Глава 4
"Когда яблока оказалось недостаточно, дьявол придумал любовь."
(с) Аспид
— Кристина Старк
_________◇_________
Утро следующего дня началось не с кофе.
Дома стояла рутина. На кухне трудились повара. Клининговая компания делала уборку, а я убежала в магазин с Вивьен, для выбора платья на вечер, как бы этого не хотелось делать.
— А что, если я выйду в обыденной одежде? — спрашиваю, шагая к машине, где уже стоял Даниэль, открывая нам дверь. Сажусь первой, пытаясь не смотреть в его сторону. — Они передумают брать меня в невесты?
Вивьен присаживается рядом. Даниэль закрывает дверь, и садится на водительское место. По нахмуренным бровям, можно было сказать, что разговор ему совсем не нравился.
Вчерашняя ночь, и вся ситуация, все ещё были в мыслях. Они не выходили из головы. Так же, как и союз, планирующийся с Рицци.
— Ну это вряд ли, — грустно усмехается Вивьен, прижимая к коленам сумку, тем самым прикрывая бедра. Но даже это, не скрывает от меня её синяки. Если вы думаете, что ей не достаётся, то, глубоко ошибаетесь. Вивьен делит с ним постель. Думаю, это то же самое, что делить одну клетку с голодным зверем, желающий разорвать тебя на куски.
Машина резко дёргается. С испугом придерживаюсь за сиденье.
— Спокойней, — выдыхает Вивьен, смотря на Дэна, — Я не хочу умирать сегодня.
Встречаюсь с его взглядом, через стекло заднего вида, и вижу как в нем играют огоньки злости. Руки Даниэля крепко сжали руль. Но он снова, как ни в чем не бывало, натягивает маску спокойствия, и убавляет скорость.
— Не рассчитал, — выдает отводя взгляд.
Понимая, что все время смотрела на него, и быстро отворачиваюсь к Вив.
— Им не важно, как ты одеваешься, если не переходишь границ. Романо нужна невеста, что будет им ровней, — начинает Вивьен, — Будет молчалива, покорна и…, — девушка откашливается, смотря в сторону нашего водителя. Возможно, она думает, говорить ли об этом рядом с Дэном. Но в конце концов решается, — Невинна, — тут же закатываю глаза.
— Не удивительно, — твержу размахивая руками, — Интересно, такие же требования есть к мужчине?
Вивьен заливается смехом, от абсурда моего вопроса.
Конечно нет. Кто бы мог сомневаться.
Даниэль тоже сдерживает улыбку, когда я надуваю губы.
Все бы ничего. Возможно, это смешно. Но не для меня. Разве я не заслуживаю брака по любви? Не хотелось, чтобы мой первый раз был с мужчиной, которого на дух не переношу с пятнадцати лет. Та ночь, в день помолвки сестры, все ещё стояла перед глазами. Он домогался меня!
— Традиции, есть традиции, — отвечает на мое возмущение девушка.
Про наши традиции молчу. Если говорить о браке: первую брачную ночь, молодожёны проводят в фамильном особняке семьи. А на следующее утро, женщины семьи, заходят удостовериться в невинности невесты. Просто ужасно!
Свадьбы в нашем мире, проходят достаточно роскошно. Но если касаться устав брака, то, выйдет отдельная тема. Ведь в мафии, женщинам нельзя работать и принимать важные решения. Мы никогда не вмешиваемся в эти дела. Смотреть на чужую жену в клане, неуважительно, как и откровенно проявлять интерес. Иногда это доходило до пролития крови. Браки по договору — самые частые явления в синдикате. Почти каждый второй брак, строится на чести, долгу, и, чтобы закапать топор войны.
Устав мафии — тоже достаточно жесток. Придерживаться омерты должен каждый, вплоть до ребёнка. Вендетта — дело чести. И многие годы это приводило к кровавой вражде между кланами. Именно такая граница в данный момент, связывает семью Конселло с нашей. Это дело принципа. Кровь за кровь — вот что важно.
Попасть в мафию может лишь посвящённый. А посвящённый — тот, кто смог доказать свою верность семье. И это доказательство могло быть с самого невинного поступка до самого жестокого убийства. Мальчики синдиката тоже проходили посвящение. Самый малый возраст шел с десяти лет.
