Глава 13
Отчаяние и ужас сковали конечности, пробрались под кожу, застряли удушливым комом в горле. Ноги дрогнули и замерли в порыве броситься за соседкой, но страх перед порождениями тьмы, будучи куда могущественнее безрассудного геройства, не отпускал. Тогда, превозмогая леденящий душу липкий ужас, маленькими иголками вонзающийся в кожу, Аделаида сделала шаг, туда, куда минутой раннее убежала леди Адельвейн. Ноги будто окаменели, вопреки ее воле отказывались нести на верную смерть. Очередной чудовищный рев сотряс воздух. Вздрогнув, неожиданно для себя она побежала.
— Киара! — голос грозился сорваться. — Киара, где ты?
Чем дольше она бежала, тем громче становился рев, а вскоре к нему прибавился лязг цепей, будто кто-то страшный порывался сорваться и заслужить себе свободу. Свернув за очередной пролет узкого коридора, Аделаида замерла, охваченная хладным ужасом. Представшая перед глазами картина еще долго будет преследовать ее в кошмарах, она не сомневалась, но куда страшнее было то, что человек или его подобие, прикованный неразрывной цепью к голой обшарпанной стене, на долгое мгновенье привиделся ей смутно знакомым. Когда-то элегантный костюм рваными клочьями висел на сероватом теле с многочисленными ссадинами и порезами. Длинный рот был полон острых зубов, глаза раскраснелись и были полны безумия.
— Ректор Роули... — сипло выдохнула она и попятилась.
Аделаида не могла поверить собственным глазам. Увиденное казалось невозможным и абсурдным. Здравый рассудок категорично отказывался воспринимать страшную догадку. Магистр на пенсии, отдыхает в теплом месте с семьей. Никак он не может быть этим чудовищем!
Обращение не было окончательным. Вместо пустых глазниц у бедняги все еще проглядывался зрачок, а вместе с тем тусклая дымчато-серая радужка, на теле его виднелись смутные очертания наливающихся черных вен. Леди Тристан встряхнула головой, оставаясь охваченная глубоким шоком. Разве так бывает? Разве может человек обратиться лишь на половину? Ни о чем таком раньше ей слышать не приходилось, а неизведанное, как правило, страшило сильнее всего. Не было бы здесь толстых металлических решеток, служивших клеткой монстру и спасительным ограждением для людей, она бы давно кинулась бежать прочь. Было неимоверно страшно, казалось, после той встречи с потенциальными сородичами этого чудища, страх ее перед порождениями тьмы стократно возрос.
Оглядевшись, она заметила еще один коридор, расположенный сбоку от клетки «магистра». Был он на порядок шире, слышалось оттуда все то же утробное рычание, при звуке которого кровь в жилах стыла, а еще хотелось плакать и слезливо звать маму. Догадавшись, что там этих харрагов вдоль стены тьма тьмущая, Аделаида едва не взвыла. Протяжно так, с чувством. Внезапно идея об отчислении показалась уж больно привлекательной. Никаких кровожадных харрагов и злобных ректоров — сказка и только! Но тут вставала другая сложность — что делать с репутацией? Жизнь, конечно, всякого дороже, но бегство расценивалось как трусость, а трусливой она не была. Почти.
Обнаружив соседку невдалеке, без чувств сжавшуюся в комочек на сырой, покрытой скользким мхом земле, она не на шутку перепугалась, но спешно проверила ей дыхание и с облегчением выдохнула. Дышала медленно и размеренно, словно спала. Аделаида ее затормошила, силясь привести в чувства, но никаких признаков жизни соседка не подавала.
— Я не смогу ее дотащить! — вслух подумала она и обессиленно примостилось спиной к холодной стене, на секунду прикрыв веки. Тяжесть пережитого дня давила на плечи, но это было не место и не время, чтобы поддаваться тщедушной слабости. Нужно было вытащить Киару и навсегда забыть эту ночь, подобно страшному сну. Оставлять ее наедине с харрагами было категорически нельзя, мало ли, вырвутся вдруг и поминай как звали. Но как тогда позвать на помощь? И магфон как назло в комнате оставила!
