Глава 3
Мне нравится, что лишь
по капле собирая океаны,
меня ты губишь каждою волной.
Ⓒ Эль Твит
_________◇_________
Мама всегда говорила, что рядом с каждым человеком, есть свой ангел хранитель. Он всегда оберегает нас от бед. Но такое ощущение, будто вокруг меня собрались одни демоны. Они поглощали заживо, не давая глотнуть воздуха. Я тонула в их тисках, не в силах позвать на помощь. В этой бездне не было ни одного ангела, что мог меня вызволить.
Может найдётся демон?
Открыв дверь ванной, снова подпрыгиваю от испуга, увидев Даниэля на пороге. Благо, я не завернута в полотенце, как вчера. Но была в одних спортивных леггинсах и топе, открывающий линию моего живота и…все плечи. А это значит, он мог видеть все мои шрамы, и даже тот самый свежий порез, с которого сочилась кровь.
Волосы прилипли ко лбу от воды, а глаза болели от сдержанных слез. Но я не буду плакать. Я обещала себя, что из-за этого ублюдка больше никогда не пролью ни слезинки. И сдержу это обещание.
— Что это? — Даниэль резко перешагивает все расстояние между нами, заставляя задержать дыхание, и дёргает за руку. Но я не поддаюсь, отдергивая её.
— Не твоё дело, понятно?
Мужчина хмурится. Снова пытается взять за руку со словами:
— Она кровоточит, Андреа! — он пытается подойти, но я толкаю его за плечи.
— Да какая тебе на хрен разница? — кричу разъярённо, — Это не твоё собачье дело! Ты…, — указательный палец встречается с его грудной клеткой. Смотрю в его глаза. Его непроницательно и злые черные, против моих зелёных, полных ярости и отчаяния, — …лишь тот, кто будет бегать за мной как щенок. Моя безопасность — твоё дело. Но точно не моя гребенная жизнь. Так что уйди! Уходи от сюда, Даниэль! — всей силой толкаю его в сторону выхода. Открываю и провожаю прочь. После чего белая дверь с громкостью хлопается, а я скатываюсь на пол, ощущая жгучую боль на руке.
Поднимаю голову к потолку и не могу понять: как искать выход? У кого просить помощи? Что мне делать? Смириться? Отдать всю жизнь этому никчемному Рицци, которого на дух не переношу? Перестать мечтать хоть о толике любви?
☆☆☆
После случая неделю назад, Даниэль отстранился от меня. От слова совсем. Неожиданно, мы перешли на «вы». Ночью он не охранял меня, как прежде. Стоял за дверью. Когда спросила об этом, он, усмехнувшись, ответил:
— Разве не этого вы хотели? Я поговорил с вашим отцом, и мы пришли к этому решению.
Больше ни о чем я не спрашивала.
Даниэль стал призраком за моей спиной. Тенью, шедшей по пятам. Теперь он ничем не отличался от всех прежних хранителей моей жизни.
Ну и ладно. От этого я ничего не теряла. Еще лучше. Больше не будет перепалок и случайных прикосновений, вызывающих трепет во все теле.
Дистанция — самое лучшее решение для нас.
Суббота пришла с такой быстрой скоростью. Я не успела моргнуть.
Завтра все ждали семью Романо в гости, а мне хотелось удушиться ночью в постели, от безвыходности.
Собираясь спешно на балет, не могла выбросить из головы завтрашний день. Но ведь это не конец? До помолвки будет ещё несколько дней, и если повезёт — недель. Может тогда выпадет шанс?
От своих же мыслей горькая усмешка коснулась губ.
О каком шансе идёт речь? Что я сделаю? Соберу вещи и убегу? Куда? Франция? Ирландия? Россия? Куда я смогу двинуться? Узнай отец о моем побеге, ни один аэропорт не выпустит меня. Я прямым рейсом снова попаду в лапы монстра.
Из пучины мыслей выбивает стук в дверь, а после её открывают. На пороге появляется Даниэль.
Сегодня он был в необычной для него форме. И напомнил того самого спасителя, при первой нашей встречи, что спас меня от участи Конселло. Отдал свое худи, и в тот же день сдал отцу.
На нем чёрные джинсы, и толстовка, цвета хакки.
— Машина готова. Жду вас внизу, — опять его безразличный голос и холодный взгляд.
Это выводит из себя больше, чем ожидалось. Я была вся на нервах из-за завтрашнего дня, а ещё это напряжение между нами. Черт!
Да, знаю, что наговорила обидного в тот день. Не надо меня осуждать, окей? Мне было плохо! Снова накрыла истерика, и я сорвалась.
