Subterra

Тереза

    Кинжалы.

"Много кинжалов... Слишком много даже для баллатора..."

    Мольберт и уголь.

"Серые разводы, от которого на всех поверхностях этой комнаты"

    Стаканчик из кофейни со странной эмблемой в виде серены.

"Который теперь служит мне подставкой для кистей"

    Учебники по истории, энциклопедии, книги Мирян...

    Когда я была чуть помладше, Маркус и Аврора брали меня с собой в Амизийскую Комицию, в которой они заседают и по сей день. Наверное, тогда они всё ещё утешали себя надеждами, что я пойду по их стопам и стану политиком, поэтому и тащили меня на эти наискучнейшие заседания, где я что только не делала, дабы развлечь себя. Таким образом, я, кстати, и узнала, что в Пленумном Зале ровно сто семьдесят четыре кресла с белой обивкой, двадцать один канделябр и три люстры, которые постоянно волновали меня тем, что в любой момент могли свалиться на голову (ну, по крайней мере, мне так казалось). Кроме подсчетов убранств зала, почти каждый раз я выбирала себе какой-нибудь определенный предмет и старалась запомнить тот до мельчайших подробностей, чтобы по возвращению домой запечатлеть его в альбоме.

    Одним из таких предметов стала мураль, на которой во всех красках изобразили прекрасную Марту Кэмпэл. Правда, слово "прекрасная" даже и долю того, что я имею в виду, не передаёт. Пускай я и художник-любитель, но несмотря на это, мне всё равно хотелось написать портрет этой поистине невероятной девушки так, чтобы он "задышал". Ну, или хотя бы частично передать ту силу, которая исходит несокрушимыми волнами от мурали, стоит только взору упасть на неё. Бывало так, что я часами не могла уснуть, ведь в мыслях, словно кистью по холсту, пыталась прорисовать в отдельности каждый золотисто-пшеничный локон волос Марты, которые словно сверкающий нимб обрамляли её лицо, подчеркивая огромные глаза с сапфировым блеском. Так я пыталась понять, чего не хватает моим рисункам, но сколько бы я не мучилась, найти ответ на этот вопрос у меня никак не получилось.

    Видимо, из-за этого у меня и появилась привычка часами созерцать каждую мелочь, даже если я и видела её далеко не в первый раз. Вот и сейчас, лежа клубочком на своём кроваво-красном покрывале из очень - ну прям очень - мягкой пряжи, я занималась тем, что бродила взглядом по своей комнате, то и дело, застревая на каждой безделушке.

    На полу около стены, граничащей с входной дверью, валялась куча метала, что представляла собой множество разнообразного оружия, больше половины из которого были кинжалы всех видов и мастей. Тут был и японский сай, похожий на трезубец, и крис, напоминающий волну, и даже мизерикордия, с невероятно узким лезвием, чтобы было легче ранить противника через доспехи (а также ею можно с легкостью вскрыть любой замок). Ну и, конечно же, множество боевых клинков различных форм и размеров, отличающиеся друг от друга всем чем угодно от вида стали до черенка эфеса.

    Но, несмотря на столь внушительное количество, вся эта груда металлолома мало что для меня значит. Во всяком случае, меньше, чем четыре клинка, что всегда при мне в ножнах на бедре, или маленький балисонг - складной нож-бабочка, который занимает почетное место около нарисованного мною семейного портрета, стоящего на полке.

    Этот балисонг однажды здорово меня выручил, когда лет семь назад на очередном экзамене по фехтованию меня поставили в пару с Валерианом Хантером. Он был физически сильнее меня, - как и все мальчики в то время, - и, видимо, задумал с помощью одной банальной хитрости победить меня одним ударом. Валериан бы с легкостью ранил меня в плечо, если бы я незаметно не воспользовалась сложенным ножом у меня в кармане. Я, конечно же, тогда несильно задела Хантера, но шок парня дал мне возможность обезвредить его и приставить клинок ему к горлу.

    Так же, как и всё колюще-режущее я люблю только историю и рисование. В такой дыре - во всех смыслах - как Субтерра, найти себе хобби весьма сложно. Вот Николас, походу, так отчаялся, что заинтересовался изготовлением оружия для нашего арсенала.

    Историю я полюбила из-за приёмных родителей, которые могли часами напролет рассказывать мне обо всём, что хоть когда-нибудь происходило с ними или вообще со всеми Шармерами. А когда я узнала, что мир не ограничивается железными стенами Субтерры, то и история мира показалась мне уже намного интересней и многогранней, чем в детстве. Как-то так и получилось, что с количеством оружия в моей комнате может сравниться лишь объем научной и художественной макулатуры.

