Глава 9: Болото-бездна.
Хованец не солгал — сидр из чёрной смородины действительно оказался чудесным. Настолько чудесным, что был выпит буквально сразу (прямо у чужих ворот, на глазах у всё ещё разъярённой разношёрстой толпы, как их не побили, вопрос опять-таки актуальный). Вот кто бы мог подумать (кроме его бывшего, разумеется), что в свои неполные тридцать лет (в двадцать восемь, если быть точнее), Чимин ни с того ни с сего (вот ей-богу, чёрт попутал) свяжется с крайне дрянной компанией (прадед в неё тоже, кстати, вхож, на пару с перелесником) и, словно бравый алкоголик (коим он ни в коем случае не являлся, н-е-т), начнёт пить в случайных «бадегах» (да простит его хованец со своим домом в стиле казацкого барокко) на «карандаш» (то есть в долг)? Ох, на опасную тропинку он ступил, ох, на опасную! Страшно даже представить, что его такими темпами ждёт в будущем (криминал? Проституция? Дурка?). Бабуля бы за такое точно осудила (и была бы права!). Осудила и ремнём (или того хуже — веткой) по заднице огрела. Может даже и не один раз. Да, обидно, досадно, но зато как эффективно! Проходил уже однажды в детстве, помнит... Зад потом ещё с неделю огнём полыхал (не сесть, не пукнуть). Даже после первого пассивного секса ему так больно в пятой точке не было (пукалось так вообще прекрасно).
Эх, «приятные» воспоминания из детства! Записаться, что ли, на приём к психологу? Проработать там с ним все свои детские травмы, закрыть гештальты и так далее и тому подобное (да, в психологии и сопутствующих ей терминах он не силён, и что?). Хотя... ну его! Пустая трата времени (и денег, которых у него нет!). Лучше уж к местной бабке сходить (очередь к ней явно поменьше будет, чем к хованцу). Та и травяным чаем напоит (а он травку любит, травник же!), и дурость из головы яичком отшепчет. Удобно же! Ведьма старая, конечно, тоже не за спасибо работает, но дерёт всё же поменьше психологов (что и понятно, умных дипломов у неё отродясь не водилось). А Чимин нынче за любую экономию (интересно, а в Дземброне есть АТБ? Там вроде сейчас дивные акции на крупы и вареники. Ещё на льва одного интересного, 1715 который). Да что уж там греха таить, вчера он гуглил рецепт супа из крапивы (да, такое действительно есть, суп-пюре!). Так и сонцеедом стать недолго (а там и деду конкуренцию составит, дом большой, поместятся). Ладно, фигня всё, прорвётся. В первый раз, что ли?
Стерев с пухлых губ остатки (божественной амброзии) сидра и хитро зыркнув на расслабленного Болотника, медленно шагающего в сторону леса (вот ничего же скотина не боится), Чимин, неожиданно резко уверовав в себя (а лучше бы в Бога), хрипло проговорил (терять ему всё равно больше нечего):
— А давай накостыляем Блуду!
— Что ж тебе всё неймётся, — невольно повысил голос Юнки, обречённо покачав головой. — Юнги уже там икается.
— Моя душа жаждет мести, — рыкнул Чимин, по-детски топнув ногой. — Вот прямо здесь, прямо сейчас.
— Вино чем уже твоей душе не угодило? — продемонстрировав травнику пакет (ты меня узнаешь полюбэ, я буду с пакетом АТБ) с алкоголем, спросил Юнки. — Тут тебе и белое, и красное, и розовое! Даже у Стендаля такого разнообразия не было.
— Крови хочу, — не унимался Чимин, во всех красках представив себе жестокую расправу над Блудом. — Поймаю гада, вырву сердце и буду сжимать в руках, пока не треснет!
— Вот ты маньячище, а по виду и не скажешь, — присвистнул Юнки. — Хочешь сердце — будет тебе сердце. У меня дома парочка бычьих чертовски спелых есть, вернёмся, дам тебе, и сжимай в своё удовольствие.
