Глава 2
«Говорят, что любить — это значит давать кому-то силу уничтожить тебя и верить, что он никогда ею не воспользуется».
ⒸКоролек — птичка певчая
_________◇_________
Боги вселенной, почему он?
Когда утром встала с постели с мыслями кем же будет тот бедняга, что станет моим телохранителем? И подумать не могла, что это будет тот самый дьявол с чёрными глазами.
Входя в кабинет Марко, не ожидала, что увижу знакомые черты лица. С той самой ночи, прошло четыре дня. Смутно помню, что его позвали на разговор тогда. Только то, что когда падала в оброк, последнее, что видела — его глаза. И сон, в котором становлюсь его жертвой:
Мы стояли у обрыва, на берегу моря. Светило яркое солнце. На мне белое платье, вьющиеся на ветру, а волосы тянулись шлейфом назад. Даниэль стоял впереди, и улыбался. Неожиданно он подошел ближе, и крепко притянул к себе за талию. Улыбаюсь, соприкасаясь с его лбом. Но после улыбка заменяется искажённой болью, а белоснежное платье окрашивается в багряный оттенок, впитывая кровь. Даниэль отошел. Нежная улыбка заменилась дьявольской.
Медленно касаюсь своей груди, где только недавно стучало сердце, а сейчас воткнут нож. Дышу прерывисто, со слезами и недоумением глядя на него. Даниэль делает шаг, и толкает меня в пропасть, заставляя оказаться в холодной воде, захлебываясь собственной болью.
— Это твой новый телохранитель, Андреа, — выбивает из мыслей Марко. — Он будет с тобой до самой свадьбы. Ты не ослушаешься его и не будешь строить козни, — тараторит отец, вытирая свое ружье на столе.
Я смотрела на своего телохранителя. Даниэль был не похож на того, кто спас меня той ночью. Выглаженный до ниточки костюм, черного оттенка. Белая рубашкой, первые две пуговицы которой оголяли грудь.
— Я уже повторяла, и повторяю ещё раз, — встречаюсь с глазами отца, и продолжаю, — Я не выйду замуж за этого ублюдка.
— Слушай, девочка, — настороженно тихо отвечает он, — Ты можешь язвиться сколько хочешь. Но под алтарь выйдешь как покорная девица, — так хотелось послать его, но встречаясь со взглядом Даниэля, все слова застревает на пол пути. Становится неприятно под его пристальным взглядом.
Он видит все мои синяки на лице.
Однако сегодня я соизволила надеть нормальные вещи. Черные джинсы скинни, и такого же оттенка толстовка. Я не носила футболки, майки и все, что может оголять плечи. Может показать мои шрамы.
— Можешь приступать к работе, Даниэль, — Марко смотрит на него, почесывая подбородок кончиком пистолета. — Надеюсь, ты все понял.
Могу наизусть повторить, что он ему сказал:
Никаких клубов. Никаких парней рядом с ней. Не выезжать за нашу границу. А это были север и восток Италии. Когда как запад и юг принадлежали Конселло. А самое главное, отец сказал ему не прикасаться ко мне. Всем, кто приходил на эту должность Марко демонстративно говорил, что отрежет их яйца, и вскормит собакам, если только посмеют меня коснуться.
«Твоя непорочность — успех хорошего брака» — всегда трезвонит уши бабушка Кора.
Пойти бы, на злость им сделать пакость.
Даниэль кидает краткий взгляд в мою сторону, прежде чем кивнуть, и выйти за дверь. Плечи опускаются. Начинаю нормально дышать.
— Почему он? — спрашиваю, не понимая свое негодование.
В других случаях мне всегда было все равно кто и что. Но сейчас — нет. Марко поднимает взгляд со своего пистолета.
— Он хорош.
Черт, с этим не поспоришь. Мой телохранитель один из самых сексуальных мужчин, что я видела за всю свою жизнь.
— Он спас тебя. Простой парень. Двадцать семь лет. Родом из Италии. Из нашей территории. Хорошо владеет оружием. Нет семьи, что даёт гарантию — его никто и ничего не будет беспокоить. Сирота. Одиночка. Хорошо дерётся. Думаю, ты сама знаешь, — это он намекал на ту ночь, когда Даниэль один разобрался со всеми тремя, — Восемь лет занимался боксом, после чего забросил. Искал работу, нашёл. Думаю, отличная кандидатура.
Отвечать не хотелось. Выйдя из кабинета отца, вижу Даниэля, стоящего у двери, собрав руки позади. Смотрел бесчувственно. При свете дня, его глаза были ещё холоднее чем оказалось. А ещё он был намного красивее и выше. Думаю, на две головы, чем я. Возле него я было слишком маленькой.
— Зачем тебе эта работа? — спрашиваю сразу, как только закрываю за собой дверь. Меня пробирает злостью. Он будет каждый раз ходить за мной по пятам. Твердить, что это нельзя, то нельзя. Загонять домой, и следить за всей моей жизнью. Ещё будет свидетелем гнева отца. Моих синяков и бессознательности. А я этого, черт возьми, не хотела.
Даниэль хмурится. Будто говоря: что за глупый вопрос?
— Чтобы зарабатывать.
— Ты просто не знаешь, во что ввязываешься, — твержу с ухмылкой на губах.
Парень ухмыляется, и прищурив глаза, делает шаг на встречу. Задерживаю дыхание, когда Даниэль оказывается слишком близко.
— Вы тоже, синьорина.
