Узел

Алёна.

Остаток вечера прошел спокойно. И хотя Вова весь вечер сверлил меня взглядом, я старалась просто его не замечать. Не стоило давать ему понять, что меня пугают его дурацкие угрозы. И что бы он там себе ни нафантазировал — я не собиралась никому позволять распоряжаться моей девственностью. Только мне решать, когда, где и с кем я ее потеряю.

Сейчас я планировала быть тише воды и ниже травы и вынашивать план побега. А как только закончу школу — сбегу, и только они меня и видели. С помощью Оксаны сбегу, или еще каким-то образом — это не важно. Но я сбегу, и это решено окончательно. На такую жизнь, которую все эти люди для меня уготовили, я была не согласна.

Когда ночь уже нависла над домом и на небе показались яркие — намного ярче, чем в городе — звезды, я вдруг заволновалась сильнее.

«Почему мы все еще не уезжаем домой?»

Хотелось поскорее забраться в свою дурацкую цыганскую кровать, такую мягкую и удобную, и заснуть в обнимку со своим плюшевым Костей, представляя на его месте настоящего Костю, живого и горячего.

Я нерешительно подошла к отцу, по-прежнему сидевшему в кресле у камина, рядом с Вовой и дядей Геной.

— Отец, скажите, мы скоро поедем домой? Уже так поздно, нам пора бы возвращаться.

— О чем ты, дочь? — спросил отец, расслабленно усмехаясь. — Я же выпил виски, и все еще пью, что, не видишь? — и он потряс стаканом с янтарной жидкостью, который все это время стоял на подлокотнике его кресла.

«Черт, а я совсем об этом не подумала».

— Сегодня я уже не буду садиться за руль. — Отец отхлебнул из стакана и продолжил: — Вообще-то дядя Гена еще в начале вечера предложил нам остаться, и я согласился. Ты разве не слышала?

— Простите, отец, видимо, прослушала. — выдавила я поникшим голосом. Я была ужасно расстроена. Не хотелось проводить ночь под одной крышей с этим мерзким Вовой и его родителями.

— Ты иногда бываешь такой невнимательной, дочка. — на удивление благодушно ответил отец. Он не любил мою рассеянность, но не станет же он вовсю отчитывать меня перед другими людьми. — Соберись, иначе как мне замуж тебя выдавать, такую недотепу.

И они, все трое, противно засмеялись. Меня передернуло. Вроде бы он сказал это так непринужденно, но я почувствовала себя униженной и оскорбленной. Эти мужчины откровенно смеялись надо мной и принижали мое достоинство. Я резко развернулась и пошла в другой конец комнаты. Села рядом с матерью и тетей Тоней, которые, конечно, были ничем не лучше тех троих, но сейчас, по крайней мере, не обращали на меня внимания, увлеченно обсуждая рецепт приготовления какого-то блюда.

Какое-то время эти посиделки еще продолжались, но к десяти вечера мои родители, привыкшие ложиться рано, уже засыпали на ходу, да и родители Вовы тоже.

После того, как почти все по кругу зевнули, дядя Гена сказал:

— Друзья, с вами очень приятно проводить время, и я бы с удовольствием просидел так хоть до утра, но, боюсь, мы с вами все уже как сонные мухи. Давайте, наверное, пойдем отдыхать. Что скажете?

— Да, Гена, честно признаться, я уже как полчаса борюсь со сном. — ответил мой отец. — Давайте будем ложиться.

Тетя Тоня тут же подорвалась со своего места.

— Пойдемте на второй этаж, я покажу ваши комнаты. Я уже заранее все подготовила.

— Какая ты молодец, Антонина. Цены нет таким замечательным хозяйкам. — Тут отец выразительно глянул на меня: «Вот, мол, бери пример, какой должна быть женщина».

Я отвернулась от него и закатила глаза.

Черт с ним, пусть мы остаемся здесь, но пусть меня скорее отведут в подготовленную для меня комнату, и я наконец отдохну от этих пятерых, каждый из которых стал для меня абсолютно невыносим.

