Узел

Алёна.

Вечер пятницы прошел в относительном спокойствии. Мы с матерью встретили отца ужином, и мне даже разрешили сесть вместе с ними за стол, после чего отправили к себе в комнату, до вечера делать уроки.

Засыпала я с мыслями о Косте. Я постаралась хотя бы на вечер выкинуть из головы все страхи и тревоги о предстоящем будущем, о неумолимо надвигающейся субботе, когда мы с родителями поедем в гости к Гореловым. Вместо этого я вспоминала Костины губы на мне, его настойчивые, сильные руки. Раз за разом прокручивала в голове его признание в любви, как будто смотрела самый любимый фильм. И наконец заснула в обнимку со своим плюшевым белым мишкой, у которого раньше не было имени, но теперь я решила назвать его Костей.

Мать разбудила меня в обычное время. Утро прошло в домашних хлопотах, затем мы все втроем быстро пообедали и отправились собираться загород. Отец настоял, чтобы мать проконтролировала мой внешний вид. По его требованию, я должна была выглядеть красиво, но максимально скромно, чтобы у Гореловых ни на миг не закралось сомнение в моей порядочности.

«Неужели, гинеколога этим Гореловым было мало?» — зло думала я, глядя на то, как мать перебирает вещи в моем гардеробе. Наконец она остановилась на закрытой белой блузке, коричневой юбке до колена и плотных темных колготках.

— Одевайся, выходим через полчаса. — сказала она строго и вышла из комнаты.

Я стала складывать все, что она достала из моего шкафа, и раскладывать по местам. Поправила и нижнее белье, лежавшее в беспорядке. Вдруг, вспомнив один забавный момент, я усмехнулась. Еще утром, собираясь в душ, я хотела взять из шкафа комплект чистого белья. Стала искать свой любимый: кремовый, из очень нежного шелка. Но, к своему изумлению, нашла только лифчик. А ведь я точно видела трусики еще вчера утром! Сомнений не оставалось — Костя нагло утащил с собой мои трусы. Это одновременно и смешило, и заводило.

«Интересно, что он будет с ними делать?»

Покраснев при мысли об этом, я вернулась к сборам.

Наконец мы, все трое, были собраны и вышли из квартиры.

Гореловы жили примерно в получасе езды от города, в большом загородном доме. Почему-то они отказались от жизни в мегаполисе и предпочитали свой глухой уголок городским удобствам.

Пока мы ехали, я разглядывала пригородные осенние пейзажи: огромные поля с немного пожелтевшей травой, самые разные дома, густой лес.

Я не знала, чего ждать от сегодняшнего дня. Мы просто немного погостим и поужинаем у Гореловых, или наши с Вовой родители и правда будут обсуждать предстоящую свадьбу?

Но решив, что все равно ничего не узнаю, пока мы не прибудем на место, я вновь переключилась на мысли о Косте.

«О Костеньке, моем любимом» — рассмеялась я про себя.

— Это хорошо, что ты улыбаешься. — вдруг выдал отец, сидевший за рулем. Он смотрел на меня строгим взглядом в зеркало заднего вида. Я вдруг осознала, что неосознанно улыбалась все последние минуты. — Все правильно, ты должна радоваться. Глупости оставлены позади, совсем скоро тебя ждет благочестивая жизнь вместе с замечательным мужем.

Я еле сдержалась, чтобы не закатить глаза и не выпалить в ответ какую-нибудь гадость. И за то, и за другое, отец заставил бы меня долго расплачиваться. Я уже привыкла все время думать наперед, предугадывая возможные последствия своих действий. Всегда старалась вести себя правильно, думать логично. Вот только в случае с вечеринкой я просчиталась, за что теперь вынуждена была заплатить всем своим будущим.

«Ну ничего, — тут же вспомнила я, — У меня все еще есть шанс попросить помощи у Оксанки. Да и Костя с девочками не оставят меня в беде. Как-нибудь выберемся из этого».