— Ты убежишь от сюда меньше чем за две недели, — скрещиваю руки на груди, с вызовом смотря на него.
Даниэль усмехается, а я не могу остановить колотившиеся в груди сердце. От него веяло запахом чайного дерева. Это было приятно. Ощущать аромат его парфюма, как в ту ночь. Его худи все ещё стояло у меня на стуле. Я не трогала его с того самого дня.
— Посмотрим, дьяволица, — он делает шаг назад в тот самый момент, когда в дом врывается Роберта. Она уезжала на неделю в родное село. И я уже забыла, что сегодня должна была приехать.
Как маленький ребёнок прыгаю на месте, и почти повисаю на её шее, крепко обняв. Женщина обнимает в ответ.
— Тоже безумно скучала, синьорина, — улыбается Роберта. — Новенький? — кидает взгляд в сторону Даниэля, когда отцепляюсь от неё. Взгляд ее янтарных глаз не хуже, чем у ястреба, сканирует насквозь. Закидывая руку ей на плечо, хитро улыбаюсь. Роберта была не слишком высокой, как и я.
— Мхм, — киваю, — Даниэль — мой новый телохранитель. Он спас меня от кражи семьи Конселло, а теперь здесь. Но не переживай, уже через недельки две его след простынет.
— Ох, деточка, — улыбается она в сторону Даниэля, — С твоим-то характер, не сомневаюсь…погоди, что? — кажется только сейчас до неё доходит смысл моих слов. Роберта смотрит расширенными от шока глазами. Разинув рот, женщина крепко сжимает меня за плечи, начиная трясти. — Украли? Конселло? Они сделали тебе больно? — ее взгляд проходит по моему телу, но я пытаюсь её успокоить, целуя в две щеки.
— Всё хорошо. Говорю же, Даниэль успел вовремя, — думаю, сейчас, она посмотрела на него совсем иным взглядом.
— Господи, спасибо, — кивает в его сторону, — Не знаю как бы жила, если был она попала в лапы этим ублюдкам.
Даниэль лишь учтиво кивает. Да, на эмоции он совершенно скупой.
— Ну, рассказывай, — беру Роберту за руку, и увожу в сторону столовой, где начинаю быстро заваривать чай. Я скучала по разговорам с этой прекрасной синьорой.
Она была единственной, кто так сильно близок мне после Мартины и Мамы.
— Как прошли выходные? Как море?
Роберта заулыбалась.
— Отлично! Разве не заметно по моему загару? — она кружится вокруг, показывая ровный загар оливковой кожи. Вот бы тоже взять и дёрнуть к морю. Купаться, нежится на солнце, и загорать.
Даниэль зашел следом за нами, и расположился подле двери. Да, к работе он относился со всей серьёзностью.
— Ну, ты как? — уже тише, с нотками сожаления спрашивает гувернантка. Её взгляд явно скользит по уже затянувшийся ране на губе и синякам на щеках, — Видно, опять досталось, — качает головой, поджимая губы.
Разливаю чай по кружкам, и всем телом ощущая как внимательно следит за мной Даниэль. Его взгляд пробивает сквозь спину. Оборачиваюсь, и предлагаю ему чая. Не стоять же ему там все это время?
— Не люблю чай, — отвечает кратко, и мы с Робертой продолжаем разговор.
— Случилось в тот вечер кражи, — тихо отвечаю ей, — Как и всегда, впрочем.
— Я тут слышала о семье Романо, — с опаской спрашивает Роберта.
— Узнала об этом вчера, но уже не выношу всю эту тему, — киваю, устало выдыхая, — Я не хочу него зам…, — договорить не получается, как слышу громкий выстрел со стороны улицы. Шум разбивающегося стекла и крики охранников. Не успеваю оглянуться. Мужские ладони приподнимают меня и резким движением запихивают под стол.
Прикрываю голову, слыша звуки стрельбы. Даниэль сидел рядом, с вытянутым оружием в руке. Роберта тоже забралась под стол.
— Кто это? — кричала сквозь шум.
— Если бы я знал, — поддаёт голос мой телохранитель.
Постепенно звуки стихают, и крики становятся все тише и тише.
— Ждите здесь, я проверю все, — Даниэль заставляет отойти ещё на шаг и облокотится об ножку стола. Становится страшно. Ухватываюсь за его руку, и мы оба замираем, глядя друг на друга.
— Все будет в порядке. Не высовывайся, — приказывает, и с вытянутым пистолетом в руке, шагает в сторону двери. Резко поворачивает налево, после направо, и наконец опускает оружие, когда слышатся голос Марко.
— Конселло, — лишь злобное рычание.
Они не остановятся. Это лишь начало. И я поняла это.
Когда позже все в доме стихает, и трупы наших охранников уже не валяются по двору, могу тихо сесть на кровати, надеть наушники, и включить музыку на всю громкость.
Даниэль стоял за дверью. И я наконец могла выдохнуть полной грудью. Покачивая ногой под ритм песни, пыталась забыть те окровавленные тела наших людей. Ведь у них были семьи. Любящие жены и дети. Какого же им плохо сейчас. Могу представить.
Вечером, когда мы собрались за столом, отец злобно объявил:
— Они начали мстить.
— Не удивительно, — добавляет бабушка Кора, — Ты убил его наследника. Я вовсе удивлена, как мы все ещё живы.
Да, оптимизм нашей семьи зашкаливал.
