Неисправимые

Найти виновницу вчерашнего скандала было не так-то уж и трудно: достаточно узнать, за кем прикрепился титул рукожопства вчерашнего дня. Так оплошать мог только уверенный в своих стараниях человек, и Юра знал, что это сделал настоящий профессионал. Вскоре в этом пришлось и наглядно убедиться: во времена цифровых технологий скрыть что-то почти невозможно. Тем более, когда этим охотно делятся. Тем более в рабочем чате.

Юра заметил заинтересованный взгляд Риты в свою сторону, когда беседа в официанткой, которая ещё вчера была гвоздём скандала, была в самом разгаре. Рассчитывать на внезапную любовь Маргариты Львовны не приходилось — в её взгляде явно было что-то другое, пока ему непонятное.

Юра решил не церемониться перед официанткой: прямо заявил, что перед Латой желательно извиниться именно публично. Но прикрыться он решил советом, которое имело место быть:

— В номер к ней лучше не идите — забросит в дверь всё, что под руку попадётся.

Если официантка сделает всё, на что он её успешно натолкнул, то все останутся в плюсе: и Льву с Ксенией будет видно и раскаяние девушки в содеянном, — а, значит, наказание, если такое есть, помимо увольнения, смягчится, — и Лата получит заслуженное извинение. И Юре оставалось надеяться, что так оно и произойдёт.

Официантка ему не перечила — во всяком случае, явного отрицания не выказывала и вроде как даже призадумалась. Но их диалогу не суждено было продлиться: Ксения Борисовна как раз рассекла воздух уверенным стуком высокой шпильки и направлялась в их сторону. Официантка бросила на Юрия Сергеевича умоляющий взгляд, но тот даже не обратил на это внимание.

— Как раз хорошо, что вы тут. Я как раз хотела с вами, Ирина, — Ксения гневно сразила официантку взглядом, который не предвещал ничего хорошего и намеренно выделила её имя с укором, — обсудить существующую и ещё не улаженную проблему.

— Я сегодня же извинюсь перед... перед журналисткой! — встрепетнулась она. — Юрий Сергеевич вот даже подсказал как.

Ирина пересеклась взглядом с Юрием Сергеевичем, и только тогда осознала свой промах: Юрий Сергеевич не хотел, чтобы об этом кто-то узнал. Тем более Ксения Борисовна. И, похоже, у него были на то свои основания.

Как загладить вину перед Юрием, который помог ей с дельным советом, она совсем не знала, но и оставаться крайней еще и в этой ситуации совсем не желала. Она неуверенно перевела взгляд на Ксению Борисовну и заметила, что та вовсю испепелила несчастного врача взглядом.

— А вы, Юрий Сергеевич, я смотрю, хорошо разбираетесь в женщинах, — колко зацепила его Ксения, смерив недовольным взглядом.

— К счастью или к сожалению, но только в этой, — холодно ответил Юрий.

А Ксении захотелось, чтобы её челюсть отпала не так уж и заметно, но незаинтересованный взгляд Юрия Сергеевича не давал ни капли нужной информации.

Но Ксения была готова отпарировать, да только увесистые громкие размашистые шаги (?) не предвещали ничего хорошего: это настоящий лев всея отеля приближался к ним с явно беспощадными намерениями.

Вот тут-то Ирине помощи ждать не следовало — она не шибко-то и надеялась, — поэтому тут же постаралась уйти от эпицентра грядущих взбалмошных событий. Последнее, что она увидела, когда заходила на кухню за очередным заказом — предупреждающий взгляд Риты в свою сторону.

А Юрий Сергеевич с Ксенией Борисовной готовились к худшему, и знали, что не зря: Лев Глебович разразился гневом моментально, повышая тон с каждым словом:

— Я не понял, Симпапулька! Что здесь вообще творится?! У нас обливают гостью чем-то посреди ресторана, а я не в курсе?!.. Какого, — он воровато оглянулся, надеясь, что сидящий министр вместе со своей женой не обратят на него должного внимания. — Вы вообще думали?! Вы знаете, что нам эта Лата-ПропЛата устроить может?!

Юра вскинул руки в успокаивающем жесте и приблизился к нему:

— Лев Глебович, вам нельзя волноваться.

