Глава 23
Утро началось... Скажем так — болезненно. А может, был уже обед. Вова точно не знал, но голова трещала так, будто у него очередное сотрясение. И кружилась так же, поэтому он даже с кровати встать боялся. Перевернулся на живот и уткнулся в подушку и вспомнил, что вчера они с Владиславом Михайловичем творили. Да, трэш. Ему, наверное, так досталось от жены?... Ладка вроде вчера не орала. Повернув голову вбок, открыл один глаз, осмотрелся, промаргиваясь от мути. Никого...
Ох, как тяжело вставать. Кровать под ним так противно заскрипела, затрещала. Тише там! Сейчас бы... Раз, два... Оп! Стоим-стоим. Не шатаемся...
Где там туалет? Он сейчас уссытся.
Проснувшись довольно рано, Лада осторожно выскользнула с кровати, накинув на жопу Вовы простыню, и учесала сначала в ванную, потом на кухню.
Там сидела, пила кофе Маргарита Викторовна. Она, хоть и совсем ничего по сути не выпила, но настроение явно не великолепное было после ночных похождений мужичков.
— Доброе утро, ма, — Лада припала к стакану с водой.
— Доброе. Я сейчас на экзамен поеду, приму, а потом вернусь.
— А мне что с ними делать?
— Не знаю. Удавить можешь, — женщина вздохнула, допивая остатки кофе из чашки. — Таблетки я приготовила им, клумбу с коридора выкинула. Надеюсь, соседи не видели этого всего. Если есть желание — завтрак приготовь. А вернусь — я отцу твоему всыплю. Кто так пьёт? И напивается? Нормальный, нет?
— Ну ты же знаешь папу. Он так людей проверяет... — начала было Юнгина.
— Угу. А потом два дня страдает. Проверяльщик хренов. Ладно, я полетела. Надеюсь, меня сегодня на экзамене не доведут.
Лада маму проводила, заглянула в комнаты — а перегарище-то... Искупалась и вернулась на кухню, ставя себе на планшете серию дорамы. Самой надо поесть и что-то этим двум сготовить.
Вова полз почти по стеночке. Тяжело вздыхал и икал, ощущая противную боль в желудке. Давно он так не напивался, ой как давно.
На кухне шуршали. И Вова, очень осторожно, с большой долей страха увидеть там Маргариту Викторовну, заглянул. Ладка... Аж улыбка расцвела.
— Доброе утро... — прохрипел Балтийский, привалившись всем телом к косяку.
Лада тут же обернулась на голос, осматривая помятого парня.
— Ну если оно у тебя и правда такое, то доброе утро, конечно, — усмехнулась, откладывая лопатку. На плите шкварчала яичница с беконом, а на соседней сковороде поджаривался хлеб. Для особо нежных ещё была каша, которую Лада укутала в полотенце, чтобы подольше осталась горячей. — Таблетки надо?
— Нада... Но сначала в туалет...
Вова развернулся, попутав сначала туалет с ванной. Со второй попытки попал. Как же хорошо... Аж легче стало жить. Потом в ванную — умыться. Сам чувствовал, каким перегаром несёт от него. Ну, Лада ведь не обидится? Это ж не розовая щётка? Да если и не её — ладно. Наяривал зубы будто для рекламы отбеливания. Воняет, но уже не так сильно. Теперь с примесью мяты.
— Я это... — вошёл он на кухню и показал щётку, после кинул в мусор. — Короче, новую тебе куплю... Дашь таблеточку?..
Юнгина кивнула, подходя к столу и выдавливая на ладонь Вове заготовленные матерью таблетки. Тут же налила воды в стакан.
— Есть ещё шипучка от похмелья, — порылась в мини-аптечке. — Есть что будешь? Каша «Дружба», яичница... кофе сделать?
Закинулся таблетками, жадно запил, осушив стакан за секунду, опустился за стол и подвинул стакан к Ладе, взглядом умоляя дать ему просто ведро, чтобы напиться.
— Кашу буду. Кофе не надо — опасно...
Лада поставила перед ним кашу, ещё воды и отвернулась, вздохнув.
Горячее шло медленно, но хорошо. Больной желудок будет благодарен.
Смотреть на спину Лады невозможно.
— Лад, — позвал Балтийский, запивая кашу водой, — я тебя вчера ничем не обидел? — а то он мог бы...
— Нет, — выключила наконец плиту, накрыла всё крышками и уселась рядом с Вовой. — Ничем не обижал. Но, может, если только тем, что вы вот так свинтили. Но это больше папа провинился. Он за это от мамы ещё получит. Ну и немного переживать заставили, пока не вышли на связь со своими песнями.
Вова виновато улыбнулся и потянулся к Ладе. Накрыл её ладонь своей, погладил.
— Прости. Просто мы с ним... — они с ним ахуенно оторвались. Настолько, что... Блять. Язык его — враг его. — Нашли общий язык. Мы хотели пойти к этому твоему Гоше и набить ему ебало, но не знали адреса. Отложили на потом.
Лада захлопала глазами на такие откровения. Интересное кино.
— Ну во-первых, он не мой. А во-вторых, не надо никого бить. Зачем говно трогать?
— Потому что он тебя обидел, — хмыкнул Вова и потянул Ладу на себя. Пересадил на колени и крепко обнял. — Почему вам, девчонкам, такие нравятся? Без мозгов, без нихуя, — вздохнул он, утыкаясь в макушку девушки.
Юнгина замялась. Потом обняла Вову за шею, сцепляя руки, чуть поглаживая пальчиками кожу около линии роста волос.
— Потому что нам легко в уши нассать можно?
— Ладно нассать, нахуй ты ему в долг давала? Хотя больше похоже, что в дар. Дурочка совсем? Он сам в состоянии заработать, — Вова прикрыл глаза, наслаждаясь поглаживаниями, даже голова от них меньше болит. — А что ещё вчера было? У тебя кровать так трещит...
— Не знаю. Мне жалко его было. Помочь хотелось, — вспомнили былое конечно. Два сплетника. Один другому растрезвонил, и вот они обмусолили, видимо. — Ничего не было. Ты на неё рухнул и, видимо, сломал.
Вова печально вздохнул:
— Жаль, я уж подумал... А батя твой ещё не встал?
— Что ты там подумал? Вы пришли никакие, в земле все, клумбу разворошили, — Лада засмеялась, вспоминая это явление под ворчание матери. — Он ещё дрыхнет вроде.
— Мы не хотели возвращаться без цветов, — оправдался Вова. А ещё домофон сломали. Хорошо, если никто не видел, как они буянили. — А других вариантов не было. Вот. Зато мы очень хорошо посидели, поговорили, поняли друг друга.
— Раз так, тогда хорошо, — улыбнулась Юнгина. — Я рада, что нашли общий язык.
Пусть сначала, если вспомнить знакомство с мамой, не было позитивных перспектив, то сейчас точно можно сказать обратное.
— А мама твоя что? Сильно злилась?
Естественно. Она эти цветочки готова была им на могилу положить.
— Ну так, — Лада засмеялась. — Она больше злилась, что вы на связь не выходили. Ну, может, ещё на отца, потому что тебя споил. Хотя, думаю, ты мальчик взрослый, сам понимаешь, когда стоит, а когда нет. Думаю, она сейчас на экзамене своём успокоится немного. Ну или осатанеет вконец...
Пусть ей попадутся умные студенты, аминь...
— Надо что-то с кроватью сделать, а то она ещё больше разозлится...
— Ну пошли посмотрим что там. Ещё будешь что-нибудь? — Лада погладила Вову по голове, чмокая в уголок губ.
Балтийский качнул головой, отпустил Ладу и доел кашу. Прямо как в детском саду.
А потом занялся кроватью. Пришлось снять матрас, чтобы увидеть всю картину. Сам каркас треснул с внешней стороны, проломились несколько реек. И даже ножка одна немного покосилась. Ебать он кабан, конечно...
— Бля... — присел Вова на корточки у кровати. — Ну её даже если чинить — толку ноль. Да и блять, — он замерил пальцами толщину реек. — это ж фанера какая-то.
Ну так-то для Лады норм. Она-то маленькая. Это он с разбега заскочил. Удивительно, что ножки в принципе не разъехались в сторону.
— Придётся новую покупать. Нормальную. И побольше.
Пока Вова разбирался с кроватью, Лада сидела в кресле и наблюдала, что там и как. Ладно ещё ночью они не грохнулись — всё же выдержала кроватка.
— Ну, видимо, реально придётся, — кивнула Юнгина. — Угу, чтобы и ты помещался, а то как крючок спал.
— О, — усмехнулся Вова, поднимаясь. — К этому я привык. Когда-нибудь настанет время, чтобы кровати делали два-десять в длину, чтобы ноги нормально помещались и можно было вытянуться. И одеяло нормальных размеров, а не эти квадраты, — закинув матрас на место, Вова опустился на кровать. Ох уж этот треск. Сейчас как рухнет всё...
Нашёл между подушек телефон. Господи, в Телеграм даже не заходил. Он вчера там такое отправлял, что лучше просто удалить и не вспоминать никогда. Впрочем, его интересовал не мессенджер, а любой мебельный магазин. Ущерб-то возместить надо.
— Будешь выбирать?
Кивнув, Лада устроилась рядышком, заглядывая в экран. На нём уже пестрили разнообразные модели кроватей. Эта — какая-то слишком вычурная. Эта ещё меньше, чем сейчас. Эта вообще в комнату не влезет. Пока выберешь — день пройдёт. Неужели обычных не делают? Ладно, смотрим дальше.
Пролистав несколько страниц, нашли подходящую и по размерам, и по дизайну. Хотя тут дизайн уже и роли особой не играл, потому что и так всё разномастное.
И тут вроде с другого конца квартиры послышались звуки. Отец всё же встал. Хлопнула дверь. Потом вторая. Затих опять.
Прислушиваясь к звукам, Вова вспомнил, что вчера они с Михаилычем пиво так и не выпили. Вот, есть чем похмелиться, если таблетки совсем не помогут.
А пока оформил доставку и оплатил. Повезло, что кровать была на складе, поэтому в течение дня должны привезти.
— Может, пивка ему налить? — поинтересовался Вова, отложив телефон. — Вчера даже не открыли.
— Да, надо бы, — Юнгина встала, слегка потягиваясь, у неё тоже плечи немного затекли и всё никак обратно не растекутся.
Владислав Михайлович нашёлся на кухне. Сам уже закинулся таблетками и хреначил воду прямо из графина.