— Мама, — угрожая смотрит Марко, — Ты серьёзно думаешь, что их месть закончится на этом?
Я скучно уткнулась в тарелку, играя с салатом в разные стороны. Аппетита не было вовсе. Роберта ужинала со всем рабочим персоналом, и мне так хотелось с ними. Даниэль стоял возле стены, как и другие несколько охранников. На самом деле, сторожить в доме не было нужды. Но после сегодняшнего, сомневаюсь, что даже на секунду кто-то останется без присмотра.
— Правильно говоришь, но чего они добиваются?
— Знать бы мне этого.
— Думаешь, они продолжат наносить удары все дальше? — влезает в разговор Вивьен.
— Знаю, — кратко кивает Марко, — Они на этом не остановятся. Это был лишь знак для начала войны.
Ближе к ночи, Марко уехал по поставке винного товара. Вот уже несколько лет наша семья занимается постановлением вина через порты. Но думаю, не будет секретом, если я скажу, что половина тех коробок на корабле, в любом случае наполнены оружием или наркотиками.
Так вот. Именно таким образом отец получает и пересылает свой товар. А деньги кидает в банк записанный на моё имя. Этим порошком он снабжал пол мира. Убивал пол мира. Марко зарабатывал на смерти других. Это были грязные деньги, и мы жили на них.
Это и есть жизнь. Всё было взаимосвязано друг с другом. Хорошее и плохое. Не было разницы. Весь мир и люди варились в одной каше, даже если не осознавали этого. Замкнутый круг, невозможный разрушить.
Приняв душ, наконец удосужилась привести себя в порядок. Завернувшись в банное полотенце, выхожу из ванной комнаты, и подпрыгиваю на месте.
— Какого черта, твою мать? — крепче прижимаю полотенце к себе, и чувствую как тело пробирает мурашками под взглядом черных глаз.
Даниэль с важным видом расположился в углу моей комнаты, на моем кресле. И даже не удосуживался отвернуться. Сидел, не отрывая взгляда.
Всей силой прижимаю руки к полотенцу. Очень надеясь, что он не видит мои шрамы.
— Это был приказ твоего отца, — Даниэль совершенно спокоен и безразличен.
Не могу скрыть своего удивления.
— Не может быть, — хмурю брови, и поджимаю губы, пытаясь унять злость.
— Может, — усмехается Даниэль, — Никто ведь не хочет, чтобы обещанная невеста сбежала, или была убита врагами, — его глаза засверкали, словно эти слова были шуткой для него.
— Я не невеста!
— Ты пытаешься убедить в этом саму себя, — внезапно, Даниэль поднимается на ноги, давая ощутить, как тесно стало вокруг. Он делает шаг в мою сторону. Делаю такой же назад. Снова шаг Даниэля. Снова мой.
Так продолжается до того момента, пока не ощущаю бёдрами комод за спиной. Даниэль делает заключительный шаг. Я оказываюсь в ловушке его тела. Становится нечем дышать. Черные глаза гипнотизируют, а тело отдаётся теплом. Ощущаю это, когда руки мужчины упираются об комод, расположившись с двух сторон от моих бёдер.
— Но мы оба знаем, что у тебя нет выхода, — его голос был слишком тих. И почему бегут мурашки?
— Выход есть всегда, — не отступаю. Взгляд резко падает на его губы. Они так близко. Так опасно близко.
— Боже, дьяволица, ты веришь в эти сказки? — рассмеялся Даниэль. От его смеха нервные окончания защебетали. Испугавшись своих же желаний, резко отталкиваю Даниэля, и он с лёгкостью отходит. Сердце пробивало слишком быстрый ритм.
— Не называй меня так! — изъявляю громко, — Сущий дьявол.
— Видишь? — ухмыляется он, — Мы с тобой два сапога пара.
Меня оккупировала ярость. Бью его в грудь одной рукой, когда другой придерживаю край полотенца.
— Какая пара? Какая пара? — срываюсь практически на крик, — Думаешь, спас меня и все? — смотрю прямо в глаза, тяжело дыша, — Чего ты добиваешься? — в этот момент Даниэль перехватывает мою руку и тянет к себе, всей силой заставляя врезаться в его тело.
Глаза расширяются, а губы раскрываются от изумления. Но больше всего в ступор вводило то, что мне нравилось это. Нравилось чувствовать теплоту его тела.
Господи, что со мной не так?
— А ты выглядишь возбужденной, когда злишься, — губы дьявола растягиваются ещё шире.
— Какой же ты мерзавец, — сжимаю челюсть, не переставая буравить его взглядом.
— Я хуже, чем ты думаешь, — и Даниэль отпускает меня, — Теперь, тебе лучше переодеться, — окидывает мое тело сверху вниз, что разжигает желание ударить снова.
— Не приказывай мне. Не забывайся, ты…
— Хочешь передо мной расхаживать полуголой? — Даниэль направился к креслу; расстегнул пуговицы пиджака, и снял, прежде чем плюхнутся, — Да пожалуйста, — раскидывает руки, смотря сверкающим взглядом, — Я не против посмотреть на это.
— Невыносим! — забирая свою пижаму, скрываюсь за ванной, пытаясь привести в норму дыхание.
Кто он? От куда столько смелости? Чего он хочет? Чего добивается? И...почему так сильно бьётся сердце?
Чувствую как щеки заливаются краской. Точно от злости.
Быстро переодевшись в шорты, и тонкий свитшот с длинными рукавами, выхожу из ванной. Даниэль листал журнал, за которым было прикрыто его лицо.