Даниэль почти разворачивается и уходит, когда я привстаю, собирая сумку.
— Постой! — выдаю на одном дыхание, — Извини, хорошо? — он стоял спиной, но я не сдаюсь, — В тот день я сорвалась. Не смогла сдержаться. Я не хочу замуж за этого ублюдка, понятно? Мне страшно, признаюсь, и я не хочу терять последнюю надежду на то, что выйду замуж по любви. Не буду несчастна в браке как мама, и не выберу мужа по расчёту как сестра. Думаешь, глупо думать о любви в нашем мире? Но что поделать, я верю в это как последняя дура, — наконец выдыхаю, после закусываю губы. Что я наговорила? — Не знаю, зачем говорю все это, просто не хочется, чтобы ты смотрел на меня как на кусок камня, или стерву какую-то, — кажется с каждым разом говорю что-то все хуже и хуже.
Даниэль не поворачивается, что больше ставит в неловкое положение. Так сильно хотелось взглянуть в его глаза. Но дьявол…
— Давай быстрее. Пробки в дождь, можем опоздать, — выдает более мягко Дэн. И, я что, слышу улыбку в его словах?
Губы растягиваются в еле заметной девичьей улыбке, как только дверь за ним захлопывается.
Сегодня за окном с самой ночи барабанил дождь, застилая все вокруг. Даже сейчас, слышу тихое постукивания дождя об моё окно
Когда выхожу на крыло, дождь пошел ещё сильнее. Даниэль стоял с зонтом. Быстро встав под него, направляемся к машине. Даниэль открывает мне дверь, и я запрыгиваю в салон, ощущая как дрожат коленки, от капелек дождя, врезавшихся в голую кожу. Сегодня надела классические велосипедки с высокой линией талии, и футболку оверсайз, под оттенок моих глаз, закрывающая плечи.
На самом деле, у меня не было шрамов, от которых можно было ужаснутся. Но мне было неприятно знать, что их могут увидеть. Что человек станет свидетелем моей слабости.
Даниэль закрыл дверь, собрал зонт, и сел на водительское сиденье, резким движением стряхивая капельки дождя с головы, тем самым делая мокрые волосы больше небрежными.
Я смотрела на все это, и не могла остановить желание пропустить руки в черные волосы, спуститься ниже и на ощупь понять, жесткая ли его щетина? И как она чувствуется во время поцелуя?
Вот же черт, куда меня понесло?
Быстро отворачиваюсь к окну, прикусывая губы. Такие мысли ничем хорошим не обернутся.
Как предположил Даниэль, в городе была суматоха из-за дождя. Несколько аварий, и ужасная пробка. Мы опаздывали на десять минут. Я успеваю написать Мари, подруге по балету, что опаздываю из-за пробок.
Балетная студия находилась на другом конце города, и встречала нас неоновой вывеской «Studio di danza "Magnolia"».
Даниэль успевает вытащить зонт. Я прошла в заведения, ну и конечно он вошёл следом.
— Ты в раздевалку тоже пойдешь со мной? — приподнимаю бровь, останавливаясь перед дверью женской раздевалки. Хотя кроме женской здесь не было других.
Магнолия — исключительно для женского пола.
После моих слов, сидящие в углу девочки-подростки захихикали, что делали и девушки немного старше, в противоположной части коридора. Но кажется хихикают они совсем не из-за меня.
— Хочешь пригласить? — играет бровями Дэн, и не сдержавшись, бью его по животу, скрывая внутреннее удивления от того, каким сильным был его пресс.
— Лучше бы я не просила прощения, — открываю дверь, и быстро скрываюсь, борясь с чувством показать язык девушкам, голодно разглядывающих его.
Что со мной вообще не так?
Зайдя в раздевалку, ликую от того, что опоздала. Хоть это не хорошо, но вот одеваюсь я одна. Без лишнего шума и глаз.
Быстро собираю волосы в пучок, закрепляя шпилькой. Надеваю прозрачные капроновые колготки, и купальник для балета, с длинными рукавами в чёрном оттенке. И последний штрих: шопенка из фатина, такого же оттенка, что и купальник. Подойдя к зеркалу, осматриваю себя с ног до головы: волосы полностью зачесаны назад. Облегающие снаряжения подчёркивают все линии моего тела. А лицо сияет от радостной улыбке. Оно стало намного свежее. Подтеки сошли, а губа окончательно зажила.
Всю неделю я ждала этот день. Думаю, если не брать многого в счёт, живу я только для балета.
Быстро беру бутылку воды, пуанты, и бегу к выходу. Даниэль за дверью стоял так же неподвижно.
