5 глава
У меня же праздновать Новый год настроения нет, особенно, когда знаю, что одна незнакомая мне девушка лежит сейчас без сознания в унылых стенах больницы. А ее дети под моим присмотром. И неизвестно, что было бы с ними, если бы бабуля не привела их в наше детективное агентство. Подумать страшно…
Выбираю наиболее подходящий момент, прошу у друзей прощения – и капитулирую наверх. Для меня подготовили свободную спальню, но я уперто иду в детскую. Проверяю пацанов. Поправляю им одеяла, но одергиваю себя: заигрался в Папу Мороза. Пора завязывать.
И все-таки устраиваюсь на диване. С ними в одной комнате. Словно одержимый, пролистываю фотографии Миры. У меня нет оправданий, зачем я так поступаю. Нет сил их искать. Просто залипаю в изображения.
Так и засыпаю с телефоном в руке.
А наутро меня будит настойчивый звонок.
- Мирослава Гаврилина приходит в себя. Сейчас готовим для нее палату. Приедете? – уточняет врач, но его голос тонет в радостных криках мальчиков.
Коля и Митя запрыгивают на меня, упираются локтями и коленями в грудь, горло, бока, живот, отдавив все, что только можно. Едва не скатываются с дивана, но я их по очереди за шкирку ловлю. Цепляются за меня, обнимают. И орут прямо на ухо:
- Мама! Поедем к маме!
И я не могу им отказать…
Мирослава
Под ногами хрустит битое стекло. Не вижу, но догадываюсь, что это осколки хрустальной вазы, которую впопыхах зацепили и смахнули на пол.
Переступаю через разбросанную одежду, будто забытую в спешке, поддеваю носком смятые джинсы, отодвигая их прочь. Ойкаю, ударившись бедром об открытый ящик комода, но не слышу собственного вскрика.
Пытаюсь осмотреться, однако обзор застилает туманная дымка. Едва не врезаюсь в распахнутую настежь дверцу шкафа. Обхожу ее, заглядываю внутрь. На полках нет вещей.
Отшатываюсь растерянно и разворачиваюсь. Замечаю фоторамку на тумбе. Лежит лицевой стороной вниз. Беру в руки, прищуриваюсь, но изображение плывет.
Пальцы ослабевают – и рамка летит вниз. Бесшумно, будто в вату.
Ее место занимает записка. Текст не прочесть, но я чувствую: там что-то плохое. Уму и сердцу непостижимое.
До ушей доносятся голоса. И плач. Жалобный и тонкий.
Душа рвется на части, разум не верит, тело, словно на воздушной подушке, плывет в сторону звука.
Потому что это важно. Ценно.
При этом дико и невозможно! Неужели можно было так поступить?
Хватаюсь за ручку двери, толкаю ее в панике…
***
Ослепляющая вспышка вызывает острую боль в затылке. Вырывает из сна. Или воспоминаний?..
- Где я? – сипло шепчу. – Пить хочу.
С трудом поднимаю веки и жмурюсь от яркого света. Голова раскалывается. Осматриваю больничную палату, вижу капельницу, трубка от которой тянется к моей руке. Собираюсь привстать.
- Лежите-лежите, - подбегает медсестричка. – Сейчас ваших позовут. Все ждут, когда проснетесь.
- Моих? – хрипло спрашиваю. – Кого?
Пытаюсь вспомнить, что со мной произошло. Но в голове белый шум.
Никаких картинок! Абсолютно. Словно меня не существует.
Я даже не знаю, как меня зовут. Перебираю в мыслях возможные варианты, примеряю на себя. Но как только тонкая нить, связывающая меня с реальностью, становится прочнее, ее будто кто-то нещадно режет ножом. Паника захлестывает разум.
- Ма-ама! Мамочка! – возвращают меня к жизни звонкие детские голоса.
Двое мальчиков подбегают к моей койке, обхватывают меня маленькими ручками, чмокают по очереди в щеку. Оба светловолосые, голубоглазые. Напоминают мне кого-то. Но образ мгновенно стирается.
- Мы нашли тебя! – визжит один. Он старше. Улыбка такая красивая. Родная.
- Нахли! – коверкает второй. Маленький совсем, но матрас скрипит жалобно и проседает, когда он упирается в него.
- Так хотели Новый год вместе встретить. Но не успели до полуночи к тебе! – жалуется первый. – Зато все-таки нашли! Успеем подарки под елкой забрать?