— Ты же понимаешь, что все делается исключительно ради твоего блага? Мы с матерью делаем все ради твоего светлого будущего. Ты должна быть благодарна, дочь. Не забывай об этом. — сказал отец и вновь посмотрел на меня, взглядом требуя моего подтверждения.

— Я понимаю, отец. И я благодарна. — не моргнув глазом соврала я, и вновь отвернулась к окну.

Наконец, спустя тридцать минут езды, мы оказались в элитном коттеджном поселке, где и располагался дом Гореловых. Проехав мимо нескольких стоящих на отдалении друг от друга огромных дорогих домов, мы оказались у нужных ворот.

Дом Гореловых был очень большим, двухэтажным, с отделкой светло-коричневого и темно-коричневого цветов. Венчала его покатая плоская крыша. Перед домом простирался широкий двор с отдельно отведенной площадкой для мангала. Уже опустошенный бассейн перед домом был закрыт на холодное время года.

Отец позвонил в домофон, располагавшийся у ворот, и они тут же открылись. Мы въехали во двор.

Вслед за родителями я медленно, нехотя вышла из машины. Навстречу нам уже спешили Гореловы своим полным составом.

Тетя Тоня, которую я только вчера видела во врачебном халате, сегодня была одета в простое однотонное платье с длинным рукавом, почти такое же, в каком сейчас была моя мать. Дядя Гена и Вова были в свободных брюках и рубашках, как и мой отец.

«Сразу понятно, что все они — близкие друзья» — тут же подумала я. Как же мне не хотелось быть частью их общества!

И как же вид этих троих мужчин отличался от Костиного! Хотя все они носили костюмы, но смотрелось это совершенно по-разному. На них мешковатые светлые костюмы смотрелись смешно и нелепо. Костя же, в своих отлично сидящих на нем темно-серых и черных рубашках, расстегнутых на одну пуговицу, свободно свисающем черном галстуке и темных брюках, подчеркивающих его идеальную задницу, смотрелся как Бог секса.

«Лучше сейчас не думать об этом. Неизвестно, что меня сегодня ждет».

Я попыталась натянуть на лицо сдержанную улыбку.

Пока наши родители обменивались шумными приветствиями, мы с Вовой пересеклись взглядами. Он гаденько мне ухмыльнулся. На его неказистом лице эта кривая улыбка смотрелась максимально нелепо. Вова был высоким, где-то на полголовы выше меня, как и Костя. Он был худым и сухощавым. Его длинные руки свисали вдоль тела как плети, а длинные ноги были расставлены в какой-то нелепой, шаткой позе.

«Костя снесет тебя одним ударом» — со злым удовлетворением подумала я.

У Володи было очень неприятное лицо, и оно соответствало всей его личности. Длинный кривоватый нос на конце заканчивался небольшим крючком, как будто он вечно что-то вынюхивал. Светлые глаза за стеклами больших квадратных очков зловеще поблескивали. Тонкие губы почти всегда были изогнуты в какой-то непонятной гримасе. В общем, весь облик этого типа вызывал у меня лишь отторжение. Да и то, что он собирался работать гинекологом, вызывало неприязнь. Всегда считала, что мужчины, которые идут в гинекологи — гребаные извращенцы, иначе как еще объяснить такой выбор профессии мужиком.

Я попыталась отойти в сторонку, переведя свое внимание на разглядывание участка. С тех пор, как мы были у Гореловых в последний раз, здесь многое изменилось. Но меня тут же окликнули.

— Алёна, подойди сюда! — весело крикнул мне дядя Гена. — Я же так давно тебя не видел, дай хоть посмотреть на тебя.

Преодолев внутреннее сопротивление, я подошла обратно к этой «компании».

— Ну и красавицей же ты выросла! — сказал дядя Гена, разглядывая меня мерзким плотоядным взглядом. — Именно о такой невесте для своего сына я всегда и мечтал!

