Неисправимые

В кабинете Ксении Борисовны воздух наэлектризовался до максимального предела — оно и не удивительно: раз собрались все заведующие департаментами в отеле — дело непростое или значительно весомое. А в этом случае — всё вместе взятое.

Спёртый воздух давил на мозги и придавал коллективу утомлённость и явную незаинтересованность к планёрке. Окна открыть было невозможно из-за невероятной жары, — впору было напялить на себя купальник и отведать замечательный бассейн на свежем воздухе — и даже кондиционер не спасал.

Лев Глебович со всего размаху впечатал пустую папку в стол. Внезапный эмоциональный всплеск Льва Глебовича расценили как порыв добродушия — ветром обдало, пусть и ненадолго. Но запомнить это ощущение надолго не смогли — Лев Глебович обвёл своим суровым взглядом всех и каждого, и сомневаться не приходилось: что-то серьезное грядёт.

— В отеле, до конца этой, — Лев Глебович качнул головой и по одному выражению лица было ясно, как сильно он сдерживался, чтобы не посквернословить или наградить журналистку очередным прозвищем, — Латы всё должно быть чикипибарум! Хрен её дери, нахрена она приехала и как скоро уедет. Чё разыскивает и вынюхивает — тоже не понятно. Их, журналюг этих продажных, вообще фиг поймешь. Симпапулька уже при деле, бегает за ней солидно и стабильно, и пока она на подхвате, эксцессов с ней нет. Но, чуется мне, что это далеко причём не вечер. А значит, надо быть во всеоружии! Не думайте, что она не увидит ваших косяков! Увидит, ничего не скажет, но обязательно запишет и в разгромной статье обязательно упомянет! Видали, как она прошлый отель выимела во все дыры, а владельца чуть ли банкротом не сделала?! — а затем, чуть поубавив тон, спросил: — Статейки её, кстати, уже читали?

В ответ посыпались жидкие и неуверенные ответы, но из всего этого роя чётко слышен голос Валентины Ивановны.

— Мы с девочками уже читали, — Женщина столкнулась с ироничным взглядом Ксении и заинтересованным Льва и добавила, разведя руками: — Ну, в смысле, в обеденное время, конечно.

Но интерес Льва поутих сразу же после ответа женщины – вялые ответы подчиненных явно не удовлетворили его потребности. Для пущей убедительности он провел пальцем по экрану планшета, а после передал его на стол и каждый стал читать по цепочке. В полной тишине, разрываемой лишь тиканьем часов, работники читали предложенную статью известной для них журналистки. И всё прошло почти хорошо — только вот Юрий Сергеевич изрядно подрывал авторитет и контору улыбкой, рвущейся вырваться наружу. Парню было нелегко себя сдерживать, когда он смотрел на эти яркие строки, а в голове виднелась картина, как Лата их писала: одним пальцем активно стучала по клавиатуре, выписывая рецензию этому отелю, о котором вещалось, при этом удачно взгромоздив свою ногу ему на бедро. Лата умудрялась хохотать с его абсолютно не смешных шуток и позволять ему вырисовывать пальцем узоры у неё на бедре. Это воспоминание о тёплом и приятном возродило в нём ещё веер других, более красочных и ярких моментов, проведённых с ней, что он уж и позабыл о том, что находился среди коллег. Коллег, которые видят в Лате прямую угрозу репутации отеля и возможную причину своего увольнения по статье. Коллег, с которыми вести себя нужно поаккуратнее, нежели он себе позволяет.

Несколько пар глаз удивлённо уставились на Юрия Сергеевича, очевидно, стараясь понять причины его столь внезапного эмоционального всплеска.

Юрий осмотрелся, стёр улыбку с лица и одарил Льва Глебовича серьезным взглядом. Тот сдерживаться в изречениях не собирался — по одному лицу красноречиво было видно.

— Юрец, чё ты ржешь? — "А вот и действительно, Юрец, чё?" — ехидно подкололо подсознание. — Тебя это вообще первее всех касается! - Юра состроил удивлённый вид. — Чё ты на меня так удивленно зыркаешь?! Как будто это она меня выгораживала и дала понять, что увольнять тебя не за что! — а затем, выдержав паузу, добавил с прежней импульсивностью: — Юрец, хоть ты-то меня не нервируй! Сам же со своей медицинской точки зрения знаешь, что мне это вредно!

"И то верно", ехидно поддакнуло подсознание.

Собравшись с мыслями, Юра невозмутимо ответил:

— Я вошел в число тех, кто это уже читал. И не только это, впрочем. И не везде она устраивает словесный разгром по поводу мест, в которых бывает или вещей, которые обсуждает. Много же нормальных и вполне позитивных речей и отзывов. Ну, как минимум нейтральных предостаточно.

— Юрик, — рубанул его Лев Глебович резко: знал ведь, как сильно бесила эта уменьшительно-ласкательная форма имени. — Мы сейчас с тобой говорим как будто о разных людях. Ты вообще ее статьи читал?! Какой давности, годовалой? Так знаешь, сколько за год может уплыть?

