Глава 9
Прошла неделя с момента ограбления магазина плюшевых игрушек. Алтанцецег сумел отмыть деньги и замести следы. Теперь маргиналы будут праздновать. Ослепительные лучи солнца проникали в большие окна особняка — дело близилось к вечеру. Несмотря на это, на улице до сих пор было довольно жарко. Где-то на горизонте чернели облака, что давало ясно понять — возможно, ночью пройдёт дождь. В особняке царила праздничная атмосфера. Прислуга носилась туда-сюда, в спешке накрывая огромные поляны на столах. Алтанцецег лично руководил процессом, попросив Егора и Макса хоть раз в жизни не сорвать ужин. За большим накрытым овальным столом, на больших резных деревянных стульях, обитых бархатом и с расписными золотыми узорами, сидели люди, животные и пара десятков приматов. Медвежонок и Пёс водрузили свои туши по обе стороны от стула Алтанцецега, который больше походил на золотой трон с вкраплёнными бриллиантами, за двумя идиотами сидели Батя, Миха и Саня, которые играли в «угадай мой палец», Майкл Куроёб страстно драл под столом спижженную жареную курицу, Герман делал пролапс Пиждецу уже на столе, а остальные молча наблюдали за происходящим. К сожалению, белоснежная узорчатая скатерть, на которой воры в законе совершали половой акт, была в считанные секунды испачкана большими грязными лапами скромного Белого Медведя.
— М... Макс? — произнёс Медвежонок, ехидно покосившись на Пса.
— Да, Егор? Тяф-тяф! — довольно протявкала собачонка.
— Мо...жет, сор-вём ужин? — спросил он, и дебилы хитро переглянулись.
— Почему бы и нет, тряпка. А у тебя есть план? — завилял хвостом Макс.
— О...о дааааа — умудрился запнуться Егор, медленно вставая со своего места, задвигая стул и с ненавистью косясь на Германа. — Но сначала нам нужно приодеться. За мной! — воскликнул он, неуклюже потопав в гардеробную...
В конце длинного коридора, по которому шли долбоёбы, находилась большая комната. В ней хранилось огромное количество вещей и каждый, кто здесь побывал, задавался вопросом: «Зачем это всё обычной крысе?». Медвежонок решительно вошёл внутрь, а затем подошёл к огромному резному шкафу из тёмного дерева.
— Доставай всё, что душе угодно! — пропыхтел тот, вываливая из него чёрный накрахмаленный смокинг, такого же цвета цилиндр, монокль и трость из слоновой кости. Макс радостно подбежал к шкафу и вынул оттуда кипу женского белья. Начав копаться в нём и примерять всё подряд, он нашёл свой идеал: розовый деревенский сарафан и красная пилотка. Макс и не подозревал, как Алтанцецег дорожит этой пилоткой. Она досталась ему от прадеда-Крыса, старого Эрдэнэбилэгнэмэхмөнхцоожа, ветерана Первой Крысиной войны. Алтанцецег чтил и уважал прадеда, а когда смерть настигла старика, последнее, что Эрдэнэбилэгнэмэхмөнхцоож завещал своему правнуку — красная пилотка, которую тот носил во время войны и которая сберегла его жизнь. Последними словами деда были: «Чти память этой пилотки...» — после чего тот умер прямо у Крыса на руках. Алтанцецег долгое время оплакивал родственника, не желая мириться с его уходом из жизни...
Медвежонок с трудом натянул на себя смокинг, не став его застегивать, поставил цилиндр на пол, принял полусогнутое положение, опираясь на трость, и, застыв прямо над длинным чёрным цилиндром, начал нагло и бессовестно срать в него. Коричневые звуки эхом отдавались от стен комнаты, но Егор ни капли не смутился, а наоборот, напряг анус ещё сильнее, покраснев от усердия. Цилиндр был заполнен только наполовину, а бедный Медвежонок уже чувствовал, что дерьмо в его кишках заканчивается. Тогда Егор начал тужиться сильнее. Напрягаясь изо всех сил, его срака выстрелила поносом подобно артиллерийской пушке настолько сильно, что Медвежонок подлетел, а говнище мгновенно заполнило цилиндр до краёв. Все это время Макс стоял поодаль и жадно наблюдал за срущим «другом» — в его глазах виднелся странный огонёк. Когда Егор закончил свое дело, то быстро встал на лапы, с трудом поднял цилиндр, нацепил его на голову и срыгнул ртом следующее:
— Ну что, большой медведь, пойдём сосать хуи? — выйдя из комнаты. Дворняга последовала за ним. Пройдя в зал, Медвежонок заметил, что прислуга уже расставила тарелки на столе, поэтому его радости не было предела. Сняв с головы цилиндр и пролив на неё немного говна, он сорвал пилотку с головы Макса и хорошенько зачерпнул ей отборных медвежьих фекалий. Подойдя к столу, он придвинул к себе тарелку Бати и щедро навалил в неё свежего дерьма. Оно заполнило тарелку до самых краёв, но Егор был очень щедр сегодня, поэтому начал утрамбовывать дерьмо лапами и доливать ещё. Та же участь постигла и тарелку Сани. Громкие возгласы стихли, теперь все пристально смотрели на Медвежонка. Он пытался сказать что-то по-французски, доливая говнище в тарелку Майкла Куроёба, а когда дело было