— В смысле спелых бычьих? Это как? — не понял Чимин, мигом растеряв весь свой воинственный настрой. Да Богуном ему не быть. — Для чего они тебе?
— Для салата, — как нечто само собой разумеющееся, произнёс Юнки. — Я, конечно, больше микадо люблю, но и бычьи сердца тоже вполне себе ароматны.
— Мы сейчас с тобой точно об одном и том же говорим?
— Я о помидорах, — прыснул Юнки. — А ты?
— Мне нужно выпить, — отмахнулся Чимин, чувствуя себя не то дураком, не то дебилом. Бычье сердце. Серьёзно? Какому идиоту пришло в голову назвать так помидоры? Вот вообще не аппетитно!
— Не о помидорах, значит, — не скрывая своего веселья, протянул Юнки. — Вино?
— Давай.
— Расскажешь немного о себе? — доставая литровую бутылку из пакета и протягивая её травнику, спросил Юнки, всё ещё хитро улыбаясь. — Мы же толком так и не познакомились поближе.
— А что рассказывать-то? — пожал плечами Чимин, взяв бутылку и откручивая на ней крышку. — Мне особо похвастаться нечем. Школу с отличием закончил, затем университет, потом травологией увлёкся, и пошло-поехало. Вроде всё.
— Не густо.
— А ты чем можешь удивить? — отпивая вино из бутылки, осведомился Чимин. Кто сегодня будет в дрова? Он сегодня будет в дрова. Кто завтра будет блевать? Он будет! И ещё где! В «роскошном» деревенском туалете, наполненном ароматами отнюдь не Франции! Да уж, такого «шоу» мухи и прочая летающая гадость ещё не видели. Самое время занимать места в первом ряду.
— Ну... — немного подумав, промолвил Юнки. — Я был свидетелем заключения акта объединения Украинской Народной Республики и Западно-Украинской Народной Республики. На Софийской площади тогда было не протолкнуться.
— Чё? — привычно ступил Чимин. Это в каком году было? 1919? Болотник же шутит? Да?
— Ещё меня гетман Скоропадский как-то чаем угостил.
— Ты сейчас серьёзно? — посмотрев на болотника, как баран на новые ворота, пискнул Чимин, крепче прижимая вино к груди. Его окружают одни старики.
— Да, я родился ещё при Гетманщине, так что многое повидал, — пожал плечами Юнки. — Богдана Хмельницкого даже однажды лицезрел воочию. Правда, я тогда ещё мелкий был и не особо понял, кто этот мужик с усами и булавой и почему его все приветствуют. Но это не суть важно.
— Так ты ж вроде с Одессы, — промямлил Чимин, медленно переваривая услышанное. Богдан Хмельницкий? Гетманщина? О нет! Он явно не хочет знать, сколько Болотнику лет.
— Не совсем, — отобрав у Чимина бутылку с вином, улыбнулся Юнки. — Я жил там достаточно долго. Но родился в других местах.
— Ты древнее моего прадеда, — выпалил Чимин, привычно не подумав.
— Нет, Тэхён постарше будет.
— Да куда уж старше...
— Прадеду твоему уже за пятьсот перевалило, — сделав глоток вина, прошептал Юнки. — А мне всего триста с хвостиком.
— Как за пятьсот? — выпал в осадок Чимин. — Быть такого не может! Дом бы столько не простоял.
— О ремонте ты что-то слышал? — лишь чудом не съязвил Юнки. — Там от первоначального строения только фундамент и остался. И то не весь.
— Это ж сколько раз он мне «пра»? — потупил взгляд Чимин.
— Много, и этого достаточно, — похлопал травника по плечу Юнки. — Ещё вина?
— Тут уже самогон нужен.
— Не потянешь, родной, — покачал головой Юнки. — Поверь мне на слово.
