Глава 2
Посреди большой тёмной комнаты со стенами из серой стали стоял человек крупного телосложения и задумчиво глядел в большой круглый иллюминатор, из которого открывался шикарный вид на чёрное космическое пространство, усеянное бледными мерцающими точками — звёздами. Серая броня на его груди слабо отблёскивала в свете их мерцания. Белые наплечники были изрезаны и исцарапаны — судя по всему, они сопровождали человека во множестве сражений. На ногах его были истоптанные ботинки, а нижнюю часть тела защищали исцарапанные набедренники белого цвета. В своей чёрной перчатке, выше которой находилась такого же цвета бронь со встроенным комплинком, он сжимал золотой значок с какой-то нашивкой и белую ниточку.
— Этого не может быть... — произнёс он, и по его щеке покатилась большая слеза. — Этого не может быть...
Грязное серое невзрачное обшарпанное одноэтажное здание одиноко стояло посреди улицы, ничем не выделяясь и не бросаясь простому обывателю в глаза. Лишь несколько стоявших около него голубых машин и одиноко висящая на большой стальной двери табличка с надписью большими белыми буквами «Мусарня номер один» заставляли прохожих искоса поглядывать на это, вызывая скорее чувства презрения и злости, нежели заинтересованности и уважения. Интерьер здания от экстерьера практически не отличался, будучи таким же невзрачным и блеклым. Справа от входной двери находился небольшой стол, поверхность которого была привздута из-за многократно проливавшейся на него жидкости, на ней же хаотично располагались различного рода книги, канцелярские принадлежности и бумаги. За столом сидел, словно прижатый им к стене, неопрятный толстый дядька в голубой рубашке и с каким-то значком на правом нагрудном кармане. Небрежно отодвинув часть книг, тем самым расчистив себе немного места, он положил на него большой бутерброд с колбасой и чашку горячего кофе в пожелтевшем от старости граненном стакане. Затем, отпив немного бодрящего напитка, он вытер усы и, взяв в руки бутерброд, откусил значительный его кусок, положив затем обратно. Входная дверь с громким скрипом отворилась.
— Тяф-тяф! Убери свои лапы! — послышался противный писклявый голос.
— Гавриил, так быстро?! Ну, кто на этот раз? — лениво произнёс полицейский с набитым ртом, отчего несколько крошек вылетело из него и попало прямо на документы.
— Какая-то наглая собачонка и тупой медвежонок — лениво показалась из-за дверей вытянутая голова и длинная шея бородатого человека в такой же форме, как у первого полицейского. Смотря на изнеможённое лицо Гавриила могло показаться, что тот не спал уже несколько дней. Он со всей силы отдёрнул что-то к себе и в коридор ввалились двое: всхлипывавший Медвежонок Егор и вилявший хвостом Пёс Макс.
— Да как ты смеешь, тяф-тяф! — начала возмущаться собачонка, за что получила ботинком прямо в нос, что быстро привело её в чувства.
— Я не хочу в тюрьму! Я хочу петь и прыгать... — тихо произнёс тормознутый, но, казалось, его никто не услышал.
— Ну, кто это? — спокойным голосом произнёс сидевший за столом мусорок, медленно подвигая к себе какой-то блокнот и, найдя ручку, зажал её между своими толстыми короткими пальцами. Его небритый второй подбородок странным образом двигался в такт его губам.
— Ты первый — холодно произнёс Гавриил, выталкивая Пса вперёд.
— Тяф-тяф, я Ммммакс! — заключил тот противным писклявым голосом, завиляв хвостом ещё интенсивнее. Толстяк спокойно выслушал все его потуги, медленно записав имя в блокнот.
— Фамилия имеется? — спросил он и, не дождавшись внятного ответа, произнёс: «Следующий». Вперёд неуверенно шагнул тормознутый еблан:
— Я ин-те...интересный пе...е...пеее... — начал он, но неожиданно жирный мусор прервал его, перейдя отчего-то на крик:
— Ты думаешь, я с тобой тут шутки шучу?! — заорал он настолько сильно, что обильное количество слюны из его рта прыснуло начинавшему всхлипывать Медвежонку прямо в морду.
— Я ме...ме...медведь! — произнёс тот на грани срыва, но мусор махнул рукой куда-то в сторону с криком: «Увести придурков! Потом все выясним!»...