Левитационная магия! Рискованно и опасно, но больше вариантов в голову не приходило.
Но перед тем, как воссоздать заклинание, Аделаида зачем-то приблизилась к клетке заключенного и еще раз внимательно вгляделась ему в лицо. Зарычав, тот дернулся к ней, но закованный руками и ногами в металлические цепи, остался на месте.
— Магистр, это правда вы? — вопрос сорвался с уст непроизвольно. Отчего-то ей подумалось, что раз уж обращение не полное, то и толику разума бывший ректор должен был сохранить. — Я Аделаида! Вы помните меня?
В ответ она услышала только озлобленное рычание и с разочарованием выдохнула, поругав себя за наивность. Она поежилась и отвела взгляд. Нужно было скорее отнести леди Адельвейн к целителям, а все остальное, дела вторичные. И снова ее ждет наказание! Страшно представить, что только лорд Дартиас с ней сделает, едва прознает о случившемся. Но куда страшнее было другое, происходившее вокруг изо дня в день. Одержимость Киары Адельвейн, харраги в заточении в стенах в академии, харраги, блуждающие по лесу в поисках свежей плоти, частые прорывы на Великой Стене... Будущее теперь виделось расплывчито. Казалось там их поджидает нечто темное и страшное.
Может профессор Батери был прав, и миру скоро придет неминуемый конец?
Возможно, Аделаида несколько драматизировала, но и впредь игнорировать происходящее было бы неправильно. Стоило для начала поговорить с Киарой и выяснить причины ее престранного поведения.
Невольно вспомнились плачевные и вместе с тем забавные события трехнедельной давности, когда она сноровисто неслась по коридорам, разрезая толпу и едва не сбивая с ног бедных адептов, намереваясь схватить шустрый багаж, ставший летающим, а вместе с тем неуправляемым благодаря неумелому использованию заклинания. Воспроизводить ту сцену, но на сей раз с участием леди Адельвейн решительно не хотелось, и были тому несколько немаловажных причин. Она, в конце концов, живое существо, пусть и язвительное, да малость ее раздражающее, но, как говорится, против совести не попрешь — это во-первых. Во-вторых, это набившие оскомину последствия, то бишь, ректор Дартиас и его печально известные наказания. Думается, в самом ближайшем будущем эти два слова превратятся в ближайшие по смыслу синонимы.
Безвольное тело Киары мягко взмыло над землей, едва покачнулось и медленно поплыло вперед по узкому коридору с факелами, к долгожданному выходу. Аделаиде приходилось знатно стараться, чтобы не уронить соседку в объятия земли и не обеспечить ей сотрясение мозга. Под прощальное рычание злобных харрагов, они покинули тайный коридор и едва сошли с порога, как стена щелкнула и медленно сдвинулась обратно. На месте, где когда-то был проход в темницу харрагов, нынче красовалась глухая стена. А это значило, что в какой-то мере их маленькая шалость останется ото всех в тайне. По крайней мере, очень хотелось на то надеяться.
Доставить соседку в целительское крыло оказалось делом крайней степени тяжести. Аделаида вся испотелась и замучилась, едва преодолела половину пути, а потом случилось нечто ожидаемое, но оттого не менее ужасное:
— Адептка Тристан!
И вам доброй ночи, ректор Дартиас. И чего ему только не спится? А главное — где был, когда она воссоздала пульсар? Небось по Диларам своим шлялся, а опомнился только сейчас.
А вообще, если отложить в сторону мелочную ревность, то можно было извлечь из ситуации вполне адекватное объяснение — видимо, тайный коридор «отрезал» их от вездесущего ректорского ока, как раз таки из-за тех престранных символов, и использование магии он вычислил только после того, как они оказались далеко за его пределами. И если бы потенциальные представители Мертвой земли потихоньку их там укокошили, то прознали бы этом трагичном происшествии совсем не скоро. Не веселая такая картина складывалась, а ко всему прочему ректор этот так странно смотрел, выжидающе и подозрительно, словно на пойманного на месте преступления убийцу.