Держать обиду на Льва Глебовича бесполезно, это уже Юра уяснил, но слышать эту уменьшительно-ласкательную форму имени всё ещё неприятно, но чёрт с этим. Стоило кинуть достойный контраргумент, не приплетая сюда личное, а ведь было на что.

— Ну хорошо, а почему вы не думаете, что эта статья с разгромом — ничто иное, как джинса?

Похоже, раскидываться умными словечками с неготовой к тому публикой было плохой идеей: десять недоумевающих взглядов впились в него, ожидая приезда пояснительной бригады.

— К чему ты вообще сюда ткань приплетаешь? — пробухтел с изрядным недовольством Лев Глебович.

— Джинса? — переспросила Ксения, качнув головой. Она вложила в свои уста вопрос, который интересовал всех присутствующих в этом кабинете: — Это что такое?

— Джинса – это... - Юра притих.

Плохая идея — раскидываться словечками, понятие которых не можешь объяснить, но в общем имеешь представление, что это. Буквально скверная.

Знающим его можно было назвать хотя бы потому, что он — бывший журналистки, но на этом список наград быстро заканчивался, как и всё знание.

— Если коротко, то заказная статья. Почему вы думаете, что эта статья с разгромом отеля была не заказной?

Лев Глебович замолчал на пару секунд и подставил руку под подбородок. Слушать мысли такого рода от врача ему, видимо, было впервой. Впрочем, не только он один был окутан этим открытием.

Лев Глебович наконец-то выдал, обмозговав информацию:

— Какой здравый владелец согласится на такое?

"Трезвая мысль. Никакой. Потому что это был не он", напомнило подсознание.

Юрий развел руками:

— Заказную статью запросто могут купить...

Юра не успел досказать, так как Ксения Борисовна уловила течение мысли и продолжила за него:

— ... его недруги!

— Именно, — удовлетворенно кивнул Юра и щелкнул пальцами.

Статья-то действительно была заказной, и Юра это знал как никто другой.

Молчание вновь обвило кабинет на несколько долгих и утомительных минут. Однако вскоре Ксюша первая выразила накопившиеся за эти пару минут молчания размышления.

— Но и у нас же так может быть! — с нескрываемым изумлением в голосе воскликнула она. — Она может писать заказную статью и наше хорошее обслуживание и благие действия вряд ли ее сжалят.

Юра не мог не согласиться с Ксенией: она говорила возможную правду.

— Не исключено, — согласился Юрий. - Но вполне возможно, что она может сжалиться, — его пауза оказалась настолько затяжной, что даже Валентина Ивановна выразительно на него глянула, ожидая услышать следующую фразу, которая бы заставила поверить в предыдущую пуще прежнего. Юрий развел руками: — Ну, то есть, должен быть какой-то шанс.

Лев Глебович долго не возникал — помалкивал и что-то обдумывал. Но вскоре почесал подбородок и задумчиво ответил:

— Что-то ты ею сильно заинтересовался... Ещё и небось до интервью дошел!... Может ещё и картинку красивую смотреть стал, а? А как за нее морду-то в баре драл... Понравилась, что ли?

Брови Юры стремительно поползли вверх прямо пропорционально комментариям Льва.

Он никак не мог сдержать возмущение, скопившееся в груди ещё от уменьшительно-ласкательной версии имени.

— Лев Глебович, это некорректно.

Некорректно спрашивать об этом вот, так при всех, да ещё и о личном!

— Неправильный ответ, — ответил Лев и наклонил голову.

Юра только мог себе представить, как это выглядело со стороны, и, что немаловажно, как звучало. А звучало и выглядело явно хреново. А слушало это половина рабочего коллектива, в котором слухи распространяются со скоростью гепарда.

— Я просто не могу смотреть и бездействовать, как как посягают на немаловажное — женскую честь и достоинство. Или как их, женщин, обижают. — Юра сразил Льва Глебовича яростным взглядом, и решил добиться надёжным гвоздём: — И это, насколько вы помните, уже не в первый раз. Так что прошу закончить этот бессмысленный диалог именно на этой ноте.

Ксения бросила один меткий и прожигающий взгляд в Юрия Сергеевича. Последний аргумент – ярко-выраженный камень в её огород.

"Первый раз" был тогда, когда он защитил её от фокусника. Значит, для него это ничего не значило.

Прекрасно.

Значит, это был акт великодушия.

Просто чудесно!

Лев Глебович, на удивление, вскинул руки ввысь и откинулся на спинку стула:

— Да не заводись ты, Юрец! Главное сам с ней начеку будь! А все остальные — держите свои эти, как их там, — он нахмурился и щелкнул двумя пальцами, ожидая, что Ксения подскажет, но та почему-то, как назло, молчала. Лев махнул рукой: — отделы свои, в общем, под контролем! И чтоб мне без фокусов ваших!

Фокусов!

"Лев Глебович, ну хоть вы не сыпьте соль на рану!", вздохнул внутренний голос Ксюши.

Ксюша прикусила губу и остановила уход Льва Глебовича одной своей просьбой — ей было, что сказать:

— Лев Глебович, помните, вы совсем недавно говорили о тимбилдинге?

