Без права на ошибку, или Забавный выдался денек
18 февраля, воскресенье
— Наташ! Наташа! Темнова, мать твою!
Похоже, что в мой номер сейчас ворвется ураган, если я не открою дверь. Мне даже стало любопытно, кого могло принести в такую рань, и именно поэтому, разодрав глаза, я поплелась открывать дверь.
— О Господи! — Воскликнула я.
— Белены объелась или Занина увидела?
Трифанов. Ну конечно, кто, если не он?
— 7 утра. Совсем спятил?
— Если через 5 минут не явишься в операторскую, то спятишь ты. — В своей манере произнес Илья.
— Изыди! — Изрекла я и хлопнула дверью. — Тоже мне, умник.
Доброе утро, мои родные люди. Посмотрим, какие сюрпризы приготовил этот день.
Не успела я показаться своим коллегам, как меня тут же ошарашили новостью — со мной хочет поговорить Канделаки. Лично. С глазу на глаз. Чую, придется понервничать.
— Не бойся. — Сказал Губерниев, увидев страх в моих глазах. — Все будет нормально.
Забрав с собой ребят, он покинул операторскую, оставив меня один на один с экраном. Я рассеянно смотрела на него, ожидая звонка в скайпе. Руки мгновенно вспотели, а голова только начала включаться в работу. Неожиданный звук заставил меня подпрыгнуть на месте. Честно? Мне было страшно, ибо я не знала, чего ожидать.
— Наталья, доброе утро. — Улыбчиво поприветствовала меня Канделаки.
— Здравствуйте, Тинатин Гивиевна. — Волнительно произнесла я.
— Наташ, мне нужно тебе кое о чем сказать...
Ну что, можно объявлять режим паники, или пока рано?
— ... но для начала — посмотри это видео.
Через секунду я увидела яркую заставку, знакомые лица журналистов, какие-то символы. Я внимательно вглядывалась в экран, пытаясь уловить суть видеоряда. В конце появился заголовок «Их выбирает народ!», который сбил меня с толку.
— Как ты знаешь, тысячи журналистов и корреспондентов вносят свою лепту в освещение Олимпийских игр, и делают они это совершенно по-разному: вещают с места событий, внимательно следят за экраном телевизора, записывают все подробности со слов очевидцев... Да вариантов не счесть! — Сказала Тинатин. — Именно поэтому, с самого начала Олимпиады, стартовало всероссийское голосование «Их выбирает народ!».
Я удивленно округлила глаза, а затем часто заморгала.
— Да, да, по результатам голосования победителями станут лучшие журналисты, корреспонденты, газетчики со всех уголков России, причастные так или иначе к освещению Олимпийских игр. Это будет своего рода премия ТЭФИ.
Кстати говоря, помните, я как-то упоминала про номинацию в ТЭФИ? Так вот, все три номинации выиграл наш канал, и выиграл с внушительным отрывом. Судя по статистике, за нас голосовали со всех городов России, начиная от Владивостока и заканчивая Калининградом. Но есть один подвох: если там все номинанты были известны заранее, то тут... Тебя будет выбирать народ, и ты будешь до последней секунды в неведении.
Внутри меня заколотило не по-детски, и от волнения я загрызла ногти, причем так сильно, что через пару минут все пальцы были изгрызаны в мясо. Неприятное зрелище.
— Тинатин, только не говорите, что мы тоже в этом участвуем.
Она улыбнулась, но как-то странно. Я бы даже сказала — шибко ехидно.
— Вчера в номинации «Спортсменка, комсомолка и просто красавица» ты вышла на первое место, а сегодня твое лидерство упрочилось на 250 голосов.
Я открыла рот и ошарашенно смотрела на генерального директора. Я не могла поверить в услышанное, ибо... Да нет, это какой-то бред! Как люди могли меня выдвинуть на первое место? Может быть, это главный знак, что пора мне прекращать сомневаться в себе? Господи, какой же я все-таки мнительный человек!
— Ты ведь понимаешь, что все это значит? — Улыбнулась она.
Я качнула головой, но поняла одно — я не имею права на ошибку.
***
Из операторской я выходила в приступе паники, но с полной уверенностью действий. Парадокс какой, не правда ли? Я хваталась за голову, понимая, что не могу подвести так верящих в меня людей, но что мне нужно для этого сделать? По крайней мере одно — не облажаться.
Я барабанила в номер сестры очень громко, боясь, что вот-вот закричу во все горло от настигшего меня ужаса. Таня открыла дверь, и я, ввалившись в коридор, распласталась на полу.
