19 глава
- Как только будет возможность, отвезу тебя к врачу. Ты как себя чувствуешь сейчас? – прищуривается и брови сводит, изучая меня.
- Нормально. Гинеколог мне оказала необходимую помощь. Но больше я к ней не поеду, - фыркаю, вспомнив направление на аборт. – Она только Миру прикрывать готова была от Гаврилина и тайно от беременности ее избавить, - киваю на смятый листочек на полу, а Даня готов испепелить его одним лишь взором. - А меня сразу с потрохами сдала. Благо, через Льва, который сохранил мой секрет…
- Ясно, - Даня убирает ладонь. Без нее становится холодно. – Выберем другую клинику. А Лев… - Милохин пытается говорить ровно, но ревность прорезается в его тоне и взгляде. – Ты вспомнила, кто он для тебя?
- Не сразу. Мне так сложно было, - жалуюсь и всхлипываю. – Какие-то картинки непонятные. Миру часто видела в воспоминаниях. Только недавно более или менее разобралась, - беру его за руку. Мне так легче говорить. - Лев – просто друг. Гаврилин – муж сестры, которого я терпеть не могу. А ребенок – твой, - ловлю реакцию Даню, но он сканирует меня настороженно. - Потому что за последние годы в моей жизни было только двое любимых мужчин, - улыбаюсь, а Милохин тем временем пыхтит, как перегревшийся чайник. – Коля и Митя…
Хихикаю нервно, наблюдая, как он меняется в лице. Наверное, надо бы добавить, что к моим любимым добавился третий. Но я пока не готова к признаниям. А Даня и так удовлетворен моим ответом. Жуткий собственник. При этом я чувствую, что он продолжает скрывать от меня что-то. Тоже не спешит довериться.
Молча обнимает, целует в щеку, прижимается губами к виску. Делает вдох.
- Ты так разозлился на меня, - шепчу, ковыряя ногтями его рубашку. – За что? Я думала, ты против беременности. А сейчас… совершенно растерялась, - сглатываю судорожно.
И отклоняюсь, чтобы установить с ним зрительный контакт. Но мне не нравится то, что плещется в ледяной синеве его глаз…
- Нет, Юля. Я очень рад, - Даня отпускает меня, а сам садится боком, уперев локти в колени. – Прости, если был груб. Я… был не прав, - и осекается, будто ему больно продолжать.
- Что-то случилось? – предполагаю я. – После чего ты не доверяешь мне?
Чувствую, что попала в цель. Удивительно, но мы одинаково опасаемся открыться другому. Оба погружены в свои обиды и травмы. Не видим ничего вокруг, а главное – не позволяем себе быть счастливыми. И если я решилась сделать шаг навстречу Дане, ради мальчишек и нашего будущего ребенка, то он по-прежнему окружен железной оболочкой.
- Доверяю, Юля. Теперь – да, - произносит четко, но с каким-то надрывом. И в глаза мне не смотрит. – Остальное – в прошлом. Не бери в голову.
Поднимается с постели и отходит к окну. Становится спиной ко мне, сложив руки в карманы джинс и глядя вдаль, на заснеженную рощу, что кажется волшебной в туманном свете звезд. Встаю тоже, но замираю на секунду, не зная, как подступиться к обледеневшему Милохину.
- Хорошо, - внезапно решение приходит само собой. – Тогда скажи мальчикам, что мы помирились, и вернемся в гостиную.
Демонстративно подхожу к двери и дергаю за ручку. С вызовом смотрю на оглянувшегося Даню.
- А мы помирились? – недоверчиво изгибает бровь он.
- А ты как думаешь? – отвечаю вопросом. – Не бери в голову, - отмахиваюсь нарочито небрежно, дублируя его же фразу.
Даня хмыкает и криво улыбается одним уголком губ. Он все понял. Почувствовал мое настроение.
- Ясно, - выдыхает шумно, а я пару раз стучу в дверь. Специально, чтобы поторопить его. Боже, кажется, этой манипуляции я у моих мальчишек научилась! Впредь злоупотреблять не буду, но сейчас у меня выбора нет.
Милохин в пару шагов оказывается рядом – и перехватывает мои руки. Целует, а после - прижимает к своей стальной груди.
– Я разозлился, потому что однажды уже потерял ребенка. И, увидев твое направление, испугался, что история повторилась, - выпаливает он.
Застываю, замерзая снаружи и внутри. Не могу выдавить из себя ни слова.