Елка? Подарки? Сейчас Новый год? А у меня стойкое ощущение, будто за окном осень. Как в том сне... Хочу встать и взглянуть на улицу. Но каждое движение отдает резью в висках и затылке.
- М-м-м, - постанываю, морщась.
Мальчики отстраняются, чтобы не нанести мне вреда, и от постели отходят. Смотрят на меня обеспокоенно.
- Подарки, - хриплю, - вас дождутся, - киваю импульсивно.
Набираю полные легкие воздуха, надеясь, что кислород освежит мысли. Но вместо этого к горлу подкатывает тошнота. Из последних сил вглядываюсь в лица мальчиков. Напрягаюсь, чтобы вспомнить их, игнорируя боль и помутнение.
Дети аккуратно укладывают свои крохотные ладошки на мою руку. Улыбаются. И в сердце разливается тепло. Родственное... Материнское?
Мои. Мои мальчики!
- Коля, Митя, - сами слетают с уст их имена. Хоть что-то!
Едва не плача, обнимаю сыновей в ответ.
У меня есть дети. Мысль о том, что я не одинока, греет душу. Но чувство странное, будто я упускаю что-то.
- Все готово, - доносится незнакомый мужской голос. Мне он не нравится. Как пенопластом по стеклу. – Сейчас пообщаетесь, но недолго. Чтобы не сильно утомлять. И потом мы перевезем ее в вип палату. Вещи привезли? Ну, сегодня больше ничего не нужно. Если что, медсестра позвонит.
Смотрю поверх детей – и вижу край белого халата. Логично. Я ведь явно в больнице. А пришел ко мне, наверное, мой лечащий врач.
- Да, конечно, - отвечает ему кто-то.
Я вслушиваюсь в грудные бархатные нотки, различаю волнение в тоне, беспокойную вибрацию. И в то же время этот голос обволакивает теплом, дает ощущение безопасности. Кому он принадлежит?
Недоуменно хлопаю ресницами, когда замечаю мужчину в дверях.
Незнакомец собирается сделать шаг, но вдруг замирает, перехватив мой изучающий взгляд. Стоит истуканом, внимательно сканирует меня.
Каждую черточку. Каждую эмоцию. Каждую реакцию.
Чуть прищуривается, лаская взглядом. Добрым, нежным, словно я родная ему.
Наверное, я должна была сразу почувствовать, кто это? Узнать, как детей?
- А это наш Папа Мороз! – радостно объявляют Коля и Митя, оборачиваясь в сторону незнакомца. Кажется, он действительно чем-то на мальчишек похож. Или они на него? Есть общие черты.
Мы с мужчиной вздрагиваем одновременно. Опять пересекаемся взглядами. И у меня воздух выбивает из легких.
- Папа?.. Вы… мой муж? – спрашиваю испуганно, и он заметно напрягается. Молчит, пока я судорожно копаюсь на самых дальних задворках моего сознания, но все напрасно. - Простите, я вас совсем не помню, - выпаливаю прежде, чем успеваю прикусить язык.
Меня ведь примут за сумасшедшую. А мне нельзя подставляться. Иначе мальчиков заберут. В детдом.
Стоп. Откуда эти страхи?
Качаю головой, будто «шкафчики» с воспоминаниями встряхнуть хочу, но получаю в ответ лишь вспышку боли. Такую сильную, что прикрываю глаза, чуть не плача.
- Мамочка, - зовут мальчики.
Кажется, не сдерживаюсь и хнычу. Жалобно. Что со мной? Почему так плохо?
Шаги приближаются. Осторожные. Негромкие. Чтобы не тревожить меня.
- Тише, - одно лишь слово ласкает слух. Успокаивает.
- На сегодня визит окончен, - чеканит врач. Больше всего на свете желаю сейчас, чтобы он замолчал, а вновь заговорил тот родной голос. – Ваша жена слишком слаба.
Мой муж все-таки. Значит, мальчики под присмотром. В надежных руках - на уровне интуиции осознаю это.
О Коле и Мите позаботится…
Как зовут его?
Щеки касается теплая ладонь, потом перемещается к руке, крепко сжимая кисть. Добрый шепот проникает прямиком в голову, но от него не больно. Хоть я и не разбираю больше слов. Все становится не важным.
Слабо выдыхаю, слегка приподнимаю губы в улыбке и, обессиленная, лечу в темноту.
