Глава 14
Оказавшись в ректорском кабинете, она изучающе огляделась и мысли против воли вернулись к пикантным сценам из неизменных ночных кошмаров. Вот на этом самом столе они самозабвенно целовались, а потом... Аделаида смутилась, уронила себя на стул и глядя только в пол, стала нервно ерзать. Стоило сосредоточить мысли на чем-нибудь другом и подумать о более насущных вещах, но единственное чего хотелось, так завернуться во что-то большое и теплое и забыться глубоким сном, на утро навсегда позабыв о кошмарных событиях сегодняшней ночи. В ночное время суток в кабинете было несколько прохладно, полная луна едва пускала свой свет внутрь и из-за того здесь царил мягкий полумрак, что было вполне в стиле лорда Дартиаса.
Она откинула голову назад и на секунду прикрыла веки, задумавшись. Сомнения и нерешительность долгосрочными гостями засели у нее душе, не давая языку развязаться. Стоило рассказать архимагу об увиденном в тайном коридоре, излить душу так сказать, стоило поведеть об одержимости соседки, наверняка эти два фактора были в какой-то мере между собой связаны, но она сомневалась — действительно ли роль благородного героя была отведена Эминару Дартиасу? Безусловно, ни разу он не показал себя в плохом свете, но намерения его были столь же туманны, как и его личность. В конце концов, ведь именно он сместил с ректорского кресла магистра Роули, о местонахождении которого до сей поры не объявлялось.
Предположим, что она в красках поведает лорду о пережитом и обрисует сложившуюся ситуацию, но совсем непонятно какая реакция за этим последует? Он удивится? Разозлится и броситься на место происшествия? Или же зло усмехнется и скажет свое фирменное «Это не ваше дело, Аделаида»? В случае чего, маловероятно, что на сей раз он ограничится одной лишь клятвой. Ее жизнь может оказаться в большой опасности. Мало ли какие тайны хранят могущественные архимаги, которым ни один закон не писан. И какая неудача, если в эти дела Аделаида сама того не желая влезет. Потому для начала стоило попытаться разобраться во всем самой, и только потом бежать с донесением к главе академии.
Погрузившаяся в пучину своих мыслей, она не сразу заметила, как дверь кабинета открылась. Тяжелыми шагами ректор Дартиас прошел к своему столу.
— Рассказывайте, Аделаида, — сказал он одновременно спокойно и вместе с тем требовательно, сцепив ладони в замок на столе. Лицо его в этот момент было сосредоточенным и серьезным, точно у представителя власти перед началом пристрастного допроса. Тихо взглотнув, Аделаида понадеялась, что ее не начнут пытать, иначе велика вероятность, что она все выдаст. Все-все до единого.
Сидя словно на иголках, она решила не отказываться от избранной ранее тактики и сполна включив актерское мастерство, зачатки которого даже родная мать когда-то не без скептизма признала, устала потерла веки и деланно зевнула, как и полагалось приличной леди, прикрыв ладошкой рот.
— Что рассказывать? — недоуменно поморгала.
— Правду, — выдал ректор твердо и выжидающе на нее уставился. Под этим взглядом захотелось на самом деле все-все выболтать, лишь бы только не смотрел так пристально, но этого делать было никак нельзя и приходилось держать страх в узде, вместе с тем прикусывая непослушный язык.
— Сейчас глубокая ночь, ректор Дартиас. При всем уважении, я не понимаю чего вы от меня хотите. И я уже молчу про то, что я едва ли одета. Это как-то неприлично, вы не находите? — с нарочитым смущением она сложила руки на груди и опустила веки. Стоило бы раскраснеться, да только она не умела, а ко всему при скудном спонсорстве тусклого лунного света архимаг бы все равно ничего не проглядел.
Он сощурился и вперил в нее внимательный взгляд. Всего лишь на одно короткое мгновенье поблескивающие темным изумрудом глаза скользнули вниз, на другое мгновенье задержавшись на неглубоком вырезе ночной рубашки. Аделаиду словно пронзило током. Сделалось душно и неловко. Захотелось поспешно укрыться или стрелой вылететь из кабинета вон, чтобы никогда больше сюда не возвращаться, но позволив себе мимолетную слабость, ректор тут же взял в себя в руки и его глаза поднялись с выражением задумчивости.
— Уверены, что не хотите ничего рассказать? — голос его звучал бесцветно.
— Не хочу, — девушка быстро потрясла головой, попытавшись скрыть сиплость в голосе и тотчас несмело спросила: — Могу я задать вопрос?
Архимаг только кивнул. Набрав в легкие побольше воздуха, а вместе с тем духа, она небрежно поинтересовалась:
— А вы не знаете, где сейчас магистр Роули? — и чтобы не вызывать подозрений, приправила это дело беспечной улыбкой, какая бывает, когда говоришь о добром знакомом. — Хотелось бы его навестить. Давно мы не виделись!