— Ты будешь тут всю ночь? Как же со сном?
Он убирает журнал. Оглядывая с ног до головы, отвечает:
— Посплю утром.
— Неужели тебе не захочется спать?
— Не захочется.
— Так невозможно, — говорю со смешком.
Даниэль хмурится, и закрывает глянцевый журнал.
— Я привык. Теперь спи, — он снова скрывается за бумагой. Бесит!
— Боже, — недовольно закатываю глаза, — Ты только и приказывать умеешь.
— А ты язвить.
— Не правда.
— Я не буду спорить с тобой.
— Я и не спорю, — бросаю в ответ.
Даниэль поднимает взгляд, а я присаживаюсь на кровати, подтягивая ноги.
— Спи, Андреа.
— Господи, какой же ты зануда, — разочаровано выдыхаю, плюхаясь на постели.
— Могу показать тебе насколько «занудным» иногда бываю. Но боюсь, ты разбудишь весь дом своими стонами. И нас обеих отправят в могилу, — не вижу его лица, но по голосу могу понять, что он вполне серьёзно.
Мерзавец!
Хотелось взять и выгнать его за двери, но тут вспоминаю, что совершенно забыла о Лии и Локи.
Мне нужно было их покормить.
— Слушай, — резко привстаю на постели, забыв о недавнем диалоге, — Ты должен мне помочь.
— Я ничего тебе не должен, — отвечает сухо.
— Ну! Мои собаки останутся голодными, — на помощь приходят жалобный взгляд, — Помоги выйти из дома и накормить их.
— А что мне за это будет? — наконец он убирает журнал в сторону, выдвигая одну бровь.
— Твоя зарплата, мой дорогой, — отбрасываю волосы назад, гордо вздернув подбородком. —Разве ты не должен ходить за мной по пятам? Вот и сейчас пойдешь, — скрещиваю руки на груди, показывая тем самым, что не приму отказа.
— Интересно, твой отец не против всего этого? — задумчиво бросает Даниэль.
Поднимаюсь на ноги, сжимая кулаки.
— Хорошо, — киваю коротко и решительно, — Чего ты хочешь?
— Завтра мы должны выбраться из дома.
— Это ещё зачем? — хмурюсь, не понимая смысла его желания.
— Мне нужно встретиться с одним знакомым.
— Интересно, — бросаю задумчиво и игриво, — Надо ли знать об этом отцу?
— Так же как надо ли ему знать, что ты кормишь бездомных собак, которых он ненавидит?
— Договорились, — протягиваю ему руку, и он пожимает её, растягивая победную улыбку.
— Договорились.
Похоже, Дэн не так уж и плох. Если не считать немного извращенное поведения и невыносимый характер. Но в первый день нашего знакомства, он не казался таким. Как говорится, первое впечатление очень опасное.
— Обычно, я перебираюсь через заборы, но раз ты можешь меня прикрыть, можно и через парадную, — выходим мы из дома.
Настроение было отличным. Марко не было и не будет до завтрашнего вечера. А это значит, я не буду слышать и видеть его целый день. Разве не это рай?
— Думаешь, они выпустят тебя, даже со мной? — явно удивляется Даниэль.
Подправляю сумку с кормом для собак на плече, и уверенно иду к охранникам возле ворот.
— Откройте ворота. Нам нужно в магазин.
Охранники переглядываются, и растерянно заявляют:
— Нам нельзя вас выпускать.
— Серьёзно? Я с телохранителем, — показываю в сторону Даниэля, чтобы удостоверить.
— Не волнуйтесь, господа, — подает голос он, — Синьорина под моей ответственностью.
— Но…
— Да черт возьми, мне нужны тампоны, понятно? — повышаю тон, сжимая руки, — Или вы хотите чтобы я кровью истекла? — парни явно такое не ожидали и переглянувшись вновь, кивнули друг другу. Один из них молча открыл врата.
— Так бы сразу, — возмутилась, проходя мимо охраны вслед за Даниэлем.
Конечно, сперва он осмотрел местность. Только потом мы шагнули в направлении маленькой каменной тропинки. Я уже слышала лай собак, и звук сигналящих машин.
Мы прошли до конца нашей территории, и завернули за угол.
— Ты любишь собак? — спросила у Даниэля, когда начала вытаскивать корм из сумки. На месте уже стояли четыре миски. Две для корма, остальные для воды.
— Моя первая умерла. Больше собак не заводил, — слышу в его голосе отстраненность, словно воспоминания приносили ему боль. Становится жаль его. Не представляю, что было бы со мной, если бы с Лией и Локи что-нибудь случилось.
— Что произошло? — поставив миски в сторону, привстала и начала звать собак, хлопая в ладоши.
— Её убили.
Замираю, и перестаю хлопать. Взгляд встретился с его глазами. Я не видела в них ни капельки грусти или боли. Ничего. Пустота.
— Но кто на такое пошёл?
— Я, — резко отвечает Дэн.
В груди образовался ком. Не знала, что сказать или как принять.
Он убил свою собаку намеренно? Или это вышло случайно?
— Как так…
— Дальше не отвечу, — тут же отрезал Даниэль.
В этот же момент за поворотом появились собаки. Первая, кофейного оттенка вперемешку с песочным, а вторая — едино чёрного. Обе подбежали ко мне виляя хвостами. С ошейниками с их именами, и моим номером. Присела на корточки, и крепко обняла их. Лия и Локи почти полезли на меня с сияющими глазами. Взгляд Локи устремляется в сторону Даниэля, и собака подает голос. Явно спрашивая: кто это?