В длинном сером коридоре, влажные стены которого покрылись плесенью, раздавались анальные звуки шмыгающего носом Медвежонка и обнюхивающего всё Пса Макса. По коридору их вёл тощий охранник Гаврюша, часто подталкивая и направляя в нужную сторону. Друзья даже и не подозревали, какой ужас их ожидает...
Вскоре по двум сторонам коридора начали появляться странного вида камеры, в которых находились различного рода провинившиеся. У некоторых стояли мусорочки, к одному из которых и подошли наши придурки.
— Куда можно приткнуть этих? — тыкнул Гавриил длинным пальцем на Медвежонка, а тот лишь шмыгнул носом в ответ. Стоявший на посту ментяра внимательно оглядел двух попустков с ног до головы, а затем решительно указал на самую дальнюю дверь. Изнеможённый Гаврюша быстро подвёл двух даунов прямо к ней и Пёс Макс увидел какую-то странную красную надпись.
— П...е...д-т — попытался прочесть он, как вдруг дверь отворилась и тощий мусорок с необычайной силой швырнул животных внутрь. Поднимаясь с пола, те начали осматриваться...
Прямо посередине белоснежной комнаты с огромными лампами на потолке, загороженными толстыми серыми решетками, и с мягкими стенами, в позе лотоса сидел невероятно толстый полуголый мужчина, тело которого почти полностью было покрыто волосами. Неопрятная борода и густая монобровь говорили сами за себя. На каждой из грудей были выбиты татуировки петухов, а на лысой голове красовалось что-то наподобие красного хохолка. По разным углам также сидели подобного рода люди. Мужик расставил руки в боки и, похлопав ими по бокам, словно крыльями, произнёс:
— КОКОРОКОКО!!!
— Ве...вечер в сраку! — неуверенно произнёс Медвежонок, почесывая большой живот.
— Вилкой в глаз или в жопу раз? — сходу задал вопрос мужик, будто не услышав приветствия.
— И...и то и...и... — хотел было произнести тупорылый, но его спешно перебил Максим:
— Тяф-тяф! Что-то я среди вас одноглазых не вижу!!! — выстрелил он настолько неразборчиво, что даже до пахана не сразу дошёл его высер.
— Ко-ко-ко-козёл! Отшкворить бы тебя по-полной, хуй мне в сраку! Хата-то у нас петушиная! — произнёс петушок, резко подергивая шеей. В хате воцарилась тишина. Все без исключения уставились на «пахана», а кто-то даже придвинулся ближе.
— Ну... о...один раз не пи-до... — продолжил было Егор, но зека снова перебил его:
— В жопу дашь или мать продашь? — с напором сказал тот, приподнявшись со своего места. Встрепенувшись, он приложил два пальца к своей щеке. В тот же момент Пса и Медвежонка окружили странные полуголые люди с наколками.
— Ну раз... так, то... ма... жо... — начал мяться Егор, но, получив удар прямо под дых, пошатнулся и упал.
— Ебать ты лох попущенный, тяф-тяф! — протявкал Пёс.
— Смурной босва, ласый! — воскликнул сиплым голосом самый тощий зек с большой точкой под губой, начав стягивать с себя штаны.
— Клёво, братва! — хрюкнул кто-то в толпе, прежде чем начать мастырить. Пёс радостно отскочил в сторону, а Медвежонка обступили все петухи хаты.
— Отшковрим его, пацаны! — слова пахана, ходящего взад-вперёд и хлопающего «крыльями», прозвучали для Егора как смертный приговор...
— Гавриил, смотри! Петухи медведя ебут! — кричал толстый мусор, давясь бутербродом и тыкая коротким пальцем в небольшой чёрно-белый телевизор, подвешенный в углу коридора.
— Да уж, Поликарпыч, несладко ему в хате-то исправительной, несладко! — произнёс бледнолицый мусор, заинтересованно смотря на экран. В его глазах впервые за долгое время загорелся огонёк. Внезапно с улицы послышался странный, ни с чем не сравнимый шум. Дверь в участок тут же слетела с петель...
