Глава 20
С тобой проводит ночи 31 весна И без сомнения ревнует ко всему,
И без сомнения ревнует ко всему,
Бьёт стекла.
Пришли дни. Один за другим. Весёлые и не очень. Вова всё пытался подружиться с котом: купил игрушки ему, когтеточку, лазерную указку, домик. Шиз особо не оценил. Предпочитал драть бок кровати, лежать где угодно, только не в комфортабельном, по кошачьим меркам, домике. Игрушки его тоже не особо заинтересовали. Ему больше нравилось охотиться за ногами Вовы, в самый неожиданный момент накидываться и грызть пятки. А ещё по ночам он делал громкий тыгыдык. По полу, по кровати, по лицу, по телу. Но хотя бы Вову перестал шугаться, если тот не пытался взять его на руки. Попробовать погладить? Ладно, он подумает и, может, всё же соизволит прикоснуться к своей царской, начавшей зарастать шерсти. А вот взять — нет! Уж не знал Балтика, что там с котом приключилось, из-за чего он так шарахается всего, но кошмарить не стал. Главное, чтобы не гадил.
Тут ещё мама со своими лопухами. Он же так и не выкопал в тот раз. Забыл. Она теперь и не отстанет, пока все лопухи ей не повыдëргивает. Что делать? Пришлось ехать и вооружаться лопатой.
Это уже в пути мысля пришла хорошая. Не опосля — и на том спасибо. Маман не против: принимает все условия, лишь бы лопухи эти несчастные выкопали.
А Вова что? Ему два раза такую авантюру предлагать не надо. Пара звонков, и они с Дэном и Игорем готовы вступить в неравный бой с таким полезным сорняком. Уж неясно, на какое количество настойки и мази маман рассчитывала, но кучки травы хватит и на продажу, и на варенье, и на что-нибудь ещё. А до этого...
— Вот, Вова, — Людмила Васильевна приветливо приняла на даче ребят, — ты у нас особа царская, королевская. Поэтому держи, — вытащила она из сарая три лопаты. Самую тяжёлую сунула сыну. — Лопата королевская. Перчатки королевские. А это, — достала она запылившуюся панамку, отряхнула и натянула Вове на макушку, — тебе с барского плеча корона.
— Мам... — Вова надулся, ощутив себя двухлетним ребёнком, которого в сад собирают.
— Что, мой король? — невозмутимо так, будто и не издевается вовсе. Дала ребятам по лопате. — Что-то не так?
— Нет, вообще всё хорошо...
— Ну вот и отлично! Я вас, ваше величество, так долго ждали! Так что берите свиту свою и вперед — выполнять свой рыцарский долг! А я пока вам мясо замариную, так уж и быть.
Как только маман оставила их, Вова в пылу раздражения сдëрнул с головы панамку и кинул куда-то в тёмный угол сарая. Ну, блин...
— Я не могу, — Игорь с Дэном, до этого стоявшие тише мыши, боясь, что и им королевская доля перепадёт, сейчас ухохатывались гиенами. — Я говорил уже, что обожаю твою мать, мать твою?
— Да ты любую мать обожаешь, милфхантер несчастный, — Вова натянул перчатки и пошёл к ближайшему кусту.
— Кстати, — подключился Дэн, пристроившись к соседнему кусту, — а женщина милфой в каком возрасте становится? Лет с тридцати?
— Не, это ещё молоденькая.
— Да?
— Дениска, — Вова на минутку прервался, сложив руки лапками на черенке, — нам уже двадцать пять. Ты себя старым чувствуешь?
— Ну не то чтобы... Так, бывает иногда.
— Вы оба скрипите как деды старые. Один со спиной мучается, второй коленями хрустит, — пока эти двое лясы чешут, Игорь тут один в поте лица лопухи копает. Уже на третий куст перешёл.
— Это из-за того, что много сижу!
— А у меня не колени хрустят, а пузырьки воздуха! Вов, — хмыкнул Денис, — может, оставим его? Он вон как один хорошо работает.
— Да вы пиздите побольше, я тут весь огород перекопаю.
— Так и мы о том же...
А Игорь-то реально втопил. Лопухи только и летели в общую кучу. Это он потом признался, что у него трубы горят. А в холодильнике пенное ждёт. Хороший стимул. Вова с Денисом тоже припустили.
Солнышко, которое утром ещё не так сильно припекало, сейчас жарило только в путь. Решение в один момент снять футболки уже не казалось таким хорошим. Пот, проступивший от жары и физической нагрузки, принимал на себя лучи солнца как лупа. Кожа к обеду на плечах покраснела и горела от каждого движения. А когда закончили уже со всем, на плечах появились маленькие, но очень болючие прыщики.