— Это Даниэль, — говорю поглаживая их за ухо, — Мой новый телохранитель, — думала Даниэль сядет и погладит моих друзей, но он разворачивается к нам спиной, и собаки приступают к еде.
— Думаю нам пора, — говорит он, оборачиваясь и смотря уголком глаз. Собираю сумку, и перекинув через плечо подхожу к Дэну.
— Приятного аппетита, ребята, — кидаю собакам напоследок.
Мы молча доходим до дома, и заходим в комнату.
Снимаю носки, быстро распуская волосы. Клонило в сон. Но было неудобно спать в присутствии Даниэля. Интересно, об этом отец не думал? Дурочка. Когда он вообще обо мне думал?
Даниэль расстёгивает рукава рубашки и садится в кресло, откидываясь назад.
В комнате темно. Я любила спать в темноте. Окно было приоткрыто, и с улицы доносились звуки кузнечиков, сидящих в траве. Самолётов, пролетающих над землёй. И тихий голос ночи, завораживающе шепчущий «спи».
Я ворочалась в кровати почти час. В голове туман и мысли обо всем, что настигло меня за все эти дни.
А если Конселло захотят вновь меня выкрасть?
— Даниэль, — тихо шепнула в тишину. Думала, он не ответит. Возможно спит. Но он не спал.
— Чего тебе? — звучит тихий ответ.
— Что ты делал в ту ночь на набережной?
— Ждал девушку.
Прикусываю губу. Почему-то становится не по себе. У него есть возлюбленная?
— И что потом? Ты смог с ней встретиться?
— Смог, — следует кратко.
— А меня ты как увидел?
Слышу смех в темноте, и он отзывается во всем моём теле.
— Глазами, дьяволица, глазами.
Поворачиваюсь в сторону Даниэля, и вижу как он смотрит на меня при свете луны. И почему-то ловлю себя на мысли, что мне нравится его присутствие. Я в безопасности. И я доверяла ему. Не было причины. Но так хотело глупое и наивное сердце.
Ночью просыпаясь от кошмара, и подпрыгиваю на кровати, прикусываю губы до крови. Рана зажила, но этим сделала только хуже.
Быстро встав на ноги, шагаю в ванную, но открыв дверь, испуганно задерживаю дыхание. Сперва не вникаю, что над моей раковиной кто-то склонился, а после вспоминаю, и понимаю, что это Даниэль. Он брызнул холодной воды в лицо, и посмотрел в зеркало. Взгляд скользнул туда же. И внутри загорелся необузданный страх.
В черных глазах заигрались никогда не виданные чертики ярости. Впервые вижу некую эмоцию в этой бездне.
— Выйди, — грозным и холодным тоном приказывает Даниэль.
Второй раз повторять не приходится. Выхожу, захлопнув за собой дверь. И в голове, словно сон, сплывает теплое дыхание рядом. Он сидел около кровати. Его рука нависла над моим лицом, словно внутри шла борьба. Я чувствовала это даже сквозь закрытые глаза. Он коснулся моей щеки, но не пройди секунда, сорвался с места.
И в этот момент появляется ощущение, что он может быть намного опасней моего отца. Его взгляд говорил о многом. Его прикосновения…говорили о многом.
☆☆☆
Следующим утром, почти забываю о предыдущей ночи, пытаясь не обращать внимание.
Утром, когда вышла из ванной комнаты, не обнаружила Даниэля. Наконец мне дали немного личного пространства. Быстро начала одеваться, натягивая джинсовые шорты и серую толстовку.
Подойдя к туалетному столу, присаживаюсь на пуфик, и начинаю себя разглядывать: синяк почти отошёл, но на губе красовалась яркая рана. Она никак не заживет. И впервые за несколько прошедших дней, решаюсь закрасить все консилером и тональным средством.
Немного подкрашиваю ресницы. Использую специальную мазь для губ. Она быстро заживляет раны, и дарит одновременный блеск. Волосы собираю в быстрый, небрежный хвост. Несколько каштановых прядей выбивались из-под причёски, но я не обращаю на это внимание. Взяв с собой маленькую сумочку в стиле бохо, подаренную Тиной, выхожу из комнаты.
За дверью ждал Даниэль. Он переоделся. Взъерошенные утром волосы были расчесаны. А взгляд снова бесчувственным и непроницательным. Я поняла: это было его рабочее состояние.
— Мы выезжаем после завтрака, — предупреждает, разглядывая с ног до головы. Особое внимание обращая на моё лицо. Закатываю глаза, понимая ещё одну вещь: я стала слишком часто это делать.
— Да, я закрасила синяки. Не выходить же мне в таком виде на люди. Получу ещё хуже, если кто-то из синдиката увидит, — тараторю, удивляясь своей неловкости.
Но ведь я сказала ему правду. Если кто-то из синдиката или знакомых отца увидит меня в побоях, пойдут слухи. И тем более, перед помолвкой которой «я-жду-не-дождусь», это выглядело бы дурным тоном. Получать ещё сильнее не хотелось.
Проигнорировав мой порыв, Даниэль отвечает:
— Тебя ждут за столом, — он первый из всех моих телохранителей, кто осмелился обращаться со мной на «ты». И почему мне это нравится?