— Ты чего?
— Помоги мне. — Только вымолвила я, взглянув на нее.
— Что случилось? — Удивилась сестра. — У тебя глаза, как у бешеной селедки.
Покачав головой, я поднялась и села на кровать, заламывая пальцы. Мне хотелось с кем-то поделиться, но я не знаю, с чего начать.
— Опять начинается? — Скрестила руки на груди. — Я что, должна из тебя клещами все тащить?
— Дай мне две минуты.
Глубоко выдохнув, я собралась с мыслями, но когда взглянула на сестру... То они от испуга разбежались по всем углам. Концентрация, чтоб ее!
— Ну, и долго я буду ждать?
— Такое чувство, будто ты в моей башке огромную дыру просверлила от нетерпения. — Зачесала я затылок. — У меня аж голова заболела.
— Не ерничай, а. — Несдержанно осекла меня сестра.
Последовал тяжелый выдох.
«Темнова, возьми себя в руки, елки-палки! Ну не слабак ты, не слабак»
— В общем, слушай...
Я пересказала ей случившийся разговор с Канделаки дрожащим голосом. Слова гулко отдавались эхом в моей голове, и порой я не понимала, что говорю. Паника снова взялась за атаку, и я начала активно жестикулировать и что-то выкрикивать. Сестра шокировано смотрела на меня с открытым ртом, когда я завершила монолог.
— Ты... Так это же круто! Это невероятно круто!
— Что крутого-то? — Испуганно спросила я. — Тань, на мне ответственность теперь в два раза больше, и я просто не имею права облажаться.
Схватившись за голову от досады, я заплакала. Она села рядом, приобняв меня. Вот так и приходит безысходность.
— Ты как всегда воспринимаешь все близко к сердцу.
Да, может быть, оно и было так, но я... Я не умею по-другому. И ничего не могу с этим поделать, увы.
— Есть какие-то дельные предложения? — Загундосила я, поставив этим вопросом сестру в тупик.
— Таня! — Послышался голос в коридоре, затем вошли мама и папа. Сестра выдохнула и сжала мою руку крепче.
— Наташа! — Подбежала ко мне мама. — Что с тобой?
У меня не было сил поднять головы и рассказать все родителям. Меня будто парализовало.
— Канделаки сегодня ей сказала о том, что в народном голосовании журналистов она лидирует в одной из номинаций. Ее это испугало, и теперь она боится всех подвести...
— Дочь, ну ты чего? — Обняла меня мама. — Нельзя же так себя накручивать.
На эту реплику я всхлипнула.
«Ну конечно, вам всем легко говорить» — подумала я.
Папа покачал головой, а затем жестом показал женщинам уйти. Они кивнули, и, поднявшись, с разговорами пошли на кухню.
— Наташ. — Позвал он меня, но я не откликнулась.
Он грустно посмотрел на меня, а затем сел на корточки.
— Наташ, — взял меня папа за руку, — я понимаю тебя. Понимаю, что на тебе лежит большая ответственность, и что ты не можешь подвести других, но... Ты не сможешь прыгнуть выше головы, даже если придумаешь что-то новое.
Его слова заставили меня поднять взгляд. Добрая улыбка отца отозвалась теплом в моей груди.
— Нат, я знаю, насколько ты исполнительная и совестливая девочка. Ты всегда стараешься сделать все по высшему разряду, стараешься угодить другим, но, послушай меня: постоянное нагнетание себя ни к чему хорошему не приведет. Ты загонишь себя в угол и рассредоточишься.
— А что мне делать тогда, пап? — Протянула я. — Что?
— Самое главное — это взять себя в руки и продолжать заниматься тем, чем ты занималась до этого, то есть — творить.
— Легко сказать, но трудно сделать. — Утирала слезы я.
— А что лучше: постоянно жить под грузом ответственности, накручивая себя, или же спокойно работать, невзирая ни на что?
А ведь в чем-то папа прав. Люди выбрали меня не просто так, и если я буду стараться им всячески угодить, то они это почувствуют, и весь их интерес ко мне сойдет на нет. Да и вообще... Рискуя прыгнуть выше головы, я могу в одночасье остаться ни с чем. Помним, проходили, и потому такого больше не случится. Хах, понять-то я поняла, но вот как это принять?
— Все будет хорошо. — Обнял меня папа. — И, несмотря ни на что, для нас ты — победитель. Всегда.
— Спасибо тебе, пап. — Прохрипела я. — Спасибо вам.