Кратко ему улыбнулась, и почувствовала, как горячо его взгляд прошёлся по мне. Снова это тепло, распространяющееся по всему телу. Вот же черт.
— Пошли? — кидаю взгляд в сторону нашей студии, и мы направляемся к остальным.
Видеть меня с телохранителем, не было ни для кого открытием. И то, что всю тренировку он стоит за дверью нашего зала, тоже никого не удивляло.
Вошла в студию со стуком, и поздоровалась с Мэган, нашей преподавательницей, заранее извинившись. Она пропустила меня, и надев пуанты, быстро бегу к своему месту. Впереди от Мари и остальных. Я стояла первой.
— Новый телохранитель? — спросила тихо Мари, поддавшись вперёд, — Видела вас через окно, — подруга кивает в сторону окна, от куда и видно нашу машину.
Не удивительно, что все видели нас. Улыбаюсь подруге через плечо. Слышу звонкий голос и хлопок от Мэган.
— Ну же, девочки, активнее! Раз! Два! Три!
Тренировки продолжались ровно час, после чего все разошлись по домам. Я, как и всегда осталась одна, заплатив за ещё один час в студии. Даниэль ждал в коридоре.
Мне нужно было уединение.
Подойдя к аппаратуре, подключила телефон и включила песню, под которую танцевала практически всегда. Сердце забилось в предвкушении.
Встаю в позицию три, и вытягиваю руки вперёд. Играют первые строчки, и тело начинает двигаться в такт песни, словно птица полете. Ноги перебираются между собой, как и руки. Я танцуя, практически не дыша. Строчки пробираются под саму кожу, заставляя чувствовать как каждая частичка болит. Болит от всего, что я чувствую.
Oh, I hope some day I'll make it out of here
Надеюсь, когда-нибудь я смогу выбраться отсюда,
Even if it takes all night or a hundred years
Даже если это займёт всю ночь или сто лет.
Need a place to hide, but I can't find one near
Мне нужно найти место, где я смогу спрятаться, но я не могу найти такое поблизости.
Wanna feel alive, outside I can't fight my fear
Я хочу почувствовать себя живой, снаружи я не могу бороться со своим страхом.
Поднимаю руки вверх, и подпрыгиваю в арабеск. Глаза прикрываются, тело движется в унисон с песней, а руки болят от напряжения.
Но мне нравилось это чувство. Чувство, доказывающие, что я — жива.
Isn't it lovely, all alone
Разве это не прекрасно? Я совсем одна.
Heart made of glass, my mind of stone
Моё сердце хрупкое, как стекло, моя голова тяжела как камень.
Tear me to pieces, skin to bone
Разорви меня на кусочки, от меня остались кожа до кости.
Последние строчки заполняют студию в заключительный раз, и я падаю.
Падаю на колени, не в силах собраться. Плечи сотрясаются от отдышки, и я закрываю глаза. Замираю, когда чувствую как вокруг становиться слишком тесно. Тело вновь напрягается, словно ожидая чего-то. Не понимала, чего именно, лишь чувствовала как он садится напротив.
Я могла бы открыть глаза, посмотреть на него, и хмуро сказать: что ты делаешь?
Но что-то противоречило этому случится.
В тот же момент, ощущаю теплое прикосновения губ. Мягкие, горячие и требовательные. Чувствую его запах, его вкус, и сердце начинает трепетать внутри. Его руки крепко сжимают мою талию.
Я отвечаю на поцелуй закрытыми глазами, пытаясь не показывать свою неопытность. Медленно касаюсь его жилки на шее, чувствуя под подушками пальцев гулко бьющиеся сердце.
Провожу дальше, протискивая пальцы в немного жестковатые волосы. Его губы не торопят меня, медленно исследуя на вкус, проникая глубже.
Щетина приятно щекотала лицо, а прикосновения на моем хрупком теле, превращали мир в розовый туман. Тело посылало необузданные сигналы, словно лава, заставляя возбуждению протекать внутри.
Даниэль целует меня. Я целую его. Мы слишком близко, и на грани.
Эти мысли пугают. Резко отстранилась, открывая глаза и встречаясь с бездной его тёмных. Они горели пламенем. Никогда не видела в них столько чувств, сколько было сейчас.
— Что ты делаешь? — спрашиваю будто в полусонном бреду, удивлённо касаясь пальцами своих губ, — Зачем ты меня поцеловал? — срывается шепот. Неожиданно горло сдавливает обида.
Да, мне обидно. Потому, что между нами ничего не может быть. В нашем мире не может быть таких связей. Нас просто убьют. И не дадут право на выбор.