— Придётся совершенствоваться в делах алкогольных.
— Вот этим мы сегодня и займёмся, — приобнимая Чимина за плечи, промурчал Юнки. — Пошли скорее, угощу тебя икоркой из синих, тюлечкой с микадо. М-м-м, вкуснотища! А Юнги мы завтра накостыляем.
— А синие — это что? — послушно передвигая ногами, осведомился Чимин. Ну... завтра так завтра. Не особо и хотелось.
— Баклажаны.
— Но они же не синие, а фиолетовые...
— Есть такой момент, — весело кивнул Юнки. — А ещё рачки — это креветка, а не раки. Пошли, пошли, я тебе с удовольствием расскажу об Одессе-маме и говоре этого города. Ты в украинской Бессарабии был? Там такое вино вкусное!
— А каким боком Одесса к Бессарабии?
— Часть её входит в состав одесской области.
— Вот оно что...
То и дело (в одну морду) опустошая бутылку вина (неприлично) большими глотками (и пофиг, всё равно платить ему), Чимин, вполуха слушая трепетный (вот без бэ!) рассказ Болотника о салате из бессарабской брынзы и спелого арбуза (умеет же гад по ушам ездить), уже был готов пробовать всё и сразу, как краем глаза выцепил на небе знакомый уже огонёк. Блуд. Где-то совсем рядом эта скотина окаянная. Вот чем не повод не откладывать на завтра и уже сегодня навалять тому? Градус алкоголя в крови как раз подходящий и активно подталкивающий к подвигам (ну и насилию заодно), ещё чуть-чуть, и он будет отомщён! Опасно оскалившись и ловко выбравшись из объятий Болотника (как долго они так шли по лесу?), он, словно подражая недавнему подвигу (пусть и невольному) пастуха (тоже бы ноги себе не переломать), ловко взобрался на дерево и, отыскав взглядом возле болота Блуда, лишь чудом не выдал себя победным визгом. Нашёлся! Ну держись, нечисть! Сейчас тебе будет... больно? Вот про больно вообще не факт. Болотник ведь за брата и вступиться может. И тогда больно будет ему. Обидно? А вот это уже куда реалистичнее. Нужно придумать какую-то мелкую пакость. Хм...
Уперевшись ногой в ветку и случайно чуть не скинув на землю гнездо какой-то явно крупной птицы (да, орнитологом ему не быть, но домина у пернатой, конечно, почти пентхаус), Чимин, почти сразу же заметив там несколько яиц, гаденько хихикнул себе под нос и, быстро осмотревшись по сторонам (вдруг мать на подлёте), совершенно бессовестно стащил и спрятал в карман два особенно крупных (нет, ну а что? Кукушкам чужие яйца выкидывать из гнезда можно, а ему нет?). Мысленно пожелав оставшемуся яйцу вылупиться большой и здоровой птицей (тот теперь единственный ребёнок в семье, благодарности принимаются), он тихонько спустился вниз и, игнорируя немой вопрос Болотника, максимально быстро приблизился (со спины, конечно же) к Блуду и со всей дури запульнул тому в голову сначала одно, а затем и второе яйцо (чем не питательная маска для волос?).
Особо не вслушиваясь в отборный мат, Чимин, в душе гаденько радуясь тому, что на нём одежда Болотника и запах тела не так отчётлив для Блуда, плюхнулся на живот и задом отполз в кусты, и там уже сам чуть матом не выругался, услышав, как сработал механизм небезызвестного ему капкана. Ой! Куст боярышника. Штанина в плену. А ведь могла и нога... Ему сегодня определённо везёт или всё же не очень? Подняв голову вверх и без намёка на раскаянье посмотрев на Болотника взглядом, обещающим ему все муки этого мира, он, мило улыбнувшись, указал пальцем на штанину и тихонько выдохнул: «Упс!». К месту было бы ещё добавить: «Ай дид ит эгейн», но слова, как назло, застряли в глотке. Хруст ветки за спиной у Болотника был слишком громкий. И кто именно этой самой веткой хрустел, было понятно сразу. Бежать бы сейчас без оглядки, да штанина в тисках. И всё-таки ему сегодня не везёт.