— Я? Тебе? — нахмурился он, — А я точно трезвым был, когда это говорил? — Лев Глебович встретил укоризненный взгляд Юрия Сергеевича, и тут же постарался его успокоить: — Да шучу я, Юрец! Шучу! — и одним движением пальца попросил Ксению наклониться к его уху: — Я точно трезвый был?

Ксения на ухо Федотову ответила "ну вроде да", а после выпрямилась и продолжила:

— Я тут, в общем, подумала, и... А что, если нам собраться всем коллективом и заняться каким-либо видом спорта? Корпоративное мероприятие! Проводить больше времени вместе, общий досуг. Это хорошо объединяет коллектив. Многие успешные компании так делают.

Лев Глебович почесал нос:

— Это ты, конечно, хорошо, Симпапулька, придумала. Будет ещё лучше, если и с реализацией не подкачаешь.

Ксения впервые за эту внеплановую планёрку расплылась в искренней улыбке.

— Ну что, тогда я сделаю опрос в нашем чате, каким видом спорта будем заниматься? Или тут обсудим?

Лев Глебович наморщил нос и качнул головой:

— Только не футбол! Вот, — он показал на горло и скривился, — где он у меня сидит.

— Ну почему же? Футбол — очень динамичный вид спорта, — противоречил Юра.

За столом мгновенно поднялся общий шум в пользу футбола, кто-то вообще заговорил за гольф, а у некоторых разговор перекочевал в баскетбол. В общем хаосе трудно было расслышать голос кого-то конкретного, из-за этого диалог казался сумбурным до нельзя.

Лев Глебович улыбнулся широкой улыбкой и глянул на Ксению:

— Посмотри, Симпапулька, как все завелись! Вот, что значит — командный дух!

На считанные мгновения все утихли, но после, увидев, что их не ожидает ничего интересного, вернулись ко всеобщему обсуждению видов спорта на повышенных тонах. Ксения тяжело вздохнула и выдохнула:

— Опрос, так опрос.

Выбор пал на волейбол. На заднем дворе нашлось, где натянуть сетку и устроить импровизированное игровое поле. И, ко всеобщему удивлению, собралась большая половина работающих — остальная временно их заменяла.

Боевого духа хоть отбавляй, и обе команды, распределенные на рандом — каждый вытягивал листок с бумажкой, в какую команду пойдет, ведь иначе решить не могли, — были настроены как нельзя лучше. Изначально планировали просто попробовать, играть не ради победы, а участия и объединения, но что значат их слова, когда в битву вступают тяжеловесы с неоспоримой точкой зрения — Лев Глебович и Игорь Павлович? Капитанов команд и выбирать не пришлось. А вот поспорить и решить, кто судья — это запросто!

Лев Глебович подогревал интерес Палыча своим неисчерпаемым авантюризмом.

— Спорим, твоя команда не победит?

— А спорим! Мои-то меня не подведут! — Лев Глебович был готов возразить на "мои" сразу же, ведь они не только Палыча, но и его, общие — совладельцы ведь, но промолчал — авантюризм затмил глаза. — На что?

— На то, что ты перестаёшь бухать. Как минимум две недели.

А Лев Глебович, как обычно, яснее ясного знал, куда бить — Палыч же не продержится. Ну как бы хотел — не продержится. И он это прекрасно осознавал. Поэтому один бил, а второй раздумывал: отказаться — проявить слабость и признаться.

Но авантюризм — вещь коварная: застилает глаза всем кому не попадя.

— Спорим! — дерзко воскликнул Игорь Павлович, а после окликнул Ксению привычным прозвищем: — Мелкая, разбивай!

Девушка разбила руки соучредителей, и отошла на шаг, прежде чем услышать ожидаемое от Льва Глебовича "Симпапулька, будешь судить игру!". Смысла противиться не было, да и Ксения с самого начала предполагала, что именно такая участь ей и светит — как знала, поэтому и не переодевалась.

Девушка не могла пропустить мимо проходящего врача в своей рабочей одежде.

— А вы чего не присоединяетесь?

— Почему же? Я очень даже присоединяюсь, — иронично заметил Юрий, — В такой небезопасной игре, как волейбол, да ещё и с непрофессиональными игроками, врач точно понадобится.

Девушка нахмурилась. Ну да, с такими-то игроками нужно бояться и за тебя, и за того парня — за мимо проходящих постояльцев в особенности.

— Надеюсь, обойдётся, — издала она после раздумья.

— Хотелось бы в это верить.

Но, видимо, ему всё-таки не верилось.

Игра шла своим чередом: Валентина Ивановна старательно пасовала; Алмаз забрасывал мяч дальше, чем видел, а Айбек, находясь в другой команде, вместе с Борисом Леонидовичем, активно пытались перехватить мяч.

А Лев Глебович с Игорем Павловичем по традиции мерялись... процентами. Но принимали активное участие в игре, пусть и не без своих фирменных подколок. И играли честно, что даже строгому судье в лице Ксении Борисовны было не к чему придраться.

Всё было прекрасно, даже несмотря на внутренние стычки в командах, где капитаны, когда усыпили бдительность строгого судьи, настраивали своих подопечных играть по своей вывернутой тактике. Всё было прекрасно до того момента, как Игорь Павлович ударил мяч с такой силой, что тот прилетел кому-то из прохожих в затылок. И этот кто-то был явно девушкой.