В этом мире может произойти все, что угодно, но, чтобы ни случилось — все обязательно будет хорошо. Даже лучше, чем мы можем подумать.
Разумеется, остальные коллеги также попали в номинации, но они отнеслись к этому несколько спокойнее, чем я. Ну что поделать, если вот такая у меня натура — творческая, истерическая и ранимая. Только вот странно, зачем об этом надо было говорить каждому по отдельности? А может быть, это какая-то проверка? Только вот на что?
«Темнова, слишком много вопросов задаешь. Пора работать». — осекла себя я.
И то верно. Отбросив эти глупые мысли, мы с парнями приступили к озвучке сюжетов.
***
Выходя из операторской, я столкнулась лицом к лицу с господином Бабиковым. Мы облюбовали друг друга с ног до головы, а затем разошлись по разным сторонам. Конечно, мне хотелось с ним помириться, но не я начала эту ссору. Поэтому я включила «немного гордости» и буду ждать шага от него. Все-таки тяжело, когда в паре — два вспыльчивых и темпераментных человека.
— Да вы че, одурели оба? — Вопросил Занин после увиденного.
— И вы до сих пор не помирились? — Спросил Криворучко.
«Еще один вопрос — и им крышка!»
— Как дети малые, ей Богу! — Фыркнул Илья.
— Говори за себя, умник. — Огрызнулась я, отчего ребята засмеялись.
Стандартная ситуация внутри коллектива, и к этому давно пора привыкнуть.
— Ведьма.
— Собака лысая.
— Так, злыдни, тихо! — Схватил нас за шкирку Валера. — Не галдите!
— Ладно, помчали, а то нас Левко с Поповым разорвут на куски за опоздание.
— Пунктуальны, как немцы. — Выдохнул Занин.
Подхватив свои рюкзаки, мы со смехом направились к черному входу. Денек предвещает забавности.
***
На стадионе снова все было готово к началу очередной гонки. Сегодня женщины будут показывать свои силы в гонке с общего старта. А тем временем в нашей микс-зоне шли бурные обсуждения народного голосования.
— Я до сих пор не могу понять, — начал Дима, — зачем нужно было говорить об этом каждому тет-а-тет?
— Правда что. — Подхватил Илья. — Как будто это гостайна какая-то.
— Странно все это. — Сказала я. — А вообще, кто-нибудь в курсе, где это все можно посмотреть?
— На Матч ТВ можете посмотреть. Свои интервью.
Обернувшись, перед нами стоял начальник. Блин, а ведь так все хорошо начиналось...
— Так, а почему до сих пор никто не занят делом?
— Дмитрий Викторович! Мы имеем право знать!
— Трифанов, угомонись. — Хохмя, выдал Гу. — Меньше знаешь — крепче спишь.
Да, после такого ответа стало понятно, что никто нам ничего не скажет. Что ж, тогда мы наймемся Шерлоками и сами расследуем это дело.
Женский масс-старт выдался невероятно динамичным. Занин вел прямую трансляцию в Перископе, рассказывая зрителям о биатлонном закулисье, в то время как я и Трифанов громко поддерживали мимо пробегающих Екатерину Глазырину и Ольгу Подчуфарову.
— Зуб даю, дорогие друзья, у нас сегодня будет медаль!
— А че так мало?
— Прости, Илюх, монопод ушел в мою прошлую ставку.
— Эх ты, проебщик. — Протянула я.
— Ты с ума сошла? — Завопили Дима, Ваня и Денис. — Тут же дети!
Я хлопнула себя по лицу от досады.
— Ой, прости-прости-прости. — Затараторила я. — Совсем забыла, что твои трансляции смотрят только школьники.
Операторы громко заржали, а Илья чуть было не начал биться головой об ограждение.
— Темнова, ну научи меня также стебать людей, молю! — Заверещал Попов, чуть ли не падая на колени предо мной.
— Мои уроки слишком дорого обходятся. — Подмигнула я.
— Всего две пиццы, и вы в расчете.
— Эй!
Я пихнула Трифа в бок, и новая волна смеха заполонила микс-зону. Иностранные коллеги косо поглядывали на нас, но нам было по барабану. Мы просто жили в кайф!
***
Яркая, красочная цветочная церемония была сегодня феноменальной. Впервые за все дни болельщики шумно взрывались аплодисментами при виде триумфаторов сегодняшней гонки. И, кстати говоря, у России сегодня очередной повод для радости, покуда Оля Подчуфарова стала вице-чемпионкой 23-х Зимних Олимпийских Игр.
