3. Агония
Ох!
Я сладко зевнула — малыши улыбаются также, после того как напьются грудного материнского молока. Смотрю в потолок сквозь желтоватую ткань, руками вытирая краешки рта и аккуратно почесывая правый глаз.
Выскальзывая из теплых объятий одеяла, заметила неприкрытую спину Джонатана — мы спали на одной двуспальной кровати в центре комнаты. Зелёный балдахин помятыми волнами сложился у подножья кровати так, что я чуть ли не запнулась об этот полупрозрачный прилив.
Подойдя к окну, подняла вверх проклятые жалюзи — кто их вешает в спальне? — три яркие полосы света бегали по ровному полотну воды в центре пруда. Открыла окно — жёлтый лист оторвался от клена, и впечатался прямо в стекло перед моим лицом. Не обращая на него внимания, я взяла свои любимые бусы с подоконника — всегда надевала их с самого утра.
Оглянулась назад — вся комната блестела, словно я — жемчужина внутри своей пурпурной раковины. Стены и вправду были розовыми. Сухая краска слезала с них, и белые шматки штукатурки сверкали от солнечных лучей. Начало лета!
Мне вдруг стало так тепло — глянцевая плитка под ногами быстро разогрелась, из-за чего в ступнях гудело и щекотало. После изнурительного учебного года — как приятно просто проснуться солнечным утром, почистить зубы и умыться свежей, прохладной водой, поставить чайник и после незначительного завтрака выйти на задний двор.
Там Джонатан качался на своих любимых качелях, краснощекий и загорелый — его длинные русые волосы развевались на ветру, широкие ладони крепко держались за железные бортики, кристально бирюзовые глаза сливались со светом чистого небосвода.
Я облокотилась на цветастые перила, которые со временем истрепались и обсыпались, словно песочное пирожное.
— Джонатан, во-сколько пойдем до озера?
— Не-а! — его лицо искрилось и мелькало между двумя этими разноцветными балками.
— В смысле?
— Буду качаться здесь весь день!
— Но разве мы не договаривались вчера? — я также неожиданно задумалась об этом, как неожиданно черная ворона вылетела из-за облака и закаркала словно сумасшедшая.
— Не-а! — он размахивал своими рваными сандалиями направо и налево.
— Слушай, а что мы делали вечером? — изломанные линии на изнанке глаз смешались вместе с отпечатками дождевых каплей на щеках, снежным комом прилетая мне прямо в лицо в виде прошедших ощущений, и я почувствовала это так, будто всё ещё была там, среди мокрых кустов и длинных, кирпичных домов — в разгар грозы.
Но я была здесь, я точно это знала — бешеная птица кричала все громче, горячий песок щекотал мои пальцы на ногах, Джонатан молчал, а на все остальные вопросы отвечал только «не-а!» или «отстань!».
Сложно оставаться спокойной, когда твой брат самовлюбленный засранец!
Я протянула руку вперед, чтобы остановить высокомерные качели, но схватившись за ручку невидимая сила подбросила меня вверх — ноги оторвались от земли, и я пролетела прямо под крупные бедра Джонатана, которые двумя волосатыми отростками обколотили меня с разных сторон.