Часть 32
В понедельник утром он отправился на учёбу, в этот день у него не было дежурства, однако после занятий в университете Дазай поехал в клинику. Накахара больше не злился на него, а если и не забыл об измене возлюбленного, не показывал вида, что его что-то беспокоит, они с Дазаем просто старались более не затрагивать болезненную тему. Оставаясь один, Чуя иногда возвращался мыслями к ней, хотя и пытался гнать их прочь, ведь сейчас ему было хорошо и комфортно, несмотря на его состояние. Накахара был счастлив, оттого что Дазай рядом, что он его любит и не оставил в трудную минуту. Однако временами Чую, словно червь изнутри, начинали грызть сомнения и ревность, если Дазай задерживался или уходил от него слишком рано, ссылаясь на усталость. Да, Накахара понимал, что Осаму тяжело, ведь он вынужден был работать, в том числе и по ночам, а потом с утра идти на учёбу, а после бежать к нему в больницу. Бывало, после ночных смен, Дазай забегал к Чуе вечером лишь на час или два, а уходя, говорил, что ужасно устал и хочет спать. Нельзя сказать, чтобы Чуя не верил ему, ведь он понимал, что Дазай не робот, и выдержать такой ритм жизни не каждый сможет, однако всё же иногда он ловил себя на мыслях о том, что ревнует и злится, потому что любимый уделяет ему мало времени.
— Где ты был? — как-то спросил Накахара, когда Дазай заглянул к нему вечером после ночной смены и учёбы. На часах было полдесятого вечера.
— Спал дома, — ответил Осаму, присаживаясь на край кровати. — Будто ты сам не знаешь?
— Не знаю, — недовольно буркнул тот, — хотел бы узнать, но ты на звонки не отвечаешь.
— Чуя, я так больше не могу, — произнёс Дазай, глядя в голубые озёра. — Я работаю, учусь, здесь пропадаю целыми днями, а у тебя нет ни капли понимания. Неужели ты думаешь, что у меня есть силы на что-то другое? Ты меня душишь своей ревностью. Может быть, хватит уже?
— Если бы ты соизволил ответить хоть на один мой звонок, я бы вообще не задавал тебе сейчас таких вопросов.
— Я включаю беззвучный режим, когда прихожу домой и ложусь спать. Да, я знаю, что ты будешь звонить, но мне нужно хоть немного отдыха. Я не динамлю тебя, я просто хочу отоспаться, иначе просто вырублюсь на работе или в универе, а может, и за рулём.
Накахара фыркнул и отвернулся. Конечно, он понимал Дазая и почему тот не отвечает на его звонки, но не мог оставить этот момент без внимания, такой уж у него был характер.
— Иди ко мне, — проговорил Осаму, ложась рядом с Чуей и притягивая его к себе. Тот чувствовал себя уже гораздо лучше, боли почти оставили его. Дышать стало намного легче, ведь рёбра уже срослись. Нога давала о себе знать, да и головные боли порой беспокоили. С момента аварии прошло больше месяца. Чуе ужасно надоело лежать в больнице, он очень хотел, чтобы его поскорее выписали, и Дазай забрал бы его домой, однако врачи говорили, что Накахара пролежит в стационаре ещё примерно месяц, и ему ничего иного не осталось, кроме как смириться. Радовало то, что он уже мог вставать и перемещаться по больнице на костылях. Вскоре после того, как они с Осаму помирились, с Чуей начал заниматься врач физиотерапевт. Накахаре делали массаж и возили на физиотерапевтические процедуры, также он передвигался поначалу по палате на ходунках, а недавно начал перемещаться на костылях. Перелом срастался хорошо, и Чуя быстро шёл на поправку, однако в аппарате ему предстояло проходить ещё минимум месяц. Операция на бедре, проведенная Чуе, называлась остеосинтез. Суть её заключается в особой технике винтовой фиксации. Винты ввинчиваются у вертелов, проходят внутри шейки параллельно ее поверхности и заканчиваются в центральной части головки бедренной кости. Обычно больные, после проведения подобной операции, могут уже ходить на второй день при помощи ходунков, а позже опираясь на костыли. Однако о том, чтобы Чуе встать на ноги так рано не могло быть и речи, ведь помимо перелома бедра у него были сломаны рёбра и имелась черепно-мозговая травма. Ода Сакуноске, который делал ему операцию на бедре, несколько раз осматривал его лично и утверждал, что Накахара скоро поправится, а через месяц, вероятно, выйдет уже из больницы на своих двоих без костылей, так как он молод и здоровье у него прекрасное. Бинты с головы Чуи были сняты, и если не считать головных болей, которые всё же мучили иногда парня, то всё было нормально. Ни один из синдромов, присущих таким случаям, после ЧМТ, не проявился, и врачи давали благоприятные прогнозы, а по поводу мигрени сказали, что это нормально в его ситуации, и боли могут мучить его ещё очень долго, если не останутся с ним на всю жизнь. Конечно, не хотелось, всю жизнь страдать от мигрени, но с этим уже никто ничего не мог поделать, лишь обезболивающее действовало безотказно.
