Глава 17
— По молодости я и Чарльз Доклэнд работали в экспедиции. Мы историки-археологи, — старик погружается в воспоминания, — с Чарльзом мы дружили с самого детства. Сколько помню нас, мы всегда копались в песке, что-то искали, рыли. Ну, дети! — улыбается старик, — когда выросли, то решили вместе поступать на археологический факультет. Чарльз, в отличие от меня, имел буйный характер, терпение и ожидание — это не про него. Но тем не менее, мы выросли, выучились и отправились в совместную экспедицию. Мы грезили пустынями, мумиями и Египтом. Нам посчастливилось попасть в одну из гробниц фараона Хафра, которая находится в Гизе и является второй по величине после легендарной пирамиды Хеопса. Нашему восторгу не было предела! Вот тогда-то и случилось то, о чём я сожалею до сих пор. В этой гробнице мы обнаружили редчайший синий алмаз, принадлежащий фараону Хафра. Его красота и мерцание граней завораживало. Мы, как дети, любовались им при каждом удобном случае. Тогда Чарльз настоял на том, чтобы никому не показывать и не рассказывать о нашей находке. Я же наоборот, хотел, чтобы весь мир узнал о нём. Вы только представьте: это же ещё одна веха в истории, найденная благодаря нам! Но Чарльз был не преклонен. Он наотрез отказался выдавать нашу находку. И когда я сказал, что расскажу всем об алмазе, он стал угрожать мне нашей долгой дружбой. Вот тогда-то я и понял, что совсем его не знаю. Но вопреки всему, я сохранил в тайне нашу находку. Чарльз вывез этот этот алмаз из страны и спрятал его в своих тайниках. Шли годы, и наша дружба стала сходить на нет. Мы разбежались по разным экспедициям. В одной из них я познакомился со своей женой. Лина была молодым археологом, которая работала в нашей группе всего несколько дней. Между нами возникла симпатия, со временем переросшая в крепкую любовь и уважение. Когда Лина объявила о том, что она беременна, мы приняли решение уйти из археологии и посвятить себя воспитанию сына. Когда родился Александр, моей радости не было предела! Чарльз приехал меня поздравить, но вместо поздравлений я получил целый вагон обвинений в том, что я якобы предал нашу дружбу. Когда Чарльз покинул нас, мне пришлось рассказать Лине то, что тяготило меня все эти годы, пока мы не общались с Доклэндом. Лина приняла информацию и сказала, чтобы я отпустил ситуацию. Я так и сделал. Через время я узнал из газет, что Чарльз Доклэнд возвращается в город со своей новоиспечённой женой Моникой. У них родилась дочка, которую они назвали Аллегрой. Я просто отправил ему поздравительную открытку, но не получил ответа. Мой сын, Александр, по натуре был авантюристом, любил спонтанные решения принимать, делал то, что взбредёт в голову. Но тем не менее, он был хорошим другом и товарищем. Его любили и уважали. Как-то давно я рассказал ему давнюю историю, которая приключилась со мной и Чарльзом Доклэндом. Он внимательно выслушал, но ничего не сказал. Через время и он, и я забыли об этом. Но я ошибался. Александр затаил обиду на Доклэнда за то, что тот так несправедливо обошёлся со мной. Я много раз пытался убедить Александра, что здесь нет ничьей вины. Людям свойственно ошибаться, и Чарльз ошибся. Но Александр и слушать ничего не хотел! Он винил во всём Доклэнда. Ну, понимаете, сын за отца и всё такое, — Микки делает паузу, но мы с Фором не перебиваем старика. — Когда сын пришёл ко мне и сказал, что любит Аллегру Доклэнд, я не стал препятствовать их отношениям. Лишь спросил, насколько искренне его чувства к ней и не связано ли это с нашей Чарльзом ссорой. На что сын ответил, что жить не может без Аллегры, так же, как и она без него. Я догадывался, что Чарльз будет против их брака, но не думал, что настолько! Как-то вечером Чарльз заявился ко мне и потребовал, чтобы я «держал Александра подальше от его дочери». Как будто они животные какие-то! Меня возмутила его претензия, на что я ответил, что не буду воспрепятствовать отношениям сына и его дочери. Они взрослые люди и сами должны разобраться. И не я, ни он, и уж тем более, наши жёны не должны мешать счастью наших детей. Чарльз тогда сказал, что он сделает всё, чтобы Аллегра не связала свою судьбу с Александром. Что он подразумевал под словом «всё», сейчас можно только догадываться. Я долго думал о том, как убедить Чарльза в том, чтобы он не мешал нашим детям. Я видел, как терзался сын, знал, что Аллегра умирала от тоски по нему. Но ничего не мог поделать. И тогда мне пришла в голову гениальная идея. Я увиделся с Аллегрой и Александром и предложил им сбежать. Да, дух авантюризма у меня в крови! А когда речь пошла о счастье моего сына, я готов был на всё! Дети приняли моё предложение с восторгом. Когда сборы были практически завершены, случилось то, о чём мы не могли и мечтать! Чарльз Доклэнд пересмотрел своё решение и разрешил нашим детям сыграть свадьбу. В важный день для всех нас я и Чарльз решили, что пора нам закопать топор войны. Ведь теперь мы станем родственниками. Но как же горько я поплатился за свою доверчивость! Александра нашли полуживого с предсмертными хрипами в комнате на первом этаже гостиницы «Счастливый путь», в его горле торчал нож, по рукоять вогнанный в плоть. Его предсмертные хрипы помню до сих пор. Аллегра нашла его первая… Бедная девочка! Она впала в беспамятство от шока на несколько месяцев. Но я единственный слышал тогда последние слова сына: «Чарльз… Чарльз Доклэнд…» Да, именно он убил моего сына. И он жестоко поплатился за это. Но перед смертью он рассказал, зачем он это сделал. Причина банальна: Чарльз Доклэнд сильно помешался на хранении тайны алмаза, что ему стали мерещиться вокруг заговоры. И Александр не был исключением. Доклэнд был уверен в том, что мой сын решил отомстить за меня и сокрытие общей находки через его дочь Аллегру. Он пришёл тогда к нему перед выходом к алтарю и начал угрожать Александру, но сын оказался не из робкого десятка и дал достойный отпор Чарльзу. Он сказал, что все мы можем делать, что хотим, но никому не разлучить Аллегру и его. Они любили друг друга. Действительно любили. Я видел это в её глазах и в его тоже. Но… - старик замолкает, а мы боимся пошевелиться. Вот это да.
— Мистер Уотер, скажите, почему вы не говорили об этом раньше? — нахожу я в себе силы спросить у старика главный вопрос.
— Боль утраты настолько застелила глаза, что я ослеп от идеи возмездия. Когда обвинили Аллегру, я и пальцем не пошевелил, чтобы как-то её оправдать. Это сейчас я каюсь и жалею. Я не смог помочь ей, хотя мог. Мною правил инстинкт мести: кровь за кровь, месть за месть.
— Но вы отдаёте себе отчёт в том, что Аллегра Доклэнд провела двадцать лет за решёткой по вашей вине? — пылит Фор. — Она могла избежать всего этого, но вы промолчали! Вы утаили эти факты! Вы погубили её!
— Это я понимаю сейчас, — отрезает старик, — но тогда мне было всё равно. Доклэнд не думал, что подозрения падут на его дочь. Но даже тогда он повёл себя, как трус! Он оставил своего ребёнка гнить в тюрьме за преступление, которого не совершала! И я не стал вмешиваться. Я знал, что придёт день расплаты, но будет слишком поздно… Очень поздно…