Прохладный летний душ, ещё не совсем нагревшийся на солнце, в отличие от кожи бедолаг, приятно смыл пот. В каменной коробке слишком хорошо оказалось находиться, что король и его свита едва втроём не залезли, лишь бы подольше охлаждаться. Не поместились. Да и не поняли бы их, наверное...
А потом хорошо было на несколько минут растянуться на кусочке газона между грядок клубники. Прямо так. В одних полусухих трусах.
— Хорошо у бабки летом, — блаженно прикрыв глаза в тени небольшой яблони, проворковал Игорь, зажевав сочную травинку.
Вова с Денисом даже согласиться не успели, как Игорьку-то прилетело мокрым полотенцем по лбу:
— Я тебе дам бабку! Совсем страх потерял? — Людмила Васильевна возвышалась грозно. Тучка такая.
— Да я так, образно... — потëр мокрый лоб Игорь. — Вы ж знаете, что вы самая лучшая женщина на свете.
— Учись, царь! — маман, удовлетворив своё женское самолюбие, поправила короткие волосы. — А то только и делаешь, что ругаешься со мной.
— Я не ругаюсь, — Вова приоткрыл один глаз, глянул на маман, оценил обстановку. Полотенце опустила. Значит, безопасно. — Просто это ты вспыльчивая. Эмоциональная очень.
— Штаны надень, позорник, — хмыкнув, Людмила Васильевна направилась к беседке и через плечо кинула: — Мясо готово! К вечеру уже хорошо замаринуется.
Когда мама совсем скрылась за деревьями пышного сада, Вова поднял голову и пнул сначала одного, потом второго товарища:
— Чë это она вам не сказала одеться?! — и упал обратно. — Такое чувство, будто я ей вовсе не сын...
— Мамы всегда к чужим детям лучше относятся.
— Вот-вот, — подхватил Дэн. — Вспомните, как моя вам весь холодильник скармливает.
— Тебе еды жалко?
— Жалко! На вас, блять, лопатами не накидаешься. Как в чёрную дыру. У вас метаболизм как у утки.
— А у тебя типа нет? — Игорь пнул друга куда-то в бедро. — Ты сам как пылесос.
— Кто бы говорил. Сам уже весь газон пожрал. Людмила Васильевна тебя на британский флаг порвёт. А ты чë молчишь? — досталось уже Вове.
— А шо, не видно? Он в любви. У него ля мур-р-р...
А Вова слушает да лежит, дëргая пальцами ног, прогоняя с них неприятный зуд от лапок всяких насекомых. У него и правда ля мур. Красивая такая мур. Сексуальная такая ля. Да и вообще хорошенькая. Ещё совсем немножко, и они снова встретятся...
Балтика так размечтался, что уже даже не слышал, о чëм там бубнят Дэн с Игорем. О чëм-то своём, овечном.
Пахло сладким. Цветением яблок, груш, черемухи за забором, постепенно зреющей клубникой. Тихо жужжали насекомые. Где-то вдали слышался шум машин.
Есть всё же плюсы в даче, конечно. Гамак бы вон там — между двух старых массивных яблонь. А тут, за малиной, можно бассейн небольшой вырыть. А за домом баню сделать. Дом достроить, утеплить, воду провести, газ, свет нормальный. И всё, жить и зимой, и летом можно. Зимой, конечно, лучше в квартире — снег чистить не нужно. А вот летом... Раскинуться так, клубнику зажевать, малину, яблоко. Стать плодожоркой ненадолго.
Мечты-мечты. Из фантазий Вова вынырнул одним рывком, вскрикнув, как ужаленный. Да, собственно, ужаленный! Кисть как огнём обдали. И с каждой секундой жгучая боль растекалась к пальцам.
— Блять! — Балтийский аж подскочил, смахивая с руки умирающую пчелу. — Да что я всем сделал, твари?! — поднёс к лицу ладонь. Между большим и указательным пальцем виднелась крохотная чёрная точечка, которую Вова попытался выдавить. — Больно! Ма-а-ам!
И он, как в детстве, со всех ног побежал к матери чуть ли не в соплях-слезах.
— Господи, что? — маман тихонько возилась с салатам и едва не порезала палец, когда в беседку влетел ужаленный Вовочка. — Что случилось?
— Ма-а-ам!.. — Балтика плюхнулся задницей на лавочку и протянул матери ладонь.
— Что? — а она ухватилась прям за укус, и Вова взвыл. — Да что? Ты можешь по-русски объяснить? Что ты воешь?!
— Пчела-а-а...
— Что пчела?
— Укусила, блять, что не ясно?! Что-что-что?! Ой... — Вова прижал голову плечам, получив увесистый подзатыльник. — Извини...
— Горе луковое, идиота кусок, осколок унитаза! — Людмила Васильевна возмущённо замахала руками. — Что с тобой сделать? Не понос, так золотуха! Сильно болит? — выдохнула она.
— Сильно...