— Я сам знаю, что мне можно, а что нельзя!.. — гневно воскликнул он и сразил Юру убийственным взглядом. А после, пару раз вздохнув, перевел взгляд на Ксению и продолжил с новым рвением: — Мне волноваться, Симпапулька, нельзя, а вы что постоянно делаете?! Нервируете меня! Эта ПропЛата нас к чертям собачьим разнесет за такое обслуживание! — А затем стал качать пальцем в угрожающем жесте: — Ещё хоть один такой заскок, Симпапулька, и я не посмотрю на то, что ты Симпапулька, и вылетите все вместе взятые отсюда пулей!

— Лев Глебович, все под контролем, — Юрий Сергеевич предпринял настойчивую попытку успокоить Льва Глебовича и на считанные мгновения это помогло. Он воспользовался этим моментом и быстро перевел взгляд на Ксению Борисовну, а затем снова вернул его на Льва: — Уже все в порядке. Ксения Борисовна обо всем побеспокоилась. — И пронзительно глянул на Ксению: — Правда, Ксения Борисовна?

А Ксения приоткрыла рот в удивлении. Данный финт ушами от Юрия Сергеевича, который резко ударился в благородство, был ей глубоко неясен. Но возвыситься в глазах Федотова стоило. Она пересеклась взглядом с Юрием и добавила:

— Конечно. Мы принесём личные извинения и оплатим любой другой ее обед за наш счёт. И какие-нибудь там плюшки организуем — день СПА, к примеру.

Предложение прозвучало убедительно даже для Льва: он замолк и отвёл взгляд — явно призадумался.

— Умно придумала! Но не дай бог, Симпапулька, вы ей снова чем-то будете не угодны...

Слушать продолжение Юрий не стал — дело он выполнил и считал себя свободным. Он попрощался с ними и последовал к выходу, мимолетом заметив недовольную дочку Льва с её женишком. Женишок с укоризненным взором и явно нравоучительным тоном что-то пытался ей втолковать. Вмешиваться в почти что семейные перипетии желания не было, но один вид этой ситуации принес нежданный рой мыслей. Юра качнул головой, пытаясь прогнать их, и направился в сторону кабинета.

Лёша достаточно хорошо слышал гневные причитания Льва Глебовича в сторону Ксюши, чтоб сделать логично вытекающие выводы.

— Ты хоть понимаешь, что ее уволить могут? А она в чем виновата? Что тебе угодила? — разразился он гневной тирадой.

— Да успокойся ты, — Рита скорчила гримасу и махнула рукой, прекрасно понимая, о чём говорил жених. — Не уволят ее. Мелкая всё решит. А если не решит — ей же хуже. Папочка её тут же выпроводит. И с Иркой этой выпроводит, и с журналисточкой за компанию.

И нельзя было отрицать: в словах Риты было слишком много правды, но от этого становилось только печальнее. Лёшу поражала убийственная хладнокровность в метких фразах и небрежных жестах Риты: казалось, в этой паскудной ситуации её совсем ничего не колыхало. А должно было. Ведь это из-за неё страдают ни в чём не повинные люди!

— То есть извиняться перед ней ты не собираешься?

На секунду Лёше показалось, что во взгляде невесты промелькнул немой вопрос «перед кем из?», но он постарался отмахнуться от этого видения.

— Пф! За что? — нахмурила брови Рита и вперилась взглядом в свой маникюр. Отрицать всё значительно проще, когда не поддерживаешь прямой зрительный контакт.

Зуёнок уверенно таранил её взглядом и не собирался отступать ни на шаг:

— Мы оба знаем, кто это сделал, — обрубил он. — Ксюшу за это могут уволить. И Иру эту вполне. И с Латой, я так понял, лучше не обострять конфликт.

Рита отвернулась от его упрека как от назойливой мухи, и умело кинула провокационный выпад, который в прошлый раз сработал безупречно:

— А кто из всех вышеперечисленных тебя беспокоит больше всего? Ты в прошлый раз так и не соизволил ответить.

— Расклеивающимся журналисткам привет, — весело воскликнул Юра и закрыл за собой дверь.

Юра увидел торчащую голову из-под двух одеял и понял, что недовольное ворчание исходило именно оттуда.

