О изваяниях плюща и каменных цветах

То, что быстрее всего радужные перспективы открываются при помощи штопора, Чимин понял ещё в старшей школе. Понял и принял, как нечто само собой разумеющееся (корейский менталитет, чтоб его!). Выпить рюмку-другую — это всегда дело благое, эффективное (и для работы полезно, и для здоровья), и даже богоугодное (так бабуля вечно говорила, а она лгать не будет)! Ещё алкоголь — это отличная смазка для максимально гладких взаимоотношений. Выпил, и все за столом автоматически стали твоими друзьями (ненадолго, конечно, лишь до утра, но всё же!). Нагрузка с мозга успешно переложена на печень, проблем никаких нет, отдыхай в своё удовольствие. И вот вроде бы ситуация сейчас абсолютно идентичная, можно даже сказать, проверенная временем, опытом, предками, первобытными людьми, динозаврами, радоваться бы, что он (живой и целехонький) сидит напротив Болотника со стаканом чачи в руках (есть шанс решить всё миром), морально готовясь к непростому для себя разговору, да неспокойно как-то на душе! Что, если нечисть невосприимчива к алкоголю? Что, если не пьянеет? Как быть тогда? Он-то пьянеет, ещё как! При достижении определённого градуса в крови и в шального императора легко превратится может. А после этого всё — пиши пропало. Опозорится так, что вовек не отмоется (бывший подтвердит)!

И вот как тут расслабиться и наслаждаться выпивкой? Как не испортить отношения ещё больше (хотя куда уже больше?)? Алкоголь ведь не всегда помогает найти ответ, чаще он просто помогает забыть вопрос. А ему ни о чём забывать нельзя! Особенно сейчас, когда он сидит (буквально!) под водой (на дне болота!) рядом с крайне опасным элементом здешнего фольклора (да и мифологии тоже). Одна ошибка, и он покойник (ой, как неожиданно)! Ох, и чего он не взял прадеда с собой? Ради чудо-травки тот бы за считанные секунды решил все его проблемы (и даже больше), а так... Придётся всё делать самому. Как же жаль, что он не мастер на все руки (скорее ломастер)! Так, ладно, в болоте нужно либо квакать со всеми, либо его осушать. Последнее он уже делать пытался (путём поимки Болотника) — не вышло, значит, придётся квакать. Чести в этом, конечно, мало, но выбирать-то не приходится. Тут либо пан, либо пропал. А паны у него в роду вроде были (ну так бабуля утверждала), так что... вперёд и с песней (знать бы ещё эту песню!)? Как же жаль, что он не надел плащ-пальто (как в той песне было? Я надел плащ-пальто, чтобы не выебал никто?), если верить интернету, это ему бы во многом помогло.

— Ну что? — с подозрительно добродушной улыбкой спросил Юнки. — Выпьем?

— Самая трезвая мысль за сегодня, — угрюмо отозвался Чимин, осторожно принюхиваясь к рюмке. А запах-то ничего такой — вкусный. Но момент с плащ-пальто всё ещё актуален. Мозг ему сейчас точно выебут. — Запить есть что-то?

— Только трёхдневный компот, — немного подумав, проговорил Юнки. — За водой на половину Юнги идти нужно.

— Обойдусь тогда, — отмахнулся Чимин. Трёхдневный компот? Ну уж нет, спасибо! Выпил он уже однажды подобное «чудо», потом весь вечер сидел на унитазе, каждой клеточкой своего многострадального тела чувствуя то, как сквозь его задницу пролетают (точнее, вылетают) целые галактики. Так себе досуг.

— За что выпьем? — откинув с глаз чёлку, поинтересовался Юнки. — За знакомство? Упокой? Перемирие?

— Хотелось бы за перемирие, — неуверенно прохрипел Чимин. — Но только с тобой! С Блудом я ещё не закончил. Петух ощипанный удумал меня по лесу водить! И ещё как подло всё это провернул! Птицей раненной прикинулся. Я ему помочь хотел, а он меня всё дальше вглубь, к обрыву, заводил. Вот не свинство ли?

— Если тебя это утешит, то на дуриптаха много кто ведётся, — хмыкнул Юнки. — За перемирие, так за перемирие, я не против. До дна!

— Много-то много, — залпом осушив рюмку чачи, рыкнул Чимин. О, пошло, как по маслу! Аромат спелых слив и миндаля, сопровождающихся нежным привкусом фруктов. А у Болотника отличный вкус на алкоголь! — Лично я что ему сделал?

— Юнги не нужен повод, чтобы напасть на человека, — так же выпивая, произнёс Юнки. — Увидел — взял в оборот, всё это на уровне инстинктов.