— Как ты, пап? — тихонько спросила Лада, облокачиваясь рукой о стол.
— Ну, бывало лучше, но бывало и хуже. Так что всё относительно, — просипел Юнгин, вновь припадая к графину.
Как-то Вова и забыл, что в трусах щеголял. Надо хоть джинсы натянуть. А после тоже сунулся на кухню.
— Там пивко осталось... — зазывающе проговорил он, двинув бровью.
— О. Точно. Это хорошо, — кивнул Владислав Михайлович, сходу отставляя воду и залезая в холодильник. Как хорошо, что не забыл вчера пивко туда закинуть. — Будешь?
— Па, поешь сначала что-нибудь, — включила самую заботливую Лада. Она как добрый полицейский. Злой приедет чуть попозже.
Тоже положила каши, чтобы умаслить ещё один желудок.
— Буду.
Хозяйственный такой. Нашёл в шкафчиках стаканы, достал пиво, сел за стол и добрО пшикнул бутылкой.
— Будешь? — глянул на Ладу, разливая пока по двум стаканам.
— Не, я пока пас, — Юнгина уселась за стол, забираясь на стул с ногами, и откинулась на спинку.
— Мама какая с утра была? — не отрываясь от каши, поинтересовался Владислав Михайлович. — Злая?
— Скорее раздражённая. Может, ты ей спать не давал? — хохотнула Лада.
— Не помню. Но вроде ничего не болит, значит не била.
Вова подставил стакан ближе к отцу Лады:
— Ну вчера была явно не в духе, — помнил смутно, но хоть что-то. То, какой раздражённой встретила. Могла надавать по шее, но смиловалась.
— Фырчала, как обычно, — махнул Юнгин рукой. Схватился за стакан, поднимая. — Ну, за прошлый хороший вечер!
— Лучше пейте за добрую маму.
— За вечер и доброе утро с доброй женщиной, — стукнул Вова стаканом о стакан и припал губами к стеклу, глотая пенное. Шикарно. — Будем надеяться, что Маргариту Викторовну попадУТСя хорошие студенты.
— Надейтесь, конечно, — посмеялась Лада. Если учесть, что сдаёт ей, вроде, сегодня второй курс, а там такие бездари... Но, может, правда повезёт.
— Не нагнетай, доча, — пожурил Юнгин, делая щедрый глоток пива. — Мы же ничего плохого не сделали. Всё прилично было.
Лада сжала губы, чтоб не заржать.
— Ну если вы считаете, что натаскать цветов с клумбы вместе с землёй это прилично, то вопросов нет. Это я ещё молчу про ваш концерт. Ты же мне только его отправлял? — решила уточнить Лада у Балтийского.
Вова так прикинул, пошевелил извилинами... Караоке было, вроде ничего...
— Да... — почти уверенно отозвался Вова. Ну член он ей скинуть не мог точно. Если только чужой, но это уже совсем... Не до того он напился.
— Ну, самое главное, что в канал ничего не забрасывал, а то будут тебя потом стебать ещё, — Лада кинула взгляд на часы. Ну, где-то ещё часок до возвращения маман у них есть, чтобы оклематься.
— Не, в канал точно ничего не кидал. Ксюха бы сразу позвонила. А что, не пойму, тебе не понравилось, как мы поём? Мы плохо поём? — обратился он к Михалычу.
— Я считаю, что мы отлично поём, — кивнул Юнгин. — Таких певцов ещё поискать надо.
— Прекрасно, прекрасно вы поёте, — согласилась Лада. А то ещё на неё обидятся тут и опять петь уйдут. — Так бы и слушала серенады под окном.
— Так мы можем на бис. Но чуть позже. Горло до сих пор болит...
— И голова ещё немного, — поддакнул Владислав Михайлович. — Ну что, какие планы, молодёжь? Я ведь, если что, и на себя весь удар принять могу, а вы идите, гуляйте.
— Планы... — глянул на стакан — За руль я точно уже не сяду, — потом перевёл взгляд на Михалыча — Может, цветы жене купишь? Не так злиться будет, — предложил Вова, надеясь на лучшее. — Мы там кровать сломали. То есть я. Сегодня новую должны привезти. А то та ваще в щепки почти.
— Да цветы-то само собой, ща допью и спущусь в цветочный. Заодно посмотрю, что там с дверью. Мастеру наберу, надеюсь, новомодных этих камер никуда не насовали... — Юнгин почесал репу. — А чё тогда, старую надо сразу разобрать, чтобы место было для новой.
— Надо. Есть инструменты?
И матрас новый заказать. Этот уже маленький будет. Щас всё будет.
Инструменты, естественно, нашлись. И Вова с почти-тестем занялись кроватью. Михалыч в процессе всё отпускал шутки про то, какой Балтийский кабан — так кровать сломать. А Вова что? Он ничего. Получилось так. Шутки прервались матом, когда до шурупов и креплений было сложно добраться, особенно в уголках. Кто так крутил? Намертво. Михалыч и крутил. В конце концов, всё же кровать превратилась в отдельные рейки разных размеров.
— Аж пусто стало, — встал Вова с пола, отряхнул руки.
Места стало прямо очень много. Целый свободный угол с небольшим слоем пыли, который они с Михалычем вытерли собой, пока кровать разбирали.
— Может, ещё чё сломать? — пошутил Балтийский. — Сразу ремонт сделаем.
— Ага. И тогда сразу все поедем, кто куда, пока главная верещать будет, что на полдня всего ушла, а мы тут всё перестроили, — обтер руки друг об друга Юнгин. — Давай тогда в гараж всё это оттащим, я потом куда-нибудь пристрою, да в цветочный забегу. А то Марго скоро явится.
— Вы только в этот раз реально в гараж, — зашла в комнату Лада с ведром и шваброй, чтобы протереть пол. Потом ещё раз придётся, конечно, но пока все места доступны, лучше сразу.
— Ну мы же не бессмертные, да, Вов? Я пока вообще тише воды, ниже травы сидеть буду. И так скоро уезжать.
— Да-да, в гараж и только, — печень-то может и выдержит второй такой вечер, но желудок — точно нет.
Вова натянул футболку, отряхнул джинсы и на пару с Михалычем в четыре руки потащили когда-то кровать в гараж. Города меняются, а привычки у всех те же — всё в гараж или на балкон.
Пока Вова с папой отчалили, Лада всё протёрла, прибрала. Заодно и посуду вымыла, чтобы совсем маме ни к чему придраться было.
Владислав Михайлович решил не повторяться, взял в цветочном эти её аль... альстрёмерии, тьфу, язык сломаешь. А на обратном пути набрал мастеру в домофонную контору. Тот заявку принял, сказал: ждите. Бабки на лавочках вроде не судачат, значит, для соседей тайна осталась, кто тут весь двор так облагородил.
Только вернулись домой — ещё и букет не успел Юнгин в тазик пристроить — увы, больше некуда, как замок снова шуршать начал. Марго вернулась.
Лада выглянула в коридор первая. Разведать, так сказать, обстановку.
— Приветик, — пока мама расстёгивала босоножки, Юнгина оценивала её настроение своими флюидами. Уж это она научилась делать с точностью. Вроде всё было не так плохо.
— Приветик, — отозвалась Маргарита Викторовна. — Ну что там, хлопцы? Оклемались? К порке готовы?
Смешка Лада не сдержала.
— Да, оклемались. Может, не будем их пороть? Они уже много дел успели переделать.
— Каких ещё дел?
— Кровать разобрали, отнесли.
— Кровать? — мама уже, видимо, совсем запуталась. Убрала босоножки, кинула сумку на пуфик и пошла на кухню раздавать чапалахи.
Вова с Владиславом Михайловичем отсели синхронно в угол, надеясь, что стол их защитит. И прижались друг к другу плечами.
Балтийский постарался выдавить из себя приветливую улыбку:
— Здрасьте...
— Здрасьте! Как головы неумные у вас двоих? — Маргарита Викторовна села напротив мужчин, сложа руки на стол. Только очков не хватало — и будто с экзамена не уходила. — Ладно ты, — кивнула она на Вову. — отказать не смог, всё понятно — отец девушки, но ты, Влад, — пронизывающий взгляд метнулся к мужу. — Это надо было додуматься — повести парня в какой-никакой гадюшник. А если бы вам там по головам надавали? И что? Что тогда?
— Да мы бы сами надавали... — несмело начал Юнгин.
— Ещё лучше. Чтобы потом полиция домой — тук-тук, откройте, — Маргарита Викторовна вздохнула, зацепляясь взглядом за цветы в тазу. Надо будет ваз поназаказывать, чтоб впрок были... — Ладно. Бог вам судья. Хорошо, что ничего не случилось и никуда не вляпались на пару. С кроватью что?
— Сломали, — улыбка на лице Вовы дрогнула. — Я случайно... Я упал на нее, на кровать, в смысле. Мы ничё такого не делали, — ох уж этот взгляд... Вова чувствовал, как ему крутят яйца. — Вообще, это всё Лада.
Лада округлила глаза на такое наглое враньё. Провела большим пальцем по шее и указала на Вову. Давай, пизди дальше, и у тебя останется только рука.
— Понятно, — этот тяжёлый вздох, наверное, услышал весь район. — Всё, ладно, делайте, что хотите — я устала. Кто-то храпел, как боров, и разговаривал под боком всю ночь.
— Массажик сделать? — сразу состроил глазки Владислав Михайлович. — Ты только скажи, я готов в любое время.
Маргарита Викторовна, не выдержав, засмеялась. Ну вот как на таких оболтусов злиться? Прижукнулись, как два боровичка, и телячьими глазами смотрят.
— Я подумаю. А вы пока думайте, что вы будете есть. Я сегодня уж точно не в настроении готовить, — Юнгина-старшая поднялась из-за стола, поправляя блузку. Ей бы и правда на немножко прилечь, хоть часик подремать.
— Конечно-конечно, — проворковал Владислав Михайлович. — Иди, я к тебе сейчас присоединюсь, — и сразу страх ушёл, и сразу отпустило.
Ну вот это Михалыча отпустило. А Вова отсел подальше, чтобы Лада не достала. Ну да, ну спустил на неё собак немного и что? Он на любого спустит, лишь бы не на себя.
— Может, тоже массажик? — поморгал Вова. — И закажем что-нибудь, м? Только не бей.
Лада прищурилась на наглую морду. О, тут пахнет не только этим.