Даниэль молчит. Я молчу. И эта тишина становится удушающей.
Он отдавал себе отчёт своих действий?
Сейчас мы оба сидели напротив друг друга на коленях, и не могли оторвать взгляды.
Последующие слова окончательно разбивают моё сердце:
— Я не знаю, — Даниэль привстает, и мне приходится поднять взгляд, чтобы видеть его выражение лица. Он больше не смотрит мне в глаза, а я сижу, и не могу встать. Не уверена, что смогу удержаться на дрожащих ногах, — Это вышло само. — Даниэль скидывает руки в стороны, будто не понимая что делает. Видно, как и его взбудоражила эта ситуация. Он злился.
Этот поцелуй. Ядовитый поцелуй, что заставил моё сердце поверить во что-то. Поверить в чудо. Какое же оно наивное. Верить в эту любовь, то же самое, как верить тому, что пони существуют.
— Я не знаю что на меня нашло. Этот танец, твой танец…, — Даниэль осекся, и сердце забилось ещё сильнее.
— Ты украл мой первый поцелуй, — единственное, на что я могла быть способна на данный момент.
— Un bacio legittimo non vale mai un bacio rubato, — полуулыбкой выдает он, заставляя сердце замереть.
Эти слова я прекрасно понимала.
«Украденный поцелуй ценится больше разрешённого» — вот что они означали.
Даниэль быстро кивает, что ждёт меня в машине, и выходит из студии. Даже от сюда слышу, с каким рыком заводится машина. Он злится. Я чувствую. Злиться из-за того, что сделал. Он проявил слабость.
Закрываю лицо руками, устало выдыхая, и чувствуя как по телу проходит дрожь, от воспоминаний его губ на моих.
Это было так неожиданно, но в то же время будто я то и дело, что ждала этого.
Сумасшествие. Полного рода хаос.
Слова Даниэля выливаются на меня словно лавина, и как айсберг разбиваются на мелкие трещины.
Почему так обидно?
Чувствую как щекотка проходит по щеке. Касаюсь пальцами, и ощущаю слезы. Никогда не пробиваемая Андреа де Лазар, что не плакала вот уже более пяти лет, заплакала из-за парня.
Какая дура!
Домой мы ехали в полнейшей тишине. Я не осмеливалась потянуться даже к радио. Да и каким образом? Я села назад. Представьте? Поняла, что стоит держать дистанцию.
За окном садилось солнце. С правой стороны от нас раскрывался вид на бескрайнее море. Закат у его горизонта окрасился в нежные оттенки огненного. Кислород в груди задержался от такой красоты, и я не понимала как выпалила:
— Остановись, — но мы едем дальше. Даниэль смотрит вопросительно, но я повторяю.
— Остановись, Даниэль, — в этот раз он останавливается у обочины.
Не медля, распахиваю дверь и спускаюсь к морю.
Вступаю на песок, снимаю обувь, полностью ощущая его теплоту. Губы сами по себе рисуют улыбку. Следом спускается Даниэль, и встает позади, соблюдая дистанцию. Решаюсь на ещё несколько шагов вперёд, к морю, подальше от бездны, стоящей позади.
Вода подплывает к берегу, нежно касаясь волнами моих ног. Чувствую взгляд Даниэля, но не хочу оборачиваться, все еще ощущая его губы на своих, прикосновения теплых рук и такой приятный запах мужского парфюма.
Как же хочется избавиться от этих ощущений. Кажется, с каждой минутой я становлюсь ещё больше зависима от этого. Хотелось окунуться в воду, и полностью забыться. Пусть волны унесут эти воспоминания.
Солнце окончательно исчезло, оставляя после себя лишь маленькие мазки розового оттенка. Ночь медленно осела на Ломбардию. Ветер был холодным из-за изобилия сегодняшнего дождя, но вода в море оставалась такой же тёплой. Поэтому я решаюсь.
Быстро стягиваю с себя футболку и велосипедки, оставаясь в одном комплекте белья. Тело покрывается мурашками, встречаясь напрямую с морским ветром, и чувствуя изучающий взгляд Даниэля позади.
Медленно делаю шаги в воду, и окунаюсь по самые ключицы.
Мне нравилась вода. Ее бережное прикосновения к моей коже. Бушующие волны, подплывающие к берегу, и тишину, торжествующую здесь.
Краем глаза ловлю взор своего телохранителя. Он стоял как непоколебимая стена, смотря на меня. А я исследовала его настолько, насколько позволяли метры между нами.
«Не приемлемо так открыто разглядывать мужчину» — так с моего подросткового возраста твердила Роберта. Почему-то только сейчас решаюсь прислушаться её совету, отворачиваясь от Даниэля.