Игра и междоусобицы прервались в миг, и всё внимание перевелось на упавшую девушку.

— Кто это сделал?! — гневно возмутился Лев, глядя на своих соперников. — Палыч, это ты?!

— А чё сразу я-то?! — развел руками тот, — Мне вообще вон Алмаз пас давал!

Алмаз аж бедный растерялся на пару секунд, но нашелся очень быстро:

— А мне — Валентина Ивановна!

Ксении это слушать опостылело: происходящее распри – далеко не самое важное. Самое важное на тот момент лежало на травме и не двигалось — во всяком случае, издалека именно так и казалось. Эта ситуация явно не терпела промедлений и Ксения, не обращая ни на кого внимания, пошла прямиком к лежащей девушке.

Юрий Сергеевич нахмурился и последовал вслед за ней: девушка не двигалась, и степень ушиба не ясна — в общем, медицинское вмешательство не будет лишним. А когда он приблизился ближе, то понял, что опасения Ксении Борисовны могут быть не беспочвенны: на тротуаре лежала Лата, массируя макушку. Юра ускорил шаг, чтобы оказаться первым около журналистки, но, увидев, что она уверенно села на земле, замедлился: Лата зла и раздражена, а это — недобрый знак. И Ксении рядом с ней лучше не находиться — отгребёт по полной.

Юра заявил Ксении об этом вслух, но та его будто не услышала — продолжила путь. Тогда он пошёл на крайние меры — перехватил её кисть в надежде остановить, но Ксения резко вырвала руку из хватки. А Юра заметил мимолётный взгляд Латы на их позицию рук.

Но заинтересованность быстро растаяла, когда Ксения, увидев движения Латы, прибежала к ней.

— Лата Дмитриевна, с вами всё в порядке? — испуганно интересовалась Ксения, спустившись на колени рядом с потерпевшей. — Помощь нужна?

Юра подоспел и опустился корточки, хмурясь. Лата одарила их продолжительным молчанием, за время которого Ксения успела всполошиться и осознать все грядущие беды после такого коллективного времяпрепровождения.

— Психологическая, что разве, - недовольно возмутилась Лата, прервав молчание, и потрогала макушку.

Юра тихо выдохнул, а вслед за ним, буквально по щелчку, такая же реакция последовала от Ксении — отлегло у обоих, причём весьма синхронно. Лата пустила внимательный взгляд то на одного, то на другого, но мысли решила оставить при себе. А после, поднявшись и недовольно отряхнувшись под причитания Ксении, подняла мяч и со всей злостью пасанула испуганному Айбеку. Тот обнял его от неожиданности и активно заморгал, а Юра в этот момент понадеялся, что у коллег хватит ума не задавать ей никаких вопросов и отпустить ее — видно же, что взглядом метала молнии. Реакция окружающих её, видимо, удовлетворила, раз она не пискнула ни звука, а после, оценив толпу тяжелым взглядом, ушла.

Оставлять ситуацию в таком состоянии Ксению не прельщало — проблем же не оберутся и устанут разгребать. Поэтому идея, которая заскочила в её голову мимолётно, приобрела более насыщенные краски и сразу же пошла в ход, и вот, они уже на конях спешат прогуляться по территории отеля и вне него.

Лата ответила на предложение прогуляться взаимностью, но заметной неохотой — явно же точила зуб из-за вчерашнего. Впрочем, на то она имела полное право, но Ксения была обязана сгладить углы, которые после вчерашнего заострились ещё больше.

К коням Лата относилась с присущей настороженностью — разное видала, и с каждой новой информацией относилась к этим животным более неоднозначно. Благо, жеребец вёл себя спокойно, пока они двигались к выходу с территории — разве что покачивал хвостом, но Ксения, слегка наклонившись, объяснила почему: рядом летала оса.

Дурные мысли заполонили голову моментально, найдя выход в бурных фантазиях Латы о том, что может случиться с бедным конём, на котором она сидела.

Лата тяжело вздохнула и выдохнула: надо успокоиться и отвлечься. А отвлечься было на что: им навстречу шла парочка, на которую Лата засмотрелась. Узнать Митеева, влиятельного депутата, не составило труда — его лицо красовалось на каждом билборде и столбе в момент предвыборной кампании. И нетрудно было определить, что за пафосная мадам рядом с ним с перекаченными губами — явно не жена.

Лата выждала время, когда они скроются за поворотом отеля, и как бы невзначай стала пробивать почву у Ксении.

— Какой у вас тут контингент обитает?

Завгородняя едва слышимо хмыкнула. Не трудно было предположить, на что намекнула Лата Дмитриевна, да ещё и с каким подтекстом — картина на лицо, и Митеев тому явный пример. Она расправила плечи и ответила односложно: "разношерстный". Точнее описать постояльцев уже не получится.

— А вы, Ксения Борисовна, я посмотрю, кладезь прилагательных! Теперь знаю, к кому обращаться! Спасибо, я так и запишу.

Выпуклый сарказм Латы виден, с какого угла не посмотри, но Ксения сдержала внутренний порыв закатить глаза.