— Угу, тоже-тоже, — Юнгина подошла к окну, разглядывая улицу и дуясь.
Папа тут же свинтил, оставляя молодых самих разбираться. Тут уж каждый сам за себя.
Лада аж покраснела от злости и обиды. Ну чего она?
Вова всё же осторожно поднялся из-за стола и подошёл к Юнгиной, обнял со спины. Руки Лада сразу скинула. Ничего же ужасного не сказал. В шутку же. Обнял снова, уже крепче.
— Ну чего ты? Я ведь даже не всерьёз, — поцеловал он макушку. — Перестань дуться.
— Я подумаю, — первым желанием было снова скинуть руки, но всё же расслабилась, давая себя обнять.
— Что мне сделать, чтобы ты не злилась на меня, м? — сразу в лоб, чтобы не гадать.
Лада повернулась, задирая голову.
— Ну, для начала, можешь поцеловать.
Неплохо для начала.
И Вова, согласно кивнув, подался вперёд, склонив голову.
— От меня, правда, всё ещё несёт перегаром немного, — тихо проговорил Балтийский, всё же касаясь губ Лады.
Может быть, она и дулась, но отзывчиво прижалась ближе, обняла за шею и ответила, пуская к себе.
Вова спустил руки чуть ниже талии, коснулся поясницы, мягко поглаживая, а после скользнул на бёдра и поднял Ладу, усадив на подоконник, надеясь, что тот укреплён и не треснет.
Лада прикрыла глаза, не обращая внимания на еле слышный запах перегара, и слегка куснула губу Вовы, тут же зализывая. Ладони нырнули за ворот футболки, потом лёгким касанием одна перешла на голову, поглаживая волосы. Юнгина сжала своими бёдрами Балтийского, сцепляя лодыжки. Про обиду уже совсем забыла.
Вова почти растворился в объятиях и нежных поглаживаниях. Сам гладил Ладу по бёдрам, талии, старательно обходя грудь.
— Не самое лучшее место для поцелуев, — улыбнулся Вова, оторвавшись, и мазнул носом по шее Лады.
— Да, — с придыханием отозвалась Юнгина. — Есть такой момент. — Пошли в комнату, чтобы уж не на виду целоваться, — мотнула головой, сгоняя это состояние.
Отпускать Ладу не хотелось. Балтийский, вновь ухватившись за задницу Лады, стянул её с подоконника и зашагал в сторону комнаты. Ногой толкнул дверь, так же ногой прикрыл. И... Кровать, блять.
Пришлось Ладу усадить на стол.
— Может, порисуем? — ухмыльнулся Вова, целуя сначала уголок рта, а потом утягивая в полноценный поцелуй. — Мне понравилось в тот раз, — шепнул в губы, на секунду прервавшись.
Юнгина откликнулась на касания, обнимая крепче. Так легко поймали волну, не обращая внимания вообще ни на что.
— Мне тоже понравились наши... рисунки, — прошептала Лада, пробираясь руками под футболку. Коснулась поясницы и поднялась выше, собирая мурашки. — Только если тихо будем рисовать.
— Вообще-то я говорил именно про рисование, — просмеялся Вова, всё же поддаваясь предыдущему настрою и уже сам загнал руки под майку Лады, пробираясь по талии вверх, задирая ткань всё выше. — Сразу, чтоб не волновалась, — поцеловал он шею и положил на стол резинку.
Вова горел и таял от неспешных и ласковых поцелуев, которые разгоняли желание не хуже страстных. Ему так хотелось касаться Лады, целовать, неспеша стаскивать шорты с трусиками, а потом медленно толкаться, растягивая удовольствие и затыкая тихие стоны поцелуем. Жаль, что со стуком стола о стену ничего сделать не мог.
Лада сдерживала звуки, тихо мыча что-то неразборчивое. Кусала губы, сжимала Вову руками, бёдрами, млела от касания его губ к своей коже, губам.
Такой чувственный, медленный и спонтанный секс доставлял больше удовольствия, чем что-то ожидаемое. Юнгина хотела вжаться ещё больше. Дать ещё больше ласки, своих прикосновений. Гладила, слегка прикусывала, сдавливала его внутри себя, увеличивая трение. Уплывала от всего происходящего сильнее, чем прежде.
Вова с прикрытыми глазами, всё ещё удерживая в голове мысль и о рисовании, нащупал в стаканчике с кисточками ту, что помягче. И, как в тот раз, скользнул ворсом по телу Юнгиной: по шее, груди, обводя несколько раз твёрдый розовый сосок, по рёбрам и животу, щекоча пупок. На шее фантомные следы кисти стёр поцелуями — мокрыми и жадными, мягко втягивая в рот кожу.
Его губы оказались совсем рядом с ухом Лады. И Вова, протяжно выдохнув, прикусил мочку, а после щекотно скользнул языком по ушной раковине, по каждому хрящику.
Её стон смешался с тихим смехом и мелкими судорогами от щекотки.
Вова расцепил на шее руки Юнгиной и надавив ей на плечи, отстранил, почти укладывая на стол, насколько позволила ширина. Так мог достать губами до груди. Обхватить сосок, втянуть в рот и начать сосать, легко кусая. Мять вторую грудь, будто мячик антистресс, и просто балдеть, ощущая поглаживания по всему телу, по волосам, тесноту на члене и жар внутри.
Лада выгнулась, подставляясь под губы и руки Вовы. Удовольствие накатывало волнами, распространяясь от центра. Юнгина потянулась рукой вниз, касаясь себя пальцами. Было так мокро, так чувствительно. Совсем осторожно дотронулась до клитора, не обнажая его полностью, второй вцепилась в плечо Балтийского. Мягко вздохнула от совсем нежных поглаживаний, вновь кусая губы, силясь не застонать в голос.
Размеренный стук стола о стену будто ещё больше настраивал на ритм. Лада ещё больше сжала Вову в себе, закатывая глаза и раскрывая рот в немом стоне.
— Как хорошо... — еле слышно, сипло, обронила она, убыстряя движение пальцев. По кругу, ещё, и ещё.
Вова лишь молча согласился, вновь завладев ртом Лады. Его ладони беспорядочно гладили Юнгину по груди и трепещущему животу, по напряжённым бёдрам, коленям.
То, что их могли услышать, возбуждало только сильнее, разгоняло кровь. Вова, подцепив колени Лады, развёл её ноги в стороны, открыв себе простор для полных, но неспешных толчков. Вид — просто шикарный. Открытый рот Лады, её подпрыгивающая грудь, небольшая складка на животе из-за такой позы, блестящая от влаги промежность... Рука сама потянулась вниз, накрыв пальцами пальцы Лады. В такт толчкам закружил по клитору, надавливая то посильнее, то совсем слабо.
Юнгина дёрнулась, часто задышав. Пьяный от чувств взгляд метался от глаз Вовы к его груди, к напряжённому прессу, который в свете дня уже блестел от пота, несмотря на кондиционер. Она отцепила руку от плеча, спуская её по рёбрам вниз, хватаясь за бок и будто толкая на себя ещё больше. Их почти сплетённые руки на её клиторе выталкивали за финишную черту.
Лада выгнулась, стискивая его в себе сильнее, будто в тисках, и забилась на столе, прикрывая рот рукой, мыча в ладонь.
Мычание Лады казалось слишком громким на фоне их сдержанных и почти немых стонов. То, как она старается вести себя тихо, не издавая ни звука — нечто. Нечто настолько красивое и возбуждающее, эротичное — с задранной майкой, взмокшая, красная. Это тот самый вид, ради которого Вова хотел бы научиться рисовать, чтобы запечатлеть её такую.
Её частые пульсации оргазма с силой выталкивали, пока Вова, цепляясь за бедро Лады, старался толкнуться ещё несколько раз до того, как кончит.
Волна приятного напряжения протекла по телу, сковывая мышцы вдоль спины. Так хорошо и спокойно...
Пульс бил по вискам гулкими ударами, когда Вова, расслабляясь, не спеша опустился на локти, влажно целуя шею и подбородок Лады.
— Люблю тебя, — шепнул он, глубоко вздохнув смесь запахов.
— А я тебя люблю, — отозвалась Лада, обнимая Вову за шею, почти перетягивая на себя. Сильно сжала, будто хотела передать всю свою любовь таким объятием. — Теперь можно и нормально порисовать, если хочешь.
Эта нега, разлившаяся по телу, была такой приятной, что повторно сносила голову. Лада хоть и пыталась себя контролировать, но всё же очень надеялась, что их не слышали. А если и слышали, то не будут смущать.
— Хочу, — улыбнулся Балтийский, расслабленно наваливаясь сверху. — Но перед этим дай мне какое-нибудь полотенце, мне надо в душ.
— Конечно, — Юнгина кивнула, проходясь ладонью по его щеке. — Я тоже потом схожу.
Вова не помнил, закрыл ли дверь на щеколду, и опасался, что в один момент кто-то из родителей Лады войдёт без стука. Поэтому неохотно поднялся на вытянутых руках и немедленно вышел из Лады, тут же стянув мутный презерватив. Завязал, надо бы его к мусору пронести незаметно — завернёт в салфетки.
— Давай, — застегнулся Балтийский и потянул руку девушке, помогая слезть. — Надеюсь, твои родители были очень заняты.
— Тоже на это надеюсь, — Лада встала на ноги, поправляя майку и натягивая валяющиеся тут же шорты и трусы.
Порылась в шкафу, дотягиваясь до верхней полки, чтобы достать полотенце, и протянула его Вове. Себе же сразу приготовила чистый домашний комплект.
Первая выглянула в коридор — разведать обстановку, а потом кивнула Балтийскому, чтобы шёл плескаться.
Без кровати и правда было в комнате пусто и непривычно. Лада расстелила пока свёрнутый ковёр, чтобы можно было устроиться хотя бы тут, и раскидала подушки для удобства. Остальное всё подготовит потом.
Вова сунул поглубже в мусор свёрнутый в салфетки презерватив и ушёл в ванную. Тесновато и...
— Ла-а-ад... — Вова вернулся в одних трусах, зажимая лоб.
— Убился? — Юнгина вскочила с кресла, усаживая туда Балтийского. — Дай посмотрю.
— Сука, ненавижу маленькие ванные, — убрал он руку и показал ссадину на лбу рядом с прошлым шрамом от боя с лейкой.
Ссадина вспухла и кровоточила, поэтому требовала первой помощи. Лада чмокнула около и пошла за аптечкой. Нашла хлоргексидин, небольшие стерильные заготовки для повязки с лечебной мазью, пластырь и пошла обратно, заглянув в злополучную ванную за ватными дисками.