— Ай! Бо...бо-ольно, прошу, не... на... не надо! — взмолился бьющийся в истерике Медвежонок Егор. Он лежал прямо посреди камеры и терпел все анальные надругательства, а вокруг него столпились зеки. Каждый ждал своей очереди. Макс был искренне счастлив, что над его другом опять учиняют расправу, поэтому метался из угла в угол как угорелый, радостно взвизгивая и тявкая. Как только мускулистый опущенец с татуировкой петуха на левой ягодице закончил свое дело, к Егору, расталкивая всех и вся, подошёл сам пахан — главный петух, перенявший от гордой птицы даже некоторые повадки:
— Дайте мне, куд-кудах! — заверещал он, как вдруг стена, в которую была вмонтирована дверь, взорвалась. Ударной волной всех резко отбросило назад. Егор не стал исключением, из-за чего из его ануса потекла струйка жидкости счастья. Наглому Псу досталось сильнее всего — его нехило попидорасило, прежде чем он успел приземлиться на пол. Когда дым рассеялся, все ахнули от изумления и рты их одновременно разинулись. На пороге стоял Крыс Алтанцецег в переливающимся тёмно-синем киберкостюме и сверкающих чёрных очках, окружённый бриллиантовыми роботами. Опять чем-то недовольный, он, расставив руки в боки, с надменным видом вошёл внутрь. В этот же миг его костюм трансформировался, засчёт чего Крыс смог подлететь к даунам, используя реактивные двигатели, расположенные на его ногах.
— Медвежонок, хочешь домой? — язвительно спросил он, выписывая круги около головы истеричного долбоёба.
— Он сго...сго...сгоре-е-ел — произнёс захлебывающийся лох, перевернувшись на спину. Его распирало от непреодолимого желания попрыгать.
— Неужели ты хочешь остаться тут? — продолжал Крыс, еле сдерживая улыбку. — Ну, тогда оставайся! — воскликнул он, специально не дождавшись ответа. — Пойдём, Макс! — поманил Пса к себе парящий в воздухе Алтанцецег.
— Сто...стойте, по...по...подождите! — закричал плачущий долбоеб, как только за его плечо ухватилась крепкая петушиная рука. С трудом стряхнув её с себя, Медвежонок подорвался и быстрым неуклюжим шагом направился к своим друзьям.
— Тяф-тяф! Ты бы видел, как его ебали в жопу! Ха-ха-ха! — делился с Алтанцецегом впечатлениями от задержания Вшивый Пёс.
— Да, это бы-ло нечто! — решил поддержать беседу подоспевший Егор, но, поймав на себе презрительный взгляд Крыса, мигом умолк. Пройдя длинный коридор, все очутились в фойе, где их с аплодисментами встретили мусора — Поликарпыч, громко бивший в большие ладоши, и скромно похлопывавший Гавриил. Оба сопровождали героев своими взглядами.
— Вот это да, медведь, вот это жопа! А какие эмоции — судя по всему, ты много тренировался! — прыснул толстяк.
— Собака, какая же ты пидораска, крыса похлеще этой! — скромно выдал Гаврюша, взглядом указывая на Алтанцецега, который уже подошёл к входной двери и, выстрелив красным лазером из своих крутых очков, снёс её в очередной раз. Расставив руки в боки, Крыс пафосно вышел из мусарни. Двое животных и бриллиантовые роботы последовали за ним. На улице их уже ждал роскошный лимузин.
— Сейчас мы поедем ко мне домой, ублюдки — продиктовал Крыс, когда все уселись в машину, а роботы улетели.
— Не хочу, тяф-тяф! Верни меня на трассу блядовать! — воскликнула вдруг собачонка, не до конца осознавая, что происходит.
— Муууу! Муууууу!! МУУУУ!!! — начал дёргаться в конвульсиях от нехватки инсулина Егор, успевший где-то откопать большое сахарное пирожное. Крыс покосился на него, а затем достал из-за пазухи небольшой инъектор и поставил Медвежонку укол. Тот сразу прекратил выëбываться и заплакал.
— За...за что мне э-то? За что?! — всплеснул руками раздосадованный Егор, делая вид, что укол был очень болючий.
— Закрой рот, твою мать! — возопил Алтанцецег. — Ещё одна такая выходка, и я начну тебя лечить! — но, увидев в глазах Медвежонка лучик надежды, добавил: — Это будет ооочень больно...
