Стань моим завтра

✨https://t.me/ficbookyagodnaytart/195 — ссылка на коллаж
🖇️Просьба подписаться на наш тгк, там очень комфортно☕️, и вы можете следить за апдейтами: https://t.me/ficbookyagodnaytart

«And you can stay with me forever
Or you could stay with me for now
Tell me if I'm wrong Tell me if I'm right
Tell me if you need a loving hand
To help you fall asleep tonight
Tell me if I knowTell me if I do
Tell me how to fall in love
The way you want me to»

Ed Sheeran — «Cold coffee»

Антон

— Пап! Я дома! — кричит сын, закрывая на ключ входную дверь. Я с полотенцем в руках появляюсь в прихожей и смотрю на Артёма. На его лице играет весёлая улыбка.

— Чего такой счастливый? — спрашиваю я.

— Тебе срочно надо звать Попова на свидание, если ты хочешь чего-то с ним, — говорит сын, заставляя меня смутиться.

— Чего? — я выпучил глаза, ошарашенно смотря на сына. Он проходит на кухню и приземляется на стул с довольным видом.

— Я рассказал всё Кьяре, — говорит он, окончательно вводя меня в ступор. — Она согласилась помочь.

— Ты сделал что?!

— Пап, она не против. Так что можешь спокойно украсть Попова и спрятать его в своей спальне. Я мешать не буду, — сын смеётся, а от его слов моё лицо ощутимо краснеет. Мне неловко обсуждать данную тему с сыном.

— Знаешь, на кого ты сейчас похож? — спрашивает Тёма.

— М?

— На рака. Такого красного рака. Или, знаешь, Себастьян из «Русалочки». Вот это ты.

Он смеётся ещё громче, а я... Я закрываю лицо ладонями, провожу ими по волосам. Мне срочно нужно охладиться. Я открываю холодильник и достаю бутылку газированной воды. Делаю несколько глотков, чувствую, как ледяная жидкость проникает внутрь. Мне становится немного легче.

— Так, сын, не хочу я с тобой обсуждать это. Иначе тоже начну тебя спрашивать о Кьяре. Ты же не хочешь этого? — Тёма отрицательно качает головой. — Вот. Так что ты меня не мучай.

— Ладно-ладно, — он машет на меня руками. — Кьяра обещала скинуть мне спектакли, на которые давно хотел попасть Попов. Я тебе перекину.

Я киваю, а Артём удаляется в свою комнату.

Я прокручиваю в голове утренний диалог с Арсением. Одна мысль о нём вызывает во мне калейдоскоп эмоций. Но его холодность заставляет меня опускать руки. Я практически никогда не понимаю его истинных эмоций, скрытых за маской безразличия. Даже подумать страшно, что будет, если Арсений мне откажет. Ведь позвать его на свидание — серьёзный шаг, который покажет ему мои истинные намерения. Я на мгновение прикрываю глаза и представляю: я и Арс на свидании, на самом настоящем. Мы общаемся, смеёмся, а может, он разрешит даже себя поцеловать. Почему-то я чувствовал себя мальчишкой, подростком, собирающимся позвать одноклассницу в кафе после уроков. Прямо как мой сын. Но вот только глядя на Артёма, я могу только позавидовать его уверенности и умению контролировать ситуацию. Наверное, всё моё мужество целиком и полностью передалось ему.

Тем же вечером мы с Артёмом смотрим варианты спектаклей, которые скинула ему Кьяра. После долгих споров мы всё-таки пришли к единому мнению, и мне нужно предложить Арсению пойти со мной в театр на Таганке, вот только сделать это оказывается в разы сложнее. Сначала я думал написать ему, но Артём негативно отреагировал на этот вариант и было решено, что я предложу ему это завтра в кофейне.

Утром меня потряхивает от мысли, что меня ожидает встреча с Арсением. Но я жду его на нашем привычном месте, держа в руках стаканчики с кофе. Я решил, что буду покупать столько горячего американо, сколько сможет растопить замёрзшее сердце Попова.