— Рада помочь, — холодно ответила Ксения.

Лату никак не устраивала прогулка в тишине, когда рядом летала оса, и тяжелые мысли не вселяли никакой надежды на радостный исход событий. Она тормошила Ксению намеренно — раз та решилась стать её путеводителем, то должна подарить хоть какую-нибудь информацию.

— Один слой общества преобладает?

— В среднем, — качая головой, ответила Ксения.

"Да я сегодня прямо информатор года", пронеслось у нее в мыслях. Осталось понадеяться, чтоб эту мысль Лата Дмитриевна не отрикошетила словесно, а она, судя по настрою и выражению лица, была готова это сделать.

Лата не собиралась отступать от задуманного и продолжала проверять почву, прихватывая поводья.

— И не все сюда ездят, чтобы впечатлиться природой и вашим обслуживанием...

Ксения чувствовала давление, исходящее от "размышлений вслух" Латы — очевидно, она пыталась что-то выведать и даже этого не скрывала.

Раскрывать тайны фирмы — залог провала, поэтому Ксения решила идти в наступление: получить информацию о векторе мыслей Латы, чтоб понять, что её интересует и в какую степь она роет.

— В смысле?

— В смысле даже при моем плохом зрении можно увидеть, что рядом с Митеевым шла не его жена, я дама явно помоложе, — Лата повела бровью и продолжила без обиняков: — И не думаю, что они сюда в шахматы приехали играть.

— Но мы же волейбол играли вчера! — кинула контраргумент Ксения, но после того, как сказала, осознала соль всей ситуации. Хотелось с размаху стукнуть себя по лбу, да не раз.

— Да уж! Я заметила!

Ксения закусила губу и глянула вдаль, на речку. Раз уж диалог зашёл в это русло, то самое время сделать то, до чего Игорь Павлович не дошел — а дойдет ли?- - морально:

— Лата Дмитриевна, мы приносим вам свои извинения за причиненные неудобства. Игорь Павлович не хотел вам навредить.

— А, его целью был кто-то другой? — наигранно возмутилась она в ответ, — Так что ж вы не сказали, что я кого-то загородила?! Я б с радостью отошла!

Ксения отвела взгляд в сторону. На возмущение отпарировать было нечем, а оправдывать чужой проскок, признаться, не хотелось абсолютно, но эту ношу гордо на неё вскинули.

— А сам он извиниться, не, никак? — продолжила Лата и встретилась взглядом с девушкой. — Поэтому вы за него "черновую" работу делаете.

Вот тут крыть уж точно было нечем. Да и с мнением Даниловой не согласиться было трудно. Но вслух возразить она ничего, увы, не могла, как бы не хотелось.

— Порой окружающие могут удивлять, — многозначительно выдала Ксения после продолжительной паузы. Она решила пустить взгляд в сторону и заметила как некстати бегущих прочь Айбека, Алмаза и их собратьев по профессии вглубь территории. Девушка не успела серьёзно озадачиться этим вопросом, как вдруг услышала четкий треск под копытом одного из жеребцов. Судя по взгляду Латы Дмитриевны, не нужно составлять теории, какой именно жеребец на что-то наступил. На секунду Ксюша заметила, как глаза Латы Дмитриевны переполнились неугомонным, срывающим голову страхом, но вскоре от него лишь остались отголоски — к её превеликому счастью. Прокашлявшись, чтобы замять неловкую паузу из-за нежданно случившегося, она продолжила: — А вообще мы не следим за личной жизнью гостей.

Лата с усмешкой ответила:

— По поводу этого я бы поспорила.

— На что вы намекаете?

Услышать ответ было не суждено — вместо этого они обе услышали противное жужжание осы где-то очень близко и фееричный взмах хвостом от жеребца Латы. Ксения не успела и рта открыть, чтобы развить диалог в более конкретную сторону, как вдруг заметила, что конь с истеричным ржанием под аккомпанемент истошных визгов Даниловой сорвался с места и умчался вперёд. Соломенная шляпа сорвалась с Латы Дмитриевны сразу же, и теперь гордо валялась на тропинке как напоминание о хозяйке.

В душу закрадывалась истерика очень упорно, но Ксюша пыталась подавить её и заняться более полезным делом: найти выход из пикантного положения, в который они умудрились угодить.

Ксюша спрыгнула со своего спокойного жеребца, опираясь на конюха, который следовал за ними всю эту недолгую прогулку. Рядом с жеребцом Латы Дмитриевны шёл ещё один конюх, который теперь мчался вслед за своим подопечным и лихой всадницей.

Она нахмурилась, заметив, как макушка Даниловой утонула в ветках деревьев. Ксении вдруг причудилось, как острые ветки беспощадно хлестали лицо Латы Дмитриевны, и дышать стало труднее. Хотелось бы, чтобы это было на уровне фантазии, но оставалось только скрестить пальцы. Будет великолепно, если пострадает она лишь в малых оборотах — вони явно будет меньше.

Девушка ощутила на себе острый взгляд конюха. Она резко обернулась и раздражённо воскликнула:

— Что стоите?! Догоняйте!

