Глава 11.
Ким с головой ушёл в обработку данных. Пять дней он переводил тысячи показателей широты и долготы в крошечные треугольники на топографической карте: один треугольник — одна берлога. Он закончил вечером пятого дня. Отступив подальше, омега осмотрел свою работу. Наморщил нос. Это мог сделать кто угодно: ребёнок, обезьянка, даже Минхо.
— Отлично, — сказал отец, стоя у него за спиной. — Сколько мы имеем?
Тэ посчитал:
— Сорок одна на востоке Элсмира. Максимальное расстояние — двадцать километров от берега, двадцать восемь на восемь километров. — Медведь, может, сейчас там распределяет души. — На Баффиновой земле двадцать три, рядом с мысом Адэр.
Отец что-то черкал в блокноте:
— Залив Фокс?
— Думаю, Медведь уже не однажды пришёл туда за этот сезон, — сказал омега. Сейчас самое время было рождаться медвежатам. Были ли среди них мертворожденные? Наверно, были. Если он бродил у Карского моря и почувствовал зов откуда-нибудь из Чукотского, то мог не успеть даже со своей сверхскоростью. Тэ подумал о том, как Медведь сидит один в своём замке, рыдая о детях, которых не смог спасти.
Отцовский карандаш перестал бегать по бумаге.
— Тэхён, тебе больше не нужно о нём думать. Ты здесь в безопасности.
Нет, только не это. Он заставил себя улыбнуться и ответил ровным голосом:
— Он не опасен. Он милый.
А ещё с ним интересно и весело.
— Это распространенная психологическая реакция. Люди отождествляют себя со своими похитителями. Но теперь ты дома. Мы не позволим ему снова забрать тебя.
Отец такой упрямый.
— А ты знаешь, что Медведь сделал однажды? Я проснулся с больным горлом, и он принёс мне завтрак в постель. — На самом деле это был даже не завтрак, а целое пиршество. Оладьи, вафли, хлопья. Ему никто раньше не приносил завтрак в постель. — А потом целое утро он рассказывал мне разные истории. Я мог не напрягать горло, и при этом мне не было скучно. — Он даже разыгрывал некоторые из историй по ролям. И несмотря на своё больное горло, омега хохотал. — Неужели это так ужасно звучит? — С тех пор, как Ким вернулся на станцию, он больше так не смеялся.
— Тебе не нужно мне ничего рассказывать. Что бы там ни случилось в прошлом, теперь ты в безопасности. С тобой люди, которые тебя любят.
Медведь меня любит, подумал он и вслух сказал:
— Он не чудовище.
Голова Хана показалась из-за косяка:
— Уже стукнула полночь. Может, вы, трудоголики, пойдете спать? — Старший омега улыбнулся во весь рот, сверкнув зубами.
— Может, тогда на сегодня хватит? — Ласково, как у ребенка, спросил отец.
Тэхён вздохнул. Ещё один спор его ни в чем не убедит.
— Ладно. — Он положил бумаги на стол и трусцой последовал за отцом и Ханом.
Отец остановился у его двери:
— Ты хорошо поработал сегодня, Тэ.
Он не был так в этом уверен. За одну пробежку по льду Медведь делал для полярных медведей больше, чем омега за год рисования треугольников на карте.
— Спокойной ночи, — сказал Хан. Он даже не пытался обнять или поцеловать Тэ. После первых неловких прощаний по вечерам они оба молчаливо признали, что их разделяет пропасть.
Вяло махнув рукой, омежка скрылся в комнате и закрыл за собой дверь. Он слышал, как удаляются родительские голоса, и потом их дверь тоже захлопнулась.
Ким плюхнулся на кровать. Жёлтый флуоресцентный свет отражался на фотографиях, приклеенных к стене: он сам, только помладше. Тэ перевернулся на живот и загляделся на уменьшенные изображения снежных заносов и горных вершин. Он протянул руку и расправил загнувшийся уголок одной фотографии. Там его рукой было накорябано: «Гряда Ломоносова, 89º N». Он помнил этот день, как сейчас: дикое нагромождение ледяных глыб, огромный простор неба, обжигающий холод.
— Ох, Чонгук, что же ты сейчас делаешь?
Ким швырнул в выключатель свёрнутым носком, и тот отскочил от стены. С третьим носком у него получилось. В темноте он скучал по Медведю ещё сильнее. Он знал, что это неправильно: он ведь был дома. К нему вернулась его настоящая жизнь, да ещё с папой в придачу. Отчего же он не был счастлив?
Ворочаясь под одеялом, Тэхён думал о своей жизни в замке. Ему не надоедали ни дни в саду, ни вечера, когда они играли в шахматы (даже когда он выигрывал три игры из четырёх, потому что у него никогда не было запасного плана), ни поздние вечера, когда они пили в темноте горячий шоколад и он сочинял истории специально для омеги. Он помнил, как альфа впервые рассмеялся, когда Тэ проехался вниз по перилам лестницы; как плакал, когда тот первый медвежонок родился мёртвым. Сколько таких смертей предстоит ему пережить в одиночестве? Ах, если бы омега придумал способ быть с ним рядом и при этом помогать полярным медведям.