Краем глаза леди Тристан уловила, как ректор малость напрягся и взгляд его сделался еще внимательнее.
— Он далеко. Уверен вам не стоит об этом беспокоиться, — вот и весь ответ.
— На островах отдыхает? — не унималась Аделаида, вовсю изображая из себя любопытную дурочку, а внутри все холодело от возможных догадок.
Видно было, что мужчина сначала хотел промолчать, но потом кратко бросил:
— Возможно. Я не обладаю этой информацией, — он кашлянул. — Если не хотите ни о чем мне рассказать, то можете быть свободны.
— А что с Киарой? — с тревогой поинтересовалась она напоследок, поднимаясь с места.
— Все еще без сознания. Целитель настоял на том, чтобы она провела ночь в целительском крыле. Можете проведать ее утром, если Диар ее не заберет.
— Хорошо, спасибо, — она уже хотела направиться к двери, как вдруг проглядела возле своих ног маленькую серую тень. Тень тихо запищала, выдавая природу своего хвостатого происхождения.
— Мышь! — не помня себя от охватившего ее ужаса, Аделаида завизжала и перед тем, как успела подумать о последствиях своих действий, она с перепугу запрыгнула на ректорский стол.
В кабинете на долю секунды повисла трагичная в своем нелепости тишина, прерываемая лишь громкими вздохами перепуганной Аделаиды. Находясь на четвереньках, точно ребенок, не освоивший навыки хождения, она с выпученными глазами таращилась на ректора Дартиаса, на чьем лице читалось безграничное терпение, которое, как подсказало леди Тристан ее чувство самосохранения, было отнюдь не безграничным и вообще грозилось иссякнуть, оставив ее наедине со злым как тысячу демонов архимагом. Она взглотнула и опасливо покосилась вниз, туда, где секундой ранее разглядела мелкого грызуна. С пола вдруг ворчливо пропищали:
— Ты себя в зеркале видела? Нашла кого пугаться! — голос тот звучал на редкость оскорбленно.
— Она еще и говорящая, — в ужасе выдохнула Аделаида и совсем передумала слезать. Одним глазом заметила, как ректор в раздражение тронул себя за волосы.
— Удобно? — решил поинтересоваться он и получил в ответ незамедлительный кивок.
— Хорошо, — выдохнул, — А теперь слезайте.
Аделаида тут же упрямо качнула головой из стороны в сторону в знак немого протеста.
— Не хотите? — в его голосе все отчетливее стало проявляться раздражение.
— Там же мышь... говорящая.
— А ты вообще рыжая, но я же молчу! — возмутился все тот же писклявый голос с пола.
— Что ты имеешь против рыжих? — возмутилась Аделаида в ответ.
— Знал я одну рыжую, Авалона звали, глупая была совсем, одни проблемы от нее были! Вот я и говорю отныне, рыжая, так жди беды, — со знанием аргументировал свое недовольство грызун.
Знакомое имя неожиданно заинтриговало. Авалона, говорите... А это случайно не та, которая Элионская, пропавшая без вести принцесса, которая ко всему прочему еще и потенциальный предмет воздыхания лорда Дартиаса? Аделаида тут же отмахнулась от этой догадки. Откуда маленькой мышке знать принцессу целого королевства? Но не успела она ответить, как мелко вздрогнула от неожиданно угрожающего:
— Еще одно слово, Кас и ты знаешь, что будет.
С пола испуганно пискнули и замолчали.
— Это была ваша мышь? — осторожно и почему-то шепотом поинтересовалась леди Тристан.
— Он не мышь.
— Хомяк?
Отвечать ректору не пришлось. Он только взглянул на нее раздраженно, как с пола в воздух взмыла ослепительная в своей красоте птица с золотыми перьями и синим раскрасом на спинке. Это был попугай, крупный такой, но не лишенный изящества. Он завис в воздухе и посмотрел на нее с живым интеллектом в глазах и с толикой укора.
— Что ж ты вечно обзываешься? — обиделся он, а Аделаида подозрительно скосила глаза к полу. Ректор Дартиас случаем не организовал в своем кабинете подпольный зверинец? Кто этих архимагов только знает, мало ли как они развлекаются. Сколько там зверья этого водится?
— Глупая девочка! — не переставала вещать говорящая птица. — Я метаморф!
Аделаида оторвала взгляд от пола и с недоумением взглянула на болтливого пернатого, чуть сузив веки. Метаморф. Она в удивлении приподняла брови, села поудобнее и стала с интересом невиданную диковинку рассматривать. Так ведь их в природе не осталось, по крайней мере, все магистры и ученые по магическим расам дружно это утверждали, а позже их вообще занесли в список навечно утерянных рас. Метаморфы существа выносливые, в кого хочешь могут превратиться, но это уже в зависимости от уровня силы, их в военное время люди и эльфы сполна эксплуатировали, силясь с помощью них укрепить могущество собственных армий. А все потому что какой-то недалекий представитель метаморфов однажды наловчился в дракона обращаться, так после этого на всю их расу была объявлена охота. Бедняги в мышей обращались, в ящериц и лягушек, прятались на болотах и в темных норках, так эти все равно их находили и зельями подчинения вовсю поили. Это сейчас сполна процветают организации по защите прав магических рас, раньше о таком не слыхали и не брезгали использовать самые изощренные методы в войне с порождениями Мертвой земли.