А сама, пока было время, присела на корточки и подняла раздавленные куски элемента, на которые наступил бедный жеребец. На полу валялись ошмётки дротика, которым обычно швыряются в дартс. Девушка оглянулась и взгляд зацепился за дерево, на котором висела доска для игры. Ну конечно! Вот поэтому-то Айбек с Алмазом и убежали!... Но... Это они ранили коня?! Или он ломанулся отчего-то другого?... Чёрт!

Что же делать-то?!

Бежать вслед за конюхами, один из которых на коне, не вариант. Бежать вообще куда-то и путать всех своими действиями вообще не ахти, но выхода другого не было. Вот знать бы только куда конкретно бежать?! Конь-то с перепуга подорвался в сторону открытого поля...

Ксения уже видит выражение лица Латы Дмитриевны, когда та вернётся после крышесносящей и душеупомрачительной — хоть бы не травмирующей — конной прогулки.

— Симпапулька, всё в порядке? — раздалось слева от неё. Твою мышь! (Ещё никогда фраза подруги не была настолько подходящей, как сейчас.) — Симпапулька? — ещё раз окликнул её Лев Глебович.

Ксюша лишь обернулась к нему и продемонстрировала всё своё сожаление о случившемся и возможных его последствиях одним взглядом. Добавлять что-то и разъяснять она искренне не в силах — нужно как можно скорее исправлять ситуацию, цепляясь за призрачный шанс.

— Лев Глебович, — поспешно начала она, прижимая соломенную шляпу к груди, но оказалась нагло и повелительно перебита:

— Пресса в юбке где?

Ей бы и самой, честно говоря, хотелось бы знать...

Ксюша бежала изо всех сил в сторону конюшни, в душе облюбовав идею, что найдёт их именно там. И, к своему счастью, не прогадала: все четверо, включая бедного травмированного жеребца от, как оказалось, укуса осы в пятую точку, были именно тут. Ксюша заметила Лату Дмитриевну и вдруг поняла, что, все образы, которые так умело возникали в её голове при беге, показались ей детским лепетом на лужайке: Лата действительно выглядела хуже её представлений. Лицо было усыпано выразительными царапинами от острых веток деревьев(Твою мышь! дубль два), из носа ещё пару минут назад, видимо, текла кровь — следы остались и на футболке, и под носом, волосы запутались. В глазах виднелся гнев вперемешку с усталостью, и Ксюше хотелось просто сжать Лату в объятьях и успокоить. Но делать этого, она, конечно, не стала — вообще действовать в её сторону с успокоительными жестами казалось очень рискованно и непредусмотрительно, поэтому пока девушка заняла выжидательную позицию.

Невооружённым глазом видно, как ей крепко досталось — даже невозмутимый конюх, пока снимал потрёпанную девушку с коня, мазнул по ней печальным взглядом.

Девушка приземлилась на землю, но ступить шаг уже не смогла: резко дёрнулась от боли в ноге и, совсем уж растратив силы, упала на тропинку.

Ксюша от безысходности опустилась на колени и пару раз взмахнула соломенной шляпой Латы Дмитриевны, которую до этого бережно прижимала к груди.

Из груди вырвалось неясное и отчего заторможенное "Л--Л-Лата Дмитриевна, пож-жалуйста....", которое было резко оборвано той самой Латой Дмитриевны и её не менее грубым заявлением: "Если хотите помочь — помогите встать".

И Ксюша ринулась помогать: обняла Лату и поставила её на ноги. Девушка одарила управляющую недобрым взглядом и взмахнула рукой — просила отпустить. Ксения последовала её просьбе и, заметив, что ей не стало легче дышать, стала размахивать шляпой. На какой-то момент ей даже показалось, что лицо девушки перестало быть таким смертельно бледным, и стало приобретать естественный оттенок. Лата вздохнула полной грудью, перевела утомленный взгляд на Ксению, а после опустила его на шляпу. Нахмурилась отчего-то и, резко выхватив шляпу из рук Ксении, пустила её на ветер. Ксюша с сожалением посмотрела на шляпу, но зрительно вновь уделила внимание Лате: в её глазах беспощадно пылал огонь гнева, и не заметить его было слишком трудно. Она попыталась ступить на ногу, но сыкнулась от боли — вывернула, наверное, когда приземлялась, а может передавали чем-то — и чуть вытянула ногу вперёд, будто готовилась скакать только на одной.

Ксюша опустила взгляд на ее ногу. Та попыталась на неё ещё раз встать, но вышло безуспешно: выразительное "ай" известило Ксюшу, что нога Даниловой всё ещё не прошла и вряд ли пройдет без медицинской помощи и покоя.

— Давайте я вам помогу, — Ксения сделала попытку приобнять Лату за талию, но та качнула головой и взмахнула руками. Лата выразительно взглянула и Ксюшу и дождалась, пока та отведёт взгляд, чтоб снова наступить на ногу, но заданная задача оказалась непосильна ноге — боль, что отражалась прямо на лице журналистки, вернулась сиюминутно. А вскоре Ксюша услышала всхлип и скупую слезу на щеке, которую Лата пыталась скрыть измученными прядями волос.