— Чуть может пощипать, — предупредила Юнгина, разложив на подоконнике средства.
Крутанула крышку на антисептике и, приложив ватный диск под ссадину, щедро полила её. На всякий случай проделала несколько раз, прежде чем наложить тонкую полоску с бинтом и мазью, которую пришлось разрезать, чтобы не облеплять весь лоб, и зафиксировала пластырем. Пусть так походит, а к вечеру снимет.
— Готово, — снова чмокнула рядом и в нос, чтобы уж наверняка.
Вова прикоснулся к пластырю на лбу и забавно нахмурился:
— У меня будто черепно-мозговая, а не удар. Спасибо, — чмокнул он в губы Ладу. — Болит уже не так сильно.
— Ну а вдруг зараза какая? Потом мозг вспухнет, — усмехнулась Юнгина. — Ты всё? Или ещё ванная будет нужна?
— Всё, мне хватило, — откинулся он на спинку кресла. — Иди, я пока подумаю, что хочу нарисовать.
— Хорошо, — Лада подхватила вещи и скрылась за дверью.
Быстро искупалась, натираясь вкусным гелем для душа, а потом завернула волосы в полотенце, обмазываясь кремами. Плечи уже не горели и вроде пока не облазили. Напоследок взлохматила влажные пряди и вернулась в комнату, чтобы начать сеанс.
Вова тем временем растянулся на полу, закинул руки за голову и смотрел в потолок. Так и не придумал.
— Не знаю, что хочу нарисовать, — хмыкнул он, глубоко вздохнув аромат, вошедший вместе с Ладой. — М-м-м, пахнешь как зефир...
— Мне нравятся сладенькие ароматы, — улыбнулась Юнгина, убирая волосы за уши. — Сейчас придумаем значит вместе, — Лада подошла к столу, доставая из закромов все нужные инструменты — кисти, краски, маркеры, линеры, скетчбуки, холсты. Сбегала, набрала воды в банку. Короче, разложилась. — Иногда, когда и я не знаю, что хочу порисовать, то делаю одну штуку. Она больше подходит для маркеров, чтобы долго не ждать, пока высохнет. Фантазия от этого приёма очень хорошо развивается, — открыла один из начатых скетчбуков с плотной бумагой, пролистывая всякие зарисовки рук, торсов... членов — однако, здравствуйте, — и открыла чистый лист. Выбрала себе ярко-оранжевый маркер и, закрыв глаз, начала водить в одном месте, делая кляксы, круги и линии. — Вот вроде сначала непонятно, что это, — рассказывала Лада Вове, указывая на завитушки на страничке. — А если покрутить в руках и присмотреться, — задумчиво повела плечом, прищуриваясь, — то можно рассмотреть образ, — и тут же схватила чёрный линер, выводя поверх оранжевой кляксы штрихи.
Минуту спустя в скетчбуке красовался мультяшный вздорный котёнок, который шипел на что-то, выгибаясь дугой и топорща хвост.
— Почти как Шиз твой.
Вова внимательно следил за всем, усевшись рядом с Ладой. Так всё ловко у неё выходит...
— И правда, — удивлённо хмыкнул Балтийский, рассматривая кота. — Давай ещё раз? Выглядит круто... — Но перед этим вытянул блокнот из рук Лады. — Можно глянуть? — и, получив кивок, начал листать, рассматривая зарисовки.
Лада много тренировалась в рисовании рук, по крайней мере, большая часть листов была заполнена именно кистями. Другая часть... Вова неприкрыто улыбался, рассматривая члены.
— Хочешь живой референс? — прыснул он, пролистав ещё несколько таких рисунков.
— Снимай трусы, раз предложил, — дала добро Лада, дёргая бровью и потирая руки. Теперь уж точно не смутит. — Художник должен и члены уметь рисовать...
— Прям так? Не поднятый? — улыбнулся Вова и ухватился за резинку трусов.
— Ну и такой можно. Может, поднимется в процессе, — Лада склонила голову, подхватывая один из карандашей и вертя его между пальцев.
Уже собирался что-нибудь сказать такое, как отвлёк телефонный звонок. Незнакомый номер. Сбросил. Все эти кредиты, карты, выгодные предложения провайдеров заебали. Тем не менее, набрали снова. А потом прислали сообщение:
«Это мама. Перезвони. Это срочно».
У Вовы сердце в пятки ушло. Он сразу перезвонил, слишком долго ожидая, когда возьмут трубку. Хм, голос ему незнаком.
— Кто это? — нахмурился Балтийский, поднимаясь с пола. — А мама где? Что случилось? — пока женщина на том конце объясняла ситуацию, Вова мерил комнату шагами. — Угу... Угу... Ладно. Трубку можете ей дать? Привет, — больше добавить ничего не успел, оказавшись перебитым матерью. Минут пять говорила без умолку. — Ладно, я понял, — тяжело вздохнув, Вова отключился и плюхнулся рядом с Ладой, привалившись щекой к её макушке. — Мама в больницу попала.
— Что случилось? — Лада вмиг запаниковала, распереживалась, обнимая Вову. — Что-то серьёзное? Нужно ехать тогда, — у неё уже мысли поскакали совсем вдаль, выдумывая самое страшное. Настроение вмиг упало.
— Спину защемило, забрали в больницу, а телефон дома забыла, — фыркнул Вова. — Всё возится с этой дачей, делать ей нечего. Бестолочь.
— Не бережёт себя, — понимающе кивнула Юнгина. — Надо будет помочь тогда. Ей сейчас вообще ничего нельзя будет.
— Забей, — отмахнулся Вова. — Ей помощь предлагать себе во вред, всё равно всё не так. Так что там с членами?
Лада скептически глянула на парня.
— Серьёзно? Опять на члены после этого перейдём?
— Ну да, — пожал плечами так невозмутимо. — Думаешь, это в первый раз? Раз в несколько месяцев она стабильно попадает в больницу, где ей говорят, что нужно делать операцию, и каждый раз она отказывается. И всё по кругу.
— Ну надо на неё, значит, как-то по-другому повлиять. Или не заставлять вообще? — хотя, вспомнив отца с коленом своим... Они же непробиваемые и иногда хуже детей.
— Можно, просто ей принципиально пострадать, чтобы её пожалели.
— Понятно, — Лада снова подвинула к себе скетчбук и отброшенный карандаш. — Так ты будешь пробовать рисовать или будешь моделью?
— А сама только что меня отчитывала. Даже не знаю... Ладно, давай сюда, — взял он скетчбук. — И что мне нарисовать? О! Давай тебя? Щас, — Вова выбрал несколько цветных карандашей и отсел от Лады, чтобы она не видела, что он творит.
Очень старался, выводил. Очень надеялся, что своим художеством не испортит скетчбук. Потом принялся всё тщательно раскрашивать, отклоняясь от Юнгиной, когда она пыталась подглядеть.
— Уйди, не подглядывай, — буркнул Вова, отодвигаясь ещё дальше.
Последние штрихи и — вуаля!
— М? — развернул он блокнот лицом к Ладе.
По его мнению — шикарно! В стиле палка-палка-огуречик. Главное, что есть тёмные волосы, больше похожие на коричневые штрихи или палки, и губы цифрой три.
— Это ты типа трубочку ищешь, — улыбнулся довольный собой Вова и указал на нарисованные губы.
Лада и так, и эдак пыталась заглянуть, но потом отстала, ожидая результата. Так умилительно старался, такой сосредоточенный был, что Юнгина невольно засмотрелась и взяла ещё один из блокнотов и рисовала уже сама, почти не подглядывая на оригинал, потому что рука помнила.
Повернул Вова к ней картину, демонстрируя свои художественные таланты.
— Вылитая, — сквозь улыбку произнесла Лада. — Чуть-чуть доработать — подпись там, цвета добавить — и современное искусство.
— Ну это я так, на скорую руку. Так-то я, знаешь, какой художник? Ого-го! А ты что рисуешь? — вытянул он шею, стараясь заглянуть.
— Ну раз ты меня решил, я подумала, что нарисую тебя в ответ, — повернула она скетчбук к Вове, давая посмотреть.
Так совсем не проработано, больше времени — и набросок бы заиграл. А так сидит такой, склонившись над блокнотом, за одним ухом карандаш, другой держит, третьим рисует. Морщинка между бровей, потому что слишком сконцентрирован, и губы чуть поджаты всё потому же. Поза расслабленная, но Лада не удержалась, показав рисунок вен на руках и как мышцы напрягаются от простого сжатия карандаша.
Ладно. Это беспроигрышный нокаут в пользу Лады.
— Нихуя... — Вова удивлённо моргнул и взял в руки блокнот. — Это ты сейчас нарисовала? А чё у меня так руки напряжены, будто я не карандаш держу, а рельсу? — улыбнулся он. Всё равно красиво, хоть нарисовано за такое короткое время. — Блин, круто. Признаю своё поражение, так уж и быть.
— Да мы ж не соревновались, — Лада погладила его по плечу, тут же целуя. — Мне же тоже нужно было чем-то руки занять.
— И вместо моего члена ты выбрала карандаш? Всё ясно, — с наигранной обидой отвернулся Вова. А потом глянул через плечо. — А можно мне этот рисунок забрать?
— Ну сорян, — Юнгина пожала плечами. — Ты от меня отсел, чуть ли не за километр. Конечно, бери. Я себе твой тоже оставлю.
— Мне не помешали и полторы тысячи километров, а ты, блин, ну ваще коза, — покачал он головой, аккуратно вырывая лист. Так ведь можно?
— Можно. Ты не давал мне приблизиться и сам отворачивался. Я понимаю намёки, когда нужно отстать, — показала язык Лада, перекидывая ещё влажные волосы на одну сторону.
— А может, это был намёк, чтобы ты, наоборот, поприставала? — и показал язык тоже.
Лада придвинулась, кладя руку на грудь Вовы, и медленно повела до паха, заглядывая ему в глаза.
— Так пристать? Или как-то по-особенному?
— А я уже не хочу, чтобы ты приставала. Прошла любовь, завяли помидоры, — и демонстративно отвернулся.
Юнгина цокнула языком, закатывая глаза. Но всё же обняла со спины, устраивая подбородок на плече, шею чмокнула, чуть покусывая. Носом потёрлась, опаляя дыханием, между плечом и шеей.
— Не хочешь? Может, не прошла любовь? И помидоры всё ещё цветут, а?