Мы поднялись на второй этаж и пошли по коридору. Первая дверь слева вела в спальню дяди Гены и тети Тони. Дядя Гена пожелал нам всем спокойной ночи и пошел ложиться спать. Следующая дверь вела в комнату, подготовленную для моих родителей. Там они и остались. Тетя Тоня объяснила, где найти все, что им может понадобиться, и мы пошли дальше по коридору. Третья комната была Вовиной. Пожелав мне сладких снов и одарив плотоядным взглядом, парень скрылся за своей дверью. Наконец мы с тетей Тоней дошли до последней комнаты. Если остальные я еще видела краем глаза, то сюда никогда не заходила. Комната была большой и просторной, в голубых и синих тонах. Одна из стен была стеклянной и выходила на лес. Кровать была застелена голубым шелком. На самом деле, эта комната была на удивление красивой.

— Вот, Алёна, это твоя спальня. — сказала тетя Тоня с такой милой улыбкой, как будто того отвратительного разговора в ванной у нас никогда и не было.

«Чертова лицемерка. Хочет оставаться хорошенькой, делая ужасные вещи».

— Эта комната станет вашей, когда вы с Володей поженитесь. — сказала она радостно, а меня аж всю передернуло.

«Не будет этого, никогда не будет!»

Я демонстративно промолчала. Только стояла и ждала, когда же она наконец уберется и оставит меня одну.

Наконец, почувствовав, что ей здесь не рады, женщина попятилась к двери.

— Ну что ж, Алёна, доброй ночи. Пусть тебе приснятся хорошие сны на новом месте. — И она наконец вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

В ту же секунду я подлетела к двери и закрыла ее на замок; благо он тут был. Не то, чтобы я действительно верила, что кто-нибудь станет ломиться ко мне посреди ночи, но, все же, так было спокойней.

Закрыв шторами стеклянную стену, я быстро сняла с себя одежду и надела длинную свободную футболку, которую оставила для меня на кровати тетя Тоня.

Кровать была большой и мягкой, почти как моя. Но только сон не шел. В голове раз за разом прокручивался сегодняшний день и все эти мерзкие разговоры. Единственным, что могло отвлечь меня от грустных дум, были мысли о Косте. Я попыталась представить, что он сейчас делает. «С моими трусами» — тут же подсказал мой услужливый голосок в голове. Да, с моими трусами и своим членом. Что он делает? Как он это делает? Водит ли он трусиками по члену, дрочит ли прямо ими? Или нюхает их, и при этом дрочит? Да что ему там нюхать, они же чистые. Я захихикала.

«Ну и дура же ты, Алёнка, о чем ты вообще думаешь, когда у тебя за стенкой противное чудовище, которое спит и видит, как бы поскорее тебя трахнуть».

Ничего. МОЕ чудовище не даст меня в обиду этому монстру. Если придется, мое чудовище заберет меня, спрячет где-нибудь в своем логове, и никому не отдаст. Сама не знаю почему, но я была в этом уверена. Сейчас я была окончательно и бесповоротно уверена в том, что Костя меня любит. Я знала, что все его мысли сейчас — обо мне. Я так и видела, как он ворочается сейчас в кровати без сна, сжимая в кулаке мои трусы, и думает о том, как меня спасти. Костенька, мой любимый. Мой странный одиночка. Мой темный властелин. Мой безумный монстр. Моя любовь.

Эти мысли меня успокоили, утешили и усыпили. Наконец я почувствовала себя в безопасности. Я вдруг ощутила Костины руки, которые меня обнимают, и открыла глаза.

Он нависал надо мной. Я не могла поверить своим глазам — это был Костя, собственной персоной! В лунном свете я четко увидела его лицо: челку, свисающую на серые, как сталь, глаза, прямой нос, высокие скулы и красивые, изящные губы. Его бледная кожа светилась в лунном свете не хуже, чем у Эдварда Каллена. Огромные мыщцы бугрились на его голой спине и руках.

Я тут же схватилась за него руками, чтобы убедиться, что он настоящий.

— Костя, что ты здесь делаешь? Как ты сюда попал? — неистово зашептала я, но он лишь усмехнулся и прижал к моим губам большой палец.

— Тшшш, нас могут услышать. А если услышат — то могут нам помешать. А мне бы чертовски этого не хотелось.

Он перевел свой пристальный взгляд с моих глаз на губы. Затем провел пальцем, который держал на губах, по нижней губе. Немного надавил. Я приоткрыла рот, и он тут же скользнул в него большим пальцем.