Страшно, что они шли на это. Они убивали. Становились неприкосновенны, непробиваемы, жестоки и хладнокровны. Всё это огромными стенами выстраивалось вокруг них. Эти стены невозможно было пробить. Все свое существо, они закапывали навсегда, отдавая жизнь своему делу. Своему клану.
Мы приехали в один из самых любимых бутиков одежды Вивьен, и начали искать наряд. Место было роскошным. Бутик в нежных белых и фиолетовых оттенках. Здесь было все из женской одежды. Начиная с вечерних платьев, на любой вкус, заканчивая пеньюарами, сумками, туфлями и бижутериями. Глаза разбежались от красоты вокруг.
Вивьен, с каждым днем, нравилась мне все больше и больше. Она понимала меня как никто прежде. И это…трогает до глубины души. Даже сейчас, когда я отказалась примерять платье на тонких бретельках, полностью раскрывающее декольте и плечи, она понимающий кивнула, говоря как-нибудь в следующий раз.
Платье мне и вправду понравилось, но когда на глаза попадается изумрудное, в стиле миди, вовсе забываю о других. Оно было суженой формы, с длинными рукавами до самых кистей рук, а от туда рассыпались волнистыми движениями. Декольте был сдержан, а на талии ткань собрана с двух сторон, что ещё больше подчёркивало силуэт.
Появилось желание его примерить. Консультант принёс мой размер, когда я внимательно изучала Даниэля, стоящего около двери. Он не смотрел в мою сторону, с холодным взглядом разглядывая местность бутика. Вчерашняя ночь, будто дернула в нем что-то.
За что он попросил прощения?
Вопросы не давали покоя.
Быстро отдернув себя, исчезаю за ширмой.
Платье пришлось прямо по размеру. Подчеркивало каждый дюйм тела. Но при этом, в нем было комфортно. Консультант принёс туфли. Мы остановились на матово-черных с заостренным концом.
Не знаю, зачем так стараюсь. Моя воля, бежала бы прямо сейчас. Но, смотря на себя в зеркало, не понимала, чего хочу.
Куда бежать? Где искать спасательный круг? Просто в тупике.
Когда выхожу из тени ширмы, автоматически ловлю взгляд Даниэля.
Он изумлен. Я вижу. Его жилка на шее дернулась.
Вивьен же привстала с мягкого диванчика, на котором пила кофе, и заулыбалась, смотря с восторгом.
Я редко надевала настолько женственные вещи. Поэтому их удивление можно понять. Но взгляд Даниэля прожигал в теле необузданные сигналы, и с каждым днем, я чувствовала, это становилось наваждением.
Вив прокружила меня вокруг себя, заставляя отвести глаза, и восторженно выговорила:
— Ты потрясно выглядишь! Они потеряют дар речи, — не слышу её. Взгляд опять, словно магнит, устремился в сторону одного лишь мужчины в этом заведении. Мужчина, который сразу завоевал внимание всего женского пола в магазине. Но, который сейчас смотрел только на меня.
Заметившая все Вивьен, аккуратно наклонившись, шепнула на ухо:
— Думаю, это плохая идея.
И я знаю. Прекрасно понимаю, о чем она говорит.
Плохая идея, что-то чувствовать к своему телохранителю. Думать о нем, когда совсем скоро собираешься выходить замуж за другого. Плохая идея — любовь. Ведь это слабость, уязвимость и зависимость. В мире где мы живём, этому чувству просто не выжить. Это слишком слабое звено в круговороте нашей жизни.
И если ты желаешь жизни тому, кого любишь, лучше отпустить. Не ввязываться в эту пучину.
Как только Рицци увидит хоть толику моих чувств, в сторону Даниэля, он убьёт его.
Незамедлительно.
От неприятных и пугающих мыслей скручивает живот. Быстро отвожу взгляд, пытаясь как можно лучше показать негодование и усмешку на лице.
— Не пойму, — говорю Вив, — О чем идёт речь?
— Ты прекрасно знаешь «о ком» — продолжает она, разворачивая нас в сторону зеркала, — Если кто-то…
— Ничего нет, и не будет, Вив, — строго перебиваю, разглаживая подол платье, и небрежно улыбаясь. — Я знаю, к чему это приведёт, — сглатываю ком в горле, чувствуя как руки сжимаются в кулак.
Я знаю, к чему это приведёт, и никогда не позволю этому случится.
— Ладно, — кивает девушка, — Тебе понравилось? Или примерим ещё что-то? — уже более громко объявляет она. Качаю головой, довольно разглядывая свое отражение.