- Мои самые, как мне тогда казалось, серьезные отношения оборвались накануне Нового года. По инициативе девушки, которая заявила, что выходит замуж. Не за меня, само собой. Я только собирался сделать ей предложение. Под бой курантов.
Изо всех сил сдерживаю эмоции, но ревность и обида настолько гложут мое сердце, что невольно впиваюсь ногтями в торс Дани. Благо, он не чувствует боли – его душевная перекрывает физическую.
Настолько сильная любовь и такая романтика… Но все не для меня. Я – случайность на пути Милохина, которую он пожалел. И если бы не мальчики, вообще бы не взглянул на меня и не заинтересовался никогда.
Хочу высвободить кисти, но Даня сжимает их крепче. Чувствую под ладонями ритм его бешено бьющегося сердца. Которое, кажется, тоже принадлежит не мне.
Не знаю... Ничего не жду...
Чудес не бывает. А если они случаются, то всегда не со мной...
- Еще в тот Новый год она сделала аборт, чтобы ничего не мешало ее семейной жизни с богатым мужем. Убила моего ребенка, но я узнал об этом гораздо позже, - Даня сжигает меня страшным признанием. И я пеплом разлетаюсь по ветру.
- Я не сделаю ничего подобного, можешь не волноваться, - рвано выдыхаю я. - Никогда не причиню вреда ребенку. Это часть меня. Независимо от твоего отношения ко мне, Даня. Что бы ни случилось между нами, малыш появится на свет, - чеканю твердо.
Отшатываюсь от Дани, но тут же он притягивает меня обратно. Впечатывает в свое литое тело, обнимает так, будто упустить боится. Смирившись, укладываю голову на его грудь.
- Тебе неприятно слышать это, - он словно видит меня насквозь. – Поэтому я и не хотел рассказывать. Собирался похоронить те воспоминания и начать новую жизнь, - ласково поглаживает меня по волосам, как несмышленую девочку, зарывается в спутанные локоны, играет ими. – Вы с мальчиками стали моим спасением. Два чуда и их бедовая мамочка, - целует меня в макушку. – Я люблю тебя, Юля, слышишь? Я не лгал тогда…
Запрокидываю голову, чтобы взглянуть в лицо Дани. Больше всего на свете боюсь увидеть в нем сомнения. Или жалость.
Но нет. Даня говорит абсолютно искренне. Выглядит серьезным и решительным.
Мгновенно расплываюсь в улыбке, превращаясь в ту самую девчонку, которой так не хватало настоящей любви.
И разрешаю себе поверить.
Поднимаюсь на носочки, тянусь к его губам. Несмело, аккуратно, но очень нежно целую. Даня откликается незамедлительно. Завоевывает меня и одновременно просит прощения. Покоряет лаской.
Обвиваю его шею руками и прижимаюсь теснее, когда он углубляет поцелуй. Мысленно мы возвращаемся в ту ночь. Единственную, когда мы сумели хотя бы на короткий отрезок времени отпустить все страхи, прогнать призраков прошлого и позволить себе стать по-настоящему близкими. В последнюю ночь перед расставанием.
И вот мы опять вместе. Кажется, ничто не в силах нас разлучить.
Мы не замечаем ничего вокруг. Ни грохота за дверью, ни звука суетливой беготни, ни протяжного скрипа двери…
- Вы помилились? – пробивается сквозь невидимый купол. А потом доносится громкое: - Фу-у-у! Ну вы чего-о! Бе-е-е! - и издевательский кашель.
Смущенно хихикаю прямо в губы Дане, которые тоже изгибаются в улыбке. Вспыхнув, прерываю поцелуй и, стесняясь смотреть на мальчишек, прячу лицо, уткнувшись носом в его шею. Ощущаю, как он стискивает мою талию.
И мы вместе смеемся.
***
Спустя время некогда заброшенная, пыльная и немного жутковатая во мраке гостиная оживает. Тусклое освещение работает без перебоев и создает особую романтическую атмосферу.
В камине потрескивают поленья – Даня все-таки справился с нелегким заданием от наших хулиганов. Сами мальчики расположились рядом – сидят на пледе, расстеленном поверх деревянных, поскрипывающих половиц. Завороженно на огонь смотрят и даже зефир на нем жарят, насадив на вилки.
В любой другой ситуации я бы одернула Колю и Митю, запретила бы так неприлично себя в гостях вести, но… Меня преследует стойкое ощущение, что мы дома. Ароматы ванили, плавленого сахара с легкой примесью гари дополняют невероятно уютную, душевную обстановку. Все так неидеально и в то же время по-домашнему.