«К чему он это сказал? Неужели они начнут обсуждать эту тему прямо сейчас?»

Но, слава Богу, пронесло. Взрослые быстро переключились на что-то другое, а затем Вовины родители пригласили нас в дом.

— У нас уже почти все готово к ужину. — сказала тетя Тоня оживленно. — Сейчас только проверю мясо в духовке. Но, в целом, вы уже можете садиться за стол.

Дядя Гена провел нас в столовую. Она была большая, и все в ней было прозрачное, начиная от стеклянного стола и прозрачных голубоватых пластиковых стульев вокруг него, заканчивая стеклянной стеной, выходившей во двор.

Стол частично уже был накрыт, на нем не хватало лишь основных блюд.

Дядя Гена уселся во главе стола, спиной ко двору. Отец сел напротив него в другом конце стола. Вова выбрал место рядом с отцом. Мы же с матерью пошли на кухню вслед за тетей Тоней, чтобы помочь ей принести на стол оставшиеся блюда.

Втроем мы быстро управились с сервировкой, и наконец тоже расселись по своим местам. Я села рядом с матерью: все же это было чуть лучше, чем сидеть близко к этому мерзкому Вове.

— Ну что ж, Гена, я тебя поздравляю, твои дела пошли в гору. — оживленно сказал отец, пока тетя Тоня накладывала еду ему в тарелку. — Как идет расширение?

— Отлично, дружище, отлично. — довольно ответил дядя Гена. — Мы открыли уже два филиала клиники, а к концу года планируем открыть еще четыре.

— Поздравляю, друг мой. Тебе поистине есть, чем гордиться. Владимир, как твоя учеба? — спросил отец, переведя взгляд на Вову.

— Спасибо, учеба хорошо. Иду на красный диплом. — протянул Вова своим гнусавым голосом, при этом косясь на меня. — Это последний год в институте, дальше — интернатура. И проходить я ее буду в одной из клиник отца.

— Это прекрасно. — похвалил его отец. По всей видимости, он был очень доволен ответом. Именно о таком муже для меня он, похоже, и мечтал. И плевать, что меня тошнит от одного вида Володи. Главное, чтобы он нравился отцу, остальное не имело значения.

«Бесит!»

Еще какое-то время родители вели непринужденную светскую беседу. Затем настало время для десерта. Мы, с мамой и тетей Тоней пошли на кухню, принесли для всех чайные чашки, блюдца и испеченную тетей Тоней шарлотку. Когда все начали пить чай, отец вдруг торжественно заговорил:

— Ну что, настало время поговорить о главном. Зачем мы все здесь, собственно, и собрались!

— Да, мой друг. Это действительно важная тема и нам пора бы ее обсудить. Когда сыграем свадьбу? — сказал дядя Гена, потирая руки.

У меня внутри как будто что-то оборвалось. Именно в этот момент я наконец осознала всю безнадежность ситуации.

«Они действительно об этом договорились! Замужество не было пустой угрозой, отец с дядей Геной и правда давно вынашивали эту идею!»

Я старалась выглядеть спокойной, хотя внутри все кипело. Если начну спорить сейчас, это не закончится для меня ничем хорошим. Я должна быть хитрой и терпеливой, чтобы выбраться из этой ситуации. А пока придется притворяться, что я на все согласна.

— Думаю, сразу же, как только Алёна окончит школу. Начнется лето, я подам заявление в органы опеки и попечительства, и, как только они все одобрят — мы тут же сыграем свадьбу.

На этих его словах я подняла взгляд на Вову. Он хитро ухмылялся, глядя на меня, как на добычу. Вот только в отличие от Кости, который всегда смотрел на меня плотоядно, этот взгляд не обещал мне невероятных удовольствий. Этот взгляд обещал мне, что я буду несчастной женой самого мерзкого мужа на свете.

