Глава 3
Солнце медленно заходило за горизонт озаряя небо в ненавистную розовую кашу. Даня потягивал сигарету стоя на промёрзшем балконе и немного трясся от холода. Помимо прочего, огромные холмы отхожего снега, которые со всего города свозили на небольшой участок возле дома Дани мозолили ему глаза. Снег был наполовину перемешан с грязью и мусором. Группа детишек, которая почти весь день утрамбовывала один из склонов этой «горы», сейчас со смехом и криками каталась с неё на самодельных санках из плотного картона.
Ишутин тяжело вздохнул. Ему не нравился этот город, он не хотел оставаться здесь, но какая-то непреодолимая высшая сила вечно перечёркивала любые его планы и надежды на то, что он когда-то покинет этот промёрзший уродливый муравейник. Кто-то из детей внизу снова громко крикнул, прервав ход мыслей Дани, от чего ему захотелось громко накричать на них прямо с высоты седьмого этажа. Закрыв окно он с унылым лицом поплёлся обратно в мрак квартиры.
Даня включил газовую конфорку, чтобы хоть немного осветить пространство кухни, где он планировал провести свой вечер за бутылкой водки, которую припрятал в морозилке на чёрный день. Когда входная дверь снова раздалась металлическим стуком, он даже не удивился.
С понурым лицом он впустил в дом своего, пожалуй, самого ненавистного, но всё же друга. Двухметровый, в идеально подтянутой форме и с такой желанной костной структурой лица: мощным подбородком, челюстью и скулами. Одним словом — Гигачад. Даня всегда задавался вопросом почему Сергей Аверкиев не подался в актёры. Наверное, он был слишком занят свиданиями и распаковкой подарков от своих поклонниц.
— Здарова, Данёк... Есть чего выпить? День сегодня не задался — казалось его голос был тише обычного.
Тридцать минут спустя Даня будто в прострации сидел и слушал какие тяжбы выпали на судьбу друга за последние пару дней. Где-то не задался бизнес и Сергей не мог наскрести денег даже на дешевый бизнес-ланч в ресторане где он обычно заказывал доставку каждый день. Девушка с которой он встречался почти месяц (что было невероятно долгим сроком, учитывая привычный Сергею формат) не отвечала уже вторые сутки. Тревожность с самого утра терзавшая Даниила теперь смешивалась с удручающей повседневностью друга, окутывая владельца квартиры вязкой пеленой меланхолии.
Солнце уже давно зашло и кухню освещал только огонёк газовой конфорки. Наспех ударив свои стаканы друг об друга и выпив содержимое, они продолжили. Один слушать, а другой говорить.
Даня задумался, что в обычный день в глубине души он бы даже злорадствовал над чередой неудач своего более успешного друга. Но сейчас в нём не было ничего такого. Проводя параллели, он искренне сожалел и сопереживал. Магнитуду зловещего рока обрушившегося на них можно было назвать одинаковой, если не родственной. Сергей сделал большой глоток холодной водки и продолжил.
— ... А потом я проебался с этим крипто-активом, в общем есть одна кликалка...
Дане стало жалко Серёгу. Ему стало жалко и себя, в том числе. Голова, которую он весь день старался держать высоко, раскалывалась от боли и понуро опустилась ближе к гранённому стакану с водкой. Уже третьему за этот вечер. Плечи, которые он весь день держал прямо несмотря на силу ударов, которые ему пришлось принять, осунулись и затряслись. Внезапно, Даня понял, что Сергей замолчал и посмотрел ему прямо в глаза. Глаза красные от слёз, которые стекали по его щекам и падали прямо в злополучный стакан.
— А, кхм... Прости... — Даня громко шмыгнул носом и попытался вытереть слёзы запястьем, но они не останавливались — У меня просто тоже тяжелый день. В общем, Саня. Помнишь его? Он...
Сергей посмотрел на него со странным выражением на лице.
— Ты вообще в курсе, что реветь - это минус вайб?
— Чего блять... — голос Дани напрягся. Не из-за того что его перебили, и даже не из-за того что Сергей, казалось, ни во что не ставил его чувства. Он просто не мог поверить своим ушам.
— Я говорю, ты, блять, разнылся как соевый.
Щёки Дани покраснели, а сердце начало биться чаще. Вена на лбу вздулась, а негативные эмоции проходили очередную стадию преобразования.
— Глава четвертая.
— Ты чё, охуел?
— Парт фор.