От удовольствия прикрываю глаза и, едва не мурлыкая, устраиваюсь в объятиях Дани. Мы с ним заняли небольшой диванчик чуть поодаль. Я хотела сесть рядом с мальчишками, которых за уши не оттянуть от камина, но Милохин решил, что на деревянном полу мне будет твердо и неудобно. Ни на секунду не забывает, что я… беременна.
На протяжении всего вечера он носился вокруг меня, будто ценнейший экспонат из музея стащил – и не знает теперь, где надежнее спрятать. Ничего не позволил самой делать! Митю и Колю в помощники взял. Даже на кухне.
- Полуфабрикаты невозможно испортить, парни, вы чего, - заверял их Даня, оставляя меня отдыхать. – Все нормально будет.
- Папа Мороз, ты можешь все! – издевались они в ответ и звонко хохотали.
Я тем временем дремала, инстинктивно поглаживая животик, и невольно улыбалась, когда слуха касались голоса моих мужчин. Мне никогда в жизни не было так хорошо. Хотя, казалось бы, ничего особенного не произошло.
Но старый дом стал для меня сказочнее и желаннее, чем богатые хоромы Гаврилина.
- Дин, та блин. Ты опять! – вскрикивают мальчишки так, что я вздрагиваю в руках Дани. А он успокаивающе меня по голове поглаживает, локонами играет. – Папа Мороз! Ты его перекормил!
Не понимаю, о чем они. Потираюсь щекой о плечо Дани и медленно разлепляю глаза, взмахивая ресницами.
- Вам не угодить, - смеется он бархатно. – То зверски голодный ваш песик, то слишком сытый, - продолжает ухмыляться по-доброму. И его поведение отзывается теплом в моей душе. Разве можно настолько трепетно относиться к чужим детям? Не злиться на них, не ругать за каждую оплошность, а просто… любить? Как своих собственных… - Решайте, кто из вас убирать за ним будет? – «включает» воспитателя.
Устало приподнимаю голову, устремляю туманный взгляд в сторону камина – и вижу щенка, который радостно носится вокруг своих мини-хозяев. Веду носом и морщусь, а после – замечаю его «шедевр нерукотворный». Вздыхаю и порываюсь встать, чтобы прибраться прежде, чем меня стошнит.
- Мама, отдыхай! – важно приказывают мне Коля и Митя, явно тон Дани дублируя, и подскакивают на ноги.
- Так, давай на «Камень-ножницы-бумага», - предлагает старший.
- Давай, - кивает второй.
Наблюдаю за их тремя попытками и замечаю, как Коля жульничает, намеренно задерживаясь и успевая предугадать, что Митя показать собирается. Легко обыгрывает младшего, почти опускается на плед, но вдруг спотыкается о предупреждающий взгляд Дани. Милохин, как и я, все понял и уловил «тактику» Коли. А теперь смотрит на него неодобрительно, на совесть давит.
- Ла-адно, понял, - сдается тот.
Жестом указывает брату присесть, а сам берет все необходимое для уборки. Ошеломленный Митя сначала замирает истуканом, а потом, поразмыслив, фыркает недовольно:
- Ты опять жульничал? Маленьких обижать некласиво!
- Да у нас полтора года разницы, - закатывает глаза Коля и нос зажимает, приближаясь к месту преступления.
- Давай помогу, - смягчается младший. – Цени мою доблоту, - бросает непривычную фразу.
С прищуром кошусь на Даню, а он невозмутимо пожимает плечами. И, смеясь, притягивает меня ближе. Отвлекает от забот поцелуем. Искренним, уютным, правильным, как и все вокруг нас.
Теплые пальцы сильнее впиваются в подбородок, стоит мне лишь предпринять слабую попытку сопротивления. Горячие губы настойчивее запечатывают мой рот, не позволяя издать ни малейшего стона, - съедают каждый звук. Даня торопится, словно дорвался до сладкого после длительной диеты и теперь намерен проглотить всю меня целиком.
Вздохнув, я решаю покориться, укладываю ладошки на мощные плечи, спускаю к груди, чувствуя, как опасно напрягаются мышцы под моими пальчиками. Уже через минуту я понимаю, чем обусловлено такое рваное, импульсивное поведение Милохина.
Поцелуй прекращается внезапно и резко, будто и не было ничего. Даня выпрямляется, обнимает меня за плечи, а сам выглядит невозмутимым и чуть заметно кивает за мою спину. С улыбкой изгибает бровь, намекая, чтобы я обернулась.
