6 глава
- Н-нет. Но у хозяйки должны быть. Сейчас, - машет головой и мчится к двери на той же лестничной площадке. - Тамара, открывай, - орет что есть мочи. - К Мирославке полиция.
Закатываю глаза и ругаюсь про себя всеми матерными словами. Хотел же аккуратно, но вышло как всегда. Будто маньяка-убийцу ловлю тут, а не девчонку из беды вытащить пытаюсь.
- Что? Кто? – распахивается дверь, и на пороге появляется женщина в махровом халате. - Вот так и знала, что проблемы с ней будут, - ядом брызжет. Заочно мне змеюка не нравится.
- Почему? – холодно чеканю. - Родственники есть у нее? Или… приходил кто, - голос от злости срывается в глухой рык.
Боюсь услышать то, что мне не понравится. Хотя не имею права на необоснованную ревность. Наличие мужика у такой девушки, тем более, одинокой, еще ни о чем плохом не говорит. Молоденькая ведь, ей жизнь свою устраивать надо после ухода супруга-идиота. И это не мое дело.
Не мое. Ага, как же. Руки в кулаки сами сжимаются. Даже Митьку отпускаю, чтобы не сдавить ладошку.
- Нет, мы почти не общались, - испуганно хлопает ресницами Тамара. - В квартире никого постороннего я не замечала. Вот, вы первый.
Ее заявление не должно меня трогать. Но все-таки камень с души срывается и летит вниз.
Первый, значит. Только вот я ей никто…
- Родственники не приезжали, - подключается Марья. – Да у нее и нет их особо. Сестра за границей где-то, родителей нет, а муж… - обрывает фразу, покосившись на детей.
- Объелся груш. Ясно, - отмахиваюсь я. - Так чего же вы на нее наговариваете тогда? Какие проблемы?
- Пф, одна с двумя детьми, - произносит Тамара так, будто это преступление быть матерью. - И пропадает сама днем и ночью где-то. А теперь полиция за ней явилась. Что она натворила?
- Ничего. В больнице Мирослава, - выплевываю я, желая «обелить» девчонку. Честь ее, блин, защитить, хотя зачем это мне…
- Да? Ой. Бедная, - сразу меняет интонацию хозяйка. Однако лицемерием так и прет. - Ну, сейчас открою. Обыск проводить будете? А зачем? – вся превращается в слух.
- Вопросы здесь задаю я, - осекаю чересчур любопытную женщину. Потом будет слухи разносить, а мне такое ни к чему. – Считайте, что я здесь как частное лицо, - все-таки уточняю, чтобы из-за моей самодеятельности у коллег проблем не возникло. - Мы вывезем вещи и освободим квартиру.
Хозяйка сканирует меня внимательно, замечает, как дети ко мне жмутся.
- Все-таки вы... ее мужчина? – делает неправильный вывод. Хотя в нашей ситуации больше нечего думать. - Она мне должна, - спохватывается мгновенно. – За два месяца, - не теряется.
Сомневаюсь, что ей можно верить. Знаю я этих «серых риелторов».
- Без проблем, - ухмыляюсь я. – Договор покажите, по нему оплачу остаток. Вы же официально квартиру сдаете? И самозанятость оформлена? – едва сдерживаю смешок, наблюдая, как кривится лицо Тамары.
Соседка Марья и вовсе скрывается в своей квартире, почуяв неладное. Отлично, меньше свидетелей, сующих свой длинный нос куда не надо.
- Конечно, - врет Тамара и взгляд отводит. Надо бы прислать к ней проверку. – Но искать долго. Да и черт с ними, с деньгами. Такие детки хорошие, - позорно отступает она. – Что же я, не человек вовсе? Мама в беде, а я о деньгах. Забудьте. Вот. Ключи в прихожей на тумбочке оставите, позже заберу.
Вкладывает связку мне в руку, а сама капитулирует в сторону своей квартиры. Дверь захлопывает так громко, что петли трясутся.
- Она плохая, - постановляет Митя.
- Да, выгнать нас обещала, на маму орала, - бурчит Коля. – Вот я бы ее, - еще и кулаком грозит. - Но мама не разрешает мне ругаться.
Маленький, а уже чуть ли не глава семьи. И умный не по годам.
- Правильно делает. Слушайтесь оба маму, - машинально произношу. - Так, показывайте, - первыми впускаю их в квартиру. – Мамина комната где?