— Привет, — Лата поудобнее умастилась на кровати. Она скрестила руки на груди и в противовес шмыгнула носом: — И ничего я не расклеиваюсь.

Девушка демонстративно отвела голову в сторону, а Юра в ответ лишь усмехнулся и перекинул все журналы с журнального столика на кресло. Лата с интересом пронаблюдала, как Юра поставил принесенный с собой поднос на журнальный столик.

— Первый признак твоего заболевания — твоё бухтение, — невозмутимо ответил он и снял с подноса тарелку и поставил ее отдельно. А после, чуть помедлив, добавил: — Впрочем, как и твоего выздоровления. Ты без умолку бухтишь.

Лата никак не прокомментировала: выразительное цоканье языком сказало за нее громче слов.

А Юра, тем временем, будто не замечая демонстративного игнора, не изменял традиций: упрямо продолжал действовать на нервы.

— Надеюсь, в эту умную головку сегодня успела прийти мысль принять лекарства.

Но Юре трижды разжёвывать не надо: по глазам, которые она так старательно отводила, будто это ее не касалось, видно, что мысль прийти не успела.

— Ну точно, — выдохнул он и достал из кармана джинсов блистер. — Не ту голову назвал умной, согласен.

Лата сразила Юру недовольным взглядом.

— Слушай, Юрец Сергеевич, ты пришел сюда меня побесить?! Миссию выполнил на все сто. Можешь сворачиваться.

А Юру этот пылкий монолог совсем не смутил — наоборот, заставил перейти ближе к цели. Юра отложил блистер с таблетками на журнальный столик и обернулся к Лате:

— Я пришёл тебя накормить.

Лата вскинула брови и едва раскрыла рот: вот-те на! Накормить!

— Зачем меня кормить? — нахмурилась она. — Будто сама не справлюсь.

Но поздно хорохориться, когда диагноз на лицо.

— Сама-то справишься, а вот заказать и принести... — Юра дал шанс Лате вкинуть контраргумент, но, когда понял, что этого не будет, кинул свой: — Могу поспорить с кем угодно, что ты не планировала выходить отсюда сегодня. Как, впрочем, и завтра. Ты слишком вялая для этого.

— Нормальная я! — запротестовала она. — Завтра буду как огурчик.

— Если сегодня поешь, — дополнил он, — И примешь лекарства.

Лата закатила глаза и тяжело вздохнула. Неисправимый!

— Тошнотик! — резюмировала она.

— Юрий Сергеевич, — с улыбкой ответил он. Сдалась — и то прекрасно!

— Давай сюда свой суп, Тошнотик Юрий Сергеевич!

Юра усмехнулся на новое прозвище, которое тут же пошло в обиход, и поправил, поворачиваясь в журнальному столику.

— И не суп, а борщ.

Лата на секунду зависла, борясь с осознанием: он помнит значительно больше, нежели она могла себе представить.

Улыбка Латы прорвалась сквозь пелену серьезности на ее лице и Юра, обернувшись, улыбнулся в ответ. И окружающий мир, что бурлил вне этого номера, рисковал исчезнуть: для Юры не существовало ничего важнее, кроме ее улыбки в этот миг. А Лата застыла от нахлынувших эмоций и не могла сдержать искренней и нежной улыбки. Юра ведь снова беспокоился о ней. Так нежно, но в тоже время небрежно, просто и без выкрутасов, что Лата едва ли не расплылась лужицей. Хотя очень-очень хотелось.

Скопившиеся обиды гневно постукивали по черепушке: «Мы здесь, Лата! Ты о нас забыла!», но их хозяйке было максимально пополам.

Но эту идиллию глаза в глаза прервал стук в дверь.

Лата устало отвела взгляд, потерла переносицу, пытаясь привести себя в чувства, и вернула назад на дверь. Стук только усиливался.

Лате захотелось прибить человека, отбивающего чечетку по ее двери.

Лата откинула одеяло, скинула ноги с кровати и столкнулась взглядом с Юрой. Кто бы там ни был, но по ту сторону двери явно человек рискованный — все только и пытаются ходить окольными путями и не врезаться тележками в ее номер, а тут человек шел напролом. Подзуживающий интерес заставил Лату крикнуть «входите!».

