ТЕНЬ ЗА СТЕКЛОМ
Машина мчится по узким улочкам, скорость прижимает тебя к сиденью, а окна дрожат от ветра. За стеклом мелькают серые здания и редкие уличные фонари, всё ещё горящие в предрассветной мгле. Ты слышишь, как его дыхание становится резче, и видишь, как он бросает быстрые взгляды в зеркало заднего вида. — Держись, — говорит он, его голос напряжён, но в нём нет места для сомнений. Ты сжимаешь подлокотник, стараясь собраться, и киваешь, понимая, что сейчас вы — команда, где каждый нужен другому, чтобы выжить.
Позади раздаётся рёв двигателя — чёрная машина выныривает из-за поворота, её фары слепят в зеркале. Богдан сжимает руль, его челюсть напрягается. — Они близко, — говорит он, его тон холодный, но сосредоточенный. Он прибавляет газу, и ты чувствуешь, как адреналин бьёт в кровь, заставляя твои руки дрожать.
Улицы сужаются, и он резко сворачивает в переулок, на миг теряя преследователей из виду. Но тишина длится недолго — резкий хлопок разрывает воздух, за ним ещё один, и пуля с глухим стуком ударяется о заднее окно, оставляя вмятину, но стекло держится, словно бронированное. Ты инстинктивно пригибаешься, сердце колотится так, что кажется, оно разорвётся. Богдан дёргает руль, уводя машину в сторону, чтобы избежать следующего выстрела. Ещё один хлопок, и пуля царапает бок машины, оставляя длинную царапину на чёрной краске.
— Они стреляют! — кричишь ты, голос срывается от напряжения. Богдан бросает на тебя короткий взгляд, его глаза полны решимости.
— Стрелять умеешь? — спрашивает он, его голос твёрдый, как сталь. Не дожидаясь ответа, он одной рукой открывает бардачок, достаёт пистолет и суёт его тебе. Рукоятка холодная и тяжёлая в твоих пальцах. — Целься в колёса. Мы должны их остановить.
Ты киваешь побеждая страх, и ты сжимаешь пистолет, стараясь вспомнить, как это делается. Ты опускаешь стекло со своей стороны, ветер бьёт в лицо, и оборачиваешься назад, видя, как чёрная машина приближается, её фары слепят, а из окна высовывается фигура с оружием. Ты прицеливаешься, игнорируя тряску и скорость, и стреляешь. Первая пуля уходит в сторону, но ты стреляешь снова, и на этот раз слышишь, как шина машины преследователей взрывается с громким хлопком. Машина теряет управление, её заносит, и она врезается в стену переулка, поднимая облако пыли.
— Хорошо! — кричит Богдан, его голос звучит с одобрением, но без лишних эмоций. Он выруливает на более широкую дорогу, оставляя преследователей позади, их машина дымит у стены. Но дорога резко уходит в поворот, и машину заносит — шины визжат, и ты вцепляешься в сиденье, ожидая удара. Богдан сжимает руль, его движения точные, и машина скользит боком, но он выравнивает её в последний момент, и вы проноситесь через поворот, оставляя за собой только пыль.
Ты выдыхаешь, понимая, что машина цела, и даже заднее окно, несмотря на выстрелы, не разбилось — лишь пара вмятин напоминает о случившемся. Богдан бросает на тебя взгляд, его лицо всё ещё напряжено, но он кивает. — Мы справились, — говорит он, его голос спокойный, но твёрдый. Ты киваешь в ответ, чувствуя, как дрожь в руках начинает утихать.
Машина мчится по шоссе, и утренний свет становится ярче, заливая поля за окном золотистым сиянием. Ветер приносит запах мокрой земли, и ты слышишь, как он глубоко вздыхает, словно сбрасывая напряжение. Он включает радио, и тихая мелодия заполняет салон, но ты видишь, как его пальцы всё ещё крепко сжимают руль. — Нам нужно место, где можно затаиться, — говорит он, его голос звучит как план, а не просьба. — Ты сможешь держать пистолет наготове, если что?