Тэ сел на кровати. Похоже, он скоро что-то придумает; он чувствовал, что идея бродит где-то поблизости. Медведь пропускал рождения, потому что не знал, когда и где они должны случиться. Но у него были данные о каждой берлоге, а значит, и обо всех беременных медведицах и медведях.
Тэхён откинул одеяло и поспешил в мастерскую Юнги. Омега пробрался сквозь залежи коробок и деталей к новому компьютеру. Сдёрнув защитную упаковку, он нажал на кнопку питания. Пока компьютер загружался, он беспокойно шагал по комнате. Рождения происходили не в случайном порядке. Тэ мог их предсказать; если не точно, то хотя бы с некоторой долей вероятности. Парень присел на краешек стула и кликнул на файл с данными по берлогам.
— Позволь мне, — сказал голос.
Омега подпрыгнул: всего в метре от него стоял Юнги. Как он вообще услышал его из своей спальни?
— У тебя что, радионяня к компьютеру подключена?
— Ты топочешь, как стадо слонов.
Он встал со стула:
— Пожалуйста, садись.
Он послушался, и омега наклонился к нему, глядя в монитор.
— Добавь ещё одну колонку к таблице по берлогам.
Он вставил колонку.
— М-м-м. Хорошо. Теперь добавь формулу, чтобы прибавить два месяца ко времени начала спячки, чтобы вычислить финальную стадию беременности.
Он так и сделал.
— Можешь распечатать эту страницу?
— Уже начал.
Загудел принтер, и Ким переметнулся к нему:
— Как медленно.
— Он струйный. Оставь его в покое.
— Ты думаешь, я всю технику тебе разломаю, да?
Юнги пожал плечами:
— Я не такой уж и чайник.
— Но ты легко возбудим.
Он выдернул страницу, не дождавшись окончания работы; чернила смазались. Шагая по комнате, парень вглядывался в листок.
— Пометь колонку «Предполагаемые роды» и отсортируй данные по дате и месту. Сначала даты. Пожалуйста.
Он так и сделал. Получив все нужные страницы, Ким присел на табурет и, жуя нижнюю губу, принялся читать. Сработает ли это?
Юн прочистил горло:
— В гранте ничего не было про предсказания родов. Это, конечно, дело твоего отца, но не думаю, что нам разрешат поменять основные предпосылки исследования.
— Хм-м... — Тэ слушал его вполуха. Иногда роды должны были происходить почти одновременно на большом расстоянии друг от друга, но выглядело всё небезнадежно. Если бы у него был маршрут от Гудзонова залива... Проложить такой маршрут и обновлять его, подстраиваясь под изменения на ходу, будет непросто. Тут понадобится кто-то, обладающий необходимыми знаниями и навыками...
Юнги ждал ответа. Тэ улыбнулся ему:
— Можешь распечатать для меня ещё несколько файлов?
*************
Омега свернул спальник и положил его вместе с водонепроницаемым бивачным мешком в нижний отсек рюкзака. На этот раз он собирал полный набор для экспедиции, готовясь к долгим переходам по льду. Омега брал с собой пакеты с высушенной и замороженной едой, овсяные хлопья, орехи, сушёные фрукты. Если его план сработает, он каждый день будет выходить на паковые льды. Всю жизнь он мечтал о таком!
Он паковал вещи, и перед ним возник отец. Его разъярённое лицо по цвету напоминало бушующую лаву. Он ткнул в него пальцем:
— Ты не идешь. И это не обсуждается.
Он осмотрел походную печку и проверил топливный насос. Омега не собирался ссориться с отцом.
— Я не позволю тебе разрушить свою жизнь.
— Это мне выбирать. — Он старался говорить спокойно: неизвестно, когда они увидятся в следующий раз. Ему не хотелось прощаться в гневе.
Он схватил его за руку:
— Тэша, я просто хочу того, что лучше для тебя.
Он вырвал руку. Повернувшись к отцу спиной, Тэ продолжил паковать вещи, привычно заворачивая тяжёлые предметы в одежду.
— Я знаю, что ты бы поступил иначе, но...
Ханыль всплеснул руками; мелькнули бежевые ногти.
— Тэхён, тебе не надо уходить. Ты выполнил моё обещание. У него нет над тобой власти.
Он покачал головой. Он возвращался не из-за обещаний, и не из-за бабушкиной сказки, и не чтобы спасти папу.
— Я хочу вернуться к нему.
Юнги без слов протянул ему пачку распечатанных документов. Омега поблагодарил его и положил бумаги в рюкзак. Оглядев стол, он нашёл ледобур и положил его в боковой карман.
— Тэша, — отец понизил голос. — Он ведь даже не человек. Ты сам говорил, что не знаешь, как он выглядит, когда перестаёт быть медведем. Ты не знаешь, что он из себя представляет.
Омега не собирался ссориться с папой.