Ксения понятия не имела, отчего всхлипнула Лата, но разрывалась между двумя версиями: либо от собственной беспомощности, либо от боли.

Она без слов обняла Лату за талию, стараясь оказать помощь в ходьбе и та, на удивление, безропотно её приняла, но продолжала скакать на одной ноге.

Путь от конюшни до отеля был длинным и сложным. Для ноги Латы Дмитриевны так точно.

В лобби-баре Ксения заметила невозмутимо восседавшего с чашечкой кофе Юрия Сергеевича. Тот обратил внимание на них, ползущих внутрь, и Ксюша заметила перемены на его лице: грустить тому больше не было смысла — у Юрия Сергеевича приобрелся тысяча и один способ как подколоть Лату Дмитриевну и Ксюшу, а также их щекотливое положение, которое многим может показаться сильно дружественным, как для двух людей, которые ещё вчера держались подчёркнуто холодно. На его губах красовалась едкая ухмылка, и парень уже был готов выразить свои эмоции по поводу их положения, но не успел — Ксения обрубила все его поползновения:

— Ехидничать потом будете. Лучше помогите.

И Юра помог. Прихватил Лату с другой стороны от Ксении в до боли собственнической манере, что Лата на секунду забыла вдохнуть. И прошептал ей на ухо: "Я б с радостью потащил бы тебя на руках".

Лата понизила голос и отпарировала "Это надо было раньше делать", а после добавила с давящим укором: "полгода назад".

"Полгода назад", отчётливо услышала Ксюша, идущая по левую сторону от Латы Дмитриевны. Сердце глухо застучало, а в голове клубок мыслей запутался сильнее прежнего.

Полгода назад.

В медицинском кабинете Лата Дмитриевна не было и намёка на скупую слезинку, которую Данилова прикрыла около конюшни. И тому виной был Юрий, чёрт бы его побрал, Сергеевич, — Ксения уверена.

Ксения внимательно наблюдала с кресла Стеллы Анатольевны, как Юрий Сергеевич осматривал тщательно журналистку, и Ксения готова поспорить с кем угодно, что так нежно он ещё никого не осматривал в своей жизни.

— Что, Лата Дмитриевна, в этот раз возникли трудности в остановке коня на скаку? — тихо поинтересовался Юрий Сергеевич, обрабатывая ссадину на Латы виске.

Лата Дмитриевна не удосужилась ответить словесно: стрельнула в него уничтожающий взгляд, который был похлеще некоторых слов.

Ксения сглотнула непрошеный ком в горле.

Спустя несколько минут промывания ран Юрий Сергеевич уделил всё своё внимание пораненной ноге.

— Ну что ж, Лата Дмитриевна, — от прыткого взора Ксюши не ускользнуло, с какой бережностью Юрий Сергеевич перевязывал эластичный бинт(Интересно, он так со всеми?), — в ближайшее время придётся отказаться от каблуков и держать ногу в покое.

"Полгода назад", эхом отдалось в голове у Ксюши.

Полгода назад.

Она уткнулась взглядом на стопку папок у Юрия Сергеевича на столе и даже не заметила, как Лата Дмитриевна ускакала на одной ноге, отказавшись от любой помощи — хотя, признаться, именно её ухода она ждала.

Не теряя ни минуты, Ксюша выпрямилась и последовала к Юрию Сергеевичу поближе.

— Юрий Сергеевич, я, конечно, всё понимаю, у вас какие-то особенные регалии и привилегии, но не могли бы вы подбирать слова в общении с... этой журналисткой?!

Наглая ухмылка заблестела на губах у Юрия Сергеевича:

— А что из вышеперечисленного вас беспокоит больше всего?

Ксюша удивлённо расширила глаза и едва качнула головой:

— Ну, знаете ли...

— Значит точно не слова, какие я подбираю в нашем с ней общении, — кивнул он. — У вас всё или продолжим нашу занимательную дискуссию?

Полгода назад.

Возмущение смешалось с удивлением, и Ксения не знала, что из этого в ней так сильно штормило, что аж не давало покоя и просилось наружу.

— Знаете что, Юрий Сергеевич?! — вскипела Ксюша. — Вы — нахал, каких ещё свет не видывал!

— И вам хорошего дня, Ксения Борисовна! Дверцу прикроете? — с издевкой в глазах, и улыбкой на губах промолвил Юрий.

Ксения просверлила в нём дыру огненным взглядом, но, как ни странно, дверь закрыла — да так, что та чуть с петель не слетела.

Но долго продержаться она не смогла — тут же влетела назад и спросила единственный вопрос, который мучал её:

— Что было полгода назад?!

Юрий Сергеевич, казалось, застопорился, но пораженным и удивленным не был ни на миг. На губах даже была ухмылка, но больше она напоминала её остатки. Но ухмылка вмиг сменилась на нечто тёплое и более приятное — на улыбку. На его живую улыбку, только уголками губ, совсем незаметно. Ксюша словила себя на мысли, что никогда не видела такой его улыбки. Такой... искренней? Впервые настолько искренней.

— Счастье.

На протяжении трёх дней Лата не выныривала из своего номера. Все эти дни прошли в накинутом на неё самобичевании, а после — упорных попытках восстановить душевное и физическое равновесие. Впервые довелось действительно послушаться Юру и дать ноге отдых. А заодно и погрызть себя.