Ты киваешь, сжимаешь холодный металл в руках и понимаешь, что сейчас вы — не просто попутчики, а те, кто держит друг друга на плаву. Он бросает на тебя ещё один взгляд, короткий, но уверенный, и ты знаешь, что без него ты бы не справилась, как и он без тебя. Машина несётся вперёд, и этот день, полный опасности, становится испытанием, которое вы проходите вместе, потому что вы нужны друг другу, чтобы выжить.
Ты смотришь на дорогу, и мысли начинают путаться. — Подожди, — говоришь ты, поворачиваясь к нему. — Мне надо в университет... и на работу. Сегодня лекции, а потом смена... — Твой голос дрожит, и ты чувствуешь, как беспокойство сжимает горло. Всё это бегство, выстрелы — это не должно было вмешиваться в твою жизнь.
Богдан бросает на тебя быстрый взгляд, его лицо остаётся сосредоточенным. — Это не стоит того, — говорит он твёрдо, перехватывая руль. — Забудь об этом. С этого момента все твои проблемы решены. Мы в деле, и сейчас твоя задача — остаться в живых. Всё остальное подождёт.
Ты открываешь рот, чтобы возразить, но его слова звучат как приговор, и ты понимаешь, что он прав. Университет, работа — это кажется далеким эхом, пока пуля ещё свежа в твоей памяти. Ты киваешь, сжимая пистолет чуть сильнее. — Хорошо, — отвечаешь ты, и он снова кивает, его взгляд возвращается к дороге.
— Впереди хостел моих людей, — говорит он после паузы, указывая на вывеску вдали. — Там можно переждать и переосмыслить план. Охрана снаружи есть, так что нам не о чем беспокоиться. Мы просто отдохнём и решим, что дальше. — Его тон звучит спокойно, и ты чувствуешь, как напряжение начинает спадать.
— Хорошо, — отвечаешь ты, глядя на приближающееся здание. Машина замедляется, подъезжая к хостелу, и ты видишь, что ваша взаимная зависимость теперь позволяет вам немного передохнуть, зная, что кто-то другой прикрывает вас.
Машина останавливается у старого здания с вывеской "Хостел Заря". Фасад выглядит потрёпанным, но у входа стоят двое мужчин в тёмных куртках, с рациями в руках. Один из них кивает Богдану, как только тот выходит из машины, и ты понимаешь, что это его люди. Богдан отвечает коротким кивком, хватает рюкзак и жестом указывает тебе следовать за ним. — Здесь безопасно, — говорит он, его голос звучит уверенно. — Идём.
Ты выходишь из машины, убирая пистолет за пояс, и идёшь за ним. Мужчина у входа молча открывает дверь, и вы оказываетесь в холле с запахом кофе и старого дерева. За стойкой стоит женщина, которая, увидев Богдана, сразу протягивает ему ключ. — Всё готово, — говорит она, её голос низкий и спокойный. Богдан кивает, берёт ключ и направляется к лестнице.
Хостел Заря. Полдень. 19 ноября.Вы поднимаетесь в небольшую комнату на втором этаже. Внутри — одна кровать с серым покрывалом, стол с потёртым стулом и окно с видом на шоссе. Богдан закрывает дверь и ставит рюкзак на пол. — Охрана снаружи, так что можно передохнуть, — говорит он, доставая карту из рюкзака и раскладывая её на столе. — Я займусь маршрутом, ты пока присядь.
Ты киваешь, опускаясь на край кровати, и чувствуешь, как усталость накатывает волной. Кровать скрипит под твоим весом, покрывало слегка смятое, но чистое, и ты понимаешь, что это первый момент за день, когда можно просто выдохнуть. Богдан садится за стол, изучая карту, и начинает отмечать что-то ручкой. — Нам нужно выбрать новый путь, — говорит он, не поднимая глаз. — Они будут искать нас на основных дорогах.
Ты киваешь, глядя на него, и понимаешь, что даже в этом временном затишье ваша связь остаётся ключевой: он планирует, а ты готова поддержать его, когда придёт время действовать. Ты откидываешься на кровать, всё ещё держа пистолет рядом, и позволяешь себе закрыть глаза на мгновение, зная, что пока он здесь, вы справитесь.