— Ты завтракал? — спрашиваю, когда начинаю спускаться.
— Переживаешь, дьяволица? — тянется на его губах издевательская ухмылка.
— Да хоть с голоду помирай, — мельком оборачиваюсь. Хотелось уловить его реакцию. Но это была большая ошибка, ведь в следующую секунду я увернулась на одной ступени, и начала падать, но твердые мужские руки перехватывают меня на лету, и быстрым движением тянут к себе. Со вскриком, оказываюсь прижата к перилам лестницы телом Даниэля. Сердце подпрыгивает в груди. От страха или опасной близости?
Его лицо так близко, а дыхание опаляет губы. От нанесённого бальзама они отдаются холодом и приятно немеют.
— Не думаю, что это хорошим закончится, — слышу голос Вивьен, и с испугом отталкиваю от себя Даниэля.
— Я…чуть не упала, Даниэль…
— Все в порядке, Андреа, — улыбается Вив, — Всё в порядке, пока нет Марко.
— Он пришёл? — спрашиваю, спускаясь к мачехе.
После того разговора мне стало намного легче с ней общаться. Я перестала ее сторониться.
Вивьен отрицательно покачала головой. Мы вместе прошли в столовую. За нами Даниэль. Он зашел после нас, и встал около двери, пока я оставила сумку, и села на свое место.
Бабушка Кора уехала вчера вечером, с радостной улыбкой заявляя, что приедет в день приёма семьи Романо. Поэтому сейчас на кухне только я и Вив. И мне так легко дышать. Даже аппетит есть.
Быстро накладываю себе сыра, несколько колбас и оливок в тарелку. Начинаю есть, как можно дольше растягивая удовольствие. Обычно, так спокойно мои завтраки проходили очень редко. Присутствие Марко напрочь сбивало весь аппетит. Если не ошибаюсь, так хорошо я ела месяц назад.
— Вы куда-то собираетесь? — спрашивает Вив, делая глоток зелёного чая. Кофе она не пила.
Пережёвывая кусочек сыра, ловлю взгляд Даниэля. Оказалось, я даже не придумала отговорку.
— Я на балет, — выпадает из уст. Не обдуманно, но должно прокатить.
Вив приподнимает брови, явно пересчитывая недели.
— Сегодня суббота? — она кинула подозрительный взгляд в сторону Даниэля. Будто он мог знать.
— Нет, — качаю головой, делая глоток апельсинового сока, — Но у нас сегодня дополнительные занятия. — быстро поднимаюсь со стола и забираю сумку.
— Тогда удачи.
— Спасибо, — улыбаюсь в ответ, выходя из столовой. Даниэль зашагал следом.
Да, я любила балет. Балет был единственным из рода занятий, что смог меня зацепить. И все благодаря маме. Вот уже пятнадцать лет я занимаюсь. Все эти годы, по субботам убегаю в студию, чтобы позаниматься с репетитором. Это было единственное увлечение, которому Марко дал согласие. Но при условии, что не будет никаких гастролей, выступлений и всего этого бреда. Я согласилась. Только потому, что не могла без балета. То ощущение окрыления, что дарил мне этот вид танцев не описать словами.
Именно сейчас эта отговорка нас спасла. И вот зачем я втягиваю себя в эту авантюру? А если отец узнает, что никакого балета не было? Что я ему отвечу?
— Надеюсь, мое вранье того стоит. С кем ты хочешь встретиться? — спрашиваю уже в машине, которую вёл Даниэль. Сидела впереди, буравя его взглядом. Он сосредоточился на дороге, а брови сошлись на переносице, как только вопрос слетел с моих уст.
— Это личное.
— Серьёзно? — воскликнула шокировано, — Я вышла из дома соврав всем, лишь из-за твоего «личное»?
С кем он хотел увидеться? Возлюбленная? Друг? Отец? Мать, в конце концов?
— Это не займет много времени, — Даниэль заворачивает на повороте. Мы выезжаем на оживленную трассу.
Окна машины были раскрыты на распашку, и с улиц доносились возгласы людей. Тёплый ветер дул в лицо, а жаркое итальянское солнце, заставляло жмуриться даже через очки. Мне оставалось лишь откинутся назад, и закрыв глаза, прислушиваться к шуму ветра и людей. Ощущать запах цветов, фруктов и местного итальянского фастфуда.
На дворе стоял июнь. Разгар приезда туристов. Их было много. Так ещё сегодня открытый рынок, и почти каждый, и жители Сицилии и туристы бежали туда.
Смотря на то, как радостно все бегут за покупками, хотелось ощутить то же чувство.
Когда в последний раз я могла просто погулять по рынку, и покупать всякой всячины? Когда в последний раз гуляла просто так? Не из-за желания убежать из дома и реальности, а для себя. Без причин. Для счастья, отдыха и удовольствия.
Кажется, такого я не припомню.
Проехав несколько километров, Даниэль останавливает машину у маленького ресторанчика с летним двором. Уже с окна доносился запах лазаньи и запеченного сыра. У меня потекли слюнки.
— Я оставлю тебя здесь, — выдает Даниэль. Я хотела возразить.
Он не мог оставить меня одну! После того случая на побережье, становилось не по себе от мысли, что я могла быть лёгкой добычей для Конселло. Что будет, если в следующий раз, рядом не окажется Даниэля?
— Здесь ты в безопасности, Андреа, — словно читая мои мысли добавляет Дэн. Моё имя из его уст звучало так интересно. Сердце сделало волнительный удар.
