей — вытягивается столбом и каменеет.— Чтобы целоваться, нужны губы, придурок, — говорит Тара. — Не нужно их сжимать...Рот Бофар послушно приоткрывает, но сильно лучше не становится. Если поцеловать Давида Микеланджело, и то наверняка будет куда больше вовлечённости. Тара хочет думать о том, что Бофару нужно развить поскорее его способности, но невольно завидует той девчонке из сказки, домик которой вместе с ней и собакой унесло ураганом в волшебную страну, вот где бы закончились все пытки.Естественно, после таких мыслей пытки только начинаются. Это становится понятно уже по визгу Дейса и по тому, как он скачет и тычет в небо. Тара отстраняется от Бофара, смотрит на небо и сглатывает ком в горле. Прямо сейчас на них летит смерч. Огромный и разрушительный. Когда про них снимут фильм-катастрофу, он будет называться «Выживет только Фенстерматчер». Хорошее название, жаль, Тара не успеет запатентовать.— Останови его! Бофарчик! Останови это!Но у Бофара расширенные зрачки, и всё, что он хочет — это выполнить идиотское желание Тары. Плевать ему сейчас на уговоры и приказы.— Я видел в сериале одном, — говорит Дейс, — про чувака с суперскоростью, как он останавливал такой смерч. Там объяснялись все эти штуки, типа, потоки, скорость, что-то про частицы, я, если честно, ничего не понял, но он такой вжух, а потом туда-сюда и руками такой круть-круть, а потом побегал по кругу, и, короче, это всё всосалось, надо, наверное, подучить физику...— Не болтай, мелкий, делай! Давай, делай свой вжух, иначе выучить физику у тебя уже не выйдет. Ни у кого не выйдет!— Но у меня нет такой скорости, я быстрый, но...— Она у тебя есть, — заверяет его Тара, хотя совершенно без понятия, так ли это. — Просто сделай свой лучший вжух, прямо сейчас!— Ладно... эм, ну, я побежал?— Беги, Дейс, беги!И Дейс бежит. Бежит, как никогда не бегал, и уследить за ним нет никакой возможности. Тара лишь видит, как маленькие рыжие молнии мерцают вокруг приближающегося смерча, и надеется, что мелкий знает, когда пора делать круть-круть. Чтобы не стоять на месте без дела, она решает попытаться вернуть Бофару способность трезво мыслить, но к тому, окружённому стихией, не подступиться. Однако идиотский план идиотского Дейса, кажется, работает, а может, Бофарчик постепенно теряет силы, ведь раньше он такого не делал, его способностью были молнии, а не ураганы. Уже через мгновение всё стихает, Бофар оседает на землю и осоловело моргает.— Круто! — вопит подскочивший к ним Дейс. — Видели, как круто! Я такой вжух, а потом круть, а потом прыг, и он такой ву-у-у, и я ускорил вжух! А этот что... живой?— Живой, — выдыхает Тара, похлопав начинающего приходить в чувства Бофара по щекам. — Ты ведь живой?Бофар кивает, а потом счастливо улыбается. И это всё ещё пугающе.— Я вызвал смерч! Не знаю, зачем, но... значит, могу и что-то еще?— Эй, я развил суперскорость! — самодовольно замечает Дейс. — И мне даже не пришлось ни с кем целоваться!А потом на Дейса обрушивается град. Только на него, и, как бы далеко он не бежал, градины преследуют его, не отставая.— Спасибо, Мисс Майер, — говорит Бофар и, кажется, пытается поклониться. — Это того стоило.Тара так не считает, она опять чуть не убила своих сокомандников (да ещё и с младших курсов!), себя саму и, возможно, всю академию. И всё-таки кое-что ей проверить хочется, может, всё дело в адреналине, а может, она просто сама по себе дурная и отшибленная.— Эй, Дейс, — зовёт она, — иди сюда. Ты всё равно мне должен поцелуй.По лицу Дейса заметно, что он противоположного мнения, но всё равно покорно останавливается рядом, опуская глаза в землю.Тара усмехается, а потом целует его в щёку, думая о том, что хотела бы, чтобы мелкий больше не разговаривал с ней до конца жизни. Увы, если не в губы, то это до сих пор не работает.— Просто хотела проверить, — вздохнув, поясняет Тара. — Ладно... нужно возвращаться, и... если хотите кому-то рассказать о случившемся, советую преуменьшить масштабы смерча...— Но это мой смерч, — возмущается Бофар. — И он масштабный...— Ага, и это наша академия. И нас из неё исключат!Кажется, это немного работает. Жаль, что только это, а не способности Тары. Очень и очень жаль.