Когда Вова увидел мое выражение лица, его улыбка стала еще шире. Похоже, мое явное нежелание стать его женой его только веселило.

— Что-то не вижу радости на лице будущей невесты. — с досадой в голосе подметил дядя Гена. — Алёна, ты что, не рада, что выйдешь за нашего Володю?

— Да, милая, вы ведь будете прекрасной парой, — ввинтила свои пять копеек тетя Тоня, мило мне улыбаясь. В ее лице читалась неискренность.

«Она-то точно догадывается, как я ко всему этому отношусь».

Они ждали моего ответа. Я перевела затравленный, потухший взгляд на своего отца. Он сидел на стуле, выпятив вперед свой живот, и весь как будто раздулся от собственного довольства.

«То ли ему нравится меня мучить, то ли он действительно думает, что делает для меня что-то хорошее» — подумала я. Самое ужасное, что я действительно не знала его истинных мотивов.

Отец перевел взгляд на меня и его глаза опасно блеснули.

«Только попробуй сказать что-то не то, и ты пожалеешь» — говорили мне они.

Его взгляд припер меня к стенке, не оставив мне никакого выбора. Наконец я собралась с духом и ответила.

— Я рада, дядя Гена. Разве я могу быть не рада? — Я выдавила из себя неискреннюю улыбку.

— И то верно! — усмехнулся дядя Гена, хлопнул в ладоши и заключил. — Ну что ж, раз все так замечательно складывается, давайте для начала назначим дату помолвки. Понятно, что с самой свадьбой нам придется подождать, чтобы Алёна спокойно доучилась в школе. Но отпраздновать помолку мы вполне себе можем. Что скажешь, Петь?

— Согласен, это дело нужно отметить. Этот союз очень важен для нас. Мы с вашей семьей дружим уже много лет, а свадьба наших детей и вовсе сделает нас всех одной большой семьей. И помолвка станет началом этого чудесного объединения.

«Она станет началом моего конца» — с ужасом подумала я. Но тут же постаралась себя успокоить. «Помолвка — это еще не конец света. В любом случае, до конца года у меня еще есть время. Я придумаю, как выбраться из этой передряги».

Расстраивало лишь то, что мне еще раз придется сидеть за одним столом с этими людьми и смотреть на их мерзкие рожи.

***

Родители начали обсуждать, когда и в каком ресторане лучше отмечать помолвку, а я, тем временем, окончательно поникла.

Когда ужин закончился, мы с мамой помогли тете Тоне и дяде Гене убрать со стола, после чего все вместе переместились в гостиную. Стены здесь были обиты деревянными панелями. Тут и там висели шкуры медведей и головы разных животных. Прямо над камином, который дядя Гена тут же зажег, красовалась огромная голова оленя с длинными рогами. В целом обстановка этой гостиной напоминала избушку какого-нибудь егеря.

Дядя Гена с отцом и Володей решили выпить виски. Я же устроилась в другом углу гостиной, рядом с матерью и тетей Тоней, которые говорили о своих женских делах.

Когда мне стало совсем тошно от их бессмысленных разговоров двух куриц, зацикленных только на хозяйстве и на том, как бы получше угодить своим муженькам, я встала и сообщила отцу, что хочу прогуляться во дворе.

— Отлично, пусть Володя составит тебе компанию. Вам двоим, как будущим мужу и жене, неплохо будет пообщаться поближе.

«Черт! Как я не смогла этого предвидеть?!»

Только я почти избавилась от болтовни двух жертв патриархата, как тут же меня отправили на прогулку в сопровождении самого мерзкого человека на свете.

Выкручиваться и отпираться не имело смысла — на меня бы все равно надавили и в итоге заставили идти с Володей. Так что я покорно двинулась за ним в коридор. Мы накинули куртки и вышли в прохладный вечер.

Погода сегодня была холодная и пасмурная, но дождь так и не начался.