Данил
- При такой сильной травме возможны провалы в памяти. Частичная или даже полная ее потеря, - вещает врач, а я замечаю, как учащается дыхание Миры, и подаю ему знак «понизить громкость». – Но то, что пострадавшая вспомнила имена детей, - уже хороший знак. Глядишь, со временем и вас как мужа примет.
Опомнившись, отпускаю руку девушки. Оказывается, все это время я сжимал и поглаживал ее ладонь. Веду себя, как псих. Никогда не замечал за собой подобных наклонностей, но к Мире меня будто магнитом притягивает. Дотронуться до нее хочется. Обнять, защитить. Откуда во мне эта патологическая жалость? Или что-то еще?
Закрывать нужно это «дело». И чем быстрее, тем лучше для всех.
- Я не… - собираюсь поспорить с доктором, но кошусь на мальчишек, которые устроились на краю постели рядом с мамой и с грустью всматриваются в ее бледное, умиротворенное лицо.
Если я сейчас признаюсь, что являюсь абсолютно посторонним для них человеком, врач обязан будет уведомить соответствующие органы. Что тогда с пацанами будет? Родственников у них нет, судя по всему. Или тем плевать на детей. Иначе не соседка присматривала бы за Колей и Митей, а кто-то из близких. И уж точно любящие люди не пустили бы малышей на мороз маму искать.
Одни они...
Значит, пацанов ожидает прямая дорога в детский дом. На время, пока Мира не придет в себя.
- Сколько ей времени нужно, чтобы восстановиться? – мягко обхожу вопрос о нашем «замужестве». – Когда ее выпишут?
- Около трех недель пациентка пробудет у нас, - шокирует меня врач. – Ну, а что вы хотели, - разводит он руками, словно извиняясь. – Мы должны наблюдать за ней. Так что праздники все она проведет в больнице, но вы сможете ее навещать.
Очередной быстрый взгляд летит в сторону Мити и Коли – и решение приходит самой собой. Не вижу другого пути, кроме как… забрать их к себе.
Позже, когда Мира придет в себя, я представлюсь, объясню все, «корочку» покажу, если не поверит. Выпишут – передам ей детей из рук в руки, так сказать, и с чувством выполненного долга вернусь к работе.
Три недели, мать их. Целая вечность. Мне что с мелкими все это время делать? Может, все-таки удастся хоть какую-никакую родню отыскать? Вызвать из другого города?
Но Коля и Митя мне в этом не помощники. Молчат, как партизаны. Вся надежда на Миру. Она ведь может раньше хоть какие-то крохи вспомнить? Вот и подскажет, кому я могу ее детей доверить.
Осталось дождаться…
- Когда к ней вернется память? – уточняю я.
- Человеческий мозг – загадка, - увиливает от прямого ответа доктор, и мне определенно не нравится такое начало. – Мы пока не понимаем, насколько все серьезно. Нужно пообщаться с больной ближе. В случае, если у нее все-таки ретроградная амнезия, а это вполне возможно, но никаких прогнозов я давать не могу, - делает паузу, а я невольно изучаю Миру. – На восстановление могут уйти недели, месяцы, годы. Она может вспоминать некоторые эпизоды своего прошлого. Или все и сразу. Или… вообще ничего.
- Это лечится? – хрипло спрашиваю, а горло судорогой сводит. – Что делать?
- С вашей стороны необходимы внимание и уход, - пальцем в меня тычет. Собираюсь возмутиться, но осознаю, что он меня считает мужем Миры. И поддерживаю легенду. – Часто бывает, что пациента достаточно вернуть в привычную среду обитания – и память сама восстановится. Поэтому в ближайшие дни вы с детьми должны быть рядом и общаться с ней. А после выписки поедете домой, - касается моего плеча, похлопывает успокаивающе. – Вернетесь к обычной жизни. Как было до травмы. Постепенно больной должно стать лучше.
Домой. В обычную жизнь.
Я понятия не имею, как Мира жила до травмы. И возвращаться некуда. Квартира-то съемная. За три недели девушку успеют выпереть оттуда - и заселить новых постояльцев.
Ай, к черту! Сделаю то, о чем сто процентов пожалею потом.
- Спасибо, - пожимаю врачу руку и поднимаюсь. – Коля, Митя, - окликаю мальчишек, и они смотрят на меня с надеждой. В самое сердце забираются, ковыряют там что-то затвердевшее. – Поехали домой. Маму завтра навестим еще раз.