Тэхён молча прошёл через лабораторию в ванную, захлопнул дверь и пихнул в рюкзак зубную щётку, дезодорант и шампунь.
— Я отлично знаю, что он из себя представляет, — крикнул он через дверь. — Он Медведь, и он мой муж.
Тэ принялся рыться в шкафчиках, пока не нашёл ещё один предмет: упаковку противозачаточных таблеток, которую оставила стажёрка, работавшая тут до Минхо. Он упаковал таблетки и застегнул сумку.
Распахнув дверь, Тэ добавил негромко:
— Из уст человека, женившегося на сыне Северного Ветра, эти слова звучат несколько лицемерно.
У него отвисла челюсть, и Тэхён шмыгнул мимо него.
— Юн, а остальные карты у тебя?
— Погодите минутку, молодой человек... — Отец поспешил за ним.
Из своей комнаты появился Хо:
— Что тут происходит? Тэ, мальчик? — Он прошел за омегой и его отцом назад, где их ждал Хан. — Что он делает?
— Разрушает своё будущее, — отозвался отец.
— Следую за своим будущим, — поправил его младший омега. Юнги протянул ему стопку карт и потом, бросив короткий взгляд на его отца, удалился из комнаты.
— Твоё будущее здесь, — сказал отец. — У тебя здесь семья, друзья. Ты бросаешь всё, чтобы быть с этим своим «мужем». Ты не пойдешь в колледж. Ты оставляешь свои цели. А как насчёт твоих планов профессиональной карьеры здесь, на станции? Ты всегда говорил, что хочешь этого.
Ким надел шапку и застегнул парку. В подмышках начал собираться пот.
— Я зря надеялся, что ты поймешь. В конце концов, это ведь ты оставил своего мужа в замке троллей.
— Боже милостивый, Тэхён! Я сделал это ради тебя. Ты родился, и мне надо было сберечь тебя. Я просто не мог отправиться на край земли, мне надо было тебя воспитывать! — Он ударил кулаком по столу; рассыпались бумаги, а Юнги подпрыгнул на месте. — Ты думаешь, мне было легко сделать этот выбор?
Это не был выбор; это была трусость. Иначе почему он лгал сыну все эти годы и в итоге упросил бабушку рассказать ему всё? Стыд часто принуждает людей к действиям. Он знал, что отец жалеет, что не спас Хана. Он слышал сожаление в его голосе тогда, ночью, когда подслушал их разговор. Омега перебросил рюкзак через плечо.
— Я запрещаю, — отец встал в дверях. — Ты не ведаешь, что творишь.
Младший Ким повернулся к папе:
— Скажи ему.
— Но я не... — начал Ханыль.
— История повторяется, — сказал Тэ. — Твой отец тоже не хотел, чтобы ты уходил.
Хан в потрясении смотрел на супруга.
— Но это не то же самое, — запротестовал он.
Однако омега видел, что папа понял его. Это было то же самое. Ким наблюдал за папиным лицом, пока отец бушевал. Каждую ночь его папа просыпался от собственных воплей: он боялся, что его снова запрут в замке троллей. Разве он позволит, чтобы его сына удерживали где-то против его воли? Тэхён не знал его настолько хорошо, чтобы быть уверенным наверняка, но подозревал, что нет, не позволит.
Хан дотронулся до его руки своими бежевыми ногтями:
— Домин, отпусти его.
Он в ужасе повернулся к нему:
— Ты понимаешь, что говоришь? Ты хочешь отправить нашего единственного ребенка, нашего малыша, назад, чтобы им распоряжался какой-то медведь?
Ханыль задрал подбородок и не отступался. Хосок, широко распахнув глаза, смотрел на них троих по очереди, как будто наблюдал за странной партией в пинг-понг. Юнги спрятался за дверью в свою мастерскую. Отец сдался первым. Опустив взгляд, он сказал:
— Тэша, пожалуйста, не делай этого. Это небезопасно. Это не умно. Ты опять торопишься. Погоди, а потом решишь. Не уходи так скоро.
Хан потянулся было к нему, но потом рука его упала.
— Тэхён... Тэ... Я ведь только начал тебя узнавать.
Ким смотрел на своего папу. Что он мог сказать? Не важно, сколько времени он проведет здесь, им никогда не преодолеть расстояния, проложенного долгими годами разлуки? Ким не мог этого произнести. Лучше просто уйти.
— Останься с нами, — попросил отец. — Мы твоя семья. Здесь твой дом. Пожалуйста, подумай об этом. Подумай о том, от чего ты отказываешься.
У Хо блестели глаза, а Хан чуть не плакал.
Глядя на них, младший омега сам быстро заморгал; у него пекло веки.
— Попросите у бабули прощения, что я с ней не повидался.
Он стремительно вышел наружу — быстрее, пока он не передумал, или пока они не передумали. Парень закрыл внешнюю дверь, и на него тяжело опустилась тишина. Он глубоко вдохнул; холод схватил его за горло. Нащупывая дорогу по периметру станции, Ким поднял корейский флаг в слепящей темноте арктической метели.