— Юнки, ты что там ищешь? — раздалось практически сразу знакомым шепелявеньем.
— Смотрю, дозрел ли боярышник, — прикрыв Чимина веткой, ответил Болотник. — Что это у тебя на голове?
— Яйцо, — выплюнул Блуд.
— И как оно там оказалось?
— Сам не догадываешься? — прорычал Блуд. — Травник наш, естественно, постарался. Вот явно, падла, в своё бессмертие уверовал! Поймаю — придушу! Хитрая же у него срака, пердит тихо, но воняет на всю деревню.
— А с чего ты взял, что это именно Чимин был? — закашлялся Болотник. — Я тут его не видел.
— Кто ещё? — фыркнул Блуд. — Ко мне только он нежные чувства питает. Все остальные бояться и обходят стороной.
— С этим не поспоришь.
— Проверишь у болота? Он не мог далеко уйти.
— Хорошо, — легко согласился Болотник. — А ты на опушке посмотри. Я шум там слышал. Причём буквально перед твоим появлением.
— Понял. Расходимся.
Практически не дыша, но при этом не без удовольствия (сделал гадость — сердцу радость), вслушиваясь в отдаляющиеся шаги Блуда, Чимин был безгранично горд собой. Ну хоть один бой он выиграл. Выкуси, нечисть! Дальше больше! Победа будет за ним! Всё-таки прав был прадед, мир с Болотником — мудрое решение. За это стоит выпить. Где там их вино?
— Ну ты и сука, Чимин, — залезая в кусты, покачал головой Юнки.
— Попрошу! — не без оснований возмутился Чимин. — Я кобель.
— Спорное утверждение, — открывая капкан, прыснул Юнки. — Бегом к болоту, Юнги в бешенстве.
— Я, между прочим, тоже зол, — протянул Чимин, но к болоту всё же живенько так засеменил. Мало ли. Ему тут салат из брынзы и арбуза обещали. Не до Блуда сейчас. Пусть пёс сутулый своей очереди ждёт. — И он первый начал!
— Вы меня до Александровки доведёте, — всунув в руки Чимину пакет с оставшимся вином, прохрипел Юнки.
— А что там? — не почувствовав подвоха, спросил Чимин.
— Одесская областная психбольница №2.
— А я думал, санаторий.
— Прижми бутылки к груди и задержи дыхание.
— Зачем? — приподняв бровь, спросил Чимин, выполняя нехитрое указание.
— Плавать будем.
— А?
Не до конца осознав услышанное и не слабо так обалдев от того, насколько сильно прижал его к своей груди Болотник, Чимин и пискнуть не успел, как тот легко приподнял его и, войдя в воду, тут же нырнул на глубину. Моментально словив дикое дежавю на пару с панической атакой и инфарктом (возможно, даже миокарда), он даже пошевелится не мог (не то боясь выпустить вино из рук, не то всерьёз опасаясь стать ещё ближе к нечисти). Ой, не так он хотел вновь попасть в дом Болотника. Ой, не так! Но кто ж его спрашивал? Всё же не стоило лезть к Блуду. Так хоть был шанс остаться сухим. Сейчас же... не всплыть бы вверх брюхом. Говорят, что, живя в болоте, ты не рискуешь, что тебя захлестнет волна. Вранье всё это! Чимин в болоте, и его всё равно захлестнуло! И ведь не только волной. Симпатия — она как вода, плавкая и быстрая, рвёт, играет, ласкает, затягивает и топит. Что со всем этим делать — не ясно. Разбираться придётся долго и нудно. Ну и чёрт с ним. Время ещё есть. Да и шанс того, что, протрезвев, его отпустит, тоже есть. Причём большой. Так что...