    Ну а рисование пришло как-то само по себе, от скуки что ли. Я далеко не самый гениальный живописец, но и наличие таланта тоже не могу отрицать. Мой художественный путь начался ещё в далеком детстве, но тогда я постоянно стеснялась просить Маркуса или Аврору купить мне краски и кисти, хоть и очень хотела попробовать написать что-нибудь в цвете. Но благодаря этому я в совершенстве освоила черно-белое творчество, рисуя всё, что попадалось мне на глаза, будь то фонарный столб, человек или здание. Сейчас я могу рисовать чем только пожелаю, но штука в том, что кусочек угля стал для меня намного дороже, чем самые лучшие и яркие краски, так что большая часть моих рисунков всё такая же "красочная", как и в детстве.

    Поддавшись очередному внезапному порыву, я встала и рысью преодолела расстояние от кровати до рабочего стола, где лежал мой альбом с рисунками. Хотя, если признаться честно, по большей части там были одни лишь наброски, а законченные работы по пальцам одной руки пересчитать можно. Я боязливо огляделась, будто бы собиралась делать что-то запретное, и открыла альбом.

    Золотая анфилада.

"Как по мне самая великолепная часть архитектуры Дворца Комиций"

    Шкатулка Авроры.

"Та, что всегда привлекала меня сложностью вырезанного на ней узора из плетистых роз"

    Лавочка торговца в Реджио Скор.

"Интересно, он всё ещё продаёт те самые кленовые листья в кляре?"

    Стреляющий Джулиан.

"Да, его я тоже рисовала во время одной из тренировок, на кой он "как обычно" пытался прикончить пол"

    Но в моих набросках Джулиан всё равно выглядит весьма... сосредоточенным, несмотря на то, что все свои умения в области стрельбы тот напрочь отключал во время наших занятий. Я уже не обижаюсь на Джулиана из-за его "шутки", но если мне когда-нибудь представится возможность отомстить этому негодяю, то такой шанс я уж точно не упущу...

    Чаще всего у меня получалось запечатлеть его профиль, когда он готовился выпустить стрелу, а вот анфас я писала лишь по памяти и постоянно ловила себя на мысли, что снова хочу взяться за кисти и краски. Правда, для этого мне нужно прогуляться за ними на рынок, ведь я даже не могу прикинуть, сколько белил у меня уйдет, чтобы намешать идеальный оттенок для глаз Кертиса, но точно знаю, что моих запасов будет маловато.

- Я не настолько красив. - я услышала шепот позади себя и почувствовала теплое дыхание на своей шее, от которого чуть не выронила рисунки.

"О Боже!"

    Пронеслось у меня в голове и недолго думая, я тут же захлопнула альбом и повернулась лицом к этому нахалу. Каким образом Джулиан вообще оказался в моей комнате? И почему я не заметила, как он подкрался ко мне?

- Джулиан?!

- Спокойно, Тесс. - осторожно начал он и поднял руки в смирительном жесте.

- Кого черта, ты здесь делаешь? - ничуть не спокойно вопросила я и попыталась как можно незаметней положить альбом на стол.

- Ты имеешь в виду "здесь" - в твоей комнате или, - растягивая слова, говорил Джулиан, - "здесь"- в смысле в твоём альбоме. - самодовольно ухмыльнувшись, парень шагнул совсем близко ко мне, и я снова онемела от его близости. Он же воспользовавшись этим, скользнул рукой мне за спину и схватил злополучный блокнот.

    Мирянин сделал полшага назад лишь для того, чтобы между нами поместился альбом, и, не теряя ни минуты, открыл его. Джулиан показательно не обращал внимания на все мои работы, за исключением тех, на которых было изображено его лицо. Также он подозрительно долго задержался на одном из набросков, который я так и не закончила - единственный рисунок, на коем я всё же решилась нарисовать Кертиса в полный рост, но ещё на полпути поняла, что получается у меня не ахти и забросила. Лицо моего незваного гостя оставалось весьма серьезным пока он рассматривал остальные свои черно-белые отражения и такой же серьезный взгляд он после обратил и на меня.

