Неисправимые

Ксения Борисовна объективно не знала чем себя занять: из кухни то и дело доносились ароматные запахи пряностей, томно дразня вкусовые рецепторы, а в ресторане стоял привычный шум. Запарки не было, но официанты изящно летали с подносами, лавируя между гостями. Гостей было немного, но они, как ни странно, были — очевидно, хотели полакомиться обедом. И Ксения Борисовна в душе их мнения разделяла — хотелось того же, да время не позволяло: совсем скоро к ней должны были присоединиться Регина Марковна и Григорий, но ни той, ни другого на горизонте не было. Не приходилось надеяться на их жаркие поцелуи где-то в коридоре — брак держался на взаимных упрёках до этого, а теперь стремительно да обоюдно рвался по швам. Но их семейные перипетии в данный момент Ксению не трогали — хотелось обсудить с ними детали предстоящего банкета, да и только.

Ксения тяжело вздохнула, еще раз оглянувшись. Повара и управляющего рестораном рядом не было. Зато рядом была Лата Дмитриевна, активно уплетающая Карбонару за столом.

Перед ней хотелось ещё раз извиниться, но внутреннее чутье подсказывало, что, пока она ест — лучше не рисковать.

Не Латой единой: в ресторан важно простукала каблуками Рита, весьма своенравная дочка Льва. Её взгляд на ком-то уверенно остановился, и Ксения с внутренним напряжением заметила, что остановился он на Лате. Долго поразмыслить над этим не удалось: Регина Марковна и Григорий, кидая на друг друга недовольные взгляды, вошли в ресторан. Ксения поздоровалась с ними, и краем глаза заметила вальяжно вплывающего Лёшу. Некогда родного и близкого сердцу Лёшу.

Ксения закусила губу, когда увидела лёгкий кивок от Лёши, и ответила взаимностью. После этого Регина Марковна умело перетянула всё необъятное внимание Ксении на себя и супруга, вовлекая в рабочий диалог.

Пока беседа набирала обороты, Ксения, оперившись на барную стойку, мимоходом осматривала окружающих: Рита Львовна о чём-то переговорила с официанткой, не отходя от самого крайнего столика, который был ближе всего к выходу; Лата Дмитриевна доедала блюдо, а Лёша, (чёрт его побери, такой красивый), переминался около барной стойки.

От активной беседы с поваром и управляющей Ксению отвлек внезапный визг, раздавшийся из-за её спины. Она резко обернулась, ударив себя хвостом, и её взгляд упал прямо в эпицентр событий: посреди ресторана стояла Лата Дмитриевна в мокром от воды и мяты брючном костюме, зажмурив глаза. От неё отбегала официантка, что до этого о чём-то общалась с Ритой Львовной. А сама Рита Львовна злорадно ухмылялась, глядя на разгорающееся пламя в виде облитой с ног до головы Латы Дмитриевны.

Сложить два и два не составило труда, но вот принять попытки что-то доказать — губительно.

Ксения краем глаза заметила, что все присутствующие притихли и ожидали реакции от журналистки. Даже Лёша, до этого стоявший вдалеке, подошёл поближе к Ксюше, и она заметила, как его желваки загуляли ходуном.

Ксения видела, как Лата отмерла и передернула плечами — видимо, от холода — вряд ли мохито, судя по ошмёткам мяты на её плечах, было без льда, — и тут же ринулась к ней, хватая полотенце, которое ей подпихнул бармен Слава.

— П-полотенце! — продрожала Лата.

— Тут! — сунула его в руке Лате Ксения, — уже тут.

Лепетать извинения будет некстати: прошлый раз подсказал, что бомба может взорваться. И бомба на грани.

Лата рыкнула, открыла глаза, выхватила полотенце и вылетела из ресторана.

Лёша окинул улетающую Лату и взволнованную Ксению взглядом, и последовал прямо к Рите. Улыбка сползла с лица Риты прямо пропорционально его приходу к ней.

— Рита!

— Что «Рита»? — закатила глаза она.

— Это же ты сделала, м? — Рита фыркнула, уже предвкушая грядущие нотации Лёшика, коими он был готов с минуты на минуту разразиться. — Чем она тебе помешала?

— Мы вчера с тобой об этом говорили.

— Ты хоть понимаешь, что ты её подставляешь? Да и не только её, но и Ксюшу! — Лёша развел руками от безысходности и вновь повысил голос, — Даже больше не её, а своего отца!

— А кто из всех вышеперечисленных тебя беспокоит больше всего?

Лата остервенело вытирала волосы принесенным Ксенией полотенцем и громко стучала каблуками.

Настроение резко ухнуло вниз вместе с куском мяты, что запутался в ее волосах, а в голове ехидно виднелась строчка для статьи...