сделано, сложил три пальца вместе и поцеловал их, «благословляя» своё блюдо. Саню стошнило и он был вынужден удалиться, а Медвежонок Егор с каменным ебалом продолжил разливать дерьмину по золотым тарелкам. Герман пришёл в шок от увиденного, он даже перестал ебать Пиждеца в жопу кулаками, а лишь осел на стол и начал молить Яхве о прощении. В этот момент в зал вошёл Алтанцецег в окружении нескольких поваров. В руках они держали подносы с изысканнейшими блюдами. Увидев, что творит Егор, Алтанцецег молча указал коготком на стену. Около неё лежал большой кусок двадцатимиллиметровой арматуры. Кое-кто из прислуги подорвался к ней и подал огромную железяку Крысу. Тем временем Егор промахнулся, пролив говно на скатерть, и в сердцах начал крушить всё подряд, разорвав любимую пилотку Алтанцецега. Тот пришёл в ярость и, подбежав к Егору, с громким визгом заехал арматурой ему по затылку. Медвежонок упал и начал плакать, а Крыс встал над ним и начал со всей дури хуярить куском металла по тупой бошке — авось iq тупого еблана повысится хотя бы на йоту. Егор по-настоящему страдал. Арматура сломала ему два ребра, руку, шею и пробила затылок, а Алтанцецег продолжал зверски хуярить Медвежонка. И только когда тот был уже в состоянии клинической смерти, Крыс вызвал своих лучших врачей, дабы они откачали тупого Медвежонка. Бездыханное тело унесли, и не успел никто и глазом моргнуть, как стол очистился и измазанные говном тарелки были заменены на новые. Вскоре он был накрыт, и Крыс сел во главе, начав потчевать вместе со всеми. Из его головы не выходила мысль о порванной пилотке деда, но он держался, как настоящий мужчина. На радио начала играть песня «Luir, Luir», и под неё Крыс решил произнести свой ебанутый тост:
— Я хочу сказать... Я многе потратил. Но и многое приобрел. Дружба с вами... это было так... — занёс он бокал над головой, не сдержав ухмылку. Послышались одобрительные возгласы и обезьяны начали расплескивать коньяк друг на друга. Алтанцецег, как ни в чем не бывало, продолжал:
— Я хочу выпить за нас, дорогие друзья... — хотел было закончить он, но был нагло перебит каким-то приматом:
— Выпьем за то, чтоби ти дажил да ста трыцать два лэт.
И чтоби в ста три дуа года ти умэр.
И нэ проста умэр, а убылы.
И нэ проста убылы, а зарэзали.
И нэ просто зарэзали, а из рэвности.
И нэ просто из рэвности, а за дэло! — проорал он во весь голос, и последний зуб его вылетел со своего места. Всё обезьянье семейство разразилось громким хохотом, они начали пиздить друг друга и чокаться. Алтанцецег постучал по бокалу ложечкой, но его никто не послушал. Началась настоящая драка, в ходе которой более сильные приматы хуярили более слабых ногами, а те прогибались под них, понимая, кто тут хозяин. Крыс был довольно мудр, поэтому сам подождал, пока потасовка кончится. Вскоре все успокоились и как ни в чём ни бывало сели обратно за стол. Вскоре подошёл шеф-повар, приподняв крышку с одного из подносов. На нём красовалась большая жаренная курица, выполненная по всем канонам куриной кухни. Её божественный запах начал распространяться по залу, её коричневая корка блестела от масла, в котором она была... Вдруг из-под стола высунулась чья-то болотная шляпа. Это был Майкл Куроёб. Выскочив, он залез наверх и, взяв курицу в руки, расстегнул ширинку. Его большой хуй уже стоял, поэтому Майкл начал ебать курицу безо всяких прелюдий и предварительных ласк. У Германа, наблюдавшего за этой картиной, не на шутку разыгралось воображение, и его рука невольно потянулась к жопе бедного Пиждеца.
— Довольно! — раздался пронзительный крик из стада овцеёбов. — Как же вы заебали, больные ублюдки! — еле выговорил на русском Омаргаджи Магомедрасулов. — Я забираю деньги и мы уходим! — с этими словами он схватил со столешницы огромную сумку, начав складывать в неё аккуратно распределённые доли всех участников ограбления, а затем как ни в чём не бывало вышел на улицу в сопровождении своих преспешников. Алтанцецег, который мог по щелчку пальцев остановить их, повёл себя как настоящий терпила. Склонив голову над тарелкой, он горько заплакал.
— Не бойся, я военный! Мы найдём их и вернём деньги! — сказал Михаил, по-блядски схватившись за плечо Бати.
— Ебать ты лох! — тонко подметил Пёс, встав из-за стола и потопав на улицу. Внезапно импортная дверь, ведущая в коридор и обошедшаяся Алтанцецегу в целое состояние, слетела с петель. Прямо в проёме стоял Медвежонок Егор в смирительной рубашке.
— Мы сделаем это, мы же братья! — неуверенно успел сказать он до того, как его догнали санитары, повалив на пол и начав сворачивать шею.
— Да, вы правы! Не стоит унывать! — произнесла всхлипывающая крыса. — Эй, санитары! Отпускайте Медвежонка и готовьте оружие! — приказал Алтанцецег, жадно хватаясь за кусок отъёбанной Майклом курятины...