Поругаться на весь мир, а прежде всего, на саму себя, за то, что её вообще занесло в это место к этим безбашенным людям. К людям, которых мало что заботит. К людям, которых разнести в рецензии будет мало. За то, что поддалась обстоятельствам и сделала видимость, что у неё не было другого выбора, кроме как поехать в эту глушь для статьи.

Лата за эти три дня успела побить все рекорды в игнорировании: все официанты, что приходили к ней с едой от шеф-повара, были посланы далеко и надолго, но при этом молчаливо; не была послана лишь сама шеф-повар, которая помимо блюд принесла ещё и специальный поднос, на котором пищи было не видать. Им она заинтересовалась сразу же, и тут же подняла крышку: на тарелке горделиво лежала её соломенная шляпа, которую она вышвырнула из рук Ксении Борисовны в порыве гнева. Приятный бонус она, усмехнувшись проискам, забрала, а вот аппетитным блюдам дала отворот-поворот. В эти дни перебивалась лишь своим сух пайком, который нагребла из дома.

И вот, на четвертый день, когда Лате стало легче, (когда мир хотелось ненавидеть значительно меньше), и нога так явно не беспокоила, она выбралась в просторное лобби. Она шла целенаправленно выпить кофе, чтоб взбодриться и привести себя в чувство, но на полпути была остановлена внезапным окликом и касанием руки молодого привлекательного человека. Он светил улыбкой зал, и Лата не могла не отреагировать на его зов. Девушка удивлённо смотрела на него, демонстрируя прорезавшуюся улыбку.

— Вы обронили в лифте.

Лата опустила взгляд на его ладонь и увидела свою банковскую карточку. Вот это растяпа — почти что профукать банковскую карточку!...

— Ой, большое спасибо! Я что-то вообще в прострации... Как можно было не заметить?

— С кем не бывает? — усмехнулся он миролюбиво.

— Да со многими! Ладно там мелочь какая, но карточка!...

— Поищите в ситуации плюсы! — Лата заинтересованно вскинула брови, — К примеру, карточку вы уронили не то, что на территории отеля, а в самом отеле, а тут бы точно кто-то подобрал да отдал бы на ресепшн. И пропажа обязательно нашлась бы!

— Ну, это правда, — опустила глаза она. — Но нашлась она благодаря вам. Спасибо большое! — усмехнулась и перевернула ладонь, чтобы парень мог вложить карточку.

— Да ладно, пустяки, — он махнул рукой и вложил в ладонь предмет. Лата заметила, что его взгляд упал на ее чуть ниже запястья, аккуратную и минималистичную молнию и не на шутку ею заинтересовался: — Очень красивое тату! А что оно означает?

Губы Латы дрогнули в изумлённой улыбке. Парень озарял своей непосредственностью и, очевидно, любовью к деталям. Интерес парня такой чистый и яркий, что она не могла не утолить его жажду к информации.

— Спасибо, — она нахмурила брови, смутившись. — Да это мы с сестрой набили по малолетству... В общем, нас сравнивали с громом и молнией — в смысле неразлучные, — а затем, увидев по глазам, что вот-вот с его губ должен сорваться ещё один вопрос, перебила его и махнула рукой: — Не спрашивайте почему.

Но отреагировал он не на это.

— Значит вы — молния?

Лата поделилась теплой улыбкой и пояснила:

— Она — молния. Но так как гром изобразить нереально, решили обе сделать молнии. Но мы обе — что вместе, что по раздельности — стихийное бедствие.

— Очень приятно, Гром, — парень протянул руку для пожатия с лёгкой и привлекательной улыбкой, — А я Лёша.

Смех Латы раздался эхом, а на лице у Лёши родилась улыбка.

— Я Лата.

— Очень приятно, Лата, — ответил Лёша и пожал ей руку, не переставая смеяться.

— Подожди-ка, Лерик, я потом перезвоню, — промолвила Рита и скинула вызов.

Картина впереди нее волновала значительно больше, нежели несущественные проблемы подружки. Весь такой распрекрасный Лёша стоял с какой-то девахой, не выпуская её руки из хватки, и смеялся вслед за ней. Рита скрестила руки на груди и подошла на пару шагов ближе, чтоб рассмотреть девицу — уж больно интересно, какая из девах в этом отеля совсем страх посмела потерять. Да ладно бы где-то там, на затворках, тот страх теряла. Но нет же: на видном месте, да и с завидным женихом! А страх неутомимо теряла та самая журналистка, из-за которой так печётся ее папенька. Лёша пылал счастьем и радостью — и прямо вонял нотками флирта — именно за них и зацепилась Рита.

— Вот же дрянь, а! — рыкнула Рита, когда увидела, что журналистка с радостью предоставила возможность полюбоваться чем-то у неё на руке. А Лёша, развесив уши, продолжал рассматривать и улыбался солнечнее обычного. Но с Лёше подкорректировать ситуацию не составит труда, а вот с этой... Она найдёт способ и подавно, как её усмирить. — Ну ничего, ты у меня ещё попляшешь!