Дверь открылась, и прибивать человека резко перехотелось.

Лёша.

Именно это Лата с запалом произнесла вслух.

Лата открыла рот в изумлении, собираясь исправиться, но передумала: ничего зазорного она не сказала. И Лёша тому был не против.

— Лат, — на выдохе выдал он и остановился в дверях.

Неожиданный приход Лёши ввёл её в легкий ступор, который включал в себя беспрерывное разглядывание гостя. Но Лёша отвечал ей взаимностью и улыбнулся уголками губ.

Прежде чем кто-либо из них успел начать диалог, сбоку раздалось демонстративное покашливание.

Лёша не без удивления взглянул на поднявшегося врача Льва Глебовича с недовольной миной и перевел взгляд снова на Лату.

Юра умело распылял гнев глазами, желая добиться если не внимания, так хотя бы объяснения всего происходящего.

«Лат». То есть даже не «Лата Дмитриевна», на вы и шепотом, а простое «Лат». И явно без всяких там «вы». Интересненько.

Лата ощущала недовольство Юры, но ее это волновало в последнюю очередь — ключевым было узнать цель прихода Лёши и поговорить с ним без ушей. Даже без Юры.

Вообще смешивать Юру и Лёшу в один бокал изначально было плохой идеей, и Лата только сейчас осознала, насколько протупила: перед тем, как впустить человека внутрь, надо было выпроводить Юру хотя бы в санузел — незаметно выйти из номера не получилось бы, хотя так хотелось — как минимум, избавились бы от ряда вопросов.

Лата ощутила нарастающую неловкость, что умело распространялась по этой комнате, и тут же пресекла любые попытки обоих из парней начать огрызаться.

— Юрий Сергеевич, прошу, ретируйтесь в ближайшую дверь.

— То есть прямиком на выход? — с нарастающей обидой, прикрытой под агрессию, уточнил недовольный Юра.

Остаётся только довольствоваться проницательности Юры: как жаль, что олух не догадался о санузле.

— Именно туда.

— Желание... пациента — закон, — Юра пробуравил Лату взглядом и захлопнул дверь с той стороны.

Лёша выждал пару секунд и сразу же приступил к делу, не томя:

— В общем, я пришел извиниться. — Лата удивленно вскинула бровь. За Риту. — «Дочка Льва Глебовича». — Это, — Лёша замялся, обернулся на пару секунд на дверь — наверняка подумал, что доктор Айболит пригрел свои уши рядом — и запустил руки в передние карманы, — В общем, она нас с вами увидела, что-то там допридумала, чуть ли в мыслях не женила, и решила отомстить, — Лёша нахмурился. Поведение Риты выходило за рамки дозволенного, и Лёша обязан был предупредить об этом Данилову. — Простите её. И если мы как-то сможем поправить ситуацию.

Так вот он какой --- жених дочки Льва! А жаль... Жаль, что жених.

Лата хмыкнула:

— Вот уж не думала, что одно знакомство так лихо перевернет на меня кувшин с мохито. Увидела нас, когда мы с вами познакомились? — Лёша кивнул. И вправду — больше они нигде не пересекались. — Да уж, — протянула она и качнула головой, — Ревнивая женщина — самая страшная женщина. Извинения, я так поняла, не ее конек?

Лёша перекинул вес с пятки на носок:

— Есть такое.

— Извинения принимаются, а над наказанием я, как в лучших традициях Скарлет, подумаю позже... — Лата встретилась с ним взглядом: — Очень жаль, что извиняться пришел ни в чем не повинный человек, а виновный наверняка даже не испытывает уколы совести.

 — Вы не подумайте... Рита не черства. На самом деле, у нее большое сердце, — Лата снова встретилась с ним взглядом, и ее брови слегка нахмурились: казалось, будто за этой фразой скрывалось какое-то откровение. Глубокое откровение. Но Лёша, осознав, с каким запалом это сказал, тут же тяжело сглотнул и добавил: — Она не желает вам зла.

В последнем она очень сильно сомневалась.

Лата скрестила руки на груди и отвела взгляд:

— Свежо предание, но, да ладно.

Последней фразой она явно не утешила бедного жениха коварной невесты: он был готов оправдать Риту снова и снова, и это Лату подкупило. Но слышать все доводы «за» Риту совершенно не хотелось: было за что зацепиться.