***После смерча Тара зарекается экспериментировать с поцелуями, но случайно проигрывает Дину желание в карты. Это так глупо, тот мог попросить что угодно, но в последние дни всем от Тары нужно только одно. Не срабатывает даже ор Кросса, который гремел на всю академию, когда тот узнал откуда-то про грозящую всем смерть. Тара обещала тренеру, что больше не будет, но нельзя проиграть желание и не выполнить его, кем она будет после такого?— Вам не стоит это делать, — назидательно произносит Арон, и Тара с ним согласна, вот честно, но... желание. Это так же серьёзно, как клятва на мизинчиках.Дин заверяет их, что ничего плохого не случится, а потом протягивает пачку чипсов пустоте, и пустота начинает ими звучно хрустеть. Тара пару раз моргает, но ничего не меняется. Пачка чипсов всё так же висит в воздухе, и это может значит только одно.— Откуда ты знаешь, что Дрю там? — спрашивает Тара, но её явно не понимают.— Потому что я его вижу? — отвечает Дин с вопросительной интонацией.— А почему я его не вижу? — не догоняет Тара.— Потому что Дрю не хочет, чтобы вы его видели, мисс Тария Майер, — поясняет Арон. — И я не могу его в этом винить.— Не знала, что он так умеет.— Теперь умею, — отвечает пачка чипсов, а потом уплывает куда-то за дверь.Видимо, поцелуй ему не очень понравился. Пожалуй, как-нибудь стоит извиниться. Может, в следующем году...— Давай уже! — говорит Дин, явно сгорая от нетерпения.Его глаза блестят лихорадочным предвкушением, и это намёк, что ничего хорошего не жди. Тара уже давно и не ждёт. Ей бы отказаться. Да, это было бы совершенно верным решением, но...— Включу музыку для настроения, — снова подаёт голос Дин и под очередные попытки Арона воззвать к здравому смыслу врубает что-то танцевально-попсовое.Это настраивает не на поцелуи, а на текилу. Но текилы у них нет, в академии запрещён алкоголь. Хотя у Коула скорее всего есть. Ему метнуться за бухлом — минутное дело.Дин приближается к Таре под песню про какого-то Кудуро, и это просто сюр. Ей точно нужно прекратить всё, не начиная, но сказать об этом она не успевает. Дин накидывается на неё с огромным энтузиазмом, стукается зубами о зубы, и это больно. Кто вообще так целуется? Ему следовало бы потренироваться на ком-то, кто не человек. Может, горилле бы такое понравилось, но никак не Таре с её мягкими (не по её словам, на минуточку!) губами.Дин резко отстраняется, глядит на Арона безумными глазами, а потом спрашивает, где живут гориллы. Тара стонет в голос. Что за дичь вообще?— Что, простите? — переспрашивает Арон, но ответа не получает, потому что Дин начинает звать Коула в своей излюбленной и очень-очень громкой манере.— Кей! Кей! Кей! — вопит он, и это напоминает взбесившуюся сигнализацию.Коул телепортируется секунд через тридцать, поскольку не мог не услышать. Глухой бы услышал.— Кей! — зовёт Дин снова.— Что случилось, Ди! — орёт Коул в ответ, имитируя манеру друга.— Кей, Кей, где живут гориллы?— Я не знаю, Ди, может, в Африке?Нет, то, что было до этого — никакой не сюр, потому что вот он. Прямо здесь. Дали был очень вдали от такого. Ему бы и в голову не пришло подобное.— Телепортируй меня в Африку, Кей! — продолжает орать Дин.И самое идиотское, что Коул, кажется, задумывается об этом на полном серьёзе. А ведь ещё недавно Таре казалось, что в лохматой голове их капитана есть какие-то зачатки мозга.— А Африка дальше Франции? — спрашивает он.— Так, успокойтесь все! Никто не собирается в Африку, — пытается вразумить их Арон, но делает хуже, потому что Дину ну очень надо, о чём он сообщает так громко, что пластик в окнах начинает дрожать.— О-о-о-яй-иоу, о-о-яй-иоу, — вопит из колонки, и, кажется, лучше всего описывает происходящее.На шум приходят новые зрители: Жуковски и Фенстерматчер. А ещё возвращается пачка чипсов.— Что у вас тут случилось? — интересуется Жуковски и пытается заглянуть за каждый угол, будто стараясь отыскать ответы там.Но отвечает Дин:— Коул не хочет в А-а-африку-у-у! — тянет он и начинает натурально плакать.И это очень и очень плохо, все они знают, чем это заканчивается.