— Инстинкты — это не оправдание! — повысил голос Чимин. — Он что, не чувствует, кого трогать можно, а кого лучше не стоит? Я — травник! Мы по одну сторону баррикад! Ваша братия часто ко мне за помощью ходит. И я помогаю!

— Ты внук своей бабули — это тоже стоит учитывать, — прыснул Юнки. — Они с Юнги воевали много лет. Вы пахните похоже. Могу поспорить, что, учуяв знакомый запах, он просто не смог пройти мимо. Вы в этом похожи. Не находишь?

— Я и Блуд похожи? — стукнул кулаком по столу Чимин. Так его ещё никто не оскорблял! А чем это вдруг запахло в воздухе? Не дуэлью ли? — В каком это месте? Он — маньяк, а я — несчастная жертва!

— Так я тоже несчастная жертва, — хищно оскалился Юнки, очевидно чувствуя себя прекрасно. — Ты напал на меня со спины, хотел причинить вред и причинил бы, не окажись я сильнее. Ты тоже маньяк. Причём весьма мстительный.

— Я никогда не нападаю первым, — выпятил грудь вперёд Чимин. — Я... не ожидал, что у Блуда есть брат-близнец. Да, я был неправ в отношении тебя, признаю, но и ты не лучше! Кто меня у колодца чуть к бабуле на тот свет не отправил? Не только я здесь мстительный. Мы друг друга стоим.

— Ладно, забыли, — немного подумав, отмахнулся Юнки. Подумаешь, какая мелочь, чуть не убили друг друга, дело-то житейское. Нет! — Не будем зацикливаться на прошлом. Может, я и мстительный, но зато не злопамятный.

— А Блуд какой? — сам не зная зачем, спросил Чимин.

— Мстительный и злопамятный.

— Другого я и не ожидал.

— Ещё по рюмочке?

— Давай.

Хмуро глядя на то, как Болотник расслабленно разливает по стопкам алкоголь (а стопки-то хорошие, из хрусталя, и где-то только нечисть деньги на них взял?), Чимин всё никак не мог отделаться от предчувствия чего-то нехорошего (и с чего бы это?). Они же точно померились? Его ведь сейчас не обманывают? Что, если всё происходящее — часть коварного плана братьев? Ой-ё! Что-то это ему напоминает (и он даже знает что)... Призраки, демоны, нечисть! Он буквально в фильме ужасов! Иногда в особо тёмные холодные зимние ночи, лениво пересматривая любимые хорроры, он частенько удивлялся тому идиотизму, с которым герои рвались на собственную погибель в темные подвалы, на чердаки и в комнаты с подозрительными звуками. Зачем идти туда, где тебя почти со сто процентной вероятностью ждёт смерть? Сам бы он так никогда не поступил. Правда-правда. Сейчас так смешно от своей наивности. Не поступил бы? Ага, как же! Он пьёт чачу с нечистью! Что может быть глупее этого? Разве что... личные вопросы, ответы на которые его вообще не касаются?

— Откуда у тебя шрам? — резко выпалил Чимин, в который уже раз поражаясь собственной глупости. Твою ж налево... И чего он только не родился немым? Стольких проблем можно было бы избежать.

— Одна мавка наградила, — легко ответил Юнки, вновь наполняя и протягивая Чимину рюмку.

— За дело хоть? — взяв алкоголь, осведомился Чимин. Мавка? Неудивительно! Свирепые твари.

— Да, мы встречались пару столетий, а потом она узнала, что я трахаю не только её, но и лешего с соседнего леса, — как нечто само собой разумеющееся, произнёс Юнки. — Визгу было! Я теперь те места, где мавки обитают, стороной обхожу.

— Лешего? — поперхнулся воздухом Чимин. — Твои вкусы весьма... специфичны.

— Почему это? — не понял Юнки.

— Леших писаными красавцами не назовёшь, — как можно деликатнее ответил Чимин.

— Ты хоть раз лешего-то воочию видел?

— Нет, но много о них читал, — отпив из рюмки, неопределённо повёл головой Чимин. — И описание их внешности на любовный лад как-то не настраивало.

— Болотника тоже крайне жутким описывают, — фыркнул Юнки. — Но я же не урод.

— Исключения есть практически в любом правиле.

— О, так ты согласен с тем, что я красавчик? — нараспев протянул Юнки.

— Не перекручивай мои слова в свою пользу!

— Иначе что? — закатил глаза Юнки, а затем резко нахмурился, внимательно прислушиваясь к чему-то.

— Ничего! — мигом напрягся Чимин. Блуд, что ли, пожаловал? — Что-то случилось?