В этот раз я идеально рассчитал время, так что когда звякнул колокольчик на двери, уведомляя о приходе нового гостя, мне даже не надо было поворачивать голову, чтобы понять, что в кофейню зашёл Попов.

— И снова доброе утро! — улыбнулся я, а в груди взорвалась тысяча маленьких бомбочек.

— Доброе, — кивнул Арсений и посмотрел на стаканчики в моих руках. Вот только в этот раз он не стал язвить, а просто усмехнулся уголком тонких, но до невозможности изящных губ. Таких, которые хотелось целовать и целовать, впиваться в них своими губами и касаться каждого миллиметра нежной кожи. Мне вообще хотелось исцеловать каждый миллиметр его тела, если быть честным. Сжимать нежную кожу до покрасневших следов, оставлять на ней укусы и засосы, покрывать тысячью поцелуями. Но это были лишь мои больные фантазии.

— Может, сегодня ты всё-таки дашь шанс моему американо? — с надеждой в голосе спрашиваю я и ловлю еще одну улыбку.

— Ладно, так уж и быть, — без боя сдаётся Арсений, отчего в моей груди с новой силой разгорается пожар.

Я передаю Арсению его стаканчик, и наши пальцы соприкасаются. Я задерживаю это прикосновение дольше, чем нужно, но это ничуть меня не смущает. Я чувствую, как кожу прошибает разряд электрического тока. Я смотрю прямо в его глаза, не в силах разорвать этот контакт. Чёрт, как же так? Почему же меня так тянет к этому человеку?

В кофейне играет какая-то английская песня, но я слышу лишь наше дыхание и биение собственного сердца, которое набатом раздаётся в ушах. Мы стоим возле столика как два идиота, держа этот стаканчик в руках. Наконец, Арсений прерывает наш контакт и касание, будто очнувшись ото сна, тянет стаканчик на себя. Я с лёгкостью разжимаю пальцы и завожу руку за спину. Что ж, пришло время действовать серьёзно.

— Арс, я хотел предложить тебе встретиться сегодня вечером. У меня есть билеты в театр, — я достаю два листочка из кармана и протягиваю их Попову.

Он с недоверием несколько секунд изучает билеты, и я замечаю, как напряжение и серьёзность на его лице сменяются искренней радостью.

— Да, — выдыхает он, отчего я чувствую неописуемое облегчение и наслаждение. — Я пойду с тобой.

— Тогда я заеду вечером, — я киваю, пытаясь скрыть широкую улыбку на своём лице. Искренняя радость так и переполняет меня, стремясь вырваться наружу и озарить всё вокруг.

Арсений слегка кивает в ответ, и я вижу его неловкую улыбку. А в глазах... Кажется, их лёд тронулся, потому что теперь сквозь него я вижу лучи яркого солнца, которое Попов прячет внутри.

Мы прощаемся, и я сажусь в машину и включаю радио. Громкая музыка наполняет салон, и я пытаюсь привести дыхание в чувство. Что ж, маленькими шагами, но я уверенно двигался к цели. Попов постепенно оттаивал, обнажая свои эмоции и чувства, его ледяная маска с хрустом трескалась, чему я был чрезвычайно рад. Одна лишь возможность посмотреть в его глаза и коснуться руки вызывала во мне волну чувств и эмоций, кожа покрывалась мурашками, а в животе порхали бабочки.

Я знал, что иду на риск; знал, что эти мои импульсивные поступки могут привести к чему-то плохому. Но ведь рискнув один раз, можно остаться счастливым на всю жизнь. А я искренне желал наконец-то обрести своё счастье.

Артём

— Папа написал, что твой согласился, — с улыбкой говорю я Кьяре, прочитав сообщение от отца.

— Ура, — хлопает в ладоши девушка. — Хоть бы у них всё получилось.