— Нет. Я беру его.
☆☆☆
Насколько бы человек не шёл против всех. Был сильным и не сломленным, приходит момент, когда эта сталь ломается. На мелкие кусочки, оставляя после себя лишь пепел воспоминаний.
Сегодня, именно так, сломалась я. Моему протесту словно пришёл конец.
Разговор с Вивьен, дал понять: мои мечты за гранью нашей реальности. Этому не сбыться. Также это доказало то, что сегодня нашли труп дочери дона Ирландской мафии. Она была не одна утеплена в море, но и её возлюбленный.
Слухи об этой паре ходили по всему Синдикату очень давно. Ведь она влюбилась в парня, который никак не относился к нашему миру. Её родители были против этого союза.
Недавно, состоялась её помолвка с племянником семьи Конселло — Армандо Конселло. Думаю, вы сами понимаете, на какой шаг пошли девушка с возлюбленным. Они не смогли бы быть вместе здесь, и выбрали смерть.
Наверное, это окончательно разрушило мою веру в то, что существуя «здесь», я смогу выйти замуж по любви или обрести ее.
Но сейчас, когда Мартина с мужем сидели напротив, и сестра смотрела на него с такой любовью, казалось, все не так сложно. Нужно лишь терпение. Если Тина смогла, разве не смогу и я?
— Очень рад, что скоро мы породнимся дважды, — улыбается во все зубы Грек Романо, свекор сестры. Он значительно постарел за время, когда я видела его год назад, на приёме синдиката. Приём проходил каждое лето. Помню, как тогда, меня почти бросили в объятия Рицци, и заставили танцевать. Он был намного сдержаннее прежде, но особого доверия не вызывал.
Сейчас, две семьи устроились в гостиной, ожидая когда всех позовут ко столу.
Сестра собственнически положила руку на бедро мужа. Она улыбалась, и громко смеялась, уже совсем не такая, как прежде. Тина не боялась отца. Не боялась взболтать лишнего, а потом получить от него. Не боялась высказаться, и поднять взгляд, чтобы посмотреть в глаза отца без капельки страха.
Я горжусь ею. Она больше не боится. И причина сидит рядом. Сестра однажды призналась, что Моро не терпит насилия, хотя рос в такой жестокости. И когда узнал о том, что творится в нашем доме, пришел в ярость. Видимо поэтому, взгляд серых глаз ожесточался, как только встречался с Марко.
Грек и Аманда Романо сидели справа от них, а Рицци с младшей сестрой, устроились с левой стороны. Марко, Вивьен и бабушка Кора сидели во главе, радостно принимая слова главы Чикаго.
— Это хорошее решение. Очень надеюсь, что в скором свете мы увидим и внуков, — отец улыбался во все зубы, смотря на Тину, а я видела с какой силой, она держит улыбку на лице.
Прошло пять лет с их брака, а детей до сих пор не было. Конечно, это вызвало негодование, но никто ничего не говорил против, после того как Моро сказал, что они сами решают, когда завести детей, и это не их чертово дело. Их с Тиной все устраивало. Но только я знала, насколько сильно, они ждут этого. Но не могут.
После этого взгляд Марко плывёт к нам, и снова его губы тянутся в ухмылке.
— Наследники — это хорошо, — говорит он Рицци, и тот кивает, отвечая кратким «не могу поспорить».
За пять лет, после свадьбы сестры, он возмужал. Больше не было того ребячества в глазах. Рицци мог кинуть несколько мерзких шуток, но этим и ограничивался. Да, признаю, он раздражает меня не так уж сильно, как было несколько лет назад.
Но это не меняло сути дела. Я по-прежнему не хочу за него замуж.
— Пройдемте за стол, — встав и выпрямившись, объявляет Вивьен. За ней, в знак уважения, привстают и мужчины, а после все остальные. — Горячее уже подали.
Над едой знатно постарались, и несмотря на то, что с утра, через горло не проходил и кусочек, в животе заурчало от изобилия еды и вкусноты на столе.
Здесь были и канапе, и карпаччо, и корзинки с фирменным сырным соусом Вивьен. Итальянские сладости, а на горячее — жаркое с говядиной. На десерт ждал тирамису.
Дожидаюсь, пока все сядут, и делаю глубокий вдох, когда прохожу ко столу. Рицци отодвигает мне стул, прямо возле себя и Тины. Все было устроено так специально. Теперь он сидит рядом.