— Ну вот как тебя угораздило? Жало там? — вновь взялась за руку, но уже осторожнее. — Сейчас иголку найду, вытащим.
Вова тут же прижал руку к груди, будто до этого её хотели отсечь:
— Не надо иголку!
— Что значит «не надо»? Оно там щас загноится, пойдёт заражение, начнётся сепсис, потом гангрена, и тебе отрубят руку! Ты хочешь без руки остаться?
— Не хочу...
Людмила Васильевна на пару минут удалилась в недостроенный дом, зато товарищи окружили, принявшись в оба уха заливать о том, как их в детстве кусали осы и пчёлы. Очень интересно, только от боли не спасло.
А уж когда маманя пришла с иглой от шприца, Вова совсем побледнел. Порывался встать, но друзья — товарищи верные его — быстро усадили обратно.
— А у меня уже ничего не болит...
В детстве Вова до ужаса, до трясучки боялся уколов. Едва ли не плакал, когда его впервые в школе привели делать реакцию Манту. С возрастом ушло как-то, а вот сдавать кровь из пальца, занозы доставать... Господи... Лучше он десять раз даст взять кровь из вены, чем уколет палец.
И сейчас, когда мама — человек с огромным опытом работы в медицине — хладнокровно обработала спиртом, а потом поднесла иглу, Вова вжался в спинку лавочки, бледнея.
— Вован, представь, что рядом Лада, и не ссы, — похлопал по плечу Игорь.
Ещё бы Лада его таким увидела!
Вова зажмурился и отвернулся, доверившись матери. Ну не сделает же она больно намеренно?
Место укуса сильно горело, и лёгкий укол иголки об кожу почувствовался ярко, но не более. Рука не отнималась, кровь во все стороны не хлестала.
— Штаны не намочил, царевич? — с нежностью усмехнулась Людмила Васильевна, протерев ранку спиртом. — Готово. Сейчас ещё антигистаминным помажем — всё пройдёт быстро.
— Всё? Совсем? — Вова открыл один глаз и недоверчиво скосился на мать.
— Всё-всё. Двадцать пять лет прожил некусаный, а тут угораздило. Подуть? А то в обморок упадëшь.
— Не надо...
— Иди в воду холодную опусти, путь отёк спадёт.
Ноги ломал. Руки ломал. Рёбра ломал. Череп ломал. Нос ломал. Но ни пчела, ни оса его не кусала. Его даже хомяк кусал и собака. Но пчёлы... Он не думал, что это та-а-ак больно!
Мама, конечно, позже заботливо помазала место укуса антигистаминной мазью, и к вечеру рука уже не выглядела такой опухшей. В принципе, укус перестал Вову донимать уже через полчаса, когда организм привык к противному ощущению. А там уже поход на речку и не до пчёл совсем.
Тарзанка, которую делал его отец и сосед, дядь Толя, до сих пор оставалась на том же месте. Висела на крепком толстом суку, правда, уже на новом канате. Старый либо сгнил, либо перетëрся. И место на пляже заросло. Тут камыши. Там камыши. Водоросли длиннющие и густющие. Зато детей нет, они такое не любят — боятся. Это вам не тесный душ. Тут лёг на спину и лежи, пока течение куда-нибудь на Ямскую слободу не унесёт в Оскол, например. Кайф. А ещё лучше, если бы море. Жить бы где-нибудь в Краснодарском крае. Хотя нет. Вова сам на стримах часто доказывал, что жить там не очень-то и круто. Кого знал из тех мест — единицы к морю ездят. А с работой жопа. Ясное дело, что ему с его деятельность зарабатывать можно из любой точки мира. А вот простому работяге сложно. Город-то курортный. Там кроме продаж, сферы развлечений и виноделия особо нигде не разбогатеешь. Ну и стройка, конечно. А вообще, если есть на свете рай, то это Краснодарский край.
А вечером шашлыки. Мама остаться отказалась. Что-то там повозилась с лопухами и календулой, замочила и уехала. Только попросила не разнести ничего. И клубнику не потоптать.
Пиво, шашлык, запах костра...
— Так чë, — после четвёртой опрокинутой банки гиннеса разговор зашёл за ля мур. — Когда там Ладка твоя приезжает? — поинтересовался Игорь. — Ксюха спрашивает.
— Ща сессию сдаст, и заберу её, — Вова потянулся, хрустнул позвонками. — Сначала сам к ней. Потом сюда привезу.
— Слышь, — заиграл бровями Дэн, — а было у вас что? Или так, чисто познакомиться ездил?
Вова говорить не хотел, но ухмылки скрыть не сумел. Друзья тут же заулюлюкали, требуя подробностей.
— Ну серьёзно! Как? М? — Игорь обрисовал в воздухе фигуру. — Или так себе?