— Простите, что спрашиваю, но, вы никогда не работали в сфере услуг?

На лице у Лёши промелькнула тень недоумения, но он откинул ее и без обиняков ответил:

— Да. В этом отеле. Ну, когда он еще был в Москве, а не тут.

Очень интересно! Стало быть, и внутренние перипетии знает.

— Расскажете мне как-нибудь об этом?

— С радостью. Только без...

-... без лишней огласки, — дополнила она, получив в ответ одобряющий кивок. — И, Лёша, — Лата остановила его, когда он уже схватился за ручку двери. Он обернулся в ожидании, а она вздохнула и ответила: — вы ни в чём не виноваты. Извините. — Лёша нахмурился: что-то, а ее извинений он точно не ждал. Она-то в чём виновата? Но Лата пояснила: — Извините, что вас заставили своими действиями передо мной извиняться.

А Юра будто дневал и ночевал под дверью: как только Лёша покинул ее хоромы, Юра тут же зашёл во внутрь, проводив его недовольным взглядом — тот, впрочем, ответил ему взаимностью.

— Ты собираешься это всё вот так попустить?

— Воу-воу-воу, борец за справедливость! Полегче! — усмехнулась Лата, — Хорошая слышимость, ха? — на ее губах заиграла усмешка, но Юра на это никак не отпарировал словесно: застилающий глаза гнев просил четкий и лаконичный ответ на вопрос. — Ну, ты же сам слышал: я подумаю б этом завтра.

— Зная тебя. Эй, кто вы и где моя Лата?

Надо же! Даже не огрызнулся. Значит, действительно наушничал.

Но тут сознание зацепилась за конец фразы.

Моя Лата?

Лата смутилась: уж слишком неожиданно это прозвучало. Но долго заострять внимание на этом не стала: решила отложить раздумье над этой формулировкой на неопределенный срок.

— О шмоне я подумаю немного спустя, не переживай, — отмахнулась она. — Но не думаю, что и без того арестованную можно как-то пристыдить или унизить еще больше.

Кстати по поводу ареста. Ей ещё не приходила в голову мысль узнать нюансы этого дела. С одной стороны, ей это совсем ненужно и уж точно никак не повлияет на статью о сервисе этого отеля, а с другой, живое любопытство заупрямилось и взяло верх. Надо будет прошерстить интернет и найти что-нибудь об этом. Явно коллеги не упустили возможность осветить такую новость.

Юра перебил ее раздумья своим выразительным недовольством:

— Лат, это же возмутительно! это...

— Тише-тише, — качнула она рукой в успокаивающем жесте, — дышите глубже, вы взволнованы! — Юра тяжело вздохнул и качнул головой: неисправима. Постоянно подтрунивает, чтобы разрядить обстановку. — Юр, — оборвала его она на полуслове строгим тоном, — я же сказала, об этом я подумаю завтра. Или ты хочешь, чтоб о тебе я тоже завтра подумала?

Прогнать решила?

Юра усмехнулся:

— Я хочу, чтобы ты обо мне думала, не переставая, но это уже мои личные предпочтения.

Лата приоткрыла рот в удивлении. Пора бы прекращать конкурс «удиви Лату внезапным финтом ушами», ну правда!

Юра боролся с диким желанием стукнуть себя по лбу: не слишком удачное время, место и ситуацию он выбрал, чтобы кидаться в подкаты. Нужно было как-то реанимироваться.

Юра наклонился в ее сторону и, довольствуясь ее минутами бездействия, мягко поцеловал в щеку.

— Носки надень и чай горячим выпей.

А утро началось с прохлады: Ксению «обрадовали» известием, что их ненаглядную журналистку видели утром на веранде ресторана. Внеплановое затишье от Латы коллектив воспринял как возможность передохнуть, а Ксения насторожилась: уж явно неспроста она воздержалась от активных действий. Но приход Даниловой вдребезги разбил все домыслы: Лата затаилась не потому, что придумывала коварный план, — хотя исключать не стоит — Лата затаилась потому, что приболела — шмыгающий нос был тому прямым доказательством.