Почувствовав, наконец, ногами твёрдый пол, Чимин, сделав несколько глубоких вдохов, словно ошпаренный отскочил от Болотника и, положив пакет на пол, хрипло проговорил:
— Без плаванья совсем никак?
— Не разозли ты Юнги, мы бы вошли через пещеру, — убирая волосы с глаз, скривился Болотник. — И были бы сухими!
— Ты болотник, не гоже тебе быть сухим, — фыркнул Чимин, стягивая с себя всю одежду. Холодно! — Есть ещё во что переодеться?
— С твоей страстью к плаванью — ходи голым! — не сдержавшись, рыкнул Болотник, тоже принимаясь раздеваться.
— Вот твой брат обалдеет, когда застанет нагого меня здесь.
— Да, вопросы у него точно возникнут, — кивнул Болотник. — Идём за полотенцем.
— Как вернусь к себе, везде защитные амулеты повешу, — хвостом следуя по дому за нечистью, пробурчал Чимин. — И пару ритуалов проведу. Чтоб наверняка.
— Смотри, чтобы Юнги в дом не пробрался, пока ты будешь своим рукоделием заниматься, — весело рассмеялся Болотник, подойдя к шкафу и достав оттуда два больших банных полотенца. — Иначе тебе конец.
— Ой, а я об этом не подумал, — нахмурился Чимин. — Если он войдёт раньше, чем я закончу, ему же всё нипочём будет. И что мне делать?
— Помнишь, как раньше колдуны проверяли, не прошмыгнул ли во время обряда злой дух в мир людей? — накинув Чимину на плечи полотенце, спросил Болотник.
— Они кидали в огонь подснежники.
— Вот тебе и ответ.
— Где я летом подснежники найду?
— Ну не знаю, — чуть в голос не взвыл Болотник. — Прогуляйся по лесу, отыщи костёр с двенадцатью мужиками, они тебе точно помогут.
— Двенадцать месяцев? — уперев руки в бока, выдохнул Чимин. — Юнки, ты издеваешься?
— Ничего себе! — восхищённо воскликнул Болотник. — Ты меня впервые по имени назвал. Вот что страх перед Юнги с людьми делает.
— Не боюсь я его, — закатил глаза Чимин. — Так... опасаюсь немного.
— Верю.
— А по виду и не скажешь, — не смог промолчать Чимин, зачем-то с ног до головы оглядев голого Болотника. Ой, не стоило этого делать. Пьяный он рядом с красивым мужиком — это всегда к... беде. Ему срочно нужны трусы. Трусы и вино.
— Зато по твоему виду можно сказать многое, — откидывая полотенце в сторону, усмехнулся Юнки. — Нравлюсь?
— Вот не нужно на меня эти свои болотные дурманы посылать! — лучшая защита — это нападение, Чимин правда в это верит. — Я предпочитаю женщин.
— Очередное сомнительное утверждение, — мурлыкнул Юнки. — И ничего я на тебя не посылал. Тебя и без дурмана ведёт. Вина?
— Яда, — повысил голос Чимин, плотно закутываясь в полотенце. — И штаны.
— Давай всё же начнём с вина, — игриво протянул Болотник. — Вдруг штаны и не понадобятся.
— Настолько уверен в своей привлекательности?
— Не стану отрицать очевидного.
Показушно цокнув языком, Чимин с вызовом посмотрел на Болотника и только было хотел подойти к тому поближе, чтобы наглядно продемонстрировать, кто здесь папочка, как тишину дома разорвал громкий голос Блуда:
— Юнки, эта крыса сбежала.
Что?! Пардон, «крыса» пока ещё никуда не сбежала, пусть сейчас и в шаге от этого. В природе всюду разлито чувство, но только в водоёмах содержится мысль. У Чимина тоже в голове есть мысль. Логичная даже. Только вот успеет ли он воплотить её в жизнь? Или же Блуд окажется быстрее?