В этот момент его палец показался мне просто огромным. Он заполнил мой рот, и рот наполнился слюной.

«Боже, как же вкусно» — мне захотелось пососать его.

— Вот так, хорошо, соси.

Я начала усердно обрабатывать своим ртом его палец. Сквозь тонкую ткань одеяла почувствовала, как член Кости, лежавшего у меня между ног, сильно напрягся.

— Я так скучал по тебе, малышка, — прошептал Костя. Он заглянул мне в глаза с нежностью, и вместе с тем с еле сдерживаемой страстью.

— Ты так классно сосешь мой палец. Интересно, сможешь ли ты так же хорошо пососать мой член? — протянул он с сомнением.

— Смогу, конечно смогу! — пылко прошептала я, как пионерка на линейке.

— Ну давай посмотрим, что из этого выйдет.

Я попыталась выбраться из-под Кости, чтобы добраться до его члена, но он остановил меня, уперев руку мне в лоб.

— Нет, не так.

Костя сам приподнялся и почти сел мне на грудь. После чего приспустил черные треники и достал член.

На несколько секунд я замерла, завороженная его великолепием. Мне показалось, что у меня изо рта потекла слюна.

— Можно. — сказал мне Костя, будто дал собаке команду кушать лакомство. Я набросилась на его член. Некоторое время я с упоением сосала его, как вдруг Костя коснулся моего плеча.

— А теперь замри. — горячо прошептал он. Я повиновалась.

И Костя начал трахать мой рот. Сначала медленно, но с каждой секундой все быстрее и сильнее. Он набрал такой темп, что я начала захлебываться слюной, но старалась, изо всех сил я старалась сделать то, чего он от меня ждал.

Он трахал мой рот так неистово, что глотку начало саднить, а затем засадил член так глубоко, что у меня сработал рвотный рефлекс, но я сумела его побороть и не подкачала.

С трудом я подняла глаза на Костю, и чуть не кончила, увидев в его глазах одобрение. Он смотрел на меня с таким вожделением, что у меня в глазах все поплыло.

Вдруг я подумала, что он мог уже сто раз кончить, но почему-то держался изо-всех сил. «Хочет продлить удовольствие» — тут же догадалась я.

Затем Костя вновь остановился, вытащил член из моего рта, от чего я тут же недовольно поморщилась, и слез с меня. Теперь он стоял на коленях сбоку от меня, прямо у моей головы. Он снова протянул мне член, и я радостно приняла его в рот. Сам же Костя, тем временем, опустил руку вниз и сдернул с меня одеяло. Задрав мою футболку, он забрался рукой ко мне в трусы.

— Как же мне нравится, что ты всегда мокрая, — прошептал он низким голосом, нависнув надо мной всей своей величиной.

Я раздвинула ноги пошире, чтобы ему было удобнее добраться везде, где он хотел. Костя начал скользить пальцами от моего клитора ко входу во влагалище и обратно.

На этот момент я была уже настолько возбужденной, что после всего лишь нескольких его движений оказалась у самого края.

— Боже, я сейчас кончу, — зачем-то сообщила ему я.

— Отлично, давай сделаем это вместе.

Наконец меня снесло девятибалльной волной оргазма.

И в этот же момент Костя вытащил член из моего рта и излился мне на лицо, шею и грудь. Я вся была в его горячей сперме. Немного попало и на губы, и, пребывая в полном экстазе, я тут же слизнула эти капли. Его сперма на вкус была, как банановый йогурт — никогда я не пробовала ничего вкуснее.

Костя перевел дыхание, затем наклонился надо мной и запечатлел влажный поцелуй на моих губах.

— Ты моя, помни, ты только моя. Даже когда ты здесь, в этом доме, с этими людьми. Даже когда меня нет рядом — я в тебе, а ты во мне. И никогда, никогда ничего не бойся, потому что я всегда с тобой. Я люблю тебя, Алёнушка.

Слезы навернулись на глаза, и я их сморгнула. Хотелось сказать Косте, что я тоже люблю его, люблю больше всех на свете. Но когда я открыла глаза — его уже не было.

И капель спермы на мне тоже не было. Я была одна, лежала под одеялом, на кровати врага и в доме врага. Но теперь я знала, что Костя всегда со мной. Он живет в моей голове.