    В последнее время мы часто играли в эти "Молчаливые гляделки". Иногда за обедом, иногда на тренировке, иногда на парах, и даже тогда во время патруля на горе Лукаут... На несколько мгновений наши взгляды пересекаются, и каждый раз мы словно ждём, кто же первый отведет глаза. В большинстве случаев эту роль на себя брала я, но в этот раз всё не так просто.

    Даже боюсь представить, как смотрелись со стороны в эту минуту: я в домашних штанах с принтом из пятен жирафа, и Джулиан в полном ониксовом облачении и даже с кинжалом в ножнах на бедре. Мы почему-то оба тяжело дышали, но никто из нас не обратил на это внимания, как и на блокнот, что Джулиан уже давным-давно опустил вниз и снова сократил расстояние между нами до минимума. Он стоял настолько близко, что я видела голубые крапинки в его глазах, и то как из серых они стали почти полностью черными. От меня не укрылось и то, как от постоянных нервных сглатываний у него дергался кадык. Я боялась пошевелиться, а Джулиан...

- Я так понимаю, дорогу ты нашел. - раздался голос Авроры со стороны порога.

"О БОЖЕ"

- Что? - тут же повернувшись к двери, промямлила я и испуганно посмотрела на... лучезарно улыбавшуюся Аврору...

- Да, Миссис Оуэн, большое спасибо. - коротко ответил Джулиан и сделал почти три шага прочь от меня.

"Если я ещё секунду подумаю о том, что могло бы произойти, если бы Аврора не потревожила нас, то моя голова точно лопнет..."

- Ты его пустила? - излишне эмоционально поинтересовалась я у приёмной матери, что так и продолжала заговорчески улыбаться, глядя то на краснеющую меня, то на Джулиана, лицо которого вообще потеряло все краски.

- Ну, разуется, я пустила Джулиана. Но мне казалось, ты не будешь против. - проговорила она, и я почувствовала, как кончики моих ушей начанают гореть.

- Я вовсе не против, просто не понимаю, что такого могло стрястись, что ты мне даже денечка не даешь отдохнуть от тебя. - это я уже сказала Джулиану, наконец, придя в себя и обратив на него самый незаинтересованный взгляд какой смогла изобразить.

- Поверь мне, милая моя Тесс, если бы у меня была возможность не тащиться к тебе домой через полгорода, то я бы её не упустил. Но так как пейджеры и мобильники в Субтерре явно не в моде, а кое-что спросить у тебя мне просто необходимо, то мне всё же пришлось нарушить ваш покой в выходной день. - оживившись, произнёс Джулиан и, словно ища поддержки, снова посмотрел на Аврору, которая так и стояла на своём месте и с улыбкой наблюдала нашу перепалку.

"Хорошо, что Маркуса нет дома, иначе бы..."

- Ну не буду вам мешать. - мягко отозвалась Аврора, и ещё раз взглянув на неё, но уже повнимательней, я приметила, что в зеленых глазах матери было какое-то беспокойство, которое она усердно пыталась скрыть, - И Джулиан, - он тут же обратил на неё всё своё внимание, - ты можешь приходить к нам в любое время, и если тебе понадобится какая-то помощь, то не стесняйся и обязательно обращайся ко мне или Маркусу.

- Вы и так уже слишком много для меня сделали. - то, каким тоном были произнесены эти слова, говорило о том, что Джулиан был совершенно искренен.

    Пока я раздумывала над вопросом, что задумало это ходячее несчастье, Аврора скрылась за дверью, оставив нас с мирянином снова наедине. Джулиан всё еще стоял, но плечи его уже не были так напряжены, а на губах расцвела извечная ухмылка. Я устроилась на краюшке стола, а парню указала на стул около себя, кой он незамедлительно занял, но продолжал хранить молчание.

- Ну, так и что же такое жизненно необходимое ты хотел у меня выведать?

- Скоро ведь бал Посвящения... - потирая ладони друг о друга, начал Кертис.

- Да.

- Так вот что я хотел у тебя спросить...

"Неужели всех девушек разобрали, и наш чаттанугский Ален Делон снизошел до меня?"

- Я тут сообразил, что почти ничего не знаю о Гражданской войне и хотел бы, чтобы ты меня малость просветила перед торжеством. - тут он закусил губу, а я еле нашла в себе силы, дабы сдержать разочарованный вздох.

- Ты серьезно сейчас?

- Вполне.

- А ты не мог просто попросить кого-нибудь из Вениверса "просветить" тебя? На кой черт надо беспокоить меня из-за подобных глупостей?! - я и сама не заметила, как распылилась, но Джулиан уж точно этого не упустил.