— Шикарная. Я бы сказал, пиздатая, — Балтика кивнул, вспоминая. — Ахуенная.
— Так, а было чë или нет? Рассказывай, давай! М? — приложил Денис ко рту два пальца и высунул язык. — Или? — толкнулся языком в щеку. — Или просто потрогали друг друга?
— Всё было. Отъебитесь.
— Мужик! Наш человек! — хлопнул по плечу Игорь. — Так их. Сразу надо, а то строят из себя недотрог.
О, Лада недотрогу не строила. Не в оскорбление сказано. Просто она такая податливая оказалась. Ласковая и страстная одновременно. Огненный микс. А главное, что не думала, будто он, Вова, только ради секса приехал. Да и странно было бы. Тут своих хватает. Просто так сложилось удачно, что они вместе хотели и горели.
— Она ахуенная, правда. Я... Блять. Не знаю. Она будто не настоящая, не знаю, как объяснить. Красивая, талантливая. Она такая... Мне кажется, что я какой-то идиот...
— С чего бы?
— Потому что она — там, а я, блять, здесь, — алкоголь хоть и лёгкий, но вкупе с тяжкими мыслями нагнали тильта. — Потому что она красивая и такая, которая многим понравится. И если какой-нибудь еблан... — Вова со злости смял в руке пустую банку пива. — Бесит.
— Красивая не значит тупая, так-то, — подметил Дэн, потрепав друга по плечу. — Она ж не кинется на первый же хуй.
— Может, и не кинется, просто не могу об этом не думать. Я ж не скажу ей в парандже ходить. Там по-любому есть кто-то ближе, с кем проще видеться.
— Бля, братик, — подключился Игорь, толкнув товарищам новые банки пива, — шо-то ты совсем расклеился. Ревность угомони, пока дров не наломал. А ты можешь. Вы же каждый день на связи.
— Всё равно бесит!
— Может, она про тебя так же думает. Норм?
— А про меня почему?
— Потому что у тебя хуй есть. А мы для баб все одно — козлы, которые только и изменяют. Мне Ксюха только так истерики устраивала, когда я в армию ушёл. Типа и там бабу найду.
— В пизду, — Вова прижался к банке, делая жадные глотки. — Ебало этому гандону сломаю.
— Какому?
— Любому!
Игорь с Денисом кое-как замяли тему, пока Вова из тильта не перешёл в режим киборга и не начал всё крушить. Про игры заговорили, про UFC. Главное, чтобы не про баб.
А потом утром мысль сама как-то отпустила. Но где-то в глубине всё ещё неприятно грызло противное чувство, будто ему ссут в уши.
***
Волосы отросли. Как зебра теперь с чёрными корнями и белыми концами. Всё же дошёл до салона, заодно состриг всё до привычного ëжика-кропа.
Знакомая многим, особо любимая Вовой игра — Мафия. Ролик по ней шёл как по маслу. Не пришлось даже запариваться над футажами, как-то всё само находилось и подчëркивало всякие несостыковки или забавные моменты в сюжете вкупе с озвучкой и фрагментами прохождения. За несколько дней видос набрал пару лямов просмотров. Почти рекорд. Только Ведьмак набрал больше и быстрее.
Пока Вова любовался растущими просмотрами и капающими на счёт рублями, настроение поднялось ещё выше, когда ему позвонили со СДЭКа и попросили забрать посылку. Сначала подумал, что попутали: он ничего не заказывал. А после вспомнил, что Лада обещала ему картину выслать. И побежал. Полетел. Весь такой на крыльях любви.
Увесистая. Уже дома Вова жадно потирал руки, предвкушая вживую увидеть ту красоту. Никому больше не покажет. Его прелесть. О, это действительно прелесть. Холст хоть и не очень большой, но места на нём оказалось достаточно, чтобы Лада прорисовала каждую деталь себя. А он эти детали очень хорошо запомнил тогда, в последний день перед отъездом. Родинки на бёдрах, плечах. Томный блеск в голубых глазах. Манящие губы. И вся такая красивая, змеёй извивающаяся в простынях. Вова уже говорил, что она реально та змея, которая первых людей яблоком сократила? О, холст ещё и пахнет! Духами её пахнет. Ну всё...
Если бы Шиз имел возможность говорить, он бы всё рассказал на стриме. Всю правду выдал бы. Как Вова тут с картиной обнимался. Как влюблённо водил пальцами по изгибам тела Лады. Как пищал довольно. Как ему в нос тыкал картиной: «Посмотри! Посмотри! Нет, не смотри! Вообще забудь, что видел! Это моё!» Бредил. И это он Шиз? Да он тут самый адекватный!
Поспешил поделиться в телеге радостью. Картину не палил, конечно. Это его, личное. Но всё равно:
«У неё всё своё — и бельё, и жильё».
Чувакиииии... знали бы вы, что мне тут прислали. Что-то очень крутое, что-то, что я вам не покажу.