«Быть почётным гостем эко-отеля «Гранд» — это когда тебе за шиворот заливают твой некогда любимый напиток».

Внезапный приступ самобичевания вместе с необузданной злостью прервался также резко, как и явился, только теперь причиной была не косорукость официантки и ледяной мохито за шкирку от неё же, а широкая ухмылка идущего ей на встречу Юрия Сергеевича.

— О-о-о, Лата Дмитриевна, — улыбнулся он, осматривая внешний вид Латы, — погляжу, день с каждым поворотом все краше и краше?

— Как и жизнь в этом отеле, — огрызнулась она. — Юра, я тебя умоляю! — Лата тяжело вздохнула и опустила полотенце вниз. Хотелось кричать от бессилия и ситуаций, в которые она неизбежно плюхалась.

Юра улыбнулся уголками губ и окинул девушку внимательным взглядом: пиджак был насквозь мокрым, волосы можно выжимать и из локонов выбирать мяту, а глаза безукоризненно стреляли молнии по всему, что попадалось в их поле зрения. И кто же этот смельчак, который довёл «писаку» — Лев Глебович никогда не был скуп на прозвища — до непередаваемой злости в глазах и мяты в волосах? Не иначе, как кто-то с фамилией Бессмертный.

Юра заметил, как при зрительном контакте с ним гнев Латы степенно, но верно стал утихать. Уловив момент, Юра протянул руку и вытащил из копны волос игриво торчащую мяту.

— Ты принимала успокаивающие ванны? — усмехнулся он, а после тряхнул ее волосами — с плеча Латы упал кусок лайма. — Успокаивающе бодрящие ванны.

— Юрик, ещё одно слово и...

И внезапная усмешка на лице парня сбила ее с мысли и заставила волну негодования смело подступить к горлу.

— Черт возьми, Данилова, ты даже с мятой в волосах по-прежнему обаятельна.

И сбивающих с ног словесных оборотов в голове Латы как и не бывало.

А Юра воспользовался несколькими секундами ее оцепенения и, бросив напоследок «не забудь выпить чаю с лимоном и хорошенько отогреться», ушёл.

Лата двинулась в свой номер. Приняв душ и смыв с себя запахи мохито, девушка выбралась из санузла и прилегла на кровать. Немного полежав, Лата принюхалась — всё еще пахло мятой и лаймом.

Запах мяты должного спокойствия не добавлял — лишь каждый раз разжигал пламя гнева в сторону нерадивой официантки, что опрокинула на неё кувшин с мохито. Неужели это бумеранг за изляпанные штаны тому депутатишку? Неужели и за такое достается взамен?

Рассчитывать на то, что ее уволят после такого казуса, не приходилось, хотя очень бы хотелось.

Дабы не раздражать себя ещё больше, Лата включила телевизор. Она Потратила несколько минут на то, чтоб разобраться с пультами, и вскоре поняла, что большую часть времени воевала именно с пультом от кондиционера. С рыком она отшвырнула его в сторону батареи и с разгневанным выражением лица уставилась на широкую плазму. Показывали совсем уж наивную мелодраму, но переключать ее Лата не хотела — Лата вообще ничего не хотела. Настроение из посредственного свалилось в отвратительное, а желание что-либо делать потухло безвозвратно. Хотелось рычать и огрызаться. А лучше — всё и сразу.

Совсем расклеиться помогло еще внезапное ощущение слабости — переохлаждение явно было лишним.

Недолго думая, Лата закуталась в одеяло и наконец обратила внимание на ту пургу, которую транслировали по телевидению. Желание разыскать пульт, который затерялся в кровати, удвоился с новой силой. Но взгляд зацепился за экран: с уст одного из персонажей сериала сорвалась провокационная фраза, и желание переключить канал улетучилось.

Так пролетело три часа ее жизни, которые, после окончания сериала, перелились в длительный сон.

Лата протерла глаза и глянула на дисплей телефона. 21:32. Она вернула свой взгляд на экран телевизора и заметила, что он всё ещё работал. Должно быть, она заснула и не выключила его. Лата чуть было не встрепетнулась и не стала искать пульт, чтобы выключить: дома лишний раз электроэнергию лучше экономить, а после вспомнила, что она не дома, и решила попереключать каналы на что-то более удачное и пристойное.

С её губ сорвался беспомощный рык, когда пульт не захотел переключать каналы, а в дверь настойчиво стучали.

Ну кого там ещё принесло?! Кому там неймется устроить приезжей журналистике веселую и безшабашную на все сто жизнь?! У кого там, блин, инстинкта самосохранения по нулям?!

Впрочем, все это хорошо резонировало с человеком, что посмел принести себя сюда.