- Тут всего одна комната. Вон дверь, - указывает Коля, пока я с Мити шарф и куртку стягиваю.
- Тогда помогите мне вещи собрать, - тянусь к старшему, но он сам молнию расстегивает. – Займитесь своими, а я мамину одежду упакую.
Коля кивает охотно и, поманив брата, направляется в комнату. Деловые оба такие!
Провожаю их взглядом и, погасив лишние эмоции, осматриваюсь: чисто вокруг, убрано. Не то чтобы я ожидал бардака, но по долгу службы готов ко всему. Выдохнув, проверяю шкафчики в коридоре, но ничего в них не нахожу.
Бреду в спальню, где «трудятся» Коля и Митя. Хорошие пацаны, послушные.
Заставляю себя сосредоточиться на том, зачем я здесь. Перерываю постельное, зону под матрасом, подушки, осматриваю стол снизу, вазы внутри. Малышня посматривает на меня с интересом, но вопросов лишних не задает. Подумав, иду в ванную комнату.
Стараюсь игнорировать женское белье на сушилке, но взгляд сам скользит по милому, отнюдь не вульгарному, а нежному, как сама Мира, кружеву и хлопку. Внезапно душно становится – я даже ворот рубашки ослабляю.
Нет, все же не так со мной что-то. Хотя ясно, что. Сбой системы и перегрев. Работа бабу не заменит.
Любви я с Миланой нажрался, теперь воротит. В одну из новогодних ночей предложение собирался ей делать, романтик чертов. Но она «обрадовала» меня новостью о скорой свадьбе с Загорским. А вскоре ребенка нашего тайком «убила». «Подарок» под елку мне сделала.
Не-ет, чувства мне больше точно не нужны. Несколько недолгих интрижек – мой максимум. Да и то надоело. Постоянно подвоха жду. А, как коллеги, «перебиваться» легкими девушками я элементарно брезгую. Хоть справку бери, ей-богу, прежде чем в кровать пускать.
Вот и стеклись в итоге мозги вниз. Странно, что произошло это именно сейчас, а не раньше. Накопилось, мать вашу.
Не вовремя! И не по отношению к девушке, которая без сознания в больнице лежит! К матери двоих детей!
Точно псих озабоченный!
Мысленно встряхиваю себя, мозг возвращаю в черепушку. И лезу туда, куда намеревался, - в туалетный бочок.
Бинго, блин.
Вода слита, а внутри лежит сверток, обернутый в несколько пакетов.
Девочка сериалов ментовских пересмотрела, как и большинство «заблуждающихся» граждан. Выбирают они обычно самые предсказуемые места. Как для воров, так и для полиции.
Но это к лучшему. Быстрее я справился с «заданием». Теперь только сумки сгрузить – и домой малышню можно везти.
Но прежде… Срываю пакеты, достаю деньги, слишком мало, а также свидетельства о рождении детей, какие-то еще бумаги и удостоверение личности Миры. Отлично!
Листаю паспорт. Изучаю фото, от которого ничего не екает внутри, в отличие от тех, что из телефона мальчишек скопировал. Да это и понятно: на документах изображения получаются часто неживыми и ненатуральными. Еще и макияж у Миры такой… тяжелый, что ли. Надеюсь, вместе с потерей памяти она забыла, как его наносить. Потому что в жизни девчонка намного приятнее.
Отмахиваюсь от ее образа, который преследует меня со вчерашнего дня. Как будто вирус подцепил. Сканирую фото еще раз.
Так, паспорт ее: сходство на лицо. Дохожу до интересующей меня графы. Убеждаюсь, что дети вписаны. Ну, хоть не киднеппинг – уже легче. Осталось выяснить, от кого Мира скрывается.
Перекладываю пакет подмышку, и что-то вываливается из него, летит на пол, звонко бьется об кафель. Приседаю, нахожу закатившееся под раковину обручальное кольцо. Из-под ванной выуживаю второе, большего размера.
Страдает девчонка до сих пор, видимо.
Вздохнув, открываю страницу паспорта с семейным положением, вчитываюсь и зубами скриплю. От злости и удивления. Это же надо было так…
Мирослава
- Потерю памяти можно имитировать?
Слышу знакомый голос, доносящийся из коридора, и невольно улыбаюсь. Тепло становится, уютно, и всю меня обволакивает чувством защищенности, заключая в кокон. Но как только осознаю смысл озвученной фразы, мгновенно мрачнею, а настроение улетучивается вместе с предвкушением скорой встречи.