Ксения обвела взглядом просторное помещение и заметила Иру, провинившуюся официантку, в зале. Ксения понимала, что Лата явно настроена на светскую беседу, но остановить далеко идущие планы Ирины она не могла: та уже была около ее столика и приносила свои извинения. И не извинениями одними — Ирина в красках описала, что Лата может выбрать любой завтрак, обед или ужин или любое блюдо абсолютно бесплатно — за счет заведения в качестве извинения.

И Ксения, сидящая за барной стойкой, искренне удивилась данному жесту Ирины: решение очень правильное и мудрое. Возможно, Григорий как-то этому посодействовал.

Лата Дмитриевна особого удивления не изъявила — вперилась взглядом в принесенное меню и кивнула официантке, показывая, что дальше она справится сама. И вроде как скандалить не планировала.

Оставалось надеяться, что на этом все их эксцессы успешно закончатся...

Ксения отвлеклась от наблюдения журналистки с меню и перевела взгляд в сторону — ей на встречу шел Юрий Сергеевич. Он тоже бросил взгляд в сторону столика, где сидела Лата, и провёл официантку заинтересованным взглядом.

— Я смотрю, Ксения Борисовна, вы во всеоружии? — усмехнулся он.

Ксения пропустила мимо ушей очередную, уже привычную колкость врача и навела тон беседе:

— О, Юрий Сергеевич. Хотела вас поблагодарить. — Юра отвел взгляд от Латы и, вскинув брови, взглянул с интересом на Ксению Борисовну. — ну, вы меня прикрыли перед Львом. Спасибо большое.

— Пустяки, — он отмахнулся он, и сразу перешел к интересующей его теме: — Ну и как госпожа журналистка к извинениям отнеслась?

Ксения качнула головой и поджала губы:

— Пока сидит — значит, головы лететь не собираются

— Я был не стад быть таким поспешным в своих выводах.

— В смысле? — нахмурилась она и кинула на него недоумевающий взор.

— Не факт.

— Ира — молодец, соориентировалась. Сказала, что за наш счет ей любое блюдо или целый завтрак. Мудрый поступок.

Юрий кивнул и поджал губы:

— Конечно мудрый.

Ксения окинула Юрия Сергеевича скептичным взором: ощущалось загадочное троеточие в конце фразы.

— В смысле? — Завгородняя надеялась, что он дополнит свой ответ.

Юрий, видимо, тоже ощутил, насколько неоднозначно прозвучала эта фраза, поэтому отмахнулся моментально:

— Не берите в голову, Ксения Борисовна. Главное, чтобы все остались довольны.

Незаконченное предложение Юрия Сергеевича порождало самые разносторонние мысли в голове у Ксении. И утолить свою жажду информации она решила первым делом через Григория, но тот, увы и ах, никакой подробной информации не дал — ответил, что Ирина не подходила к нему с таким предложением, как оплатить обед Латы Дмитриевны за счет заведения, и сама за неё не закладывала. Но счёт всё равно был оплачен.

Доставать информацию пришлось через не в меру несговорчивую Ирину. И ее односложные, полные абстракции ответы путали ещё больше. И снова подводили к Юрию Сергеевичу.

Но Ксения была бы не Ксенией, если бы не добилась желаемого: под упрямым натиском Ирина ответила, что обед оплатил Юрий Сергеевич, но попросил об этом не разглашаться. (Не разглашаться не вышло.)

И Ксения выпала в осадок.

— Юрий Сергеевич, это. Это очень благородный поступок. Спасибо вам, — Ксения встретила Юрия Сергеевича на веранде ресторана, попивающего кофе, и сразила его внезапным порывом.

Юрий Сергеевич лишь усмехнулся.

— Какой из?

Ксения нахмурилась. Наглец! Помимо того, что мнит из себя что-то, так ещё и беспардонно сбивает с мысли!

Голос Ксении сделался строже, как только она поняла, что на искреннюю благодарность Юрий был не настроен:

— Вы оплатили за обед журналистки. Дорогого стоит. В буквальном смысле.

Журналистка совсем не дура: умело выбрала одно из дорогих блюд в меню. Просто так вышло аль она специально выбрала — неясно, но вышло слишком удачно.