Домработницы принялись наполнять стаканы красным и белым вином. Выбираю белое, когда предлагают выбрать. Хоть где-то.
Гостиная наполняется звуками столовых приборов, громких смехов и разговор. Мужчины, как и всегда, обсуждали дела Синдиката, а женщины тем временем взялись за обсуждения последних событий семьи умершей девушки.
— Не понимаю, как они могли не уследить. Теперь разожгутся сплетни. Их семья опорочена, — тараторит Аманда Романо.
Ее белобрысые волосы гладко уложены в конский хвост. Эта женщина всегда любила знатно одеваться. Даже сегодня, на ней был шикарный костюм от «Gucci», а на губах, как и всегда, ярко-бордовая помада. Она, жестикулируя, говорила о том, что девушка дурочка, раз пошла против воли отца.
Я сжимала вилку в руках. Хотелось заткнуть её.
Любовь не выбирают. Она выбирает тебя. А еще мы не вправе осуждать других.
Горело желание закричать, что никто не вправе решать за нас. В смерти девушки виноваты ее родители. Никто иной.
Но я молчу, уткнувшись в тарелку, и пытаясь пропустить в рот хотя бы кусочек карпаччо. Пить вино на голодный желудок, не особо хорошее решение, но не могу с собой ничего поделать. Только и делаю, что глотаю вино, лишь бы не пересыхало горло.
— Слышали о твоих проблемах, Марко, — заявил Грек.
Все замолкают, прислушиваясь к разговору верхней части стола, где сидели Грек и Марко.
Отец хмурит брови, недоумевая. Он просто ненавидел, когда указывали на его же проблемы.
— У меня нет никаких проблем, — начинает он, но собеседник прерывает.
— Я про Конселло, — сдержанно отвечает Грек, — До нас дошли слухи, что они делали покушение на твою младшую дочь, — снова делаю глоток вина, и это уже третий бокал.
Нужно притормозить, но остановиться получается плохо.
Вот бы меня здесь не было. Я бы согласилась снова окунуться в воду, и дать спасти себя Даниэлю, но не этот разговор.
Кстати, о последнем. Он пропал с поля зрения тут же, как порог нашего дома перешагнули Романо.
Пытаюсь провалиться сквозь землю, когда Марко встречается со мной взглядом, прожигая во лбу дыру. А может он уже пустил мне пулю в лоб?
Хотя я понимаю его злость. Ведь покушение было на меня. Значит, Конселло желают взять меня в заложники. И я прекрасно знаю, что стала их целью.
— Мы с Конселло не в самых хороших отношениях, — отнекивается от главной темы отец, отводя пристальный взгляд с моей персоны.
— Вы убили его единственного сына, — неожиданно подает голос Моро, — За это убивают, синьор. И, если мы говорим о помолвке моего брата и вашей дочери, — его ожесточённые взгляд направился на меня, и уже хотелось бежать. Боже, ну почему все смотрят на меня? — Тогда, то, что они взялись за вашу дочь, может доставить проблем и нам.
Неужели так тяжело называть меня по имени?
Сглатываю ком вставший в груди, не находя силы даже потянутся за бокалом.
Отец зол. Вижу это по играющими желвакам на его скулах. Это плохой знак. Тина тоже знает. Она чувствует моё состояние, когда под столом сжимает мою ладонь. Как раньше. В детстве, при каждой ссоре родителей. При каждом моем нервном срыве. Сейчас я была на краю этого состояния.
— Конселло не тронет Андреа. Она в безопасности телохранителя. Он не отходит от неё ни на шаг. Вы серьёзно думаете, что я не забочусь о безопасности своей дочери? — приподнимает бровь Марко, стреляя холодным взглядом. Кажется, вот-вот, и цепи сорвутся, — Или вы сомневаетесь в чести моей дочери? — сердце забилось сильнее. Возможно, может показаться, будто отец защищает меня. Но ведь это совершенно не так. Он заботится о себе. О своём имени. Своей чести.
— Ну что вы, — вмешалась Аманда Романо, мягко пытаясь разрядить обстановку, — Синьор, вы знаете, Мартина приходится невесткой нашему дому пять лет, и у нас нет сомнений насчёт младшей, — женщина улыбается, растягивая красные губы, и смотря на меня. — Она прекрасна!
— Если ты так говоришь…, — растягивает Грек Романо, смотря на Марко.