— Люди у болота слоняются, — игриво протянул Юнки, посмотрев Чимину в глаза. — Развлечёмся?

— А?

— Гонять людей очень весело!

— Я не уверен... — проблеял Чимин, мало что понимая. Гонять людей? В каком это смысле? Не в прямом же? Нельзя ему людей гонять! Ему в Дземброне ещё жить!

— Не ссы ты, никого мы топить не будем. Развлечёмся немного, заодно ещё и за выпивкой сходим. Одной бутылки нам явно будет мало.

— Я всё ещё не уверен.

— Зато я уверен, — отмахнулся Юнки. — Пошли.

Мысленно крайне нелицеприятно выразившись в сторону Болотника (письмо запорожцев турецкому султану нервно курит в сторонке), Чимин, проглотив очередное «щибаль», нехотя поднялся со стула и на негнущихся ногах поплёлся следом за нечистью, чувствуя себя при этом крайне странно. Это же тот самый писец, который он так яро предчувствовал совсем недавно? Да, скорее всего. Час от часу не легче. Может, стоит, оказавшись на поверхности, сразу дать дёру? Юнки ведь не станет за ним по всему лесу бегать? Или станет? Кто ж эту нечисть знает? Где тут ближайшее поселение мавок? На том конце леса. Далековато будет. Не добежит, не успеет схорониться. Мамочки! Он больше никогда в жизни не подойдёт к этому болоту! Знал ведь, что нельзя проверять глубину двумя ногами! Знал и всё равно с разбегу вошёл туда, куда не следовало. Вот теперь и расхлёбывает, попутно захлёбываясь. Камень, брошенный в болото, не производит кругов. Возможно, этим стоит воспользоваться?

— Расслабься ты, — негромко прыснул Юнки, выглядывая из пещеры. — Он тебя не запомнит.

— Мне от этого не легче, — покосившись на бутылку чачи в руках Болотника, прошипел Чимин. — Я пойду домой, а?

— На, выпей для храбрости, — всунув бутылку в руки Чимина, оскалился Юнки. — Что ж ты шуганный такой?

— Вашими с братом стараниями, — съязвил Чимин, откручивая крышку на бутылке и делая сразу несколько глотков прямо с горла.

Хмуро глядя на то, как, равнодушно пожав плечами (вот же скотина, ни грамма раскаянья за содеянное зверство над ним!), Болотник неторопливо выходит из укрытия, сразу же взяв курс на несчастного, копающегося у кромки воды (а лицо-то у мужика знакомое... Не тот ли это пастух, которого он совсем недавно вынужденно (!) соблазнял своими голыми прелестями?), Чимин, лишь чудом подавив в себе стойкое желание сбежать (толку? Всё равно найдут), сделал ещё несколько больших глотков из бутылки (это он зря, конечно) и, стараясь сильно не светиться (и не суть, что он как-то солнце на небе, видно его со всех сторон), вывалился из пещеры. Ну и что там Болотник задумал? Будет пастуха, как небезызвестного дьяка, плясать заставлять? Или придумает что-то новое, более оригинальное? Верша вроде бы на берегу нет, значит, сегодня подарков в виде шляп не будет. Это же хорошо? Или нет? Хороший вопрос. Всё больше смелея от выпитого и вполуха слушая хриплый голос болотной нечисти (случайное открытие: Блуд шепелявит, а Болотник нет), он обошёл болото и, встав у полюбившегося ему куста боярышника (интересно, а капкан всё ещё здесь?), принялся ждать, чем всё закончится.

Внимательно выслушав Болотника и несколько раз утвердительно кивнув, пастух кинул на землю все свои пожитки и уверенным шагом засеменил к высокой ели. Подозрительно ловко забравшись на самую верхушку, тот, усевшись задницей на толстую ветку, громко прокричал: «Свистать всех наверх!» — и тут же принялся раскачиваться из стороны в сторону. Во все глаза уставившись на до неприличия довольного Болотника, Чимин, одними губами прошептав: «Что за фигня?», — рвано выдохнул, просто-таки поражаясь абсурдности ситуации. Ну никого не утопили, и на том спасибо (в кое-то веки нечисть сдержала своё обещание). Запоздало услышав отчётливый хруст ветки и во всех красках (гуашь тут, как пить дать гуашь!) лицезрев отнюдь не грациозный прыжок пастуха в болото, он только было хотел броситься на помощь (никого не утопили, да?), как тот, как ни в чём не бывало, выбрался на берег (не в первый раз, что ли?) и, выскочив из-за кустов на поляну, вновь проорал: «Йа, Йа, Зер гуд, майн Фюрер!» — доведя этой выходкой мимо проходивших грибников чуть ли не до нервной икоты (опасное, к слову, мероприятие, особенно если учесть, что у тех всегда при себе есть острый нож).