— Пустяки, — отмахнулся он и отпил чаю. с веранды ресторана открывался прекрасный вид на лес и дивную природу поселка с ироничным названием Днище, и Юрий не мог упустить шанса полюбоваться красотами.

Ксения продолжила, невзирая на то, что Юрий зрительно не обращал на нее внимания:

— Юрий Сергеевич, это неправильно, что вы отдуваетесь за грехи других. сегодня же вам на карточку перейдет вся сумма, что вы заплатили за обед.

Юрий улыбнулся и перевел взгляд на Ксению:

— Разве я не могу сделать презент-сюрприз своей невесте в виде обеда?

И одно сердце предательски ухнуло вниз.

Птицы тем временем пели свою песню, шелест деревьев создавал шум, а в конце веранды кто-то подавился, закашлялся и усмехнулся.

— Невесте? — опешила Ксения. Слов не хватало, чтоб описать всё, что так бурлило внутри. А в душе прозрачно теплилась надежда, что всё услышанное — шутка.

Но внутренний голос ехидно подколол: «а я же тебе говорила!».

— Невесте, невесте, — повторил он с особой невозмутимостью. — Бывшей, конечно, но не исключено, что будущей.

Ксения не рвалась вступать с ним в диалог аж никак. Хотелось уйти отсюда и переварить полученную информацию, которой она так хотела владеть. Но Юрий Сергеевич не позволил ей сделать это сиюминутно — дополнил свой ответ:

-... От денег отказываться не буду, но считаю это своим благородным поступком в сторону Латы, а не прикрыванием чьих-то ягодиц. Расслабьтесь, Ксения Борисовна.

Да куда уж там!..

— Чего так мало заказала за обедом? — поинтересовался Юра у Латы, когда они пересеклись в одном узком коридоре отеля. — Раз дают, то бери, слышала такую поговорку?

— Раз бьют — то беги, кричи, ага, — холодно отрезюмировала она, а потом добавила: — Но я не хотела тебя объедать.

Юра остановился и замер. Таки пронюхала! Откуда?

Но ей не обязательно ощущать свой триумф над ним, поэтому он предпочел скосить под идиота в надежде, что это поможет скрыть правду:

— В смысле?

Лата обернулась, тяжело вздохнула и окатила ледяным тоном:

— Не прикидывайся глупее, чем можешь быть. Я знаю, что это ты оплатил мой обед.

Неужели Ксения Борисовна так быстро бегает и умело докладывает? Но это, кажется, не в ее интересах. Тогда кто?

Но Лата не позволила Юре вставить и слова — заговорила сама:

— Отвечу на твой грядущий вопрос, который так страстно порывается вырваться из твоей глотки: в следующий раз потише беседуй с молоденькой управляющей. И попробуй окучивать ее не по часовой стрелке, а против — вдруг продуктивнее будет?

Сама услышала, значит.

— Лат, — тяжело вздохнул он, — я с ней не...

— Юр, — Лата махнула рукой, — я прекрасно знаю, что было до того, как я тут появилась — и про ваши вечные перетирания, и про то, что ты ее аж один раз умудрился спасти. У стен, как ты знаешь, есть уши, а я работаю в той стезе, где принято обращать на это внимание и докапываться до сути, а там уж зависит от ситуации: порой опровергать эти слухи, а порой выдвигать ввысь, на пьедестал почета. Не знаю, как здесь, но, судя по твоим ответам на мои прямые намеки, что-то из этих слухов все-таки правда. И я, если что, этому всему не против.

Вот оно как!..

Карма, оказывается, беспощадная штука: бьёт, дожидаясь самого каверзного момента, да наотмашь.

Юра взглянул в ее глаза, но не увидел там ничего, что говорило бы о том, что она язвила или подшучивала. Прирождённая <s>актриса.</s>

И это убивало. Убивало так, как, наверное, убило бедную Ксению Борисовну, если ее таки зацепило.

Но Юра не мог в это поверить — всеми силами не хотел.

— Не ври хотя бы самой себе, — грубо отрезал он. Но знал, что в голосе просочилась нотка неуверенности.

— По поводу? — устало поинтересовалась она.

— Без повода. Ты знаешь, о чем я.

И она действительно знала. Он намекал на то, что она как раз таки против, но где-то очень глубоко в душе.