«А лучше бы начался! И не просто дождь, а потоп! Чтобы всю эту кучку неприятных людей, включая моих родителей, унесло куда-нибудь подальше, на другой конец света! А я построю себе плот и поплыву на нем к Косте! И к девчонкам. Я вдруг поняла, что уже успела по ним соскучиться. Как же мне сейчас не хватало поддержки моих мушкетерок, их теплых объятий и утешительных слов!

Мы с Вовой пошли по дорожке, ведущей через двор и освещаемой уличными фонариками.

— Вижу, Алёна, ты не очень-то рада выходить за меня замуж? — вдруг начал Вова язвительным тоном. И, не дав мне ответить, тут же продолжил: — Но для меня это не имеет значения. Просто хочу, чтобы ты об этом знала.

От его наглости у меня отвисла челюсь. С трудом справившись с накатившей волной злости и возмущения, наконец ядовито выплюнула:

— Что ж, считай, теперь знаю.

Вова рассмеялся неприятным смехом.

— Ты очень красивая девушка, Алёна. Я уже жду не дождусь нашей первой брачной ночи. Хочу, чтобы об этом ты тоже знала.

Я резко остановилась и развернулась к нему. Посмотрела в его перекошенное наглой гримасой лицо и сказала:

— А я хочу, чтобы ты знал, что меня от тебя тошнит.

— О, не беспокойся, — ухмыльнулся Володя, — Это буквально написано на твоем лице, так что я об этом и так знал.

— Замечательно. Теперь мне гораздо спокойнее. — Я развернулась на пятках и поплелась в другую сторону.

Володя быстро нагнал меня, и мы снова пошли нога в ногу.

— И даже то, что у тебя есть какой-то хахаль, ничуть меня не смущает, — с насмешкой сказал Вова. Я затормозила так резко, что чуть не споткнулась.

— Откуда ты...? — взволнованно начала я, ошеломленная тем, что он знал о Косте.

— Ну, об этом не трудно догадаться, когда он пишет на твоей стене ВКонтакте «Моя Алёна».

«Что?!»

Неужели Костя и правда это написал? Я уже третий день подряд была без телефона и понятия не имела, что там происходит у меня на странице.

— Ну да, — рассмеялся Вова чуть удивленно. Видимо, его смутила моя полная неосведомленность о том, что происходит у меня ВКонтакте.

— У него еще и семейное положение стоит «Влюблен», так что мне все сразу же стало ясно. — безразлично протянул Володя. — Но, как я тебе уже сказал, меня все это не волнует. Очень скоро я заставлю тебя забыть, как зовут этого смазливого типчика, и сделаю тебя своей.

— Даже не мечтай об этом! — не сумев сдержать свою злость, рявкнула я грубо. — Даже если меня насильно выдадут замуж, я никогда не стану твоей! Этого ты у меня не отнимешь!

— Это мы еще посмотрим! — заявил этот мудак и, приблизившись ко мне, больно схватил меня за предплечье. — Ты будешь моей во всех смыслах, Алёна, вот увидишь, и уже очень скоро.

Я изо всех сил дернула рукой, вырывая ее из его цепких пальцев.

— НИ-КО-ГДА! — прокричала я ему в лицо по слогам. Затем резко развернулась и побежала к дому.

Я принадлежу Косте! Моё сердце и моё тело отданы ему, ему одному! Он может делать со мной все, что захочет, даже самые грязные вещи, но лишь потому, что я сама этого хочу, и он об этом знает!

А этот мерзавец Вова... Я никогда не позволю ему и пальцем к себе прикоснуться! От одной мысли о том, что он попытается взять меня силой, желудок скрутило и меня чуть не вывернуло наизнанку.

«Отлично! Не хватало только заблевать Гореловский газон! Вот хороший подарочек будет им по случаю скорой помолвки!»

От одних слов «помолвка» и «свадьба» меня уже начинало трясти. Как бы мне хотелось прямо сейчас оказаться в Костиных объятьях, быть обласканной им и зацелованной его жаркими губами! Непрошенные слезы покатились из глаз и я тут же вытерла их рукавом куртки.