***
- Пап-Мороз, - пыхтит Коля, пока мы поднимаемся по лестнице, - ты нас одних дома оставишь? – выдыхает он шумно.
От неожиданности резко останавливаюсь, и Митя, которого я за руку все это время вел, влетает мне плечом в бедро. Испуганно кошусь на него, переживая, не сильно ли он ударился. Но малыш так упакован в свой «скафандр», что ему ничего не страшно. Улыбнувшись, треплю его по шапке.
- Давайте ускоримся, - протягиваю руку и Коле, но тот не принимает предложенную помощь. Обходит меня и важно топает к своей квартире.
- Опять одних? – вторит Митя брату и губы дует, но ладонь не вырывает из моей хватки.
- Да с чего вы взяли? – возмущенно голос повышаю.
- В квартиру же нашу приехали, - пожимает плечами Коля, не оборачиваясь.
Догоняю его и спины касаюсь. Похлопываю, как старого друга.
- Конечно. Чтобы сумки собрать. Или вещи вам не нужны? – укоризненно говорю несмышленышам, а они молчат виновато. – А маме?
На самом деле, есть еще причины, почему я здесь. Хочу пообщаться с соседкой или с хозяйкой квартиры, узнать что-то о Мире. А также перерыть все вверх дном – и найти хоть какие-то документы.
Если Мира не была трудоустроена в клубе, то, скорее всего, и паспорта у нее при себе не было. Возможно, он где-то дома спрятан.
Но об истинных мотивах нашего приезда в квартиру я, конечно же, умалчиваю. Пацанам лучше меньше знать.
- Да, нужны, - соглашается Коля, пока Митя растерянно переводит взгляд с меня на брата и обратно. – А куда мы потом? – не отстает он.
Нет, из него точно полицейский отличный выйдет. Я сейчас себя, словно на допросе, чувствую. С пристрастием.
- У меня поживете, - задумчиво хриплю и делаю еще несколько шагов вверх по лестнице. – Временно, - выпаливаю, не просчитав последствия.
- Что такое «влеменно»? – отзывается Митя и дергает меня за руку. Вопросительно на Колю поглядывает.
- Это как наш папа, - быстро ориентируется тот, а мне разбить что-нибудь хочется в этот момент. Желательно, об голову чудилы, который их бросил.
- А-а-а, - с заметной грустью в голосе тянет Митя и голову опускает, пару раз шмыгнув носом. Надеюсь, он от холода, а не потому что…
Одного взгляда на мелкого хватает, чтобы все осознать.
Черт!
Ну, вот что ребята делают со мной? Какого лешего я вину чувствую вместо их отца? Я их еще и не оставил даже, а они крест на мне поставили.
Как папа, видите ли!
Я помогаю, ношусь с ними. Ночь не спал, маму их искал. А взамен что?
Как папа! Тьху, черт!
Я ведь и предавать их не планирую. Пока Мира память себе не вернет, с ними останусь. Потом уже разговаривать будем и "расходиться" по-мирному.
- Я не как ваш папа, - цежу я, не выдержав. Пацаны головы в плечи вжимают от моего грозного тона.
Так, нервы у меня ни к черту. Надо быстрее управиться тут – и домой.
Детей – в ванну, за стол и спать! Мне, в принципе, тоже такой сценарий по душе. За одним исключением – хочу вечером к Мире заехать. Всего лишь убедиться, что она в порядке.
- Марьванна ваша, надеюсь, вернулась уже, - рычу, вдавливая кнопку звонка и тарабаня в дверь.
Мальчики молчат. То ли обиделись на меня окончательно, то ли испугались, то ли размышляют о будущем своем. А больно мне.
- Кто? – наконец доносится голос. - Не выбивай двери, иначе полицию вызову! – рявкает бойкая соседка.
- Полиция на месте, - не теряюсь я.
И перед глазком просроченной «ксивой» взмахиваю. Прав был Кузнецов: надо нам в детективном агентстве похожие удостоверения сделать. Пока никаких нет. А ведь без «бумажки» ты, как говорится… не человек, в общем.
- О-ой, - шустро щелкает замком Марья Ивановна. – А что случилось?
- Ключи запасные есть от квартиры, где Гаврилины живут? – киваю на пацанов.