— Может, и не прошла, — прикрыл глаза Вова, откидываясь немного назад. — Может, и помидоры цветут...
Лада продолжила легко целовать и поглаживать, спускаясь рукой по торсу. Задела соски, еле касаясь ногтями, спустилась до пупка, очерчивая, и пробежалась почти щекоткой низа живота. Отпрянула немного, спускаясь губами по лопаткам и позвоночнику, затем вновь возвращаясь к шее, прикусывая загривок.
— Я чувствую себя кошкой, которую собираются выебать, — прыснул Вова, прикрыв глаза. По коже пошли мурашки от приятных касаний, и Балтийский почти лёг на Ладу.
Усмехнувшись, Юнгина продолжила своё тонкое соблазнение. Ей и самой доставляло удовольствие видеть, как Вова вздрагивает, вздыхает, как топчутся мурашки под её пальцами и губами.
— Я тебе обещала массаж. Хочешь? Или не на спине?
— Хочу, — промычал Балтийский. — Сначала на спине, а потом посмотрим...
— Тогда ложись, а я крем возьму. Будешь тоже сладко пахнуть, — мигом поднялась Лада, убегая за кремом в ванную.
Пахнуть тоже зефиром особо не хотелось, но возникать Вова не стал и растянулся на полу, подложив под голову подушку.
Юнгина вернулась, закрыла дверь и уселась рядом с Балтийским, примеряясь. Потом пересела к нему на бёдра и взялась за банку с баттером. Зачерпнула немного, распределяя по рукам, и перенесла на спину, начав пока не сильно поглаживать — растирать кожу кончиками пальцев, а потом плоскостями ладони, увеличивая амплитуду.
Разогрев кожу и мышцы, Лада перешла к надавливаниям вдоль позвоночника, действуя осторожно, без резких движений. Добавила ещё крема, чтобы лучше скользило, и начала массировать зону шеи и плеч круговыми движениями, снимая скопившееся напряжение. Эта зона — проблемная буквально у всех.
Иногда просто поглаживала, потом растирала и подцепляла кожу, перекатывая в пальцах лёгкими защипами.
Вова тихо мычал, ощущая приятное тепло в мышцах. Дополнительный вес на бёдрах правильно распределил нагрузку, выпрямляя позвоночник.
— Между лопатками посильнее, там больше всего болит, — пробурчал Балтийский, ощущая сладкий аромат. — Не бойся, не стеклянный.
— Хорошо, — Лада надавила сильнее, переходя в указанную зону.
Круговыми движениями начала массировать, сводя на нет свои усилия, а потом вновь наращивая разминание, потирания, надавливания, слыша, как Вова что-то мычит, то напрягаясь, то расслабляясь под ней.
Вспомнила, как делать «вибрации» — равномерно сотрясая ладонью участки спины, а потом вновь растирая их, массируя все проблемные зоны. Увлеклась маленечко, прикладывая ещё больше усердия, но зато потом возобновила поглаживания, еле касаясь кончиками пальцев всей поверхности спины, заканчивая свой пусть и не профессиональный массаж.
В спине осталось приятное фантомное чувство тепла и ладоней Лады. Это не то, как его обычно мнёт массажист — ну, у того и лапа, как два его. Как нажмёт, так трещат все хрящи, но и это неплохо, даже слишком приятно. Не лечебный, но очень увлекательный массаж.
— Спасибо, — приоткрыв глаза, выдохнул Вова, чувствуя облегчение в разогретых мышцах. Самое то для работы.
— Пожалуйста, — Лада улеглась сверху, просовывая руки под Вову, и чмокнула лопатку, довольная собой. — Ты теперь как булочка — мягенький и сладенький.
— Булочкой меня ещё не называли, — приятная тяжесть равномерно растекалась по спине, отчего Вова обнял подушку. — Один-ноль. Буду должен за массаж.
— Да что ты всё заладил: один-один, один-ноль? Можно же и безвозмездно что-то сделать для любимого человека... — Юнгина уперлась подбородком в плечо, стискивая Балтийского руками. — Просто чмокнуть можешь...
— Это принцип. Могу и чмокнуть, и чпокнуть, — открыто усмехнулся.
Маленькую идиллию прервал домофонный звонок, а через минуту Владислав Михайлович оповестил, что кровать с матрасом привезли.
Пришлось стащить с себя Ладу, одеться и принять доставку. А потом с Михалычем втащить всё в комнату Лады, где она успела прибрать с пола все художественные принадлежности, дабы не мешали.
Надо сказать, прошлая кровать была намного легче. Да и собиралась эта поразумнее: такие мощные крепежи-уголки, что они больше походили на кронштейны для телека. И каркас прочный — Михалыч попытался согнуть одну из реек — ничего не вышло.
Провозились не так уж и долго. Больше времени потратили на то, чтобы определить, для чего нужны два оставшихся шурупа. Про запас останутся.
Вова положил матрас — и вот. Можно уже не мучиться на полу.
Пока кровать собирали, Лада всё крутилась рядом. Интересно же было. А потом снова бегала, пылесосила стружку и пыль, протирала всё тряпкой, чтобы было чисто. Теперь подходящего постельного белья не нашлось, пришлось идти в шкаф к родителям. У них по размеру похожая кровать, должно подойти. Забрала светлый комплект и начала стелить, заправлять. Раскидала потом подушки на одеяло и бухнулась, проверяя, каково лежится. Хорошо. Хорошо лежится.
Вытянулась во всю длину, обняла одной рукой дакимакуру и прикрыла глаза.
— Спасибо за кровать, — отозвалась Лада, всё же открывая один глаз, находя им Вову.
— Да не за что, я ж сломал, — пожал он плечами и вытащил из рук Лады подушку. Опустился рядом, занимая место Итто. — Почему ты левых мужиков обнимаешь в моём присутствии?
— Так он же нарисованный. Ненастоящий. Почти что флаффер, — усмехнулась Лада, обнимая теперь не левого мужика, а своего любимого. — Хочешь сказать, ревнуешь к подушке?
— Ревную к подушке с нарисованным мужиком, — поправил Вова, прижав Ладу к себе теснее. — А так я вообще не ревнивый, что ты.
— М-м, кто-то тогда заврался, получается. Ты мне когда-то по дису говорил обратное. И чему верить?
— Когда я говорил, что ревнивый? Не помню такого. Это наглая ложь.
— Бляха, я теперь тебя на диктофон записывать буду. Ты мне русским языком сказал сразу, что ревнивый, а сейчас вдруг уже нет. Или у тебя раздвоение личности? — Лада усмехнулась, тыкая ему в бок пальчиком.
— Ничего я не говорил, я вообще молчал, это у тебя фантазия разыгралась, — тыкнул он в ответ легонько между рёбер. — Я вообще молчун по жизни и очень стеснительный мальчик.
— М, ну ладно, раз так. Тогда, думаю, ты будешь не против, если я с друзьями общаться буду, да? — Лада мило улыбнулась, поглаживая Балтийского по щеке.
— Конечно, — улыбнулся Вова, приподняв брови. — у их могилки.
— Да они все живые. Только если в старости, то, конечно, у могилки придётся.
— Старость к ним придёт быстрее, чем думается. А так нет, не против. Если это не всякие Гоши.
— Да сдался он тебе... Кинула я его в блок. У самой нет желания с ним пересекаться... — Лада нахмурилась. Вцепился в неё, как клещ. Будто ей есть дело до этого уёбана.
— Сдался, — Вова нахмурился. — Он тебя обидел, а я должен не думать о том, как сломать ему нос или что-нибудь другое. Он тебя хоть не бил?
— Ну, — Лада слегка напряглась от вопроса. — Нет.
Вова напрягся ещё больше. Расцепил руки Лады и сел.
— Что значит «ну»?
— Ничего не значит, — куснула Юнгина губу, отводя взгляд. Бляха...
Эти её уходы от ответа раздражали ещё больше.
— Лада, — с предупреждением начал Вова. — Говори, что он сделал? Он реально тебя ударил?
Она ещё не сказала точно, но кровь в Балтийском закипела, как вода в чайнике. Он, блять, снесёт ему ебало, если тронул её хоть пальцем.
Лада вздохнула, садясь и сцепляя руки в замок.
— Не то чтобы ударил... — начала Юнгина, с каждым словом волнуясь всё больше. — Возможно, я тогда не совсем верно выразилась просто, — вспоминать не особо приятно было, а уж вслух говорить — тем более. К тому же состояние Вовы с каждой секундой всё обострялось и обострялось. Ладе не хотелось быть причиной каких-то разборок. — Была пощёчина. Только одна, — наконец родила она, совсем притихшим голосом.
Его как по башке ударили. Пиздец.
Вова был на грани того, чтобы разнести комнату Лады в руины. Какого, блять, хуя?!
— Всего одна пощёчина?! — гаркнул Балтийский, не сдерживая эмоций. — Ты серьёзно?! И никому не сказала, что он тебя ударил?! Лада! — он на пару секунд замолчал, подыскивая нормальные слова, — Херово вышло. — Ты себя вообще не уважаешь? Он не имел никакого права трогать тебя! Почему ты отцу не сказала? Тебя должен был кто-то защитить! Ты больная совсем?!
Откуда-то взявшееся чувство вины почти парализовало, и Лада смогла только отвернуться, часто заморгав. Ну вот. Она как раз этого не хотела — чтобы её допрашивали и пытали, почему так случилось и почему она ничего не сделала.
— Потому что не хотела больше с ним пересекаться, — прошептала Лада, жмурясь. — Я сразу прекратила с ним общение и думала, что он больше не станет меня беспокоить. Потому что... — она сглотнула вязкий комок, облизывая пересохшие губы. — Потому что это тогда случилось перед его друзьями, и я посчитала, что он точно не полезет ко мне с чем-то, так как они бы его не поняли. Просто хотела забыть и не возвращаться к этому всему.
— Лада, повернись, — потребовал Балтийский. — То есть, — выдохнул, сопоставляя всё, — он прилюдно ударил тебя, и никто из его дружков даже не попытался заступиться? Сука, я его прикончу, — Вова вскочил с кровати и зашагал из угла в угол комнаты. Потом сел на край кровати и, потянув Юнгину за плечо, сам развернул к себе лицом. — Не реви, — выдохнул, стараясь успокоиться, и потянул Ладу к себе, обнимая. — Ты уж точно не виновата в этом. Он не имел права трогать тебя даже пальцем, — погладил он её по голове, перетянув к себе на колени. — Просто назови мне его адрес, и я всё решу.