Появляется желание стукнуть его бокалом по голове. Рицци замирает на месте, не пытаясь вмешаться в разговор. Слишком он уж тихий.
— Я уверен в своих словах, Грек, — ужасно спокойным тоном извещает Марко.
— Тогда мы можем назначить дату помолвки, — строгий взгляд Грека спадает, оставляя место расслабленному.
Все сидят тихо. Аманда улыбается, как и Вивьен, делающая это через силу. Я же не выдаю никаких эмоций, смотря перед собой, гордо подняв подбородок. Только Тина, чью руку сжала до боли, знает насколько чертовски ужасно, я чувствую себя.
— Мы не хотим тянуть со свадьбой. Думаем, чем быстрее, тем лучше для всех, — Аманда кидает почти злобный взгляд в сторону Рицци, и понимаю что родители уж точно хотят, чтобы сын побыстрее остепенился. Это ещё одна причина нашего брака.
— Помолвку можно назначить на следующей недели, — отвечает Марко, и я готова завыть, — А свадьба в конце июня, — ком в горле становится больше. Конец июня через две с половиной недели.
Так быстро?
Я не готова к этому так скоро. Совершенно не готова. Я вообще не уверена, что готова к браку.
— Нас устраивает, — растягивает довольную ухмылку Грек Романо.
Нет больше сил здесь сидеть. Резко привстаю, ощущая как плохо держат ноги, словно сотканы из ваты. За мной привстают мужчины, смотря вопросительно.
— Простите, — шепчу словно в полубреду, — Я…отойду на минуту, — отталкиваю стул.
Стараясь не дрогнуть или не покачнутся, шагаю в сторону выхода. Нужен был воздух. Выхожу на веранду, чувствуя как прохладный вечерний ветер бьёт в лицо. Закрываю глаза, делая глубокий вдох.
— Тоже не ожидал так скоро, — слышу позади себя, и вздрагиваю от неожиданности.
Оборачиваюсь, встречаясь с Рицци. Он делает шаг ко мне, но я отхожу словно от огня. Парень усмехается, дотрагиваясь до гладко выбритого подбородка.
— Ты, и после свадьбы будешь так шарахаться от меня? — приподнимает он светлую бровь.
— Ты серьёзно этого хочешь? — спрашиваю, щуря глаза, — Действительно хочешь на мне жениться? — показываю на себя руками, уже не в силах терпеть. Не хватает сил удержать себя. Я была на грани срыва, — Я не буду покорной, Рицци, — шепчу со злостью на языке, и делаю шаг вперёд, дернув подбородком, — Не буду той трофейной женой, не выходящей за черты, поставленные тобой, — Рицци никак не реагирует, лишь мерзко ухмыляется. Вот теперь вижу прежнего ублюдка.
— Так или иначе, я сделаю тебя своей. Ты была моей уже тогда, на помолвке Моро.
— Не была и не буду, — отталкиваю его, пытаясь пройти мимо. Но Рицци не даёт сделать этого.
Совершенно неожиданно, его рука сцепляется на моей талии, и тянет к себе. Так резко, что за секунду оказываюсь в его объятиях. Хотелось закричать, но губы Рицци накрывают мои, заглушая все вокруг. Он так крепко сжимает мою талию, что от боли раскрываю рот ему на встречу.
Мыча ругательства прямо в его губы, пытаюсь оттолкнуть, и в попытке выбраться, каблуком бью по его ноге. Рицци резко отпускает меня, и с его губ срываются не самый лестные слова. Как и с моего:
— Гребанный ублюдок! — захожу домой, слыша за собой злобное «сучка».
Я не пошла в гостиную, а поднялась наверх.
Так быстро бежала по лестнице, что оказавшись на втором этаже, врезалась в крепкую мужскую грудь.
Испугалась, крепко сжимая его рубашку в ладонях. Даниэль придержал меня за талию.
— Что стряслось? — спрашивает прищурив глаза, и нахмурив брови.
Думаю, интересовал его мой вид. Я дышала прерывисто. Меня трясло от сдержанных слез, а ноги стали совершенно ватными.
— Где ты был? — срываюсь, злобно смотря на него, — Ты должен был меня защищать! — крепче цепляюсь за мужскую рубашку, и не понимаю, как от злости притягиваю Даниэля ещё ближе.