- Хорошо, тогда спрошу у Дианы. - проворковал тот и сию же минуту поднялся со стула, как подорванный.

- Так бы сразу. - с излишним энтузиазмом ответила я, провожая этого самовлюбленного засранца взглядом. Он уже надавил на ручки двери, что соединяла мою комнату и коридор, как я не сдержалась и позвала его: - Джулиан.

- Да?

- Раз уж ты всё равно пришёл, думаю, я смогу уделить тебе пару минут.

- Так бы сразу. - передразнил он меня и через пару секунд облокотился на спинку кресла, предусмотрительно подкатив его ближе ко мне.

"Я точно с ним с ума сойду..."

    После десятков столетий цивилизации и развития технологий Шармеры научились общаться с друг с другом на расстоянии даже без помощи каффов. Начиная с семнадцатого века, они стали объединяться в огромные группы, чтобы делиться знаниями и собирать по крохотным кусочкам историю самого загадочного рода магов. Так в дальнейшем появились целые поселения и деревни, которые было почти невозможно отличить от мирских.

    За несколько веков из группы отшельников Шармеры превратились в могущественную "касту" на Земле. Так как им приходилось жить наравне с обыкновенными смертными, то и вечно скрывать свои силы они не могли, и как бы там ни было, но пришло время и даже до самых высокопоставленных из Мирян дошли слухи о "чудотворцах", которые могли делать всё - абсолютно всё - и даже лечить смертельные болезни. Шармеры могли решать судьбу целых стран и континентов, не говоря уже об отдельных Мирянах. Хоть никто и не говорил "в открытую", но каждый знал, что есть некто, чья сила в сотни раз превосходит власть и мощь всех мирских богачей, ученных и даже правителей вместе взятых. Все это продолжалось до начала двадцатого века - точной даты никто не знает. Ну, по крайней мере, никто из Субтерры с кем мне довелось поговорить на этот счёт.

    Шармеры считали безжалостным и ужасным то, как Миряне расправлялись друг с другом, устраивая кровопролитные войны и революции, но настал момент, когда они сами стали безжалостными и ужасными по отношению к друг другу. Никто до сих пор - ни Амизи, ни Тенеры - не знают, что стало этому причинной, но в один момент почти у половины существующих Шармеров просто пропали их силы, словно кто-то нажал "выкл" на пульте. Неважно, кто это был ребёнок-маг или взрослый, кем он был по национальности и где жил, силы пропадали по щелчку пальца и без какой-либо системы. В тот день сотни, тысячи магов по всему миру остались не только без своей магии, но и без сердца, точнее оно перестало биться. Несмотря на своё могущество, Шармеры остались верны древним традициям и поверьям, и поэтому сочли всё произошедшее, как очень плохое знамение. Они считали, что те, у кого пропала их магия, чем-то разгневали кого-то свыше, ведь эти несчастные стали чужими, как и среди Шармеров, так и среди Мирян, а их небьющиеся сердца вообще ставили их вровень с ходячими мертвецами.

    Все, - и Тенеры, которые сохранили магические способности, и Амизи, которые их потеряли, - прекрасно осознавали, что просто так это оставить нельзя, ведь если подобное повториться ещё раз, то Шармеры вымрут как вид. Правда, понимать они понимали, но активных действий не предпринимали, словно ждали чего-то. И они дождались... Затишье продлилось совсем немного - до рождения первого дитя Амизи и Тенера. Все надеялись, что несчастье постигло лишь одно поколение Шармеров, но и их дети рождались без магической силы, а это уже становилось угрозой для всего рода. Как только новость облетела весь земной шар, на Амизи - в буквальном смысле - началась охота, следствием которой стало сначала восстание, а затем и полномасштабная Гражданская война.

    Очередной кошмар для обоих "лагерей" Шармеров продолжался сравнительно недолго, ведь Амизи, просто на просто, не могли противостоять всесильным Тенерам, многие из которых будто бы только и ждали повода для подобной расправы. Что стало тому виной тоже неизвестно, но Тенеры на самом деле отличились невообразимой жестокостью - некоторые из них не жалели ни измученных стариков, ни крошечных младенцев, без раздумий убивая и тех, и других. Есть поверье, что черная вязь вен на руках, присущая всем Тенерам, появилась как раз-таки после того, как Марта увидела, как те оскверняют весь род Шармеров, и прокляла тех, сделав их кровь густой и тухлой, а от того и черной.