Я киваю, и мой взгляд цепляется за Кьяру. Я без стыда и смущения разглядываю её: очень бледная кожа, что можно даже разглядеть выступающие сине-зелёные венки; миндалевидные ярко-голубые глаза, аккуратный тонкий нос, немного вздёрнутый на конце, аккуратные брови; копна тёмно-каштановых волос сейчас собрана в небрежный пучок, из которого выбилось несколько прядок, спадающих на лоб. На ней почти нет макияжа, исключая подкрашенные ресниц и розовый блеск для губ; небесно-голубое поло застёгнуто на одну пуговицу. Кьяра выглядит такой милой и собранной, что от одного лишь взгляда на неё моё сердце начинает биться ощутимо быстрее. Сам не понимая, что говорю, я выпаливаю:

— Давай после школы погуляем?

Ловлю её удивлённый взгляд, который пристально впивается в моё лицо. Она изучает его несколько секунд, а затем кивает:

— Давай. Вот только мне уже надоело ходить по району, если быть честной.

— Можем съездить в центр. Ты как?

— Отлично, — просияла Кьяра. — Я «за». Можем даже рюкзаки не заносить домой, у нас ведь почти нет учебников сегодня.

— Да, сразу пойдём к метро и поедем. Там перекусим, а потом и гулять.

— Шикарный план, — смеётся Кьяра, и от её звонкого смеха у меня внутри всё замирает.

Так мы и делаем: после уроков бежим к метро, со смехом запрыгиваем в вагон, в котором уже начали закрываться двери. Люди неодобрительно смотрят на нас, нарушителей общественного спокойствия, но нам всё равно. Мы болтаем, отсчитываем нужные остановки, а затем решаем послушать музыку. Вот только свои беспроводные наушники я забыл дома, из-за чего мы решили подключить проводные наушники Кьяры к её телефону. Она включила свой плейлист, и заиграла песня из популярного подросткового сериала. Мы стояли в тесном вагоне метро напротив друг друга, и я практически касался её. Кьяра смущённо улыбается, прикрыв глаза изогнутыми тёмными ресницами. Я замираю, не в силах оторвать взгляд от Кьяры.

Невольно вслушиваюсь в слова песни, которая всё ещё звучит из наушников.

Can we be seventeen?
(Можем мы быть семнадцатилетними?)
That's all I want to do
(Это всё, чего я хочу.)
If you could let me in
(Если ты позволишь мне понять,)
I could be good with you
(С тобой я буду в порядке)*

Действительно. Почему я не могу открыто сказать о своих чувствах девушке, которая переворачивает во мне всё живое? Почему я не могу не прятаться и признаться? Боюсь. Чего я боюсь? Что Кьяра может отшить? Мне трудно дышать, когда она рядом со мной. Она незаменимая, греет своим теплом. Мне хочется знать, что она моя, что я могу без сомнений касаться её кожи и гладить волосы, целовать такие желанные губы и любить. И я решаюсь. Решаюсь сказать ей сегодня же обо всём, что чувствую.

Кьяра смотрит на меня снизу вверх блестящими глазами, её пухлые губы так и манят прикоснуться. Я провожу большим пальцем по её щеке, обвожу контур и скулу. Она смотрит на меня нежным взглядом зайчонка, её голубые глаза обжигают меня.

Механический голос оповещает нас о прибытии на станцию. Я хватаю Кьяру за руку и мы вдвоём выбегаем из вагона метро. Путь до ближайшей кофейни занимает пару минут, и я уже стою у кассы, заказывая нам два рафа с ванильным сиропом и свежие круассаны. Кьяра ждёт меня за столиком у окна, расположившись на уютном диванчике, обитом тёмно-коричневой кожей. В кофейне играет приятная музыка, и я ставлю наш заказ на столик. Сажусь напротив Кьяры, делаю глоток ароматного кофе, и блаженство растекается по телу. Горячая жидкость приятно бодрит, а ванильный вкус щекочет мои рецепторы. Смотрю, как лицо Кьяры расплывается в улыбке, и внутри счастье разливается приятной негой — от её улыбки внутри меня всё оживает.