— Прости, — вдруг прошептал Чуя. Едва увидев Дазая, он заметил под его глазами тёмные круги, которые говорили об усталости и регулярном недосыпании. — Я знаю, что ты устаёшь и могу представить, как тебе тяжело. Наверное, я эгоист, потому что безумно тебя люблю. Мне становится страшно, когда я думаю о том, что ты меня однажды разлюбишь, найдёшь кого-то другого или просто решишь расслабиться в объятьях какого-то омеги. Ведь я понимаю, что, тот способ, которым мы удовлетворяем друг друга нельзя назвать полноценной близостью.
Осаму приподнялся на локтях и склонился над Чуей. Почти касаясь его губ, он прошептал:
— Я думаю, можно попробовать.
— Что попробовать? — спросил Накахара.
— Заняться сексом по-настоящему. Твои рёбра уже срослись.
— А как же бедро? — задал вопрос Чуя. От предвкушения предстоящей близости с возлюбленным, его сердце забилось чаще.
— Штыри надёжно фиксируют кость, внешне конструкция не выступает, поэтому мешать не будет.
— Ты уверен? — всё же спросил Накахара.
— Ты мне доверяешь? — задал встречный вопрос Дазай.
— Конечно, — ответил Чуя и обвил Осаму за шею руками, потянувшись своими губами к его.
Дазай тут же впился в них страстным поцелуем, зарываясь пальцами в рыжие волосы, которые приятно пахли каким-то ягодным шампунем. Проникая в рот омеги своим языком всё глубже, Дазай углублял поцелуй, чувствуя, как сердце возлюбленного стучит в груди с бешеной скоростью. Накахара также зарылся руками в каштановые пряди и страстно отвечал на поцелуй, ощущая учащённое сердцебиение партнёра.
Через какое-то время разорвав поцелуй, Осаму посмотрел на раскрасневшегося, разгорячённого парня расфокусированным взглядом и прошептал:
— Я люблю тебя.
Не дожидаясь ответа, Дазай вновь накрыл манящие губы жадным поцелуем, оглаживая тело возлюбленного, проникая руками под его одежду. Оторвавшись от любимых уст, Осаму принялся целовать шею омеги, с трудом сдерживая собственное возбуждение и желание овладеть им немедленно. Дазай видел, что Накахара тоже перевозбуждён, и он уже сейчас готов был принять его в себя, но спешить не хотелось и тем более сделать какое-то неосторожное движение и навредить Чуе. Поэтому Дазай медленно освободил его от одежды и продолжал жадно осыпать поцелуями каждый миллиметр желанного тела, отчего Накахара, прикрыв глаза, непрерывно постанывал.
— Возьми меня, — прошептал он, застонав, когда Осаму принялся нежно посасывать его сосок. — Я не могу больше ждать.
Дазай привстал с постели и быстро сбросил с себя одежду, устраиваясь между бёдер возлюбленного, отведя его левую ногу в сторону, а правую аккуратно согнул в колене. Неотрывно глядя в голубые глаза, расфокусированным взглядом, Осаму протолкнул в Чую один из пальцев, проверяя насколько тот готов принять его в себя. Смазки было достаточно, а в растяжке Чуя не нуждался, ведь вчера вечером в нём побывало четыре пальца Осаму. Его член также говорил о том, что Чуя готов, так как он смотрел вверх, а по головке стекали несколько капелек предэякулята. Сжав его в ладони и проведя пальцами по ней, размазывая предсеменную жидкость, Осаму приставил свой орган к расширившейся от желания дырке омеги и толкнулся внутрь, прикрыв от удовольствия глаза.
Ощутив, как естество любовника в несколько толчков заполняет его без остатка, Накахара не смог сдержать стона и впился пальцами в плечи альфы, глядя на него сквозь полуприкрытые веки, обрамлённые длинными, густыми ресницами. Услышав его стон, Дазай замер и спросил:
— Всё хорошо?
— Да-а, — томно простонал Чуя.
— Не больно?
— Прекрасно.