Как бы ни было привлекательно это его «не реви», но процесс уже запущен, и оставалось лишь глотать слёзы. Лада вцепилась в Вову, замотав головой.
— Я не знаю его адреса, — только могла предполагать, где Дулин сейчас обитает. — И я не хочу, чтобы были какие-то проблемы... Давай просто оставим это всё?.. Не надо.
Вова слышал собственный бешеный пульс в ушах. Понимал страх Лады, что у него или у неё могут быть проблемы, но отпустить просто так не мог. Какой-то уёбан её ударил. Равного нашёл? Больше не на кого сорваться? Сильного противника нашёл?
Со свистом втянув воздух носом, Балтийский прикрыл глаза и прижал Ладу крепче. Её всхлипы слушать невыносимо. Почему так? Почему они выбирают вот таких? Идиотов, которым совесть позволяет бить их. Почему возвращаются к таким? Что в них такого, чего нет в нормальных пацанах?
— Тебя больше никто не обидит, — пообещал Вова, примечтав макушку Лады поцелуем. А сам уже скосился на её телефон. Если договориться о встрече от её имени — он его в асфальт закатает, хоть это был план Михалыча. — Всё хорошо, Лад. Он урод, которому не стыдно было поднять руку на девушку. Ты тут точно не виновата. Не смей его жалеть.
От успокоительных объятий и поцелуя Лада последний раз всхлипнула, вздыхая, силясь прекратить этот поток слёз.
— Я не жалею его. Нисколько. Не хочу, чтобы тебе что-то сделали. Он же... гнида. Как шакал — всегда в стае таких же, — Юнгина улеглась на плечо Вовы, закрывая глаза. Слёзы прекратились, и ей точно не хотелось плакать ещё по какому-нибудь поводу.
— И таких прижимали, — само вырвалось. — Я что-нибудь придумаю, не переживай. Он получит то, что заслужил.
Лада, конечно, верила ему. И понимала, почему он так реагирует и хочет наказать её бывшего. Но допустить этого не хотела. Ей проще будет, если об этом она просто никогда не вспомнит.
Мягко отстранившись, Юнгина обтерла щеки, вставая с колен Вовы.
— Пойду умоюсь. Сейчас вернусь, — и, не глядя на него, спешно вышла из комнаты, скрываясь в ванной.
Вова тут же потянулся к телефону Лады. Лицом он точно не похож на неё, но пароль запомнил, когда один раз случайно увидел.
Нашёл в блоке номер этого Гоши, по крайней мере это был единственный Гоша в списке.
Недолго думая, разблокировал и кинул сообщение — типа Лада подумала и решила дать второй шанс.
Ответ пришёл достаточно быстро, будто Гоша ждал. Обозначив место и время встречи, Вова вновь кинул в блок и положил телефон на место.
Умывшись, Лада вернулась. Сконфуженность всё ещё читалась в её движениях и позе, но она попыталась расслабиться и забыть всю эту историю. Нужно как-то отвлечься.
— Может, фильм посмотрим? — предложила она Вове, хватаясь за свой планшет.
— Давай, — согласился он, глянув на время. Пара часов в запасе имеется.
Лада кивнула, залезая на кровать поближе к стенке. Начала тыкаться, искать какой-нибудь фильм, который займёт и отвлечёт. Выбрала комедийную мелодраму, установила планшет, свернув чехол гармошкой, и бухнулась на подушку, оставляя место позади себя для Вовы, чтобы тот лёг и обнял.
Она отметала от себя навязчивые мысли, пытаясь сосредоточиться на сюжете. Вроде получалось, но так, с натяжкой. После слёз голова была чумная. Всё больше клонило в сон. Юнгина всё медленнее моргала, пригревшись рядом с Вовой.
Лада уже совсем клевала носом, и Вова, вытянув из-под себя одеяло, накрыл её, чмокнул в висок и заблокировал планшет. Пусть спит.
Осторожно встал с кровати, тихо оделся. Прихватил телефон и, предупредив родителей Лады, что отлучится на часик, покинул квартиру.
В такси всё разминал пальцы, щёлкая суставами. Никак не мог избавиться от вида заплаканной Лады. Этот урод даже одной её слезы не стоил.
Договорились встретиться подальше парка, где людей поменьше. Лишние глаза ему ни к чему.
Вова, видимо, пришёл раньше, потому что никого пока что не было. Ладно, подождём...
А Дулин так и знал, что Юнгина сама напишет. Стоит только подождать. Парень... П-ф-ф. Ага, да кому она нужна? Пальцем достаточно поманить, как эта дура сразу клюнет.
Поэтому парень нисколько не торопился на встречу. Знал же, что прождёт до талого при любом раскладе. Пусть потомится — так проще выебать будет. Ведь пару нужных слов — и ноги раздвинет. В этом он уверен.
Гоша даже не старался — вышел в чём дома был за несколько минут до назначенного времени, повозился со своей четыркой, чтобы завелась, и погнал, оповещая своих братков, чтоб сегодня его не ждали, потому что у него ебабельные планы на вечер.
Лениво припарковался около парка в тени и в развалочку пошёл дальше, в приватное местечко. А может, уломает и прям тут отсосёт? Вообще шикарно будет...
Подойдя ближе к месту, Ладки поначалу не заметил. Странно, не продинамила же? Если вдруг ждать заставит, он и выйти из себя может. Бабы тупые, простых слов не понимают.
Либо у этого Гоги проблемы с часами, либо с мозгами. Вова уже навернул шестой круг, ожидая. И вот — где-то там завиднелась одинокая фигура. Совпадения быть не могло, и Балтийский сразу понял, что это и есть Гога.
Балтийский сплюнул под ноги, сунул руки в карманы и пошёл навстречу.
Дулин глянул на появившегося будто из ниоткуда парня, тут же отводя взгляд. Шастают всякие. Ещё и прёт на пролом. Широкий, что ли? Надо сразу нахуй его послать, чтобы не обламывал тут ничего.
— Эй, слышь, нахуй отсюда иди. Нехуй тереться здесь, — выплюнув жвачку под ноги, оповестил прохожего Гоша.
Вова, надо сказать, удивился такому доброжелательному настрою незнакомому человеку. Да... И это вот его Лада выбрала? М-да...
Кивнув словам Гоги, Вова пошёл дальше, остановился, когда уже совсем близко подобрался к парню. На голову ниже будет, но вроде как поджарый.
— Ну, здравствуй, Гоша, — хмыкнул Балтийский, без лишних слов ударяя в поддых. Уже не так прикольно, когда тебя бьют?
Дулин от неожиданности сложился пополам, шлёпая губами, как рыба, без возможности вздохнуть.
— Ты... чё, сука... — прокряхтел он, мотая головой. Пиздец, он его ща уроет. Кое-как разогнулся, сжимая руку в кулак, скаля зубы.
— Чё? Не слышу, — хмыкнул Вова, тут же зарядив в нос со всей своей любовью. — Сказал что-то? Просто неясно, у тебя будто хуй во рту.
Гоша снова склонился и схватился за нос, взвыв. Горячая кровь потекла, мешая дышать.
— Ты кто нахуй такой, бля? Тебе пизда, тебя всем Октябрём запинают, — Дулин сплюнул попавшую в рот кровь, размазывая её же по всему лицу. Он сейчас его убьёт, нахуй.
— Я? Я Вова, — улыбнулся Балтийский, отходя немного в сторону, когда Гоша решил занять боевую позицию. — А Октябрь — это кто? ОПГ местная или так, шайка-лейка твоя?
Зло сверкнув взглядом, Гоша начал наступать на этого ебливого Вову.
Он ещё, блять, не знает, с кем связался.
— Умственно отсталый? Не знаешь про парней с Октябрьского района? На кого пасть раскрываешь? С Метала, что ли? Мы вас таких пачками ебём, — Дулин замахнулся, целясь в ебло. Уёбок не в курсе, что ему уже, считай, могилу выкапали.
Вова в последний момент отклонился и схватил пролетевшего мимо Гошу, быстро вывернул руку в локте аж до хруста и оттолкнул Дулина в сторону, пнув в спину для ускорения.
— Не, я не с Метала, я из другой организации немного, — размял Балтийский плечи. Ему даже начало нравиться. Так Гоша жопу рвёт, свою честь защищает.
Дулин почти рухнул на землю, скрежеща зубами от гнева. Он просто не ожидал. Готов не был. Ща его умотает.
Краем глаза заприметил корягу, резко схватил её, тут же бросаясь обратно и замахиваясь.
— Я тебе твою организацию на посмертный венок растяну! — глаза уже залило кровью, Гоша почти не видел ничего от ярости. Хотелось раздавить, размазать этого утырка, а потом в рожу плюнуть.
Вова этого уж точно не ожидал. И когда сук с треском разломился об голову, вызвав в ушах мерзкий звон, Балтийский понял, что шутки шутить хватит. Надо модный на районе, популярный в их синагоге отходняк прочесть.
Уже не жалея сил, схватил Дулина за грудки и потянул вниз, ударив коленом в нос. Оттолкнул и сразу приложился кулаком в челюсть, сбивая с ног. Так делать нельзя — шакалы так не поступают, но всё же Вова с силой пнул Гошу в живот.
— Сука, — прикоснулся Балтийский к макушке. Пальцы оказались красными от сочившейся крови. Поцарапал, скотина. — Что ж ты так неаккуратно?
Дулин, еле дыша, перекатился на бок, не понимая, как этот Вова смог его размотать. Бычара сильный. Голова кружилась, кровь заливала всё, из глотки вырывались хрипы.
Медленно, собирая себя по кусочкам, Гоша встал на четвереньки, покачнувшись. Звон в ушах прервался какими-то словами урода. Ему бы только чуть-чуть форы — и он точно размажет ему хлебальник.
Вова, лишая возможности встать по-человечески, пнул Гогу в бок, вновь свалив на землю. Сам присел рядышком на корточки.
— Мерзкий ты такой, Гоша, — хмыкнул Балтийский, разглядывая залитое кровью лицо. — Прям помыться хочется. Но сначала поговорим как цивилизованные люди, — тяжело вздохнув, Вова достал сигареты и, пока Дулин что-то там кряхтел, закурил. — Смотри, Гоша, — выдохнул он прямо в лицо парня, прекрасно зная, что значит такое действие. — Ты мою девушку обидел, по лицу ударил, денег задолжал. Некрасиво получается.