— Зер гуд, майн Фюрер? — не смог промолчать Чимин. — Серьёзно?

— А что ему нужно было сказать? — приподнял бровь Юнки. — Давай рученьками файно хлоп-хлоп-хлоп?

— Как вариант, — вновь присасываясь к бутылке, кивнул Чимин. — Он же ноги себе не поломал? Не хочу, чтобы ко мне во двор коровы захаживали.

— Жить будет, — уверенно кивнул Юнки, с интересом наблюдая за Чимином. — Я как погляжу, бухнуть ты любишь. Да уж, самая большая ошибка в жизни — это брать одну бутылку и считать, что хватит. Нужно идти к Намджуну.

— Есть за мной такой грешок, — не стал отрицать Чимин. Да и смысл? Бутылка в его руках почти пустая. — А Намджун — это кто?

— Хованец здешний, — оживился Юнки. — У него лучшая выпивка в лесу.

— Хованец? — насторожился Чимин. — Этот тот, который домовой дух, приносящий богатство, но, как правило, забирающий душу хозяина после его смерти?

— Да, слыхал о нём?

— Читал немного, — задумчиво ответил Чимин, допивая чачу. — Бабуля ещё рассказывала, что где-то во Львове есть такая лавка, где висят два креста, один настоящий, а второй нарисованный; так нужно тот настоящий крест ударить, а тот нарисованный поцеловать, и тогда хозяин лавки даст тебе хованца.

— Тоже слыхал о таком, — промолвил Юнки, подходя к Чимину. — Доберёмся до Намджуна, спросим, насколько это правда.

— А давай! — воодушевился Чимин. — Любопытно же.

— Хочешь себе хованца?

— О нет, спасибо, — замахал руками Чимин. — Мне прадеда хватает!

— Вот тут могу поверить, — нервно прыснул Юнки. — Тэхён тот ещё жук.

— Фифа он, — скривился Чимин. — Истеричная фифа.

— Юнги его скандальной базарной бабкой называет.

— А знаешь, похоже, — громко рассмеялся Чимин. — Очень!

— Тяжко тебе с ним приходится.

— Ой, не то слово! — протянул Чимин. — Ещё и перелесник рядом с ним вечно ошивается. Никакой приватности.

— Бедняга.

Под руку с Болотником, выйдя на опушку (вот что чача животворящая с людьми делает!), Чимин, с интересом кивая на всё, что тот говорил, шёл, словно ведомый, дороги не запоминая, неожиданно для себя больше ничего не опасаясь. Юнки располагал к себе (чего нельзя было сказать о его брате). Тот был весёлым, открытым и довольно общительным (ещё людей не топил — это важно). Вот чем не повод завести себе нового друга? В Карпатах красиво, но ему так одиноко. Никому до него нет дела (Блуд не в счёт, тот прикончить его хочет — это другое!). Прадед стелется вокруг только из-за желания обрести физическое тело, а никак не от большой любви к правнуку, перелесник вечно порог обивает, потому что прадеда трахнуть хочет, а не с ним контакт наладить. С какой стороны ни посмотри, а как-то грустно всё это. Прямо-таки печаль-тоска. Река истины протекает через каналы заблуждений. И про это не стоит забывать. Свои заблуждения насчёт Болотника он уже развеял, осталось только показать тому, что и он не так уж и плох.

По извилистым поросшим тропинкам, в обход, дойдя до деревни, Чимин, всё ещё держась за Болотника, затормозил напротив богатого на вид дома и, оглядевшись по сторонам, невольно присвистнул. Очередь к калитке стояла километровая! Люди, нечисть (притворяющаяся людьми) и прочие обитатели здешних земель, словно сговорившись, стремились попасть на аудиенцию к хозяину дома. Гул от нескончаемых разговоров стоял такой, что аж закладывало уши. Усомнившись в возможности попасть к хованцу (стоять тут до утра он явно не готов), Чимин вновь посмотрел на Болотника, ожидая от того хоть какой-то реакции. И та последовала! Нагло растолкав почти всю очередь, тот, громко прорычав кому-то: «Мужчина, шо вы тулитесь вперед меня? Вас здесь не стояло», ввалился во двор, затаскивая следом и его. Как им только морды не набили за такую наглость, не ясно от слова «совсем». Но расслабляться пока ещё рано. Им ещё обратно идти...