Тот поцелуй. Он возвел стену между нами.
Теперь взгляд встречается со звёздами, выступившими на небе, и отражением яркого полумесяца, в темных водах моря.
Кончики длинных волос становились тяжелее, впитывая воду. Тянут ко дну, а я не возражаю. Задерживаю дыхание и отдаюсь морю. Даю ему волю затянуть меня ко дну. Сделать одним целым вместе с собой.
Может так будет легче? Я встречусь с мамой, обрету покой и буду жить свободно? Может это и есть выход который я ищу? Может…
Чувствую как легкие сжимаются от натиска воды и задержки дыхания. Как тело пытается выбраться, но душа протестует, желая отдаться той бездне, что тянет на дно.
Здесь я сдаюсь. Больше не могу. Устала.
Жизнь — как полет птенца. Ты не знаешь как летать, но пытаешься. Делаешь взмах крыльями, и улетаешь. Ещё не зная, ждёт ли тебя бескрайность лазурного небо, или черные решетки, не дающие лететь дальше? Они ставят условия, и ты становишься обречен на всю жизнь. Падаешь…падаешь…падаешь, пока твои крылья не ломают.
Перестаю задерживать дыхание. Ощущаю как лёгкие наполняются водой. Закрываю глаза, отдав полную волю воде, забрать в свои глубины, но…
Меня тянут вверх. Одним сильным рывком вытягивают из воды. Резкий удар кислорода в лёгкие, и задыхаясь, судорожно глотаю воздуха. Открываю глаза, встречаясь с темнотой других. Заливаюсь кашлем, приводя лёгкие в порядок. Сердце будто бьётся в пытках, а руки крепко цепляются за Даниэля, как за последний спасательный круг.
— С ума сошла? — рычит он, глубоко дыша. На нем не было одежды. Я чувствовала под пальцами его горячую кожу.
С волос медленно спадали капли воды. Все ещё дышу отрывисто, ощущая боль и одновременное расслабление.
— Ты не дал мне этого сделать, — шепчу, будто в бреду.
Волны бьют по нам, заставляя интуитивно прижиматься к Даниэлю теснее. Только сейчас, приходя в порядок, ощущаю как крепко он держит меня в своих руках. Будто боится потерять. Будто и вправду испугался за меня. Даниэль смотрит хмуро, после удивленной усмешкой на губах, отвечает:
— Серьёзно? По-твоему, я должен был смотреть, как ты убиваешься? — его голос был взбудораженным. Только сейчас смысл его слов доходит до моего сознания.
Я и вправду хотела убить себя? Хотела покончить жизнь самоубийством? Неужели была на это способна в ту минуту? Сейчас эта мысль вызывала бурю негодования и страха.
— Это все из-за поцелуя? — раздраженно и тихо спрашивает Даниэль, — Черт, что же…
— Нет, — уверенно перебиваю, отплывая назад, и высвобождаясь из объятий Даниэля.
Только сейчас чувствую как тело бьет дрожью. Я дрожу. Только вот от холода ли? Или недавних прикосновений к моему практически обнажённому телу?
Быстро подплываю к берегу, и выхожу из воды. Даниэль следом. Взгляд неосознанно скользит в его сторону, и лёгкие отдаются болью от очередной нехватки воздуха.
Даниэль был невероятен. Высок, вытянут, и в меру накачен. На боковой мышце пресса, были чернила, но я не успела разглядеть. Словно поняв, что я смотрю на татуировку, Даниэль развернулся, и начал подбирать вещи, а я не могла отогнать мысли о том, какого это прикасаться к его телу?
Боже, девочка, что с тобой?
Быстро натягивая на мокрое тело футболку, и все остальное. Нахожу свою обувь. Поднимаю её, и босой шагаю к машине. Даниэль идёт позади, и неожиданно заявляет:
— Если серьёзно, зачем ты это сделала? — все движения замирают, — Если дело в том, что я поцеловал тебя, Андреа…
Обернулась.
Господи, почему все трепещет внутри от его слов?
Я уже была возле автомобиля. Ощущала как нагревается под ногами асфальт, и пахнет дождём. Смотрела в его глаза, и пыталась дать безмолвный ответ. Но не получалось. Вряд ли он поймёт все то, что чувствую я.
— Это вышло случайно, — выпаливаю без задних мыслей, перебивая Даниэля, и натягивая усмешку на губах силой, — Я просто испугалась чего-то, что зацепилось на ногу, и начала захлебываться. Тот поцелуй был мимолётным порывом, Дэн, — я должна была это сказать. Даже если это было не правдой для меня. Мимолётный порыв, значил большее, чем казалось на первый взгляд, — Поэтому стоит просто забыть, — сглатываю ком, заставляя себя продолжить, — И ты же не думаешь, что мне захотелось утопиться?