Накахара закинул левую ногу на бедро Осаму, двигаясь ему навстречу, пытаясь принять в себя член без остатка. Дазай слегка подался назад, обхватив Чую руками за талию, и двинул его на себя, медленно проникая на всю длину своего органа. Накахара не смог сдержать нового стона, когда низ живота прошило приятным разрядом, а затем ещё и ещё. С каждым осторожным толчком любовника низ живота прошивало такими разрядами всё ощутимее и кайфовее. Чуя постанывал и вскрикивал, стараясь двигаться возлюбленному навстречу, сам насаживаясь на его, внушительных размеров, орган, осмелев, так как не ощущал никакого дискомфорта, однако Дазай временами его придерживал, ограждая от резких движений. Толчки Осаму становились всё более проникающими, но в то же время были осторожными, и доводили омегу почти до безумия. Внутри него уже всё полыхало, дыхание и сердцебиение окончательно сбились, а кожа раскраснелась и покрылась мелкими, прозрачными капельками пота. Осаму ускорился, крепко удерживая Чую за талию, видя, что любовник уже на грани, хотя и пытался себя сдерживать, поэтому не входил до самого конца, опасаясь, что слишком резкие, несдержанные толчки могут ему навредить. Стараясь не касаться больной ноги партнёра, он всё ускорял движения, подложив под его ягодицы подушку, и придерживал парня за левую ногу, сам не в силах сдерживать стонов, чувствуя дрожь возлюбленного, и как внутри него становится всё более мокро и горячо. Каждое проникновение альфы сопровождалось пошлыми хлюпающими звуками, стонами омеги и скрипами кровати. В какой-то момент Дазай почувствовал, как Чуя напрягся и его начала бить мелкая дрожь. Ещё сильнее ускорив движения, Осаму быстро довёл партнёра до пика наслаждения, почувствовав, как он выгнулся на кровати и больно впился в его предплечья, которые были уже без бинтов, ногтями, раздирая кожу до крови и с криками резко насаживаясь на крупный орган. Из члена омеги брызнула сперма, испачкав живот Осаму, одновременно с этим Чуя несколько раз довольно сильно сжал естество любовника внутри себя, спровоцировав этими конвульсиями разбухание узла у альфы. Сделав ещё один толчок, Осаму протолкнул узел в парня до конца, с хриплыми стонами изливаясь в разгорячённое тело, склоняясь к шее Чуи и прокусывая кожу до крови, а тот откинул голову назад, подставляя шею зубам альфы. Укус не стал для него неожиданностью, он ожидал того, что Дазай поставит ему метку и очень желал её получить. Боли Накахара почти не ощутил, так как Осаму, максимально распирая его изнутри, снова толкнулся вперёд в тот момент, когда оставил укус на шее, и Чуя испытал второй оргазм. Губы Дазая накрыли его уста поцелуем, язык проникал в рот всё глубже, а ещё через минуту Накахару накрыло следующим, впрочем, как и Дазая. Затем Осаму обессиленно свалился на Чую с левой стороны, часто и тяжело дыша, в ожидании, когда узел спадёт. Накахара зарылся пальцами во влажные каштановые пряди, прижимая альфу к себе плотнее и прошептал:
— Я люблю тебя.
Дазай приподнял голову и встретился взглядом с возлюбленным.
— Я тебя тоже, — ответил он, а потом добавил: — Всё нормально? Больно не было?
— Нет. Было охуительно как кайфово. — Чуя чмокнул Дазая в щёку. — Мне так этого не хватало.
— Мне тоже, — ответил тот, целуя любовника в губы, а затем покинул его тело и улёгся рядом.
Пролежав так несколько минут, Осаму дотянулся до стула, на котором находились его вещи, пошарив в кармане брюк, он что-то извлёк из него. Накахара не заметил, что именно, так как это что-то, видимо, было очень маленьким, а затем Дазай развернулся к нему лицом и взял его руку в свою, надевая на палец кольцо.
— Хотел сделать это раньше, — проговорил он. — Но совершенно не было времени мотаться по магазинам. Лишь сегодня после универа удалось заскочить в ювелирный.
— Дазай, — Чуя вытянул руку вперёд, рассматривая красивый золотой перстень с бриллиантом на своём пальце. Отчего-то в груди что-то ёкнуло, а затем там стало тепло и спокойно, как-то очень умиротворённо. Это кольцо словно ещё сильнее укрепило их с Дазаем связь, и Чуя не мог найти подходящих слов, чтобы выразить свои чувства, поэтому неуверенно выдавил: — Даже не знаю, что сказать. Разве мы можем позволить себе сейчас такие затраты? Наверное, оно дорогущее?
— Не стоит переживать о деньгах, милый, — произнёс Дазай, неотрывно глядя в голубые озёра. — Все деньги мира и бриллианты блекнут на твоём фоне.
— Мне никто и никогда не говорил таких слов, — тихо сказал Накахара, а затем обнял Осаму и, притянув его к себе, прошептал: — Я люблю тебя.
Губы альфы и омеги встретились и слились в долгом и нежном поцелуе.