Дверь Лата открывать не стала, но никто в этом не нуждался: Лата не закрыла ее и поэтому человек по ту сторону воспользовался ее безалаберностью и толкнул дверь.

Хотелось разразиться гневной тирадой и поставить вопиющего нарушителя ее только что придуманных порядков на место, но стоящий на пороге человек обезоружил ее одной лишь улыбкой... и подносом в руках.

Всё-таки внутренне чутье тактично намекало, что Юра придёт и проверит её самочувствие и то, насколько тщательно она выполняет его указания, но она решила отмахнуться: не в тех они взаимоотношениях, чтоб возобновлять прямолинейную, ничем не прикрытую заботу.

Но «не в тех взаимоотношениях» они были, очевидно, только в голове Латы, потому что Юра находился рядом с ней вместе с той самой прямолинейной и ничем неприкрытой заботой.

Если и было что-то, в чем Юра был мастак, так это в том, как правильно и бессовестно заводить людей в тупик одними словами. С этим он справлялся на все пять с плюсом даже с некогда своей журналисткой. И недавняя встреча в коридоре отеля тому полное красноречивое подтверждение.

— Чай пила? — перешёл к самому интересующему для себя Юра.

— Пила, — без зазрения совести кинула Лата.

— Мало пила, — сказал как отрезал Юра. — По глазам и шмыгающему носу слышу.

— Не хотелось, — буркнула она, краем глаза наблюдая, как парень снимал с подноса чайник и аппетитное блюдо.

— А надо, чтоб захотелось. Противовоспалительное пила?

Лата усмехнулась. Доктор Айболит на связи.

— Нет.

— Оно и видно, — Юра кивнул и, даже не глядя на неё, открыл шкаф. Из него достал еще одно одеяло, поправил лежащее на Лате одеяло и накинул поверх второе несмотря на заметные протесты. — Я просто поражаюсь: как можно так халатно относится к своему здоровью?

— Я не. — твердо начала Лата, но ща нее закончил ее красноречивый чих.

— Вот тут согласен. Ты к нему вообще не относишься. На тебя же один легкий ветерок подул и все — уже вся в соплях, а тут на тебе — мохито со льдом на голову! — Юра заметил ее удивлённый взгляд и продолжил: — об этом весь отель трещит. Уже придумала, как будешь убивать бедную жертву? Изящными предложениями или может пойдёшь в атаку — сразу прямыми действиями?

Лата усмехнулась. Впервые за этот незадавшийся день.

— Я серьёзно, — продолжил он, внимательно пронаблюдав за ее улыбкой. — Ты ведь все-таки уже остыла.

— Я бы это назвала «охладилась».

Теперь в ответ засмеялся Юра. Хорошо, что она не теряла юмор даже в этой ситуации — значит действительно хотя бы на чуть-чуть остыла.

Юра заметил, что она собиралась что-то спросить, но интуиция не задремала: прямо-таки сказала, что вопрос может быть явно не из тех считанных, на которые он был готов ей ответить.

— Так, хиханьки чуть в сторону, давай чай пить.

— С лимоном? — с нескрываемым изумлением в глазах поинтересовалась она.

— С лимоном, — кивнул он с улыбкой.

— И с одной ложкой сахара?

— И с одной ложкой сахара. Я твои вкусовые предпочтения помню.

— Только ли их? — заиграла бровями она и привстала на локтях, скидывая локоны с плеч.

Улыбка Юры самопроизвольно вырвалась наружу, но он попытался ее подавить, и вышло это откровенно плохо.

— Так, ты мне тут не заигрывай, а чай давай пей, — Юра попытался навести командира. — Давай, — он взял кружку и, поддерживая её, помогал ей, а она, поудобнее облокотившись на подушки, не рассчитала и захватила не только стакан, но и его руку. Юра замер на несколько секунд и облизнул нижнюю губу. Прокомментировать данный жест — большой риск скатиться в ссору, и делать этого явно не хотелось.

Но и убирать её руку, которую она не скидывала, пока пила, совсем не хотелось.

Вскоре Лата заснула, едва коснувшись подушки, а Юра, глянув на её безмятежное лицо во сне, не отказал себе в удовольствии остаться рядом с ней, на кресле, и охранять её чуткий сон.

Проснувшись, Юры рядом Лата не заметила — видно, ушёл, когда она видела тысячный сон. Лата нахмурилась, оглянулась и приподнялась на локтях. На прикроватной тумбе лежала записка.

Трудночитаемый почерк сразу же выдал автора — Юра.

«Чай с термосе, таблетки на столике, если нужно что-то еще — позвони. Только попробуй не выпить — волью в горло».

И Лата знала: он действительно вольёт.

И от этой заботы, прикрываемой сарказмом, на душе становилось тепло и бесконечно уютно.