Что он сказал? Имитировать? Почему мне не верит собственный… муж?
- Теоретически, да. Но при длительном личном общении все равно пациент раскроет себя, - сообщает врач и только хуже делает, увеличивая пропасть между нами. – А вы подозреваете свою жену…
- Понял, спасибо, - обрывает его резко и грубо. От жестких, стальных ноток озноб проходит по коже.
Я ведь даже не помню, какие у нас отношения с мужем, и уж точно не знаю, как все исправить. Ясно лишь одно - я сейчас нуждаюсь в нем. Мои дети не справятся одни, слишком маленькие. А я беспомощна.
Он ведь не оставит мальчиков? Почему у меня такое стойкое чувство, будто подобное с ними уже случалось? И что у Коли и Мити есть только я.
Но как же…
Гипнотизирую дверь, считая приближающиеся шаги.
Заходит муж один, оставляя врача в коридоре. На пару секунд останавливается на пороге, заметив, что я не сплю, задумчиво окидывает меня взглядом, от которого сегодня хочется спрятаться под одеяло, но потом все-таки приближается. Не обронив ни слова, складывает руки в карманы, тем самым возводя стену между нами.
- Привет, - проговариваю сипло и умудряюсь улыбку изобразить. Вряд ли она смотрится красиво на моем бледном, болезненном лице. И сомневаюсь, что смогу ею расположить к себе мужа. Сегодня он волком на меня смотрит.
- Что-нибудь вспомнила? – не здороваясь, опускается на стул рядом.
- Тебя – нет. Извини, - честно отвечаю и тут же спохватываюсь. - Как мальчики?
- Поужинали и спят. Устали за эти дни, - в его тоне проскальзывает тепло. - Я ненадолго. Не хочу одних их оставлять.
- Они самостоятельные, - выпаливаю машинально. - От Мити нужно прятать сладости, иначе его стошнит. «Стопа» совершенно нет, - улыбаюсь сама себе, не сразу осознав, что выдаю новую информацию.
- Учту, - на автомате отзывается муж.
- Ты ведь не живешь с нами? – догадываюсь я, исходя из его ответа. – Тебя вызвали, потому что я попала в больницу. И теперь тебе приходится возиться со мной и детьми, ведь так?
- Мира, давай мы поговорим позже, когда… - вздохнув, он подается вперед. Упирается рукой в край постели, продавливая вмятину в матрасе. Опускаю взгляд на его безымянный палец.
- И колец нет, - выдыхаю с грустью.
Разбиваюсь о напряженное молчание мужа.
- Пожалуйста, - переборов удушающее смущение, которое неуместно между супругами, я накрываю его ладонь своей. Он тут же перехватывает мою руку и сжимает. – Прошу тебя, присмотри за детьми, пока я здесь? Или договорись с врачом, чтобы меня выписали раньше? – отрицательно качает головой, а я захлебываюсь паникой, не понимая, с каким именно пунктом он не согласен. – Послушай… - лихорадочно роюсь в своем сознании, а там чисто, как после генеральной уборки. – Я не помню твоего имени…
- Даня, - представляется он, и я импульсивно отдергиваю руку.
Имя отзывается неприятным, колющим чувством в груди. Холодом и отвращением. Словно чужой кто-то. Но смотрю в голубые глаза, внимательно изучающие мою реакцию, и смягчаюсь, ощущая противоположные эмоции.
- О детях можешь не беспокоиться, - поднимается он с места. – Они под присмотром. Завтра приеду с ними. Выздоравливай, - проговаривает безэмоционально.
И очень быстро покидает палату.
- Пока, - бросаю в закрытую дверь и ощущаю, как по виску стекает слеза.
Поворачиваюсь на бок и молю лишь о том, чтобы Даня действительно вернулся с мальчиками. Как же страшно быть беззащитной и… одинокой.
Страшно, но… привычно.
***
Несколько дней спустя
- Ма-ам, - зовут Коля и Митя еще из коридора. Их визг врывается в палату намного раньше, чем они сами.
Приподнимаюсь в постели и устраиваюсь полусидя, оперевшись спиной о подушку. С нетерпением жду своих мальчишек и… их Папу Мороза, как смешно они его зовут.
Мы с Даней не возвращались больше к теме наших отношений. Он не спешит рассказывать мне что-либо, а я боюсь спрашивать, чтобы не разрушить хрупкую иллюзию счастливой семьи.