- Готово, Папа Мороз, - отчитываются мальчишки.
Стоят вдвоем, щенка на руках держат. Серьезные до неузнаваемости. И когда только успели так повзрослеть? Впрочем, это я в них продолжаю видеть малышей, которых на руках качала и смесью кормила. А если вспомнить последние пару месяцев, то именно Коля и Митя сориентировались, когда я попала в больницу, и нашли Даню. Убедили его помочь, сообщили всю необходимую информацию, не забывая при этом скрывать мою личность, как я и просила. Действовали четко и ответственно, но умудрились сохранить детскую наивность.
Крохи совсем внешне, но со стержнем внутри. Мои мужчины.
- Мы тогда вон те два кресла расстелим, - Коля вдруг указывает на мебель у стены. - Спать пора, - важно постановляет. – Где можно найти постельное белье?
Недоуменно хлопаю ресницами, медленно сканирую гостиную, а после – растерянно смотрю на Даню.
- Придется всем нам у камина сегодня переночевать. Дом не успел прогреться, в других комнатах холодно, - объясняет он и как бы невзначай прижимается губами к моему виску. – Не могу же я позволить нашим детям замерзнуть, - свободной ладонью накрывает животик. – Немного потерпите неудобства. Я быстро здесь все в порядок приведу.
Говорит так уверенно, будто мы собираемся жить большой дружной семьей в его доме. Всегда… Но это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Нахмурившись, упираюсь предплечьем в его грудь и приподнимаюсь.
- Дань, но…
Короткий поцелуй лишает меня дара речи, дезориентирует. И в следующую секунду Даня оставляет меня, чтобы помочь мальчикам с постельным.
Серьезный разговор вынужденно откладывается. А я обнимаю себя руками, задрожав без тепла мужских объятий, и невидящим взглядом впиваюсь в камин. Наблюдаю, как пляшут языки пламени, облизывая поленья. Буквально на доли секунды позволяю себе расслабиться, насладиться сказкой, которая закончится скоро…
- Давай сюда, - оборачиваюсь на звонкий визг Мити.
- Нет, туда, - спорит Коля.
Прикрыв рот ладонью, хихикаю, украдкой наблюдая, как они выбирают себе лучшие места в гостиной, чуть ли не по феншую. Тем временем бедный Даня послушно таскает за ними мебель.
- Так, ребята, - решаю прийти ему на помощь, - прекратите эксплуатировать папу… - вырывается у меня неосознанно, но я тут же исправляюсь: - Папу Мороза, - краснею под внимательным, но непроницаемым синим взглядом. – Пусть кресла остаются по обе стороны от камина. Достаточно тепло и из окон не дует, - выношу вердикт.
- А… - открывают ротики мальчишки, как два птенчика. Собираются возразить мне, но я зыркаю на них грозно.
В то время как хочется их обнять, я строю из себя строгую маму: они и так разбаловались, нужно угомонить.
- Не обсуждается, - поднимаю руку вверх. И Коля с Митей покорно плетутся к своим спальным местам, понурив головы.
Мы укладываем детей вместе с Даней, словно настоящие родители. И это ничем не примечательное дело очень объединяет нас. Подумав, прошу оставить на столике воду и стаканы – мальчики часто просят пить перед сном. Основной свет выключаем, но оставляем фонарь в качестве ночника, чтобы в незнакомой обстановке Коля и Митя не растерялись.
Управившись с детьми, я скрываюсь в ванной, но долго не могу там находиться – прохладно и сквозняки гуляют. Даня был прав: дом слишком отсырел за эти годы и потребуется время на его восстановление.
Время... Есть ли оно у нас? А совместное будущее? Хотя бы призрачная надежда?
Отгоняю от себя хмурые мысли. Пусть на одну ночь, но я желаю освободиться от бремени и отдохнуть.
Кутаюсь в халат и, постукивая зубами, возвращаюсь в гостиную. Замираю перед разложенным диваном. Инстинктивно губу закусываю от смущения и переживаний.
- Эм-м… - вспыхиваю, ощущая жар на щеках, и мы с Даней встречаемся взглядами.
- Диван один, да, - спокойно кивает Милохин, - поместимся, - всмотревшись в мое лицо, мгновенно мрачнеет: - Ну, прекрати, ты за кого меня принимаешь? Тут дети, в конце концов, - кажется, злится, недовольный моей реакцией. – Юля, - со вздохом качает головой.