Через несколько минут он складывает карту и выходит поговорить с охраной, оставив дверь приоткрытой. Когда он возвращается, его лицо выглядит спокойнее. — Всё чисто, — говорит он, закрывая дверь. — Я договорился, мы берём номер на сутки. Завтра с утра двинемся на север через просёлочные дороги. Нам обоим нужен отдых, чтобы быть готовыми.
Ты киваешь, чувствуя, как напряжение дня начинает отпускать. — Хорошо, — отвечаешь ты, убирая пистолет под подушку и полностью ложась на кровать. Богдан садится на стул, доставая из рюкзака бутылку воды и протягивая её тебе. — Пей, — говорит он ласково, и ты видишь, как его взгляд наполняется теплом, хотя усталость всё ещё сквозит в его движениях.
Ты берёшь воду и делаешь глоток, но внезапно волна эмоций, которую ты сдерживала весь день, накрывает тебя с головой. Страх, растерянность, воспоминания о погони и выстрелах — всё это обрушивается, и ты чувствуешь, как слёзы подступают к глазам. Ты садишься на кровати, обхватывая себя руками, и твой голос дрожит, когда ты начинаешь говорить. — Бодя, — шепчешь ты, и видишь, как его глаза расширяются от удивления, а щёки слегка розовеют от ласкового обращения, но он молчит, лишь наклоняется ближе, внимательно слушая. — Почему они на меня напали? Я... я не понимаю. Это из-за тебя? Я так боюсь, что это не закончится...
Твои слова срываются, голос дрожит, и ты опускаешь голову, пряча лицо в ладонях, когда слёзы начинают течь по щекам. Богдан тут же встаёт со стула и садится рядом с тобой, его движения мягкие и осторожные. Он обнимает тебя за плечи, притягивая к себе, и ты чувствуешь тепло его объятий, которые словно укрывают тебя от всего мира. — Ш-ш-ш, всё хорошо, — шепчет он, его голос низкий и успокаивающий, как тёплый ветер. — Да, это из-за меня. Они решили, что мы связаны, что ты важна для меня. И они правы. Поэтому и ударили через тебя, чтобы достать меня. Моя работа... я бизнесмен, но не всё, что я делаю, чисто. У меня есть враги, и они используют всё, чтобы меня сломить.
Ты всхлипываешь, уткнувшись в его плечо, и его рука мягко гладит тебя по спине, успокаивая. Он продолжает, его голос дрожит от искренности: — Я знаю, как тебе страшно, и мне так жаль, что ты оказалась в этом. Ты не должна была столкнуться с этим из-за меня. — Он слегка отстраняется, чтобы заглянуть тебе в глаза, и ты видишь в его взгляде столько тепла и боли за тебя, что слёзы текут ещё сильнее. — Но я обещаю, что это закончится. Завтра мы уедем, и я разберусь с ними. Ты больше не будешь бояться, я не позволю.
Ты киваешь, чувствуя, как его слова обволакивают тебя, и шепчешь сквозь слёзы: — Это из-за того, что мы связаны... — Твой голос слабый, полный уязвимости, и он крепче обнимает тебя, словно защищая от всех страхов.
— Да, — отвечает он, его голос мягкий, как шёпот. — Ты мне дороже всего. И я не дам им снова причинить тебе боль. Никогда. — Он прижимает тебя к себе, и ты чувствуешь, как его сердце бьётся рядом с твоим, давая тебе ощущение безопасности.
Ты поднимаешь заплаканные глаза и шепчешь: — Спасибо, Бодя. Я... я просто не знаю, как справиться с этим страхом. — Он снова смущается от ласкового имени, его щёки слегка розовеют, но он лишь кивает, его улыбка становится тёплой и искренней. Он помогает тебе лечь, поправляя покрывало, и остаётся рядом, пока ты не начинаешь засыпать, всё ещё чувствуя его руку, нежно сжимающую твою.