— Кьяр, — говорю я, а она замирает с круассаном во рту. Сейчас Кьяра выглядит до невозможности забавной и милой. Она кладёт выпечку на тарелку и жуёт, а я замечаю, что на уголке её губ остался крем. Вижу это и усмехаюсь. Ну прям как ребёнок. — Я всё думал. Думал о нас, — я намеренно выделяю последнее слово. Кьяра наконец заканчивает жевать и кладёт руки на плиссированную юбку, начинает теребить складки и кольцо на изящном пальчике. Нервничает.

— О чём ты хотел поговорить, Тём? — моё имя из её уст звучит по-особенному, и меня словно ударяет разряд тока.

— Знаешь, я очень долго собирался с мыслями. Мне тяжело об этом говорить, потому что я впервые хочу признаться девушке в чувствах, — я вижу, как её губы приоткрываются, а глаза становятся круглыми от удивления. — Да, Кьяр. Я больше не могу молчать. Ты просто невероятная девушка: такая красивая, умная, смешная, мне с тобой интересно и комфортно. Я ни с кем не чувствовал ничего подобного. Ты будто зажигаешь меня, когда рядом, я хочу постоянно касаться тебя, смотреть в глаза. Кьяр, ты мне безумно нравишься. Ты... — я прочищаю горло. — Ты будешь моей девушкой?

Я вижу, как загораются её глаза, и моё сердце со скоростью под двести летит в пропасть. Её губы едва шевелятся, но она всё же выдаёт едва слышное «Да». Я поднимаюсь на ноги, и Кьяра тоже встаёт со своего места. Я приближаюсь к ней, обхватываю одной рукой её тонкую талию, а вторую кладу на щёку. Смотрю в голубые глаза, зрачки которых практически целиком заполнили радужку. Вижу в них своё отражение. Я провожу пальцем по её скуле, а затем обвожу контур губ. Наклоняюсь, и наконец касаюсь её губ своими, и мы сливаемся в трепетном поцелуе, который наполнен любовью и нежностью, самой первой и искренней.

Я не верил, что целую её. Мне нравилось в ней всё: каждый сантиметр бархата её кожи заставлял меня плавиться. Она звучит как классика среди современной массы, как хорошее кино и дорогой кофе. Мой язык осторожно обводит контур её губ, и я слизываю остатки крема.

Мы отстраняемся друг от друга, и я смотрю на неё. Во время поцелуя пальцы Кьяры играли с моими волосами, едва заметно и так трепетно, что у меня защемило сердце. Мог ли я думать, что, изменив школу, встречу такую девушку, встречу её. Мою Кьяру.

— Я думала... Думала, тебе нравится Алина, — тихо говорит Кьяра, касаясь моей груди. Её рука осторожно движется по телу, и кожа под тканью рубашки напрягается от её нежных прикосновений.

— Кьяр, ты серьёзно? — я смотрю в её глаза. — Если бы мне нравилась Алина, то я бы никогда не сел с тобой, никогда бы не захотел общаться, а направился бы прямо к ней. Мне сразу понравилась ты, ещё когда я впервые увидел тебя на линейке первого сентября. А Алина — это твоя фантазия, которую я не стал разрушать, чтобы не испугать тебя. Я боялся, что моя напористость может спугнуть тебя. Да и твой отец... Прости, но он не самый приятный человек, — я ловлю её улыбку, отчего моё сердце тает, как мороженое на ярком солнце.

— Значит, мы теперь вместе, — смущённо говорит она. — Я рада, Тём. Очень. И я испытываю тебе же чувства к тебе, которые ты описал.

— Значит, — радостно говорю я. — Всё взаимно.

— Да, а ещё ты прям решил повторить за нашими родителями, — хихикает она. — РомантИк в кофейне.

— Иду по стопам папы. Видимо, это наследственное, — хмыкаю я, разглядывая пуговички на её поло.