— Оля! — Кричала я, размахивая руками.
Биатлонистка пыталась просочиться через невероятную толпу, и у нее это успешно получилось. Я крепко обняла подругу, после чего Оля вытерла выступившие на глазах слезы.
— Ты молодчина. — Душевно произнесла я. — Я тобой горжусь.
— Нат, это невероятно. — Ответила она. — Мне до сих пор не верится.
— Чемпионка, наша чемпионка...
Вдалеке раздался голос Гу, который деловитой походкой шел в нашу сторону вместе с творческой бригадой. Я и Оля засмеялись при виде этой картины.
— Ну, готовься. — Пихнула я ее локтем в бок. — Сейчас будет шоу.
И даже появившись возле нас, господин Губерниев продолжил свое громкое пение. Он ни разу не пожалел наши барабанные перепонки.
— Господи, опять ты. — Заныл Трифанов, увидев меня.
Я посмотрела на его шарф и чуть не загоготала в голос. Ну, почти.
— Ты у кого шарф отжал, придурок?
— Угадай с одного раза. — Сказал Левко, косясь на коллегу.
— Че ты ржешь? — Рыкнул Илья. — Меня чуть не задушили из-за того, что хожу в расстёгнутой куртке, вот и... Пришлось замотаться.
— Точнее, его замотали. — Хихикнула я.
— Я, по крайней мере, в шапке хожу, в отличии от некоторых. — Огрызнулся Илья.
И тут мы все покосились на Занина. Конечно, под натиском трех пар глаз очень трудно устоять, и он даже немного этого испугался.
— А че я-то сразу? — Вопросил он.
— Ну, понимаешь... — протянула задумчиво я — ...холод, менингит, все дела.
— Какой менингит?
— Менингит — это та болезнь, после которой люди либо умирают, либо становятся дебилами.
— То-то я и смотрю, че ты присвистываешь постоянно.
Мы просто выпали со смеху от услышанного. Триф сначала испепелил взглядом Занина, а потом тоже заржал.
— Летчики-залетчики. — Покачал головой Гу, а Оля хихикнула.
Это — моя биатлонная семья. Да, пускай они немного отбитые на голову, но и я, собственно, не лыком шита. В любом случае я их люблю такими, какие они есть.
***
В номере девчонок веселье лилось рекой, несмотря на то, что все были в здравом уме и рассудке. Напиваться до свинства нам запретили (чему Триф был весьма расстроен), но поздравить Олю с серебром под бокальчик красного вина... Ну, тут сам Бог велел!
— Зашли на пять минут, а прошло два часа. — Сказал Занин, взглянув на часы.
— Зашли на чай с тортиком, а сами винишко потягиваем. — Перехватил инициативу Триф.
— Слушай, а у нас водка есть. — Потерла ладошки Чуфи, ухмыляясь.
Илья посмотрел на нее, как кот из Шрека — также умиляющее.
— Не, дружочек, это на особый случай. — Хихикнула она.
— Каспер сказал, что это в случае победы в эстафете. — Сказала Таня. — Так что, не судьба.
— Девчоночки, пожалуйста, ну постарайтесь. — Стал причитать коллега.
— Да ты один ее выжрешь, и даже глазом не моргнешь! — Гаркнула я.
Триф надулся и скрестил руки на груди, и мы дружно рассмеялись. Обиженная девочка, ей Богу! А как говорят в народе? Правильно — на обиженных воду возят.
Попрощавшись со всеми, я отправилась к себе, но другим путем. Обойдя холл гостиницы, пройдя все коридоры, я была почти у цели, пока не столкнулась...
— Ой, какая неожиданная встреча!
Мое замечательное настроение успело испариться раньше, чем я успела сказать «Песец»!
— Ты что, преследуешь меня что ли? — Процедила я.
— Да, конечно. — Отозвался Брагин. — Караулю тебя под номером 24 часа в сутки 7 дней в неделю.
«Шутка не зашла, голубчик». — скрестила я руки на груди.
— Просто мимо проходил. — Махнул он рукой.
— Мимо проходил? Ну так, проходи дальше.
— Темнова, когда ты стала такой злой?
Я почесала макушку.
— Дай-ка подумать... Наверно, когда меня поставили перед самым злостным выбором в моей жизни.
Артем стыдливо опустил голову в пол.
— Наташ, я был не прав. Просто... Выслушай меня.
— Мне сразу приготовиться к удушью, или это на десерт? — Облокотилась я на дверь своего номера.