Даниэль щурится, будто разыскивая в сказанном правды.
— Что-то мало верится.
— А ты поверь.
Я села на заднее сиденье, быстро закрывая дверь. Почему-то появилось желание рассказать ему все. Перечеркнуть ложь о которой я говорила, и высказать боль и обиду, что были на душе. Но это было моё бремя, и закидывать его на чужие плечи несправедливо.
Дома нас встретил Вико. Его взгляд явно говорил сам за себя. Он был ошеломлен, увидев меня босую, мокрую и непонятно от куда. Да, и, Даниэль был не лучше; худи прилипло к мокрому телу, а волосы превратились во взъерошенную кучу.
— Ваш отец, — кивает Вико в сторону кабинета Марко, — Хочет с вами поговорить, — от этих слов устало выдыхаю, явно показывая, что вне состоянии. Но Вико поджимает губы, точно желая сказать то, что мне не понравится.
— Он желает обсудить ваш союз с синьором Рицци.
Сжимаю кулаки. Даниэль позади напрягается. Это явно по голосу, когда он кратко говорит, что идёт переодеться, а мне хотелось чтобы он пошёл со мной. Не оставлял с этим монстром. Но язык не поворачивается сказать вслух.
— Я спущусь как переоденусь, — быстро прохожу мимо Вико, и бегу в свою комнату.
В этот раз, хоть и хотелось закричать от досады, и перевернуть все вверх дном, держусь.
Я выше этого.
Быстро надев свои домашние штаны в клетку, и тонкий свитер серого оттенка, направляюсь вниз. Вив улыбается мне, сидя в гостиной за книгой, около телевизора. Роберты ещё не видела, и Даниэль на удивление пропал.
Но не обращаю на это внимание, и шагаю к кабинету. Рука поднимается, чтобы постучать, но застывает, показывая мою нерешительность.
Делаю глубокий вдох, и в конце концов стучусь.
Марко вальяжно развалился на своём кресле. В одной руке была сигара, испаряющая дым. В другой —кристальный бокал виски.
— Садись, — приказывает он, и борясь с желанием кинуть ему некую колкость сажусь напротив. Отец делает затяжку, и выдыхает дым, прежде чем начать:
— Завтра, когда приедут Романо, я жду от тебя покорности, — изъявляет он, показывая во всем своем виде власть. Он хочет чтобы я его слушала. Подчинялась. Не зарекалась, не пыталась пойти против. Но это всегда было трудно с моим характером. Сестра была намного спокойнее. Поэтому Марко не составило труда выдать её замуж без возражений. Ведь она не сказала даже слова против. Поэтому сейчас он пытается наладить ситуацию. Испугать меня. Дать понять, у кого сила и власть.
— Ты выйдешь за него, Андреа. Станешь женой, и родишь наследника, — не могу не скривится.
Какого делить постель с тем, к кому не чувствуешь ничего? Зачем жить, даже если в этом плане не могу решить свою судьбу?
— Я не хочу этого, как ты не понимаешь? — не сдерживаюсь в конце концов.
Кончик сигареты Марко, впивается в пепельницу. Он так сильно давит на неё. Казалось будто пробьет дно стекла. Уверена, он представил меня вместо той самой сигареты. Хотел раздавить.
Его взгляд полной злости, встречается с моим бесстрашным под его силой. Ожидаю, что он встанет и снова ударит, как было в прошлый раз. Но он не делает этого.
Ну ведь точно! Вряд ли синяки заживут до завтра.
— Ты играешь на моих нервах, девочка. Не испытывай меня, — грозится он, — Ты будешь жить в роскоши, только подумай. Будешь рядом с сестрой, — сердце пробивает удар. Он играет по слабому месту, — Вместе. Всегда, — продолжает Марко, пока я впиваюсь ногтями в колени.
— Чем выгоден этот брак для тебя? — спрашиваю не скрывая ненависти.
Марко откидывается назад, разливаясь громким смехом.
— Твоя мать не смогла родить мне наследника, а Вивьен бесполезна. Как видишь, с жёнами мне не повезло. — он скорчивает гримасу.
Хотелось заткнуть ему рот, чтобы ни слова о маме не вышло из грязных уст. Но я слушаю его дальше, гордо приподняв подбородок. Нет, я не покажу ему свою уязвимость.