— Конселло сейчас везде. Им бы лишь…
— Послушай, здесь отличная охрана, и бармен, мой хороший друг. Я его предупредил. Никто тебя не тронет, если будешь сидеть только за своим столом. И не высунешь свою любопытную задницу в путешествие, — при последнем предложение, его губ касается заметная усмешка.
Стрельнув в сторону Даниэля недовольным взглядом, выхожу из машины, и быстрым шагом пробираюсь в ресторан. Только вступив за порог, слышу как с визгом отдаляется автомобиль.
Боже, куда он уехал?
В ресторане прохладно, и отлично работает кондиционер, как и форсунки на открытой веранде, распыляя воду и даря прекрасную прохладу. Увидев барную стойку, поплелась в её направлении. Кажется за ней стоял тот самый бармен-мой-хороший-друг. Как же эффектно работали его руки, при разливании напитков в несколько фужеров.
— Привет, — сажусь на высокий барный стул, скрещивая руки на коленях. Молодой человек поворачивается, как только отдаёт заказ официантке.
— Ты должно быть, Андреа? — приподнимает ехидно бровь. С губ вырывается смешок, и при лучезарной улыбки голубоглазого бармена, становится легче.
— Даниэль сказал?
— Да, — рассмеялся он, расставляя перед собой несколько высоких коктейльных хрусталь, — Сказал, что придет к тебе девушка, с безумно зелёными глазами, и красивой улыбкой. Ты сразу поймёшь, что это Андреа.
— Так и сказал ? — наигранно изумляюсь.
— Конечно, нет, — закатывает глаза парень, надув губы, — Думаешь ты дождёшься от него таких слов? Да нет, закапайте сразу, — снова заливаюсь смехом, и не могу остановиться, — Я кстати Тристан, — протягивает молодой человек руку, и я с удовольствием пожимаю в ответ.
Следующее время я слушаю рассказы о его жизни, и практически забываю про все остальное, давая себе отдохнуть.
Как оказалось, Тристан в Италии всего семь лет. До этого с семьёй они жили во Франции. Его отец был коренным итальянцем, а мама француженка. С Дэном они познакомились несколько лет назад, когда Тристан переехал в Италию. Теперь он работал барменом, а Даниэля недавно уволили с такого же ресторана из-за избиения клиента.
Но Тристан рад, что его друг нашёл прекрасную работу. В каком смысле «прекрасную», так и не поняла, ведь работать на нашу семью точно не удача.
Однако голубоглазый мне понравился. Он был открыт, рассказывал про очень даже смешные моменты его жизни, от чего не могла перестать смеяться.
Ещё у Тристана безумно вкусные коктейли. Думаю, я проглотила больше двух штук, пока ждала ненаглядного Дэна.
Разговаривая с Тристаном не могла понять, как они дружили. Ведь были полной противоположностью друг друга.
— Нет, серьёзно, я настолько напился в тот день, что почти десять минут стучался в чужую дверь, а открыли мне только тогда, когда руки были в наручниках, — снова рассмеялась, когда с удовольствием подтягивала через трубочку «Секс на пляже» — Ну от куда мне было знать в тот момент, что я живу на этаж выше, а соседка за дверью была девятнадцатилетняя девушка, что тут же от испуга заявила в полицию.
— И что потом?
— А потом его посадили на сутки. Он отрезвел, а мне пришлось все разруливать, — слышится за спиной голос Даниэля, и губы невольно застывают над трубочкой.
— И как прошло твоё «личное»? — спрашиваю, делая глоток напитка, и пытаясь показать все свое безразличие.
Даниэль угрюмо качает головой, давая понимать, что это не тема для обсуждения. И я невольно ловлю взгляды играющие между Тристаном и Даниэлем. Складка между бровей второго становится глубже.
— Твой отец будет к шести вечера. Роберта просила быть дома к этому времени, — предупреждает Даниэль, медленно оттягивая мой коктейль к себе.
— Эй! — надуваю губы, словно маленький ребёнок, — Отдай!
— Сколько ты выпила? — Даниэль вопросительно смотрит на друга, после на меня, внезапно заевшую икотой, — У тебя глаза искрятся.
— Да ладно? — вырывается нервный смешок. Я с улыбкой смотрю на Тристана, — Серьёзно? Прям искрятся?
— Напитки были не крепкие, — оправдывался его друг.
— Нам пора, — Даниэль тянет меня за локоть, заставляя спрыгнуть со стула, и пока я, махаю бармену на прощание, тащит в сторону выхода. Но Тристан окрикивает моего телохранителя, на что тот с непонятной яростью смотрит в его сторону.
— Я хотел поговорить.
Даниэль отпускает меня, и приказывает идти к машине, пока сам направляется к барной стойке.
Чувствую как покачиваются ноги, и все плывёт перед глазами. Да, я не сказала Тристану, что за всю жизнь пила лишь вино. Никакого крепкого алкоголя. Я не знала, как поведет себя организм. Но мне так понравилось то чувство эйфории, когда с каждым глотком, горло прожигало холодной шипучкой, а все дерьмо становилось радугой после пони.
Есть грех в том, что я хотела расслабится?
— Самые лучшие устрицы в Италии! — кричит мужчина, стоящий в углу ресторана, у ларька с устрицами. Не думая, подхожу к продавцу.