А потом уже перешёл в чат с Ладой. Сфоткался в обнимку с картиной с такой дебильной, довольной мордой, будто накуренный.
Какава красота
Красотка, сдавай уже свои экзы
Хочу к тебе
Ответ почти не заставил себя ждать. И как только вова прочёл сообщение, его лицо почти треснуло от улыбки:
И я хочу, сина-сина
Как раз села последний учить
Сдам его и вся твоя
Немногим позже, когда пришло сообщение от Лады, Вова решил, что это ещё одно маленькое послание. Однако его ожидало разочарование. А за ним пришла злость, чувство, будто ему всё же нассали в уши. Он ведь только недавно проговорил версию, что есть кто-то поближе. И вот. Он злился? О, да, он был зол. Он готов был разнести квартиру, удавить кота и прямо сейчас приехать в Самару, чтобы расчесать и Ладу, и этого её Дудку. Может, ему показалось? Может, ему в дурку пора? Да нет. Вот. Скрин переписки. За-е-бись. Ох, блять.
Он даже писать ничего не стал. Сразу набрал и, не дожидаясь даже ответного «да» или «алло», накинулся с претензией:
— Кто такой нахуй этот Гоша? И какого хера он тебе, блять, пишет?!
На том конце немного помолчали, будто в шоке.
— Э-э, чего? — как телёнок замычала Лада. — Это совсем не то, о чëм ты подумал. Этот Гоша совсем никто, можно сказать. Я не знаю, почему он пишет, — какая хорошая отмазка! Значит, Лада сразу поняла, о чëм он подумал. — Не о чем волноваться.
— Правда? — ей-богу, Вова сам себя держал за ошейник, стараясь не орать в трубку. Но это её непринуждённое «не о чем волноваться» просто разорвало звенья цепи. — Действительно. Это всего лишь какой-то никто, какой-то, блять, Гоша, хуй с горы, который просто так решил тебе написать. Конечно! И просто так предложил встретиться. Естественно! И просто никто, который живёт с тобой рядом. Кому ты, нахуй, заливаешь?!
Мама всегда говорила, что он — спокойный, как удав. А через время добавляла: на пороховой бочке. Ему хватало незначительной мелочи, чтобы взорваться. И сейчас вот тоже. Он даже толком не прочитал переписку, увидел только «Гоша» — и всё, полетели в пизду тефтели.
Впрочем, Лада тоже подорвалась, с гонором рявкнув в трубку:
— Тон сбавь. Для меня он точно никто, потому что бывший. И если ты прочитал переписку, то мог заметить, что я не ответила согласием. Поэтому не веди себя как придурок.
— А что тебе помешает согласиться потом?!
О, тон сбавить?! Да тут нужна клизма со льдом!
— О, так он бывший? Вот это за-е-бись! Это типа ты расстроилась из-за расставания и решила вечерок-другой скрасить, а я так удачно попался? Я не веду себя как придурок. О, давай я тоже какой-нибудь левой тёлке напишу, которой я такой же никто, и предложу встретиться? Как тебе идея? Ахуительная, мне кажется!
— Ты совсем ебанутый? — на том конце, судя по дрожи в голосе, Лада тоже знатно заполыхала. — Мне даже, блять, сказать тебе нечего, потому что это всё пиздец какой-то! Если думаешь, что я такая, то правда, иди лучше в пизду тогда!
— А какая ты? — Вова откровенно усмехнулся, едва сдерживаясь, чтобы не кинуть в стену что-нибудь из посуды. Глубоко вздохнул. Это идиотизм — ругаться по телефону. Но остановить себя не мог. — Расскажи, какая ты? Просто объясни мне хотя бы то, почему бывший, блять, у тебя не в блоке? У тебя к нему чувства остались? Нет, ты сразу правду скажи. Вдруг ещё что всплывёт?
— Уж точно не такая, какой ты хочешь меня выставить! Думаешь, сижу и строчу всем? Делать мне больше нехуй, ага. У меня последний экзамен горит, а теперь ты ещё тут с наездами! Потому что я просто вычëркиваю людей из жизни, когда они делают хуйню, а не как маленький ребёнок пополняю чёрный список. Чувства? Ты серьёзно сейчас? То есть то, что я тебе призналась, ни о чëм для тебя не говорит, да? Так, херня очередная.
— Ты мне можешь просто сказать, почему не заблокировала его? Это принцип, а не детское поведение, Лад. Если я начну бывшим отвечать? Тебе будет приятно? Если одна мне тоже напишет: «Хей, Вов, давай встретимся?» Понравится тебе? Зачем ты мне вообще это скинула? На эмоции вывести, проверить, есть ли чувства? У тебя получилось, потому что я очень зол, Лада, очень, и ты даже не можешь себе представить насколько. — Вова прикрыл глаза, делая глубокий вдох. — Не на тебя. На него. Блять, ладно, на тебя тоже! Какого хуя ты вообще ему ответила?