Каждый день муж посещает меня с детьми. Вместе мы проводим около получаса. А я и этому рада. Живу от встречи до встречи.
- Что я вам говорила, мальчики? – пытаюсь сохранять строгий тон, почти учительский, но улыбка пробивается сквозь маску «суровой мамы», когда я вижу Колю и Митю.
Они летят ко мне, раскрасневшиеся и взъерошенные, не успевают затормозить, врезаются друг в друга, но меня стараются беречь. Останавливаются возле койки – и дальше действуют спокойнее и аккуратнее. Обнимают меня осторожно, забираются на край матраса.
- Ты говолила, чтобы мы не олали в больнице, - важно поднимает пальчик Митя.
- А вы? – изгибаю бровь.
- Немного превысили громкость. Поняли, приняли, исправимся, - чеканит Коля, будто вызубренную фразу воспроизводит.
- Что? – смеюсь я. – Где ты этого нахватался? Кто вообще так выражается?
- Папа Мо'гоз, - незамедлительно «сдает» Даню Митя. - Когда олет на телефон.
- Зачем он на него орет? – хмурюсь я, переживая о детях. – А на вас папа… тоже орет? – сглатываю испуганно.
- Не-ет, ты что, - оба интенсивно головами вертят. – Он у нас воспитанный, - переглядываются лукаво, звонко хохочут, и теперь мне искренне жаль Даню становится.
Невольно в сторону дверного проема посматриваю. Жду мужа, но он не торопится входить. Видимо, опять с доктором обсуждает что-то. Меня беспокоит, что они говорят обо мне за моей спиной. Будто я безнадежно больна, а от меня скрывают диагноз…
- А мы сегодня тебе шоколадное печенье принесли, как ты просила, - вновь срывается на крик Коля, довольный тем, что получилось мне угодить.
Соскакивает с кровати, мчится в коридор, нагло перебивает папу и доктора, а возвращается уже с пакетом. Достает оттуда бумажный сверток с логотипом пекарни и протягивает мне.
- Тш-ш! – шикаю на Колю, но угощение беру. – Вдруг мне нельзя, тогда медсестры заберут.
Подрагивающими от нетерпения руками разворачиваю бумагу, вбираю аромат какао и ванили. Прикрываю глаза от удовольствия. Но прежде, чем взять самой, протягиваю пакет детям, которые только и ждали этого момента. Ведь мы всегда с ними все делим поровну… Наверное…
- Можно, - родной голос заставляет улыбнуться. Непроизвольно так происходит. Каждый раз, когда появляется Даня. - Я узнавал у врача. В противном случае не было бы никакого печенья, - сообщает серьезно, шагая к нам.
- Он с вами тоже такой злюка? – ехидно шепчу я, зная, что муж слышит. И, не выдержав, кусаю печенье. Крошки летят на постельное белье, и я спешу их стряхнуть.
- Неа, воспитанный, - повторяет Коля, и оба опять смеются.
Вторю им. Погружаю в рот еще кусочек лакомства, пачкаюсь шоколадной пастой, которой два круглых печенья слеплены воедино. Поперхнувшись, закашливаюсь. Даня тут же находит в пакете бутылку минеральной воды и, открыв, подает мне.
Делаю глоток, оставляю темный след на пластике. Смотрю на перемазанных мальчишек. И понимаю: плохая идея с печеньем была.
- Сама как ребенок еще, - бархатно произносит Даня.
Подается ближе ко мне и, наклонившись, проводит пальцами по уголку моих губ, видимо, стирая шоколад.
- У вас все нормально? – выдыхаю рвано и импульсивно потираюсь щекой об его ладонь.
Мне одиноко, грустно и катастрофически не хватает ласки. Пытаюсь поймать капельку уюта и семейного тепла рядом с Даней, но…
- Да, конечно, под контролем, - он вдруг ожесточает тон и убирает руку.
Между нами явно черная кошка пробежала. В прошлом, которого я не помню.
Отворачиваюсь, потому что не люблю наблюдать подобные смены настроения мужа. Ведь случаются они довольно часто. Лучше подожду, пока Даня вновь смягчится. А пока что достаю еще печенье. На это раз с расчетом и на мужа, но он отрицательно качает головой.
- Тебя обещают выписать недели через две, - выдает Даня, обескуражив меня этой новостью.
- Так поздно, - жалобно стону я.
- Ой, а Сталый Новый год? – капризно ноет Митя.