— Здравствуйте, — улыбка выдалась на редкость нелепой, а тут еще полуживая соседка за спиной. А если прибавить к вышеперечисленному внезапно окатившее ощущение вязкого тумана в голове, так и вовсе хотелось только выть и лезть на стену. В глазах ее ректор вдруг сделался до невозможности привлекательным. Тусклый лунный свет несмело пробивался сквозь окна, частично развеивал ночной мрак, ниспадая серебристыми пятнами на стены и пол, а еще на ректорское лицо, под этим светом показавшимся сотканным из камня. Что уж говорить о нетипичной, а оттого лишь более привлекательной одежде, представляющей собой широкие серые штаны из категории «домашние», белую футболку в обтяжку из той же категории, а венчали образ пушистые домашние тапочки, и если бы лицо сделал попроще, так вообще мечта, а не мужчина. Аделаиде он показался в этот момент таким уютным, что нестерпимо захотелось прижаться, не отпускать, а потом сладко заснуть на широкой груди. Подобные похабные мысли удалось выветрить из головы лишь внушительной мысленной затрещиной.
Ректор сверкнул глазами, бегло ее осмотрел и снова сделал это свое фирменное непроницаемое выражение. Поздоровался бы хоть для приличия, гад могущественный.
— И почему я не удивлен? — произнес мрачно, но потом раздраженно добавил: — Вы хоть знаете который сейчас час? Что вы, по-вашему, творите, адептка?
А что она творит? Она тут гуманитарную помощь всяким бессознательным оказывает, а он рычит и ругается, да к тому же в темных делах ее подозревает. Аделаида даже обиделась, но виду подавать не стала.
— Что вы сделали с адепткой Адельвейн? — снова спросил архимаг.
— Ничего я не сделала! Киара сама... — замялась и неуверенно дополнила: — упала...
— Как? — изогнутая бровь, говоряще намекающая на то, что ей нисколько не верят.
Пришлось Аделаиде судорожно собрать мысли в кучу и в срочном порядке сочинять себе ложное алиби.
— Так она, оказывается, по ночам ходит! — и не солгала ведь ни единым словом, но затем пришлось приправить правду щепоткой безобидной лжи, потому как влипнуть в еще большие неприятности решительно не хотелось. — Я проснулась от каких-то стуков, так она головой об дверь ванной. Я едва ее оттащила, так она тут же в обморок. Испугалась, решила на всякий случай к целителям ее отнести. Мало ли. А тут вы ругаетесь.
Взглянула на ректора с укором, мол, негоже приличных леди во всяких тайных делах подозревать, подумалось пустить слезу для пущей эффективности, но в последний момент она передумала. Явно ведь перебор, не поверит.
— В таком виде? — не впечатлился ректор и окатил ее с ног до головы изучающим взглядом. Аделаида внезапно вспомнила в каком нескромном виде предстала перед руководством академии и поклялась себе впредь засыпать лишь в той целомудренной пижаме, которую вручила ей бабушка на двадцатилетие, обосновав это ветренностью нынешней молодежи, которую нужно непременно держать в узде, иначе — бац — и обрюхатиться можно. Слово в слово так сказала, а пижама представляла собой этакий балахон, запахнутый пуговицами по горло, с длинными рукавами и объемными штанами. Одним словом, мечта любой монахини.
Их взгляды встретились и Аделаиду внезапно обожгло жаром, но следом тут же накатила волна ледяного холода. Зябко поежившись, она откашлялась и кивнула на тело соседки, повисшее в воздухе.
— Можно мы уже пойдем?
Ректор тяжко вздохнул.
— Отдайте ее мне, я отнесу, а вы, — он вонзил в нее острый взгляд, — в мой кабинет!
— За что? Ночь же, ректор Дартиас! — совсем уж печально возмутилась Аделаида и поникла плечами.
— Быстро! — ответил тот тоном, не терпящим возражений.
— Я вам не собака! — не осталась она в долгу, но вопреки своей воле развернулась и поплелась в обозначенном направлении.
Без сомнений, ночь эта обещала выдасться долгой и томительной.