Реагируют все разом: Арон начинает активировать щит, вот только ему на это нужно время, а звуковые волны Дина становятся всё мощнее и мощнее. Коул хватает пачку чипсов, ну, то есть — Дрю, и они с хлопком исчезают, через секунду, когда звук становится уже невыносимым, он появляется снова и исчезает с Жуковски. Тару резко прижимает к стене Фенстерматчер и закрывает ей уши ладонями. Лампочки в люстре лопаются, но от постепенно набирающего силу защитного щита в комнате всё ещё светло. Ладони Фенстерматчера хоть и гасят звук, но все равно слишком громко. Ошмётки лопающихся предметов летят во все стороны, и Фенстерматчер прижимается сильнее, заслоняя Тару своим телом. У него самого из ушей начинает течь кровь, а очередная белая футболка рвётся, видимо, не выдержав куска чего-то сломанного. Наконец, щит начинает работать, и Дин затихает.Следующие несколько секунд все тупо замирают и пытаются отдышаться. Тара лишь в состоянии глупо смотреть в болотные глаза Неубивакалоса и надеяться, что всё случившееся лишь страшный сон. Но это не сон, потому что Неубивакалос слегка отстраняется, но далеко не отходит, оставляя руки по обе стороны от лица Тары, и запах его крови и тела резко ударяет в нос. Таре этот запах почему-то нравится. И то, как вздымается его широкая грудь в рваной футболке. Это не та ситуация, в которой должны нравиться такие вещи, но тем не менее...— Всё живы? — спрашивает вновь появившийся Коул. — Ну и устроил ты тут беспорядок, Ди.— Чёрт, — вдруг произносит Фенстерматчер, всё-таки отодвинувшись на более или менее приличное расстояние. Впрочем, скорее менее, но да ладно. — Кажется, шею заклинило.— Что? — тупо переспрашивает Тара и не может, просто физически не может перестать на него пялиться.Фенстерматчер пытается размять шею, но у него явно ничего не получается, он вертится и так, и эдак, и в порыве недовольства дёргает на себе край злосчастной футболки, и она расходится по швам, а потом падает на пол.Тара сглатывает. Коул присвистывает.— Да, у меня не было ни единого шанса, — произносит он, и Тара рада бы не понять, как все остальные, о чём это, но, увы, понимает.У Непрошибакалоса просто идеальное тело.— Зато джинсы, глянь, целы, — мямлит Тара.— Да, они качественные, — спокойно соглашается Фенстерматчер. — В Америке покупал, когда у отца гостил. — Блин, где Фрай?Ждать Жуковски и всех остальных долго не приходится. Возвращается даже пачка с чипсами.— Я сломал походу шею, — говорит Фенстерматчер, как только огненные волосы замаячили на горизонте. — И она срослась как-то неправильно. Надо переделать.Жуковски невозмутимо кивает, подходит к своему лучшему другу, берёт его за голову и резким движением ломает позвонки. Хруст сломанной шеи оглушает похлеще воплей Дина. Всё, что делает Фенстерматчер — это всего лишь морщится, будто пластырь оторвал.Ещё пару секунд все снова дружно молчат, пытаясь переварить увиденное, а потом начинают говорить разом.— Тишина! — кричит Арон. — Все заткнулись, сейчас же! Вы в своём уме, вообще? Посмотрите, что вы натворили! — И Тара понимает, что это ей. — Вам же было сказано... если уж так неймётся, то тренируйтесь хотя бы на том, кого нельзя убить! Кто вот всё это должен убирать?!Тара встречается с Фенстерматчером взглядами, и под кровавыми разводами, кажется, проступает румянец. А может, это просто оптическая иллюзия из-за угасающей потихоньку подсветки щита Арона. Очень и очень злого Арона, вернее сказать.— Это всё, — говорит он практически жалобно, — как это всё вернуть назад? — Арон отчаянно машет рукой в сторону того хлама, в который превратилась их с Дином комната, но внезапно некоторые из разбитых вещей принимают первозданный вид.— Охренеть, — первым отвисает виновник торжества, впервые подав человеческий голос после тех разрушительных рыданий, — ты, кажется, можешь возвращать поломанное...— Жаль, что с вашими мозгами не прокатит, — буркает Арон, постепенно возвращая себе привычное самообладание. — Но, кажется, да. Кажется, я теперь это могу. Если вы не возражаете, господа и дама, то, прошу на выход. Мне нужно прибраться.Возражающих не находится. Все дружно идут к выходу, у которого их уже ожидает разъярённый Кросс. Тара хотела бы забыть, что сказал им тренер, но эти слова останутся с ней навечно. К сожалению.