Гастроли местного Шапито закончились. Посмотрим, кто же останется клоуном.
— Я вел себя, как последний кретин по отношению к тебе. Честно, я не думал, что это станет твоей главной мечтой жизни, поэтому...
— ...поэтому ты решил меня хоть как-то удержать? — Уточнила я. — Брагин, и ты охотно веришь в этот бред?
Его руки уперлись в стену над моей головой. Честно говоря, меня испугало такое поведение, и сейчас Брагин мне открылся с новой, даже с дерзкой стороны.
— Темнова, ты и была моим самым ярким бредом. — Прошептал он, находясь на предельно близком расстоянии от меня.
По телу прокатилась дрожь, и дыхание вмиг стало неровным. Да уж, такая сцена могла бы смело претендовать на звание «Романтика года», но не в этот раз.
— Артем, — томно произнесла я, — ты Сумерек обсмотрелся что ли? Тоже мне, личный сорт героина.
На весь этаж раздался такой досадный рык, что я не на шутку испугалась.
— Господи, ну какая же ты невыносимая!
Ох уж этот крик души! Испортила бедному парню романтический момент... Ну все, теперь меня точно сожгут на костре инквизиции.
— Надеюсь, это все, что ты хотел мне сказать? Тогда, я пойду?
— Да вали уже! — Зло ответил Брагин.
Правило бумеранга берет свое: сначала Артем доводил меня до слез, а теперь я довожу его до приступа белой горячки. Ну ничего, не все ж коту масленица.
— Валят лес, а я пошла. — Подмигнув ему, я вошла в номер. — Шакал самоуверенный.
— Стерва зазвездившаяся. — Плюнул парень и пошел своей дорогой.
Правильно говорят, что от любви до ненависти — один шаг. А сколько шагов от ненависти до любви, никто не скажет?
***
Буквально через пять минут дверь моего номера чуть не вынесли бешеным стуком.
— Господи, если это опять Триф...
Не успела я открыть дверь, как в номер ворвался ураган Антон со злым выражением лица и красными глазами.
— Ну, и кто это был?
И я сразу догадалась о причине его появления: либо ему спалили, либо он сам спалил.
— Ты о чем? — Включила дурочку я.
— Я тебя спрашиваю: кто это был? — Повысил голос Бабиков.
Смотря на его сжимающиеся и разжимающиеся кулаки, мне стало не по себе. Похоже, что не весь цирк успел уехать.
— Это имеет какое-то значение?
Антон прищурено осматривал меня с ног до головы, а затем процедил:
— Не хочешь говорить — я сам это выясню. Заодно и морду ему набью.
— Так, Бабиков, стояночка!
Я его остановила только тогда, когда уперлась спиной во входную дверь. Вот этого я и боялась больше всего: один сигнал — и Антон превращается в зверя. А ведь так хочется спокойствия, стабильности... Хотя какая может быть стабильность в нашем биатлонном мире?
— Уйди!
Ой, да от Антона Игоревича несло невероятной ревностью. Мне приятно, что биатлонист ревнует, но было бы к кому... А ревновать к Брагину — это последнее дело, я вам скажу.
— Можешь испытать свои чудо-приемы на мне, раз у тебя кулаки чешутся.
Биатлонист дернулся в сторону дверной ручки, но я закрыла ее собой. Пора начать сглаживать ссоры самым действенным оружием, перед которым не устоит ни один мужчина.
Сердито рыча, Бабиков снова повышает голос, но я впиваюсь в его губы, чуть ли не валя его с ног. Антон был на пару секунд безоружен, и за это время я успела прижать его к двери. В свою очередь, он крепко прижал меня к себе, а потом его руки плавно заскользили по изгибам моего тела. Скоро я предстала перед ним с оголенным торсом, но и я не растерялась, рьяно стаскивая с него футболку. Подушечками пальцев я провела по его мощному предплечью, после чего посмотрела на него.
— В тихом омуте черти водятся? — Прошептал Антон на ухо.
— Нет. — Ухмыльнулась я. — Сгорел сарай — гори и хата.
Обхватив руками бедра, Бабиков поднял меня и потащил в сторону постели. Коснувшись телом мягкой поверхности, он начал осыпать меня поцелуями, а я извивалась под ним, как змея. Антон все-таки ревновал меня до безумия, и ревновал так, что у меня захватывало дух. Очередной поцелуй в шею окончательно лишил меня трезвого ума, и с этого момента я была полностью во власти Бабикова.