— Удалила его номер и блокировать стало нечего. А что я такого криминального ответила? — как только Вова сбавил обороты и тон голоса, затихла и Лада, спрятав вдруг появившийся характер с зубами. — Это был чисто праздный интерес, потому что мне, блять, смешно, что после всего, что он сделал, с нихуя вдруг такое до хрена приятное предложение. Не специально я тебе это отправляла. Не тебе хотела. Да, лоханулась. И из-за моей невнимательности мы сейчас ссоримся.
— Заблокируй его, — потребовал Балтийский. — Прямо сейчас. Или я его заживо закопаю. Я не шучу, — о, он не шутил. Был против деятельности отца, но сейчас бы не побрезговал замарать руки. — Завтра же приеду и разберу его на анатомический атлас, если он тебе хоть слово ещё напишет.
— Не будь таким свирепым. Ему и так не повезло, потому что природа мозгами обделила. Я заблокирую, если тебе так будет спокойнее. И очень надеюсь, что в будущем ты не будешь разговаривать со мной таким тоном. Иначе я тебе глаза все выцарапаю.
— Каким «таким»? Ты заставила меня ревновать. Что я должен сделать? Сидеть и молчать? Смотреть, как к тебе бывший клеится? Блять, — Вова вздохнул уже в который раз. Ещё чуть-чуть и в квартире кислорода не останется. — Ты за три пизды от меня, и я ужасно скучаю. Стараюсь не думать, что вокруг тебя трутся какие-то типы, а ты мне такое присылаешь. Лучше бы сиськи скинула.
Совсем тихо, но Лада прыснула на последнюю фразу. Вова услышал.
— Было бы к кому ревновать. Он дебил, Вов. И не виновата, что ему моча в голову ударила и он решил после всего говна, которого мне наговорил, написать. Мне похуй на него. Я тоже скучаю, но никто около меня не трётся. Только лекции всякие. Может, это около тебя ошиваются, а ты вот так пытаешься глаза мои отвести...
Вова откровенно усмехнулся такому предложению:
— Ты мой режим не знаешь? Я пожрать забываю, не то чтобы с кем-то там тереться. Если только с Шизом... Прости меня, — кое-как выдавил из себя Балтийский. — Я не хотел срываться. Просто... Меня это задело. Я отсчитываю дни, будто девушка солдата, а тебе всякие Гоши пишут. Скажи, что у тебя уже есть парень и заблокируй. И если он тебя реально обидел, я его удавлю.
— Будто я не отсчитываю... — на том конце послышался тихий и недовольный цок языком. — Я тебя прощаю. И ты меня извини, что вот так всё узнал. Некрасиво получилось. Я правда не специально. Хорошо, прямо сейчас так и напишу. Давить не надо. Его и так жизнь раздавила. И не хочу, чтобы у тебя потом неприятности были.
— От неприятностей отмажут. Правда не обижаешься? Я реально не хотел тебя обидеть, но этот, блять, Гоша... Я хоть выше? Или симпатичнее?
Лада вновь хихикнула, но теперь громче.
— Уже не обижаюсь. Не переживай. Ты в сто раз лучше. Намного выше и намного симпатичнее.
Вова заулыбался дурачком, отпустив мысль о всяком нехорошем.
— А ты самая обворожительная девушка, которую я встречал. Честно. Я бы так не ревновал. Так когда у тебя там последний экз?
— Пасибо... — пискляво отозвалась Юнгинна. — Через пару дней. Я тут готовлюсь так-то. Во всяком случае, пытаюсь.
Вова поджал губы. Через пару дней. Так-то до среды хуй да нихуя осталось.
Поставил на громкую, открыл приложение, где всегда покупал билеты. И понял, что знатно проебался, увидев, что мест на нужный рейс уже нет.
— Я лох, — вздохнул он печально. — Билет заранее не купил. А теперь их нет вообще.
— Ну, не беда. Может, чуть попозже будут. Не один же он единственный, этот самолёт, летать будет? — вроде и отреагировала без истерик, но расстроенный вздох от внимания Вовы не ушёл.
Они и так вон уже сколько ждали, несколько дней не сильно выделяться будут, да?
— Чтоб я вообще ебнулся? На машине приеду, — он уже на низком старте. Только флажок поднимите. — Ла-а-ад...
— Что-о?
— А скажи ещё раз это своё «тон сбавь»... Ты такая горячая была.
Вова прямо ухмыльнулся, услышав заливистый хохот Юнгиной.
— Ты серьёзно? У меня теперь так же не получится. Придётся тебе ещё раз меня разозлить.