— Моя армия не должна попасть в чужие руки. Она должна оставаться в семье. И это лучший способ. Тина не может родить наследника пять лет. Возможно она бесплодна. — устало выдыхает отец, а мне так и хочется чем-то ударить его по голове. — Да и Моро возьмет Чикаго. Но если семья попадёт в руки Рицци, то твои дети унаследуют все состояние. Ты будешь женой дона. Ты будешь выше всех. Разве ты не хочешь этого? — в его глазах играют искорки, словно он уже смог заставить меня передумать.
— Нет, — отвечаю кратко, и без колебаний.
Отец сжимает кулаки. Так сильно, что костяшки на его руках белеют.
— На твоём имени — один из самых крупных моих банков. На твоём имени — половина моих казино, баров и самое главное земель, — рычит отец, чуть ли не привстав, но я даже не дернулась.
— А я этого просила? — приподнимаю бровь, бросая ненавистный взгляд, — Мы оба знаем, что от все этого мне нет выгоды. Здесь роль играют только твои интересы. Но что будет, если все это, попадёт не в те руки? — хитрая ухмылка касается губ.
Знаю, что вывела его из себя. Еще прекрасно знаю, что будет дальше.
Марко срывается. Через весь стол тянется ко мне, и сжимает мою челюсть, заставляя смотреть в глаза. Лицо искажается от боли, а глаза продолжают пылать ненавистью. Он почти шипит последующие слова, словно разъярённая змея:
— Только попробуй сделать это, и я не оставлю даже клочок волос от твоей головы, — он тянет мои волосы, крепко сжимая их в руке, словно доказывая свои слова действиями, после силой отталкивает.
На минуту, кажется я упаду со стула, но у меня хватает сил удержаться за поручни стула, и поднять голову. В тот самый момент, когда передо мной падает кредитная карта.
— Возьми, и купи себе что-то к вечеру, — Марко смотрит на меня сверху вниз. Отвращения на его лице рисуется мгновенно. Знаете, это единственная искренняя эмоция с его стороны, по отношению ко мне, — Что-то более женственное. А не это барахло, — рукой указывает на мои вещи.
Молча забираю карту, и выхожу из кабинета. Вивьен пытается поговорить, но лишь одним взглядом показываю ей, что не в состоянии.
Быстро поднимаюсь наверх, и застываю, когда вижу приоткрытую дверь комнаты Даниэля. Она была прямо в углу, напротив моей. Обычно, дверь всегда закрыта наглухо. Но сейчас…
— Нет. Не могу, понятно? — слышу злобный возглас, и не могу найти в себе силы открыть свою дверь. Чего он не мог? — Я не могу разорвать с ней все так быстро. Это не легко. Это дело чести, Тристан. Они…
Слушать дальше не хочется, поэтому вновь оказываюсь за дверями своей спальни.
Значит, я была права. Девушка у него была. Ведь о ком могла идти речь? И с кем он не мог порвать?
Да и с какой стати меня это волнует?! Он мерзавец, если поцеловал меня будучи в отношениях.
Дура! Дура! Дура!
Кидаю кредитку на туалетный стол, и устало плюхаюсь на кровать, устремляя взгляд в потолок. Вдоль стены тянулись длинные ветви сакуры, нежно-розового оттенка. Губы потянулись в улыбке от воспоминаний. Их рисовала сама мама. До сих пор помню, с какой улыбкой она это делала.
Моя комната была достаточно большой. Делилась на две части. В одной находились: кровать, туалетный стол и домашний лежак. А в другой: гардероб и ванная комната. Но именно из всей части, люблю именно это местечко. Могу смотреть на этот рисунок часами. Он растворял все проблемы заживо. Напоминал о маме…
Невольно вспоминаю свой первый поцелуй, и медленно касаюсь губ. До сих пор не могу истолковать эту ситуацию.
Возможно это был сон? Что если я буду думать так?
Подумать только, я отдала свой первый поцелуй своему телохранителю. Человеку, которого знаю всего-навсего две недели. Абсурд полный.
Мысли прерывает телефонный звонок, и я отрываюсь от кровати, разыскивая мобильник в свалке вещах, сегодня бросивших на стол. Звонила Тина. Улыбка на губах расцвела мгновенно.
— Тин? Неужели ты? — радостно подпрыгиваю на месте.
Сестра не звонила мне неделю. И я уже соскучилась. А дело было в том, что она улетела в Испанию с мужем, и решила отдохнуть от телефона.
— Андреа? — ее голос звучит грустно, нагоняя страх, — Ты как? Я…я только услышала, — от меня не ускользает нотки сожаления в её голосе, — Он не сделал тебе больно?