— Твой отец дал свободу на время гостей, — выдает он, растерянно заглядывая в мои глаза, — Что произошло, Андреа? Кто тебя обидел? — его холодный и грозный взгляд не мог не пугать. Словно он был готов стереть все к чертям собачьим. Ради меня...
Возможно, поэтому, так хотелось высказать все до единого? Хотелось плакать от злости и отвращения. Стереть этот поцелуй с губ раз и навсегда.
Смотрю в глубины темных глаз Даниэля, и вспоминаю свой первый поцелуй. Наш первый поцелуй.
Какие эмоции были тогда? Ведь я даже не знала, что он меня поцелует, но я ответила на порыв Даниэля, даже на секунду не задумываясь.
Сегодня же показалось, будто шипы вонзились в мои уста, когда Рицци коснулся моих губ. Это казалось настолько неправильным, насколько не должно казаться. Он — мой будущий муж. Но даже этот факт не давал телу и сердцу принять этого мужчину.
Я не осмелилась сказать об этом Даниэлю. Чувствовала, что хорошим это не закончится.
Ему не нужно было об этом знать. В конце-то концов, Рицци, без пяти минут мой муж, и имеет право. Так бы сказал отец, если бы я заявила ему об этом.
Думаете, что сделает Дэн?
Сейчас мне нужен был покой. Тихая гавань. Океан, способный потушить огонь внутри. Именно в этот момент, крепко обнимаю Даниэля за талию, ощущая теплоту его тела. Кладу голову на его грудную клетку, прекрасно слыша успокаивающие, размерное сердцебиение.
Я не жду от него ответа. Мне просто нужно было почувствовать его тепло. Казалось, почти почувствовала его прикосновения к моим плечам…
— Андреа?
Но я вздрагиваю, когда узнаю в этом голосе сестру.
Даниэль понимает нашу оплошность, и быстро отходит на несколько шагов сразу. Становится плохо, но заставляю себя посмотреть на сестру. Тина была явно ошарашена.
Мы с Даниэлем находились слишком близко к друг другу. Наши объятия считались дурным поведением. Только сейчас понимаю, насколько сильно рисковала. Увидел бы нас кто-то из мужчин, Даниэль не избежал бы пули в самый лоб.
От этой мысли становилось дурно.
— Поговорим? — ощущаю как сердце замирает на мгновение.
В отличие от меня, Даниэль стоял спокойно и непроницательно. Порой казалось, будто он ничего не боялся. Не боялся поцеловать меня, зная что отец отрубит ему руки, узнай об этом. Обнимать меня, даже несмотря на всю опасность. Он бесстрашен, а я пользовалась этим.
Если отец хоть раз увидит намек на что-то большее, чем наши отношения «телохранитель & подопечная», Даниэлю не жить.
Тина, все ещё стояла на последней ступени. Ее взгляд прыгал с меня на Даниэля, и обратно. Сестра одобрительно кивнула моему вопросу. Повернувшись, спешно вошла в свою комнату, не удостоив Даниэля даже взглядом.
Мартина прикрывает за мной дверь, и мы выдыхаем практически в унисон.
— Ты порядком спятила, да? — тут же выдаёт она.
Качаю головой, не в силах ответить. Не в силах забыть то ощущение безопасности в его объятиях.
— Это вышло случайно, — прикрываю глаза, оправдываясь словно перед собой, — Вся эта ситуация, выбила меня из колеи. Рицци…, — сажусь на кресло, потирая виски, и пытаясь найти подходящие слова всему этому сумасброду.
— Андреа, ты смерти своей хочешь? — сестра садится передо мной на корточки. Поднимаю взгляд со своих коленок, встречаясь с зелёной её глаз.
Раньше бы с удовольствием могла ответить: «да, хочу». И сейчас во мне играло это чувство. Но не так сильно, как прежде.
Что со мной творится?
— Ладно, ты о себе не думаешь, — качает головой Тина, — Что насчёт его? — кивает в сторону двери за нами, явно имея в виду Даниэля, — Его же кастрирует, и отправят на тот свет.
— Нет ничего такого, чего они могли бы узнать, и отправить на тот свет, — смотрю хмуро на сестру, — Рицци силой меня поцеловал, ясно? Я была в растерянности, а Даниэль…, — не могу подобрать слов, что могли описать всю ситуацию.
Зачем я его обняла? Захотелось? Это ничего не объясняет.
Тина выдыхает, успокаивающий поглаживая меня по коленам. Её руки всегда были тёплыми, даже горячими, в отличие от моих. Я никогда не могла согреться. Будто мои нутро и сердце полностью покрылись непробиваемым льдом.