Закашлявшись от дыма, Гоша снова захрипел, туго соображая.
— Не знаю я твою тёлку... Что ты пиздишь, либо она тебе, — встать уже не было сил, поэтому, собрав остатки, Дулин задумал отползти хотя бы немного от ебаната.
— Ну, во-первых, не тёлка, а дама, — Вова, заметив телодвижения, поднялся и прижал кроссовком руку Гоши к земле, чтобы наверняка не уполз. — А во-вторых, она очень расстроена, что такое с ней случилось. И получается так, что я расстроен, что расстроена она. Понимаешь? — Дулин что-то там мычал, стараясь выдернуть руку, так что пришлось навалиться почти всем весом на кисть. — Я тебе объясню доступно: если ты не извинишься, не вернёшь бабки, я тебе устрою поездку в санаторий по путёвке из травматологии. А если и так не понимаешь, то придётся мне сказать, что я Балтийский, но тебе это, конечно, ничего не говорит. Но ты, при случае, загугли и подумай, хочешь ты ещё раз со мной пересечься или нет. Понимаешь?
— Понимаю! Понимаю! — взревел Гоша, ощущая, как кисть почти трещит под кроссовком и горит огнём. — Я... я верну... у меня нету сейчас... но я найду и... — до него вдруг дошло, кто и что тут с него трясёт. Ну и сука же, ебыря своего нового натравила. — Су... Лада не говорила, что денег ждёт... Думал, могу позже...
— Не-не-не, ты не понял. Мне потом не надо. Мне надо сейчас. Конечно, она тебе не сказала. Ты её, блять, при дружках унизил, по лицу ударил. А это, кстати, — присел вновь Вова, сильнее вдавливая кроссовок в ладонь обидчика Лады, — за то, что ударил. Тем более по лицу... — от сигареты остался лишь окурок. Вова схватил Гошу за подбородок, чтобы не вертелся, и прижал бычок к щеке, морщась от тихого и короткого шипения обожжённой кожи. — Это как урок на оставшуюся жизнь, Гоша. За тобой всегда может прийти кто-то, кто сильнее того, кого ты обидел, и сильнее тебя. И весело тебе так уже не будет. А бить женщин — это, в принципе, низко, Гоша.
Дулин коротко взревел от ожога, пытаясь вырваться из хватки. Он уже не знал, что больнее — почти сломанная кисть или щека. У него от боли выступили слёзы, смешиваясь на лице с кровью.
— О-она сама... Если бы молчала, я не ударил... — еле ворочая языком выдал Гоша, будто дома сохранился. Мысли уже путались, и его рот жил отдельно от мозга. — Только пять есть... нет больше ничего...
Он уже понимал, что проще сделать как хочет этот Балтийский, или как там его. Гоша потом расскажет своим и он уже будет не таким смелым, как сейчас. Просто потерпеть нужно. Своё возьмёт ещё.
— Не, Гоша, ты явно не понял, с кем связался. Если ты сегодня не вернёшь всё, я приду к тебе в дом, к твоей семье, к твоей матери. И лучше тебе не знать, что я сделаю. А потом я найду каждого твоего дружка, который видел, как ты бил Ладу и не заступился. Гоша, я от тебя не отстану, даже если ты на дно заляжешь.
— Ладно-ладно, — Дулин застучал рукой по земле, не в силах больше терпеть давление на вторую руку. — Мне... мне нужно позвонить. Правда нету... Нужно взять у кого-то.
— Звони, — пожал плечами Балтийский, поднялся и наконец убрал ногу с ладони Дулина. — Я подожду.
Гоша лихом притянул к себе ладонь, баюкая. Кое-как сел, утерев кровь с лица предплечьем, полез за телефоном. Долго думал, кто сможет одолжить — уже и так всем должен... Брату позвонить? Есть вероятность, что нахуй пошлёт и матери скажет. Но больше вряд ли даст кто.
Выдохнул, набирая контакт. Гудки. Только на второй поднял Серый трубку.
— Тебе чего? — без привета начал брат.
— Можешь денег перекинуть? Тридцать пять надо... — вспоминая точную сумму, проговорил Гоша, отворачиваясь в сторону.
— Нет. Опять на хуйню? Может, на работу устроишься? Мать только и делает, что корвалол хлещет стаканами...
— Мне долг отдать. Проблемы нарисовались, — всё же обернулся на парня, меряя взглядом.
— Гош, а когда не проблемы? Ты заебал...
— Прошу, я отдам... — почти уже совсем унижаясь, проговорил Дулин. «Я отдам» — стало его визитной карточкой.
На том конце вздохнули. Гоша ждал, надеясь, что брат войдёт в положение.
— В последний раз, Гошан, — и отключился, не желая слушать благодарности и прочее.
Через пару минут пришла смска из банка.
— Нал снять? Или могу перекинуть? — нехотя поднял голову, спросил Дулин.
— Можешь просто перекинуть Ладе, — одобрительно кивнул Вова, наблюдая, как Дулин дрожащими пальцами набирает её номер в банке, когда брат ему всё же скинул денег. — Вот, можешь же по-человечески поступить, когда хочешь. А теперь, Гоша, слушай внимательно: если я узнаю, что ты крутишься возле Лады или обидел её, я тебя по мусорным пакетам расфасую, понимаешь? Я, Гоша, не твои дружки с Октября или откуда, я слов на ветер не бросаю. Найду тебя везде.
Гоша кивнул, намереваясь поскорее закончить эту «приятную» встречу.
— Понял, — подниматься пока не спешил, вдруг этому захочется ещё что сделать.
— Вот и славно. Если надумаешь дружков своих привести, я им всем расскажу, как тут ползал и умолял тебя не бить. Усёк? Если да — то отлично, если нет — говорить уже по-другому будем. Ладно, — вздохнул Вова, отходя в сторону, — ты тут долго не валяйся, а то почки застудишь, ссать криво начнёшь. Бывай.
Дулин сплюнул на землю, сжимая зубы, смотря вслед уходящему парню. Сам криво ссать будешь...
Лада проснулась рывком, морщась от легкой боли в голове. Поднялась на локоть, разминая затекшую шею. И как она уснула?
Огляделась — Вовы в комнате не было. Может, с папой на кухне сидят?
Встала осторожно, наведалась сначала в туалет, потом на кухню — там никого. Выпила воды и заскреблась в комнату к родителям, прося войти.
— Ма, па, а Вова где? — родители сидели на кровати и втихаря в карты играли. Молодцы какие...
— Дык, он отъехал куда-то, — не отвлекаясь от своего веера, ответил Владислав Михайлович.
— Куда? — на сердце что-то стало тяжело, и поселилась легкая паника.
— Так мы что же, пытать будем его? Он же остановился где-то. Может, съездить решил, — и мама туда же.
Юнгина молча ушла к себе, садясь на кровать. Уже вечерело, и в голову лезли плохие мысли. Ну он же не мог... да?
Ходила по комнате, кусая губы, написала лишь одно сообщение. Было страшно. А вдруг...
От звука уведомления подпрыгнула, тут же залезая в айфон. Зачисление. Тридцать пять тысяч. Георгий Д.
Лада прикрыла рот рукой, вновь садясь на кровать. Холод пробежал по позвоночнику, не было возможности сглотнуть сухость во рту. Она полезла в вызовы, набирая Вову.
Уже в такси зазвонил телефон. Лада.
— Да? — устало, но с улыбкой отозвался Вова, вновь прикоснувшись к поцарапанной макушке. — Проснулась уже?
— Ты где? — не отвечая на вопрос, взволнованно начала Лада. — Ты... — она затихла, даже не зная, что говорить.
— Вышел прогуляться, воздухом подышать. А что? Что ты такая перепуганная? Я скоро уже приеду.
— Ты мне врешь сейчас, — уже не спросила, а констатировала. Лада прекрасно понимала, что не воздухом он дышал. Потому что не мог Гоша ни с того ни с сего, в тот же день, когда Юнгина рассказала, деньги вернуть.
— С чего ты взяла? Я поехал за трусами, если тебе так интересно. Прости, мне некомфортно второй день в одних и тех же ходить, — хмыкнул Балтийский, стараясь отвести глаза Лады.
— Хорошо, — Юнгина кивнула сама себе, поджимая губы. Пусть в глаза ей то же самое скажет, когда вернется. — Тогда я тебя жду, да? С новыми трусами.
— Да-да, с трусами, давай, — отключился он побыстрее, потому что таксист уже завернул во двор Лады. — Мужик, — хлопнул водителя по плечу, — выручи.
— Трусы не дам.
Вова прыснул и качнул головой:
— Не, отвези на другой адрес. Я на карту перекину, чтоб процент с тебя не взяли.
— Сейчас, эту поездку завершу.
— От души, — хлопнул он второй раз по плечу и откинулся на сиденье.
Ну а что? Трусы-то реально сменить надо.
Вова мигом поднялся к себе, сменил белье и смыл с головы запекшуюся кровь. Смыл с рук, но под ногтями всё равно немного осталось — оттуда никак не мог вымыть.
А после — сразу к Ладе.
Звонок в домофон, недолгое ожидание, десятый этаж. И вот он, Вова.
Лада с ходу затянула Вову в квартиру, судорожно осматривая его с ног до головы, чуть ли не крутила на месте. Чуть подрагивали руки, потому что она переволновалась. Заметила покрасневшие костяшки, закусила щеку изнутри и зло глянула на парня. И снова схватила за запястье, потащив в свою комнату.
Там усадила его на кровать, сама — на кресло. Раскраснелась вся, сжимая ладонями мягкую обивку.
— Где ты был? Только правду. Я вижу твои руки.
— Что? Я просто порезался. Что ты завелась? — постарался уйти от ответа Балтийский, совершенно не желая рассказывать.
Лада носом выдохнула, откидываясь назад. Подняла взгляд в потолок, ясно понимая, что говорить он не хочет. Ладно. Она тоже не будет. И дуру из себя тоже больше делать не желает.
Сидели в тишине около десяти минут. Лада демонстративно отвернулась от него, ясно давая понять, что не будет говорить, пока он не расскажет правду. На втором десятке терпение Вовы кончилось.
— Ладно! — взорвался он, совершенно не понимая, что не так. — Что я сделал? Нет, не так. Что я должен был сделать?
— Не знаю, — Лада пожала плечами. — Не врать мне в глаза? Как вариант, думаю...