Сделал. И всегда делал. Но я не хочу об этом говорить. Явно, от сестры все скрыли. Ведь знали, что она сильно разозлиться. А из-за этого отпуска, я не могла ей сказать. Тину тоже, практически поставили перед фактом.
— Всё…., — хочу сказать «в порядке», но не могу. Горло сдавливает от этого, — Ужасно, — признаюсь ей. От сестры никогда, ничего не скрыть.
— Милая, мне так жаль. Рицци…
— Я не выйду за него, сестра, — перебиваю тут же. Мартина выдыхает в трубку.
— Я знаю, это трудно принять. Но отец не даст, этому случится. Он заставит.
— Как я могу пойти на такое? Я не смогу так. Не смогу отдаться без любви, — понимаю, что говорю лишнего, но не могу иначе. Нужно было выговориться. Не могу все хранить в себе, а после пытаться утопиться. В прямом смысле этого слова.
— Любовь не приходит сразу, — пытается образумить сестра. Мотаю головой, присаживаясь на край кровати, — Их семья хорошая, Андреа. Я живу с ними пять…
— Тина. Я не смогу так, — повторяю в очередной раз, и становится больно от мыслей, что посещали меня.
А может так я найду свободу? Без любви, но найду спокойствие. Буду рядом с сестрой.
Просто буду существовать, каждый день мечтая о настоящей любви. Ведь не все мечты сбываются. Порой мечты остаются мечтами навсегда.
— Как бы грустно не звучало, у нас нет выхода. И никогда не было.
Не могу не согласиться. Выбор в нашем мире — это что-то за гранью возможного. Всё в руках дона. Все зависит от его решения.
Омерта — превыше всего. Вендетта — превышевсего. * Клан — превыше всего. Только потом, ты и твоя семья. И это было навсегда.
Всю ночь после разговора с сестрой, ворочалась в постели не смыкая глаз. Мне не нравилось, что я думала смириться. Не нравилось, что сестра, заложила в мою голову зерна сомнений о том, что не все так ужасно. И возможно…все будет лучше, чем я думаю?
Боже, как же ненавижу все эти «возможно»
Когда злобно выдыхая, встряхиваю подушку, дверь моей комнаты тихо распахивается. Я быстро останавливаю свои движения и прикрываю глаза, стараясь дышать ровно. Из-под ресниц, в самой темноте, вижу Даниэля. Он осматривал меня и мою комнату. Думаю, по приказу отца. Ведь, не было гарантии, что я не сбегу. Да, возможно, в этом был бы выход. Но я не столь глупа думать, что армия отца не найдёт меня. Его солдаты повсюду. Они были готовы отдать за него жизнь. И без вопросов пустятся в погоню за мной.
От мафии ещё никто, никогда не убегал. Если только на тот свет. Только смерть — освобождения от этого ада.
Даниэль уже было закрывает дверь, но что-то его останавливает.
Сердце медленно колотит в груди, когда он делает шаг в сторону моей постели. Закрываю глаза полностью, и прислушиваюсь к размеренному дыханию и осторожным шагам. Крепче сжимаю пододеяльник в руках, когда чувствую, как он садится на корточки рядом.
Его взгляд прожигал каждый миллиметр моего лица, от чего кажется я превращаюсь в агонию. Благо, было темно. И очень надеюсь, Даниэль не видит насколько покраснели мои щеки.
Мужские пальцы неожиданно касаются моей щеки. Словно пух. Так неприкосновенно, но так чувственно, что через силу пытаюсь сдержать самообладание. Но Даниэль быстро приходит в себя, и отводит руки. Последующие слова, слетающие из его губ, заставляют чуть ли не всполохнутся.
— Mi dispiace, uccellino,** — шепчет тихо и с нотками сожаления. После чего встаёт и уходит, оставляя вертеться на языке один лишь вопрос: за что мне тебя простить, Даниэль?
_________________
*Омерта - «кодекс чести» у мафии. Включает следующие положения:
•есть только одна причина покинуть организацию - смерть;
•обидчик одного члена организации обижает всю организацию;
•правосудие вершит только организация;
•члены организации подчиняются главе организации беспрекословно;
•предательство карается убийством предателя и всех его родственников; под предательством подразумевается даже произнесение любых слов в стенах тюрьмы во время следствия.
Кро́вная ме́сть, также венде́тта (от итал. Vendetta ← лат. Vindicta «мщение») — древнейший принцип, характерный для родоплеменного строя, согласно которому лицо, совершившее убийство, либо кто-нибудь из членов его семьи (рода, племени, клана, группировки) обязательно подлежит смерти в порядке возмездия.
** uccellino — в переводе с итальянского означает «птичка»