— Похоже, что я шучу? — Вова расплылся в улыбке. Если опустить момент самой ссоры, то эта фраза звучала очень даже горячо. — Я даже не думал, что ты можешь быть такой. Давай.
— Ладно. Хорошо, — Юнгина на какой-то момент замолчала, видимо, подготавливаясь. — Тон сбавь.
— О-хо-хо! Да вы самая настоящая сучка! Мне нравится. Ещё разок? — Вова взорвался восторгом, а в штанах будто что-то шевельнулось. Это всё чертовы фетиши.
— Может, я тебе аудио запишу? Чтоб в любой момент, так сказать.
— Это не то, вживую всё по-другому ощущается, — ох, а мыслишки какие крысиные пошли. Он уже представил Ладу в чулках. Такую строгую, будто училку. — Просто ты не слышала себя со стороны. Такая: «Тон сбавь», — постарался спародировать Вова, подняв голос почти до писка. — Я и такой: «Вау! Оказывается, она не такая уж и милая девочка!»
— Конечно, я не всегда милая, дорогой. Могу и рявкнуть иногда под настроение. Ты тоже, знаешь ли, был плохим мальчиком.
— Извини, — не очень, конечно, получилось. Если бы мог время отмотать, вообще бы сцену не закатывал. — Но если тебе понравилось, могу ещё че-нить рявкнуть, — и тихо рассмеялся, понимая, какую хрень они сейчас, спустя пару минут после ссоры, обсуждают.
— Всё уже почти забыто. Не надо рявкать. Свою альфа-сущность можешь немного в другом месте включать.
Вова приподнял брови, тут же подхватив волну флирта:
— И сказать что-то типа: «Будь хорошей девочкой, закрой рот, не издавай ни звука и прикоснись к себе»? — Вова постарался сделать тон ровным, но достаточно жёстким и бескомпромиссным.
— Ну-у, может быть, — невнятно буркнула Юнгина.
— А что тогда? Чтоб уж точно? — он не отстанет. Прикола ради позвонит среди ночи с этим же вопросом. Пусть получит потом нагоняй, но ответа добьётся. — Может, у тебя есть предпочтения или стол заказов?
— М-м-м... Стола заказов нет. Это подойдёт.
— Ла-а-адно, сам придумаю. А пока, — Вова ухмыльнулся своей затее, вновь настроившись на волну альфа, — иди учи билеты. Иначе за плохую оценку кое-кто получит по жопе.
— О-о. По жопи получить мы не хотим, о господин! Ладно, я реально пошла, а то будет весело, когда только мекать-бекать перед преподом начну. Цалую.
— Я тебя тоже. Удачи. Последний бой, он трудный самый.
***
Не считая того, что после небольшой ссоры Вова чувствовал себя идиотом, который из-за обычной переписки чуть не сорвался и не наговорил девушке всех ласковых слов, можно сказать, что состояние выше среднего. Опять же. Если не считать того, что перед отъездом пришлось с горящей жопой и впопыхах доделывать новый ролик, благо игра небольшая, и видос вышел всего на полчаса. Не стал сразу выкладывать. Всё же какой-никакой, а график у Вовы был: один-два ролика в неделю. Уже предположив, что после встречи с Ладой времени на видео останется немного, решил дать себе фору хоть в одно видео.
Вообще, это всё достаточно странно и больно для личного времени. Вова даже забыл, какого это — делить время, которое он почти два года посвящал только себе и каналу, не считая коротких интрижек. Когда ездил в Самару, уже ощутил эту прелесть, делая ролик почти на коленке. А потом бежал ни сравши, ни жравши. Нет, если, конечно, уломает Ладу у него остаться — с другой стороны, не скажет же он ей: «Ну, это типа Белгород, теперь ты сама по себе»? А если она у него останется? Обидится же, если он с головой на пару дней уйдёт в игру и монтаж. Типа она приехала, чтобы посмотреть, как он из компа не вылезает. Ладно, что-нибудь придумает.
Ох уж этот Георгий, который так и не даёт ему покоя... Вова всё думал об этой ситуации. У него в списке принципов — не общаться с бывшими. А смысл? Это как ждать, пока царапина заживёт, а потом срывать корочку. Он как-то к мазохистам вроде не относил себя. Больше к садистам, потому что каждый раз, когда заходил в чат и натыкался на скрин, в нём кровь вскипала. Он бы этому Дулину дулину-то бы открутил. А она — какого хера вообще ответила? Вот этот вопрос Вову волновал даже больше, чем любой другой.
С билетами, конечно, проебался знатно. Ясное дело, что ехать на машине — не проблема. Проблема в спине. Он же потом не разогнëтся. Ещё проблема — кот. Одного не оставишь, маман категорически отказалась брать Шиза к себе даже на время. Он ей диваны подерёт, обои. Удалось договориться хотя бы на том, чтобы она приходила, кормила и убирала раз в день.