Несколько минут спустя лимузин плавно затормозил, остановившись около шикарного особняка Крыса, который с момента последнего визита «друзей» — дегенератов стал ещё больше и роскошнее. Возвышающееся над остальными домами мраморное здание, чуть ли не дворец, огороженный белокаменным забором, блестело в лучах полуденного солнца, заставляя прохожих искренне наслаждаться великолепным видом. Когда из лимузина выскочил тявкающий от радости Макс, вывалился неуклюжий Егор и вылетел крутой Алтанцецег, около машины появились слуги в шикарных смокингах и тут же выстлали красную ковровую дорожку из бархата, окаймлённую золотой нитью, прямо посреди уёбков и Алтанцецега. Отворив большую золотую дверь, лакеи продолжили выстилать дорожку дальше, а Крыс с важным видом начал идти по ней. Пёс и Медвежонок последовали за ним...
Когда они вошли, перед ними предстал настолько великолепный вид, что поначалу могло показаться, что попали они, без преувеличения, на небеса. Шикарный сад с большими деревьями, редкими растениями, поющими птицами самых разнообразных видов и журчащими ручьями — всё это расположилось на сравнительно небольшой по меркам Алтанцецега территории, но было настолько шикарно, что резко контрастировало с серыми полуразвалившимися частными домиками, находившимися буквально через дорогу; по крайней мере именно такими они казались по сравнению с местом обитания владельца вселенной. Через сад широкая дорожка, устланная красной тканью, вела внутрь особняка. Любуясь шикарными видами, Пёс и Медвежонок вошли внутрь...
— О...о, го-с-подь! — воскликнул Егор, лицезрея огромную прихожую с позолоченными стенами, хрустальными люстрами с вкраплениями драгоценных камней, свисающих с расписанного позолотой потолка, огромными окнами, свет из которых заливал комнату, и полом из шикарной плитки, по которому даже ходить было приятно — настолько дорог и идеален он был.
— Тяф-тяф! — залаял Макс, смахнув с подоконника великолепное изделие из белого китайского фарфора династии Цин XVIII века. Крыс был готов к такой наглости, поэтому подлетел к собачонке и со всей дури хлестанул её по ебалу. Та прихуела и отлетела в сторону, а Алтанцецегу, стоило ему пошевелить кончиком рта, предоставили небольшой пульт, лежащий на мягкой инкрустированной изумрудными камнями подушкой. Лениво нажав на большую красную кнопку, он отлетел чуть в сторону, стена разошлась в стороны и с характерным звуком «дзынь» перед нашими придурками открылся лифт, в который они тут же ввалились. Он представлял собой довольно просторное, светлое и идеально чистое замкнутое пространство с по-настоящему огромным количеством кнопок на панели, находившейся слева от успевших закрыться дверей.
— Подземный комплекс — произнёс Алтанцецег таким голосом, будто сейчас уснёт. Лифт качнулся и плавно поехал вниз, а осматривающий замкнутое помещение Медвежонок, взгляд которого пал на красное табло, где мелькали различной степени сложности цифры, начал волноваться и необычайно сильно вспотел.
— Ку...куда мы едем, Ат-ла...тне-нег? — обратился бедный даун к Крысу, на что тот не ответил и, когда Егор отвернулся, начал незаметно попукивать, отчего кабинка лифта наполнилась его ароматом. Получая истинное наслаждение, у Алтанцецега начал подниматься придаток, а когда Макс спросил: «Тяф-тяф! Кто набздел?!», от удовольствия Крыс чуть не застонал.
Двери лифта открылись так же неожиданно, как и закрылись. Ослепительный свет ударил всем прямо в глаза.
— Ай, больно! — заорал Медвежонок, вылетая из кабины и приземляясь прямо на белоснежный пол ослепительно яркого коридора футуристического вида. К нему подбежал Макс, высунув язык:
— Ха-ха-ха, ебать ты лох! Тяяяяф-тяф!-— радостно промямлил он, кружась вокруг беспомощного «лучшего друга».
— Не...не надо так со... мно-о-ой! — простонал Егор, жалобно всхлипнув.
— Ну как не надо, а, тяф-тяф?! Кто из нас немощь и аутист?!
— Хватит орать, полудурки! Марш за мной! — послышалось верещание Крыса. Пёс мгновенно заткнулся, а Медвежонок неуклюже поднялся и, обтерев носик бантиком, послушно побрёл за Алтанцецегом вглубь комплекса...