Напрочь игнорируя отборный мат толпы, Юнки, перехватив Чимина поудобнее за руку, без стука вошёл в дом и с порога проговорил:

— Намджун, ты где?

— В подвал иди, — раздалось практически сразу.

Словно тряпичная кукла-марионетка, семеня чуть позади Болотника, Чимин, уже смерившись со всеми странностями (подумаешь, нечисть к хованцу в гости ходит, пока хозяина нет, что тут такого?) и устав чему-либо удивляться, послушно спустился по лестнице вниз и тут же упёрся взглядом в высокого красивого мужчину явно корейской наружности (вот что за фигня? Их брату тут что, мёдом помазано?). Вот ей-богу, если тот окажется хованцем, он выйдет в ближайшее окно! Выйдет и обратно не зайдёт! Хватит с него неожиданных знакомств. А то так и до дурки недалеко. Уехать из Кореи он уехал, но та явно приехала следом за ним. Что за чертовщина? Черти вроде в болоте и камышах водиться должны, так почему же он натыкается на них буквально везде? В реке «Хан» подняли плату за проживание? Не хватает места? Почему никто не рассмотрел варианты в «Намханган», «Тхэбэксан» и в реке «Пукханган»? Зачем сразу в Карпаты ехать? Этот райский кусочек земли только его! Да, он эгоист, и что?

— Привет, братан, — пожав руку мужчине, промолвил Юнки. — У тебя сегодня аншлаг. Вино дозрело?

— Да, вкус потрясающий, — не без гордости произнёс Намджун. — О, ты не с Юнги. Удивительно даже. Кто твой новый знакомый?

— Это Чимин — он травник и правнук Тэхёна, — прошептал Юнки, сделав акцент на имени прадеда. Того, что все в этом лесу знают? — Познакомься, Чимин, это Намджун, мой хороший друг.

— Это хованец? — совсем не вежливо показав пальцем на мужчину, выдохнул Чимин. — Серьёзно? Дземброня, что, филиал Кореи в карпатских горах?

— Только на первый взгляд, — обворожительно улыбнулся Намджун. — Вы за вином?

— Теперь уже да, — не без интереса наблюдая за Чимином, кивнул Юнки. — Дашь в долг пару литров? Я на мили.

— Опять все деньги на кувшинки спустил? — покачал головой Намджун.

— Есть такое... — смутился Юнки. — В своё оправдание скажу, что сейчас они поистине прекрасны.

— Зайду погляжу, когда в твоих краях буду, — скорее себе, чем Болотнику, кивнул Намджун. — А вино дам, конечно. Могу и в обмен на травы. Чимин, ты же работаешь? Мне много ромашки, мяты и мелиссы нужно. Ещё «карпатский сбор». Знаешь, что это такое?

— Да, знаю, это композиция травяного и плодово-ягодного сбора с шиповником, ромашкой, кусочками яблок, липой, мятой, ягодами рябины и черной смородины, иван-чаем, эхинацеей, листьями ежевики и лепестками василька, — уверенно проговорил Чимин. — Только это ведь чай.

— Да, чай, мой любимый, — улыбнулся Намджун, засветив милые ямочки. — Соберёшь для меня? В магазине такую отраву продают.

— С радостью, — не раздумывая согласился Чимин. — Тебе сюда принести? Твой хозяин против не будет? Или где-то возле дома спрятать?

— У меня нет хозяина, — прокашлялся Намджун. — Уже давно.

— Это как? — подвис Чимин, словно старый компьютер. — Хованец разве может жить без хозяина? Это же нелогично!

— Вино желтого цвета называют белым, потому что оно сделано из зеленого винограда, — подмигнул Намджун Чимину. — К черту логику!

— Со смородиной примерно та же фигня, — подал голос Юнки.

— О, кстати, о смородине, — хлопнул в ладони Намджун. — У меня есть чудесный сидр из чёрной смородины. Налить вам литр на пробу?

— Давай, — активно закивал Юнки. — Сидр — это всегда вкусно и сладко.

— Подождите тогда пару минут, я схожу за чистой тарой.

Как-то непривычно скромно присев на невысокую бочку (негоже наглеть в гостях у нечисти, способной забрать твою душу), Чимин, посмотрев себе под ноги, в уме попытался посчитать, как долго ему придётся отрабатывать весь этот алкоголь. Неделю? Две? Не то чтобы долго, но всё же! Работать, по сути, бесплатно желания у него особо не было, но в то же время это была отличная возможность заполучить себе постоянного клиента и обзавестись тем, кто будет рекомендовать его другим. Плюсов больше, чем минусов. Он даже в выигрыше. Осталось только пережить попойку с Болотником и уйти от того на своих двоих.