— Две штуки, пожалуйста, — протягиваю ему купюру. Мужчина с радостью приступает к работе. Уложив две мидии и ломтик лимона на пластиковую посуду протягивает мне. Именно в этот момент, подходит Даниэль.
— Я же сказал, сидеть в машине, — со злостью в голосе выражает он.
Хмурю брови, поджимая губы от злости.
— Мне захотелось есть! — раздраженно отвечаю, отдавая держать тарелку, и выжимаю сок лимона на устрицу.
Даниэль качает головой, сжимая челюсть, и пытаясь прожечь меня взглядом.
— Здесь твоя жизнь подвергается большей опасности, нежели…, — не даю ему договорить, и почти силой закрываю ему рот поднесенной к губам устрицей.
— Заткнись уже, — и он заткнулся. Хотя и видела как сильно сжал челюсть. Но сейчас плевать на это хотелось. Он мой телохранитель. Его дело защищать, а не ограничивать в, итак, малой свободе.
Отбираю у него тарелку и направляюсь в сторону машины, по пути пробуя на вкус купленные устрицы. Было бесспорно вкусно. И кисло. Думаю от злости, я выдавила лимон до последней капли.
Не успеваю подойти к машине, путь загораживают и открывают дверь. Смотрю в его чёрные глаза с явной раздраженностью, и сажусь с гордо приподнятой головой. Даниэль с грохотом закрывает дверь, показывая что и он не в восторге. Мерзавец садится на водительское сидения, заводя автомобиль.
— Слушай, у тебя есть девушка, да? — спрашиваю, приподнимая бровь, и внимательно смотря в его сторону.
Мы ехали на большой скорости с ветерком. Это более-менее отрезвило меня. Но не до такой степени, чтобы держать язык за зубами.
— С чего ты взяла? — краем глаза, Дэн кидает взгляд недоумения.
Я не могла понять его отстранённость. Хотя…с первого дня нашего знакомства он был такими.
— Ну, все эти «личные» свидания, — пожимаю плечами, отводя задумчивый взгляд, — Ты не взял меня с собой, а значит твоя девушка не особо одобрила бы это.
Даниэль усмехнулся уголком рта, и покачал головой. Будто говоря: что за абсурд?
— Сейчас не лучшее время для отношений. Поэтому, нет. У меня нет девушки.
— Почему?
— Что, почему? — хмуро бросает он. Эта тема явно ему не нравилась.
— Почему не самое лучшее время? По моим сведениям, тебе уже не мало годиков.
— Да, дьяволица. Целых двадцать семь годиков, — шутит надо мной, — А что насчёт тебя, дьяволица? — по привычке закатываю глаза, слыша свое прозвище. Почему дьяволица?
— А что насчёт меня? — усмехаюсь иронично, — Не то что парень, я даже в губы не цел…, — замолкаю на полуслове. Боже, что несу?! Алкоголь — точное табу в моей жизни, — То есть, я не…не это имела виду. Просто за это время, как-то…
— Эй…, — пытается перебить Даниэль, но я продолжаю свою тираду.
— Не было важным, да и с моей семьёй…
— Андреа…
Из-за своей неодолимой смущенности становится не по себе, и я не понимаю, почему меня так смущала эта тема. Да, я ни разу не целовалась с парнем! Да, у меня не было парня. Но разве есть в этом что-то плохое, если меня это не беспокоит? Из-за всех этих мыслей не замечаю как теплая мужская ладонь сжимает мое оголённое бедро и успокаивающий поглаживает медленным движением «вверх-вниз».
Рот замыкается, а взгляд шокировано скользит к месту прикосновения. Необычное тепло появляется внизу живота, и тянется в центр, от чего щеки заливаются всеми красками красного.
Господи, что происходит?
Кажется Даниэль тоже не понимает своих действий. Когда его взгляд следит за своей рукой, брови хмурятся в одночасье. В тот же момент он отдергивается. Наступает гробовое молчание, и почти до самого дома мы едем в тишине, только под мелодии песен, играющих по радио, которое я осмелилась включить.
Ворота нам открывают сразу же. Я замечаю машину отца. На наручных часах время показывало пять вечера. Значит, приехал пораньше. Меня накрывает апатия, и желание сбежать. Говорят, к хорошему быстро привыкают, и я уже привыкла к его отсутствию. Но сейчас, проходя в дом и услышав голос Марко, тело будто током пробивает. Такое ощущение, будто меня разбудили от сладкого сна, и погрузили в холодную воду.
— Да-да! — учтиво и радостно соглашается он разговаривая по телефону. Марко сидел на кресле в гостиной, попивая кофе, — Мы ждём вас на следующей неделе для разговора о помолвки. Ждём! — снова чуть ли от счастья не кричит отец, а после завершает звонок.
Сама не понимаю как быстро лечу в свою комнату, и запираюсь в ванной. Горло душат слезы безвыходности. Челюсть сжимается, а внутри все бушует старым штурмом. Хочется разорвать все на кусочки.
Сколько ещё придётся это терпеть? Сколько ещё подарков подготовила для меня жизнь? Когда я смогу дышать? Когда смогу жить так, как захочу я, а не кто-то другой?
«Никогда» — пронеслось в голове.
Включаю ледяную воду, резким движением обрызгивая лицо. Ещё, ещё и ещё. Злость вихрем поднимается выше, когда бью ладонью по мрамору раковины. От такого удара несколько баночек падают на пол, и на глаза попадет лезвие. Не думая, стягиваю толстовку. Металл вновь оказывается у меня на руках.
_________◇_________