— И всё? Причина только в этом? В том, что я не сказал, что мне пришлось найти этого твоего Гошу и поговорить с ним, потому что ты побоялась рассказать кому-то о том, что он тебя ударил? Извини!
— Не мой он, — зло выплюнула Юнгина, чувствуя, как лицо идёт красными пятнами. — А если бы что-то случилось с тобой, мне потом что делать нужно было, м?
— А что со мной должно было случиться? Это не первый гандон, который встречается мне в жизни, — Вова сам краснел от злости, не понимая, почему его отчитывают. А главное — за что?! — Мне нужно было сказать: «Ладно, Лад, ничего страшного. Ударил и ударил. Прости и отпусти»? Так?
Лада сглотнула, слыша, как грохочет сердце в грудине, подтянула к себе ноги, обнимая колени. Опять начала ковырять заусенцы, чуть ли не отрывая кожу со всего пальца.
— Я... — язык не ворочался, глотка вся иссохла. — Я просто не хочу, чтобы у тебя были проблемы, — затихла, вздыхая. Лада понимала, что он заступается и хочет так показать, как она ему дорога. Но Юнгина сталкивается с таким впервые и не хочет съедать себя, случись что.
Вова глубоко вздохнул, видя, как накрутила себя Лада. С одной стороны приятно, что она так переживает, а с другой — оно того не стоит.
Поднявшись с кровати, Балтийский подошёл к креслу и опустился на корточки, начав гладить ноги девушки.
— Лад, какие у меня могут быть проблемы? — Вова взял одну руку Юнгиной в свою, пока она не расковыряла палец в мясо. — Ты боишься потому, что он из этого Октября? Или потому, что заяву может написать?
— И то, и другое, — Лада сжала его руку, перекатывая губы между собой. — У него друзья есть отбитые напрочь. А районы эти... не в этом суть. Просто ярлыки для выебонов, — она глянула на Вову, поглаживая его ладонь. — Просто... пожалуйста, не обманывай меня. Не хочу, чтобы между нами была какая-то недосказанность.
— Прости, — прижался он губами к её колену. — Я не хотел, чтобы ты волновалась, а вышло наоборот. Заяву он вряд ли напишет, — пожал плечами. — С его образом жизни он точно не стоит на хорошем счету у ментов. А про друзей его... Не бойся никого. Просто говори, что у тебя парень Балтийский, а я потом разберусь.
Вову на секунду передёрнуло. Он прямо повторил слова отца, как тот всегда говорил его матери. И этот Гоша. Вова осуждал отца за такие разборки, но сегодня у него горело, а потом он чувствовал себя как никогда хорошо. Будто гора с плеч — что он смог добиться какой-то расплаты. Что-то в его жизни явно идёт не так...
Лада потянулась к Вове, спуская ноги на пол, и обняла, утыкаясь в плечо.
— Извини, что выела мозг, просто я правда очень сильно испугалась за тебя. Ладно... — она прижалась губами к шее, медленно закрывая глаза. — Если с тобой и правда всё в порядке, то не будем больше об этом. Хочу забыть его.
— Не будем, — согласился Балтийский, поглаживая Ладу по спине. — Всё хорошо, правда. Он больше не объявится.
По крайней мере, Вова на это надеялся.
— И трусы я поменял. Так что не так уж сильно я тебе наврал.
Лада усмехнулась, обнимая Вову крепче.
— Ну хорошо, если так.
— Ты меня сейчас удавишь... — Лада удавкой обвила ему шею. — Я уже всё... — и как только Лада всё же отпустила, он рухнул на пол, раскинул руки и высунул язык. Всё. Сдох.
— Актёр! — пропела Юнгина, сползая с кресла. Тыкнула в бок с одной стороны, с другой. Потом пощекотала под подбородком. Не увидев реакции, ухмыльнулась.
Схватившись за ногу одной рукой, начала наяривать по ступне другой, щекоча самую середину.
Вова рефлекторно дёрнулся, задрожал, а потом не сдержался и заржал в голос, дёрнув ногу на себя.
— Всё-всё! Я ожил! Иисус воскрес!
— Воистину воскрес! — Юнгина и сама заржала, садясь на пятки. — Быстро же ты, не стал долго ждать.
— Я вот сейчас тоже как начну тебя щекотать... И даже мокрая кровать тебя не спасёт.
— Не надо, дядя! — Лада подскочила, намереваясь где-то заныкаться. Уж очень не хотелось ей простыни свежие мочить. Да и от щекотки загибаться тоже.
— Ла-а-адно, — махнул рукой Балтийский. — Не буду. Наверное.
Медленно поднялся, поморщился от боли в затылке — всё же приложился башкой об пол — и потянулся.
— Завтра, наверное, нужно будет в Белгород двигать. Мамку всё же навестить надо, а то она точно мозги выест... Бля... — Вову как осенило. — Шиз!
Кто ж за ним теперь убирать будет?
Пришлось срочно звонить и Игорю, и Денису, подыскивать новую няньку коту. Игорь вроде как согласился. Правда, сказал, что все кошачьи побои Вова пусть из своего кармана оплачивает.
Осталось надеяться, что Шиз не загадил всю квартиру.
— Это... — убрал телефон Вова. — Ты если поедешь, вещи же надо какие-то взять, наверное.
— Да, конечно. Я соберусь. Подумаю сейчас, что точно мне нужно будет, — Лада сходу открыла шкаф и, долго не думая, смела несколько полок, выкидывая их на кровать, а также большую часть вешалок.
Осталось теперь решить, что именно брать, а что нет. А и косметичка ещё. И для волос. И планшет со стилусом и зарядкой. И небольшой походный набор акварели — так, на всякий случай. Такими темпами большой чемодан набежит...
Вова осторожно присел на край кровати и тихонечко наблюдал, как Лада выбирает шмотки. Тут нужен грузовой поезд...
Но возникать не стал. Может, это только на выбор, а оставит Лада немного.
Шорты, майки, юбки, топы, пару платьев. Джинсы на всякий случай — её любимые в дырах. Всё складывалось в отдельную стопку. К ним присоединились белье, носки. Про обувь тоже бы не забыть.
Сходила в ванную, сгребая нужное и там — банки, склянки, маски, пенки. Получился ридикюль. Вернулась, поставила его рядом с одеждой. В него же напихала косметику. И только потом сложила всё остальное из своего списка, попутно разгребая стол. Нашла завалявшуюся одноразку, затянулась — даже ещё не кончилась. Так искать нужные вещи стало даже веселее, да и остатки нервоза уберёт.
Под конец Лада плюхнулась в кресло — устала. Теперь это всё нужно сложить в чемодан. С тоской посмотрела на кровать, где остались отбракованные вещи, и вздохнула. Это ещё прибрать.
— Ну я всё... почти.
Вова кивнул, глядя на кипу выбранных вещей. Ну... Не так уж и много. Ему всего лишь придётся отдать ей весь шкаф.
— Точно? — осторожно уточнил он, надеясь на лучшее.
— Угу. Остальное уже много будет, — хотя вон ту маечку можно еще взять... Так, ладно, хватит. Тогда проще весь шкаф с собой взять.
— Если что, там уже купим, не парься.
Главное, чтобы всё в машину влезло, остальное — мелочи.
— Родители точно не против? Батя тебя вроде отпустил вчера, когда мы по душам разговорились. А маман? Не передумала?
— Ну давай уточним, — чтобы уже наверняка. А то с чемоданом выйдут, а потом — хоп, и остаёшься ты, Лада, дома.
Юнгина устало поднялась, потягиваясь и пошла разведывать обстановку. Родители передислоцировались в зал, смотря фильм.
— О, а мы уж думали, вы там сгинули в комнате, — Владислав Михайлович заметил наступление первым.
— Да нет. Всё норм, — Лада привалилась бедром к дивану. — Мы завтра уедем. Вы же всё так же не против?
А Вова, как хвост, пошёл за Ладой. Высунул нос из-за двери, поглядывая на родителей девушки.
— Не против же?
— Ну-у, — начала Маргарита Викторовна, поправляя волосы. — Я Ладе говорила, если отец будет не против, то я тоже нет, — и глянула на мужа, перекладывая всю ответственность.
Юнгин почесал затылок, припоминая, как сам вчера дал добро. Уж слово своё точно забирать не будет.
— Вов, я тебе вчера сказал своё слово, так что езжайте. Просто на связь выходите, — страшно, конечно, дочь отпускать, тем более в незнакомый город. Глянул на парня, вспоминая всё, что тот ему рассказывал вчера. Ох... Но уж с ним, то она точно в безопасности будет, если что, да?
— От души, — постучал себе по груди Вова. — С Ладой всё будет хорошо, я присмотрю.
Лада взвизгнула, посылая родителям воздушные поцелуи, и поскакала на волне радости убирать оставшиеся шмотки в шкаф.
Лада вроде как собралась, и ближе к ночи они с Вовой улеглись. Это только тогда он вдруг подумал, что уже внаглую живёт в квартире родителей Лады второй день. Мог квартиру не снимать — сразу сюда заехать, что уж там.
Лада долго вертелась, не могла найти себе места. То ли на новой кровати непривычно, то ли волновалась из-за поездки. Пришлось Вове её угомонить и поджать под себя, игнорируя жалобы о том, что ей тяжело. Зато не вертится.
Выезжать нужно было пораньше. В планах. На деле Вова без совести продрых до девяти утра. Проснулся, когда Лада перелезала через него, намереваясь сходить в ванную. А там уже не до поездок — она ж вся хорошенькая такая, а у него стояк.
А потом вещи нужно было свои собрать. Это уже сам, Лада пока с родителями прощалась.
И получается, что только к часу всё готово было.
Вова чувствовал себя так, будто их с Ладой не в другой город отпускают, а на фронт провожают. Маргарита Викторовна с мужем привалились друг к другу и едва ли не рыдали. Может, притворялись, желая побыстрее остаться наедине.
— Ладно, — загрузил вещи Вова в машину и подошёл к Михалычу, протянул руку, — обещаю, что с Ладой ничего не случится. Я слово держу.
— Добро, — хватаясь за Вовину руку, проговорил Юнгин.
— Хорошей дороги.
Лада обняла маму, та её расцеловала в обе щеки, призывая писать-звонить почаще и не пропадать. Потом нырнула в объятия к отцу.
— Всё, езжайте с Богом, — Маргарита Викторовна, пускай и не на сто процентов верующая, перекрестила их, машину, утирая уголки глаз.
Лада ещё разок всех поцеловала и помахала рукой. Ну всё, в путь, получается.