Сестра прикрывает глаза, устало выдыхая. Она точно, как и я, знает, Рицци не получит наказание за свое деяние. Он мой будущий муж. И ничего, если захочет поцеловать до свадьбы.
— То, что ты чувствуешь…
— Хватит сестра, — мотаю головой, резким движением начиная расстёгивать молнию платья на талии, избавляясь от него и колготок.
В комнате горел приглушенный свет ночника, но это все равно даёт Тине рассмотреть все шрамы, оставленные мной. Только увидев на её лице недоумение и очередную злость, понимаю свою оплошность. Я не должна была раздеваться перед ней. Хотя бы не так близко.
В следующую секунду, сестра тянет к себе, и застыв, разглядывает мои плечи.
— Ты до сих себя режешь, — в ее голосе послышалась дрожь. Мартина подняла взгляд полный жалости, и в глазах сестры выступила влажность.
— Сестра, — теперь я, беру ее за руки, крепко сжимая, — Не плачь, прошу. Я пыталась, но…
— Не можешь? — хмурит она брови, показывая насколько больно было ей, — Андреа, ты делаешь хуже только себя. Что ты хочешь доказать этими шрамами? — она крепко цепляется за мои плечи, и встряхивает, будто это могло меня образумить, — То, что можешь убить боль? Перестань, Андреа. Прошу, остановись, — Тина прямым образом умоляет, а я не могу ответить даже одним словом.
Потому, что мне нечего ей сказать.
— Я правда стараюсь. Мне тоже не нравится это. Я тоже хочу остановиться, но не могу, — голос становится запредельно тих. Я не пытаюсь снять маску, и показать сколько бездны во мне таилось. Не пытаюсь ей объяснить, что со мной происходит. Это её сломит.
— Милая моя, — Тина делает шаг, и заключает меня в свои крепкие объятия.
Закрываю глаза, вдыхаю до жути любимый аромат. Он так напоминает маму. Вся сестра напоминает мне её. С возрастом Тина становилась точной копией мамы.
— Веточка, — детское прозвище искажает душу. Мама всегда называла меня так.
Тина поднимает моё лицо к себе. Она была выше на несколько футов. Пришлось немного приподнять глаза.
— Я знаю, ты меня не послушаешь. Но брак с Рицци — единственный выход из этой бездны, — она гладит меня по волосам, собранные в объёмный хвост с пробором на боку.
Не желаю слушать. Отхожу на шаг, прежде чем вытащить из шкафа любимую толстовку, и пижамные штаны. Надеваю их, пока Тина садится на кровать, сняв туфли и вытянув ноги. Укладываюсь на её колени.
— Когда отец сказал мне о свадьбе с Моро, — начинает Тина, играя с прядями волос на моей голове, — Я была в полнейшим ужасе, хоть и не пыталась идти против.
Она никогда не рассказывала об этой части. За все годы, период ее свадьбы, был табу между нами.
— Мне казалось, ты была счастлива, — подаю голос, — Ты ждала помолвки, и первой встречи с мужем. Ты хотела этого.
— Да, хотела. Но ты никогда не думала, что я тоже способна бояться?
— Ты боялась его? — спрашиваю тихо.
Тина усмехается и отводит взгляд.
— До жути, — признается она, — В первую нашу встречу, он даже не посмотрел на меня. А когда нас отправили поговорить, сказал, что не хочет этого брака, и он никогда не будет настоящим.
Сердце больно екнуло. Я знала, что Моро тот ещё ублюдок. Но чтоб настолько. Хотя…он был честен с самого начала. Неожиданно, на меня выпадает тень подозрения. Распахиваю глаза, успевшие слипнуться от успокаивающих движений на голове.
— Погоди, — восклицаю удивлённо, — Вы никогда…
— Нет, — заливается сестра румянцем, — У нас был секс, Андреа, если ты об этом. Но немного позже…
— Насколько позже? — хмурюсь в недоумении.
— Три месяца после свадьбы.
— Оху…, — внезапно мне замыкают рот, и нос в добавок, перекрывая все пути для дыхания. Мычу, что бы меня отпустили, пока Тина угрожает указательным пальцем.
— Что за слова, Андреа? — строго изъявляет Тина, освобождая меня. Резко вдыхаю воздух, толкая сестру в бок.