Арсений

Когда я увидел Шастуна в классическом костюме, то просто застыл с открытым ртом. Белая рубашка с двумя расстёгнутыми верхними пуговицами, чёрный пиджак, чёрные брюки, обтягивающие длинные ноги. Небрежная причёска и едва ощутимый, но уже знакомый запах сигарет всё-таки напоминал, кто стоит передо мной. Спектакль прошёл отлично, Антон точно не ошибся с выбором, но, если быть честным, я не особо следил за происходящим на сцене, так как всё моё внимание притягивал Шастин, сидящий рядом. Полутьма создавала какую-то манящую романтическую атмосферу. Блеск глаз, тихий, практически интимный шёпот, неловкие касания. Всё это заставляло моё сердце стучать в груди с немыслимой силой, что казалось, будто оно сейчас выпрыгнет.

Мои чувства были сильнее разума.

После спектакля мы обсуждали постановку и плавно перешли к жизни. Я сажусь в машину к Антону на пассажирское сидение, а он — за руль. Играет радио, приятная мелодия приглушённо звучит из динамика. В его машине приятно пахнет корицей и мёдом. Иногда я замечаю его взгляды и, если быть честным, сам не могу оторвать глаз от Антона. Он слишком тянет меня к себе. Но я боюсь, что если открою своё сердце, то вновь обожгусь. Что оно разобьётся вдребезги, заставит чувствовать боль.

Но свои чувства, которые я определённо испытываю к Антону, я не могу объяснить. Это не поддаётся никакой логике или науке. Это просто есть.

Мы доезжаем до моего дома, и я выхожу из машины. Антон стоит напротив. Я смотрю на него, а сердце замирает. Мы стоим у подъезда после свидания, как два глупых подростка.

— Что ж, спасибо за свидание, — разрываю молчание я. — Надеюсь, от меня не нужно ничего?

— Не волнуйся, я не из тех, кто занимается сексом на первом свидании.

Мы оба смеёмся, и от одного взгляда на его улыбку в моей груди появляется щемящая нежность.

Я поднимаю взгляд на небо. Оно тёмно-синее, чистое, без единого облачка. На небе не было ни одной звезды — только я и он. Я вновь перевёл взгляд на Антона. Он неотрывно смотрел на меня, из-за чего моё сердце с бешенной скоростью застывало, а адреналин поднялся до предела.

Я узнал, что время может замирать.

Антон

Я смотрю на Арсения.

Он невероятно красив. Будто всех богов Олимпа соединили и создали одного человека, дав ему такое смешное имя. Ар-р-рсений. Будто прорычал. Сенька. Так зовут какого-нибудь пацана на даче, который катается на велике и которого бабушка зовёт домой ужинать. А вот «Арс» звучит куда лучше. Сразу как-то мягче, приятнее. Будто мурлыканье пушистого кота.

— Арс.

— Антон?

Мы смотрим друг на друга. В его глазах отражаются звёзды, загорающиеся на небе. Моя грудь вздымается чересчур часто, а дыхание прерывистое и сбитое, будто я пробежал марафон. Чёрт, этот человек одним лишь взглядом способен всадить в меня пулю и убить наповал, оставив истекать кровью. Но я только рад. Нет, я жажду этого. Моё счастье было не впереди, оно стояло напротив, рядом, нужно было лишь протянуть руку.

Арсений вдруг потянулся ко мне. Его горячие губы касаются моей щеки, обжигая. Это прикосновении чувственнее и интимнее, чем поцелуй или секс. Я готов умереть на месте, готов впиться поцелуем в его полураскрытые губы. Но не могу сдвинуться с места. Внутри меня будто взрывают тысячу салютов.

Сердце не выбирает, оно просто любит.

Арсений отстраняется. Он смущённо улыбается и прощается. Я не в силах сказать ни слова: двигаю губами, но из горла не вылетает ничего, кроме сдавленного хрипа. Он усмехается и идёт к подъезду, оставляя меня в одиночестве.

Я поднимаю голову и вновь смотрю на небо. Он ушёл, забрав в своей тёплой руке моё бьющееся сердце.

Звезды сияют надеждами. И Арсений Попов — моя самая большая надежда, сильнейшее помешательство. Моя болезнь и моё лекарство.

Примечания: * — "Seventeen" — Riverdale cast