— Докажи, — с вызовом припечатала Аделаида, с сомнением на самозванца уставившись.
Попугай угрожающе сверкнул глазами, взмахнул золотыми крылышками, так, что ветер поднялся, вспыхнул синими искорками и исчез. Вместо него на колени Аделаиды упала коренастая и упитанная крыса с вытянутой и заостренной мордой. Она хлестнула ее по ноге длинным хвостом, покрытым редкими шерстинами и кольцевыми чешуйками и угрожающе сверкнула красными глазищами. Стоит ли говорить, что в следующую секунду по кабинету разнесся перепуганный визг, принадлежащий леди Тристан и злорадствующий смех этого носато- пернато-хвостатого. Аделаида в панике встряхнула с себя толстого вредителя, хотела броситься прочь, но потеряла осторожность и отступилась, полетев прямиком на мрачного ректора. Не успел тот среагировать, как она уже восседала на его коленях, то краснея, то бледнея и вообще мечтая о том, чтобы провалиться куда-нибудь глубоко под землю.
— Какие-то у тебя студентки чересчур наглые, — прокомментировал ситуацию этот крыс.
Аделаида тем временем ощутила, как тело ректора Дартиаса все напряглось, точно окаменело, он порывисто выдохнул и пришла она к неутешительному выводу, что только что переполнила чашу его терпения до самых краев и сейчас ее будут медленно и со смаком убивать. Перепугавшись, она заерзала, попыталась подняться, но сидел ректор как-то неудобно — с одной стороны этот стол, с двух других подлокотники, придется знатно постараться, чтобы вылезти.
— Можно я уже пойду? — спросила она с надеждой и снова попыталась встать, как тут же ощутила железные ладони на своей талии, удерживающие и не дающие сдвинуться с места. — Ректор Дартиас, отпустите!
Но вопреки ее просьбам хватка лишь усилилась. Пришлось сесть обратно, чтобы не висеть и с возмущением поднять глаза на главу академии. Не успела она открыть рот, чтобы высказаться, как тут же была перебита.
— Я, по-вашему, кто, адептка Тристан? — спросил ректор как-то подозрительно хрипло.
«Камень бесчувственный, а ко всему еще и странный».
— Ректор.
— Я мужчина и я вовсе не каменный, Аделаида, — выдал снова он туманно и отчего-то тихо, практически шепотом. А потом зачем-то к ней наклонился, обдав горячим дыханием.
Как Аделаида только в обморок не шлепнулась — загадка, за то дышать перестала и сердце бешено застучало, мысли помутились и нестерпимо захотелось его поцеловать, коснуться желанных губ и ощутить их на вкус. Она даже вперед подалась для выполнения задуманного, но волшебство момента было развеяно восторженным:
— Мать моя женщина, какой момент!
Они вместе повернулись к отчего-то радостному крысу, потом переглянулись. Стало малость неловко и чувство это ректора Дартиаса на сей раз стороной не обошло. Небрежно подхватив Аделаиду, он встал из-за своего стола и тут же ее отпустил, припечатав строгим:
— Вы можете идти, адептка Тристан.
Причем последнее было явно сказано с намеком, указывающим на истинное положение дел. Стало обидно, но этот ком обиды пришлось проглотить, с деланным равнодушием кивнуть, ровно попрощаться и на ватных ногах ректорский кабинет покинуть. На выходе в спину донеслось все такое же веселое:
— Заходи еще, рыженькая, — был это этот вредный метаморф.
«Нет, спасибо».
Без сил рухнув на кровать, Аделаида последний раз взглянула на пустующую постель соседки и наказав себе подумать обо всем завтра, на свежую голову, мгновенно забылась тяжелым сном. И, как ни странно, в эту ночь кошмары с участием ректора ее больше не тревожили, хотя на утро она все равно ощущала себя совсем разбитой. Усилием огромной воли отодрала голову от подушки и шагом несвежего умертвия поплелась в столовую, к полудню на доске объявлений в коридоре высветилось удручающее:
«Дорогие адепты, в день четверга состоится ежегодный Родительский день, призванный отдать дань уважения вашим отцам и матерям. Администрация академии уже выслала пригласительные письма вашим родителям. От вас требуется приготовить для них особые подарки на ваше усмотрение».
И снизу мелким шрифтом:
«Организация праздника поручается адептке Аделаиде Тристан (третий курс). Просьба зайти в ректорат, чтобы получить инструкции».