    В итоге всё закончилось побегом Амизи под землю на сотню лет и началом новой эры, где Шармеры канули в историю и остались только Тенеры, да Амизи, до сих пор воюющие друг с другом. Хоть война и была не столь длительной, но от этого не менее кровопролитной, и, разумеется, унесла жизни очень многих, как и Амизи, так и Тенеров. Как бы там ни было, Гражданская война ощутимо коснулась обеих сторон и теперь уже не имеет значения, кто пострадал больше, ведь тогда брат шёл на брата, родители отрекались от своих детей и наоборот, и каждый Шармер жил в страхе, ведь убить могли абсолютно любого и даже магия Тенеров иногда была бессильна...

- Поэтому из года в год, в первое воскресенье октября, в Субтерре устраивают бал в честь жертв Гражданской войны, на котором каждый из нас может почтить память не только падшего Амизи, но и Тенера. - немного уставшим голосом проговорила я, ведь на ходу было немного сложно придумать, как "попонятней" объяснить Джулиану, почему одни Шармеры стали "злыми" и начали кошмарить "добрых". - Как ты уже знаешь, существует традиция, согласно которой на этом балу баллаторов-новобранцев посвящают в полноправных защитников Субтерры и всех Амизи, что, как не крути, очень символично. - усмехнулась я и посмотрела на Джулиана.

    Тот ритмично постукивал по колену своими пальцами, облаченными в чёрные митенки, и тупо смотрел на мольберт, что стоял в углу. Он всё молчал, видимо, переваривая услышанное, а я гадала, зачем ему так срочно понадобилась эта информация, и почему Кертис не мог спросить всё то же самое у Ника или Дианы, - даю руку на отсечение, если я не права, и та бы отказала Джулиану хоть в чём-то. Но не прошло и пяти минут, как мирянин вдруг вздрогнул и обратил всё своё внимание на меня.

- Ты ведь тоже пойдешь на этот бал?

"Да нет, он совершенно точно издевается"

- Ты ведь прекрасно знаешь, что да. - я не понимала, чего от меня хочет Джулиан, и от этого снова начинала чувствовать раздражение.

- Кого выбрала в кавалеры? - нарочито беззаботно поинтересовался он, на что я широко улыбнулась и со всей серьезностью ответила:

- Ходить на бал парами - просто древняя и необязательная формальность. К тому же, я ведь баллатор, так что сопровождение и "защита", - я показала скобки пальцами, - мне не требуется. - на это Джулиан лишь усмехнулся уголком рта.

- А танцевать ты будешь в обнимку с топориком или с двуручным мечем? - не сводя с меня внимательных серых глаз, вопросил он.

- В любом случае, я не знаю кандидатуры лучше. - посмеиваясь, произнесла я, пытаясь отбросить надоедливые мысли, навеянные странными улыбочками Авроры и внезапным появлением Джулиана, который абсолютно точно никогда в жизни не должен был увидеть меня в пижамных штанах.

- Ну, тогда ладно. - шумно вздохнув, заключил он и, через миг уже оказавшись на ногах, развернулся и направился к двери.

    Я чуть было не кинулась его останавливать, ведь мною завладел необъяснимый порыв и желание, почву которых я никак не могла для себя объяснить, но точно знала, что не будет ничего фатального, если я сама предложу Джулиану быть моим кавалером на балу Посвящения. Как говорил Маркус, никогда нельзя упускать шанс получить золотую звездочку.

    Но что бы я ни собиралась сделать, в этом уже не было никакого смысла, ведь Джулиан резко повернулся ко мне лицом, упал на одно колено и, взяв мою одеревеневшую от непонимания руку в свою, произнёс заветные слова, хоть и со слоновьей долей, привычного Джулиану Кертису, сарказма:

- Тереза Оуэн, сочтешь ли ты достойным принять мою руку и приглашение сопровождать тебя на бал Посвящения завтра вечером?

- Так и быть, - после минутного молчания произнесла я, стараясь не выдать своего ликования, - пойдем втроём.

- Втроём? - обеспокоенно спросил Джулиан, но, видимо, заметив лукавую улыбку на моём лице, незамедлительно расслабился.

- Да. Втроём. Ты, я и твоё ужасное чувство юмора.

«Место мыслей непрерывных
И видений неизбывных.
Духу их не отрешить,
Как росы не осушить.»

Эдгар Аллан По «Духи мертвых»