Я быстро вошла в дом, повесила куртку на крючок в прихожей, и сразу же побежала вперед по коридору — туда, где, как я знала, находилась ванная.

Кто-то окликнул меня из гостиной, но я сделала вид, что не заметила этого, добежала до ванной и закрылась изнутри на замок.

Ванная в этом доме была выполнена в стиле лофт: здесь повсюду были дерево и черный металл. Я подошла к глубокой круглой раковине и заглянула в зеркало.

Яркая желтая подсветка осветила мое лицо. По щекам струились слезы. Мои глаза были наполнены такой болью и безысходностью, что я чуть не разревелась еще сильней от жалости к самой себе.

«Все будет хорошо. Все еще может быть хорошо...»

— Алёна, ты здесь? — раздался из-за двери голос тети Тони. — Можно с тобой поговорить.

Я раздраженно вздохнула.

— Сейчас, секундочку! — ответила я и включила воду. Быстро умыв лицо и поправив волосы, я закрыла кран и открыла дверь.

— Милая, мы можем немного поговорить? — еще раз спросила тетя Тоня.

«Да что еще ты можешь мне сказать? Разве не все уже сказано?»

Тетя Тоня вошла внутрь и прикрыла за собой дверь. Она скрестила руки на груди, затем сделала несколько шагов вперед и села на край ванной. Опасливо посмотрела на меня.

— Милая, не нужно быть большого ума, чтобы догадаться, что ты не очень-то хочешь замуж за Володю, — начала она несмело.

— Да что вы? — чуть грубовато бросила ей я.

«Ну вот чего она сейчас добивается?»

— Поверь, я в твоем возрасте тоже не хотела замуж. Когда меня в шестнадцать лет познакомили с дядей Геной, я была от него не в восторге, и это еще мягко сказано.

«А, ну теперь понятно, к чему она клонит».

— Но теперь, по прошествии стольких лет брака, я понимаю, что мои родители дали мне билет в жизнь, выдав замуж за Гену. Я была из не очень состоятельной семьи, теперь же мы ни много, ни мало — богаты, и у нас вырос прекрасный сын... И я люблю Гену! Возможно, это не та любовь, которую показывают в фильмах...

«В фильмах? Это такая, как у нас с Костей? Страстная? Безумная? Настоящая? Она об этой любви?»

— И все-таки это любовь. Он надежный мужчина. Я за ним — как за каменной стеной. Страсть быстро угасает, а такие отношения, как у нас, и как у твоей мамы с отцом — они на всю жизнь. — продолжала вкрадчиво увещевать меня женщина. — И у вас будет так же. Вы с Володей — отличная пара. Вы обязательно со временем полюбите друг друга...

— Никогда... — прошептала я тихо, но она меня услышала.

— Никогда не говори никогда, дорогая. — сказала она мягко.

Мы немного помолчали.

— Вы же не такая бездушная, как моя мать! — наконец не выдержала я. Заглянула ей прямо в глаза, пытаясь передать через них всю свою боль. — Я знаю, что вы видите, насколько я не хочу этого брака. Помогите мне, прошу! Отговорите их от этого сумасшествия.

Женщина разочарованно поджала губы.

— О чем я только что говорила? Ты вообще меня слышала? — раздраженно сказала она. — Девочка, скоро ты поймешь, что родители хотят тебе самого лучшего. Как и мы с Геной. Надеюсь, скоро ты осознаешь, какая удача тебе подвернулась и примешь свою судьбу. Немного смирения — и ты обретешь свое счастье.

«Боже, как я могла хоть на секунду подумать, что эта женщина чем-то лучше моей матери?!»

— Вы все сказали, я могу идти? — Я посмотрела на нее с горечью и схватилась за дверную ручку.

— Ты еще скажешь мне спасибо.

«Как же!»