Сессия у Лады в среду. Если поедет во вторник, он всю среду будет отлеживаться и отсыпаться. Не варик: Вова всё же планирует Ладу встретить после экзамена. Поедет в понедельник, Ладе ничего не скажет, конечно же. Может, уже во вторник вечером напишет, если будет в состоянии шевелиться.
Набор почти юного туриста: шмотки, конфеты, ноутбук, презервативы. Последнее самое главное, естественно. Тогда, утром, Вова держался зубами за мысль, что пока не горит желанием видеть около себя кого-то с пузом. А так-то в путь уже можно, только хату заранее найти.
Погладил кота на прощание. Так, одним пальчиком, всё ещё опасаясь, что тот ему отхватит что-нибудь. Насыпал корма побольше, почистил лоток, даже второй купил на всякий случай. Игрушек раскидал — только не гадь, пожалуйста!
К мамке заехал ключи отдать. Та сразу мозги сделала. Привози да привози. Сначала добраться надо. Сейчас её родители на дыбы станут и вернут Вову на малую родину грузом двести.
***
Таки почти пятнадцать часов, пара постов, несколько козлов на шоссе — и Вова без сил упал уже в Самаре с дикой болью в спине. Сводите его к врачу или к массажисту, на худой конец.
Как и предполагал Вова — пропал без задних ног, лап, хвостов и всего остального больше двенадцати часов. Приехал в четвёртом часу утра и только к восьми вечера разлепил глаза. Голова трещала, тело ломило и противно вибрировало, стоило только двинуть какой-то конечностью. Состояние, честно говоря, отвратительное.
Заказал пожрать. Пока спешил курьер, немного очухался в душе под прохладной водой.
Вечера, конечно... Духота. Хорошо: кадер есть. Вставив на оптимальные двадцать градусов, Вова вновь растянулся на кровати, блаженно прикрыв глаза в нарастающей прохладе. Он как белый медведь. Лучше замёрзнет, чем будет мучиться от жары.
С наполненным желудком стало жить, конечно, значительно лучше. Ещё бы пива навернуть, но идти за ним — та-а-ак лень. Ближе к десяти, оказывается, к одиннадцати — Вова забыл про разницу в один час — зашёл в чат с Ладой.
Она, наверное, уже спит. Отдыхает перед экзаменом. Рука не поднялась потревожить. Пусть отдохнёт.
***
С утра пораньше Вова чувствовал себя окрылённым. У него горело. Не только в штанах, но и в сердце. Когда приезжал в первый раз, такого не было. Интерес был, а тут — желание. Хотелось поскорее увидеться, прикоснуться.
Ощущая полное воодушевление, Вова перепроверил расписание Лады, которое скидывала ему ещё в прошлый Света. Опоздать снова не хотелось, и он, по привычке, с той поездки вызвал такси, в последний момент отменив — машина под окнами.
Ему казалось, что месяц, который они с Ладой не виделись — огромная пропасть, однако флорист, где Вова чаще всего покупал цветы, неожиданно его узнала и приветливо улыбнулась.
— Что-то давно вас не видно. Даже интересно стало: не расстались ли?
Вова неловко замялся на пороге от неожиданности, потëр шею и прошёл к витрине:
— Не расстались. Уезжал на время.
— Как обычно? Пионы?
— Да. Те, которые как розы.
— Я помню, — улыбнулась девушка. Прошла к витрине, высвободила из тары пышные цветы. Ловко завернула букет в пастельный крафт и напоследок слегка встряхнула, распушив лепестки бутонов. — Готово.
Парковка универа оказалась закрытой для посторонних. Пришлось найти место недалеко, а потом на своих двоих дойти до нужного корпуса и сесть на лавочку.
Минуты текли та-а-ак медленно. Вова установил на телефон дурака, хоть до этого не жаловал какие-либо игрушки мобильные. Не заходило. Однако сейчас немного скрасить время всё же помогали.
Чуть позже здание универа загудело, а через пару секунд на улицу толпами повыскакивали счастливые студенты. О, закрытая сессия — Вова хорошо помнил это чувство облегчения до сих пор. Студенческие годы хоть и не были особо радостными из-за нудной учёбы, всё равно оставались такие весёлые моменты. Он даже немного совсем, но завидовал Ладе.
Наконец среди десятков студентов Вова заметил такую весёлую Ладу, о чём-то оживлённо щебечущую со Светой. Летняя вся, красивая, нежная, будто бы и правда нереальная.
Убрав телефон с недоигранной партией, Балтийский поднялся со скамейки и сделал несколько шагов навстречу ступенькам корпуса, ожидая, пока на него такого же красивого обратят внимание. А Лада, блять, всё трещала и трещала! Да сколько можно?!
— Я стеклянный или куда? — не выдержал уже Вова, крикнув Ладе. — Или невидимый?