— Я не задохнулась чуть, — обвиняю её, возмущенно нахмурив брови.
Сестра заливается смехом, и ее щеки пылают. Она была слишком застенчивой.
— Ну, а если честно? Неужели тебя не влекло к нему? Ну или его к тебе?
— Мы все эти месяцы жили вдали от Чикаго. Так Моро занимался некоторыми делами отца.
— Вы спали в разных комнатах? — тут же предполагаю.
Сестра кивает. Ей становится не смешно. Кажется, это были не самые красочные моменты её жизни.
— Было тяжело. Я наивно полагала, что смогу построить семью и найти любовь. У меня не оставалось больше выбора. Но ещё до брака, Моро разъяснил все свои намерения. И только после свадьбы я поняла, что он не раскидывался словами на ветер. После трех месяцев мучений, у меня был практически нервный срыв. Тогда я решила, что все кончено. Мне оставалось жить так, все оставшиеся годы, показывая на публике любящую пару, а дома вести себя как два незнакомца. Я сорвалась. Устроила такой скандал, что в доме не осталось посуды, в которой можно было покушать. Тогда Моро признался, что боится меня обидеть. Сказал, что он недостоин меня.
— Почему ты мне не рассказала?
— Не могла, — пожала она плечами, — Если бы правда выбралась наружу, Моро лишился бы уважительного звания. Какой мужчина откажется от своих обязанностей? В тот день, я решила разломать все стены, что он построил между нами.
— Как понимаю, разломала, — ехидно улыбаюсь, понимая, что Тина могла, когда хотела. Интересно, что именно любовь раскрыла то, что годами было не свойственно сестре.
Тина кивает, улыбаясь, и поджимая губы.
— На это ушло много месяцев.
— Но сейчас вы счастливы? Вы любите друг друга? — я переживала за сестру. Моро был прав. Он недостоин такого ангела.
— Даже больше, чем ожидалось.
— Я счастлива за тебя, — шепчу, смотря в потолок, и грустно улыбаясь.
Хоть кто-то из нас мог быть искренне счастлив.
— Ты тоже можешь быть счастливой, — заявляет Тина, словно читая мои мысли, — Рицци своенравный. Да, порой бывает невыносимый, но это терпимо. Он ни за что не сделает тебе больно. Они очень сильно отличаются от нашей семьи, Андреа, — это было сказано искренне. И самое страшное, я и вправду поверила в ее слова. И кажется, приняла решение.
Возможно, Тина права. Я не одна обречённая на брак по расчёту. Каждая девушка в синдикате выходит замуж за того, кого скажут. И вроде, все живы и здоровы. По крайней мере, так я слышала.
— Ты не выйдешь нас провожать? — собираясь выходить, спросила сестра.
Качаю головой, присаживаясь на кровати, и подтягивая одеяло к телу.
— Скажи, что я приболела. И, передай, что я очень извиняюсь.
Сестра кивнула, и наклонившись поцеловала меня в лоб.
— Я сказала Моро, что приеду к тебе для выбора свадебного платья. Скоро увидимся.
Улыбаюсь, поцеловав ее в щеку. Тина почти открывает дверь, но останавливается на пол пути. Её плечи напрягаются и обернувшись, она говорит:
— У меня есть знакомая психолог, Андреа.
— Это плохо идея, Тина.
Да, и вправду плохая. Я не могла себе представить, что смогу хоть слова сказать. Да и у нас такое не считается нормальным. Мы не могли делиться о своей жизни когда хотим, и с кем хотим.
— Ей можно доверять. Я отправлю тебе номер, — и Тина закрывает за собой дверь, оставляя после себя шлейф ароматных ванильных духов, и тишину, что пробивали тикающие часы.
Устало подобравшись на подоконник, и укутавшись в одеяло, взглянула на море. Только с моей комнаты открывался такой прекрасный вид, и даже высокие кирпичные заборы, которые отец возвел после смерти мамы, не мешали наблюдать за красотой природы.
Лишь присмотревшись, вижу как из воды выходит мужчина. Силуэт был знакомым. Это был Даниэль.
Словно чувствуя мой взгляд, он ловит меня с поличными. Дыхание перехватывает, когда его взгляд падает на мое окно. Быстро спрыгиваю с уютного местечка, убегая под одеяло, и устало выдыхая.
С этого дня придётся держаться от него подальше. Он не тот, кого можно любить. Нет, я не та, что должна его любить.
_________◇_________