Глава 27. Сложный выбор.
Алекс
После того как объявили, что теперь и Аделина участвует в конкурсе на Мисс школы, Сэм была сама не своя. Определённо, она была зла. Она даже сорвалась на бабушку и, когда я пришёл проведать её, заперлась в своей комнате. Бабушка, не теряя времени, за пять секунд выложила мне, какая Сэм неблагодарная и ничего не делает по дому.
Закатив глаза, я вошёл в её комнату и сразу спросил, как она себя чувствует.
— Всё в порядке, — раздражённо бросила она, едва заметно кивнув.
Но "в порядке" там и не пахло. На прикроватной тумбочке сиротливо лежал ингалятор, и взгляд Сэм был прикован только к нему, словно это был её единственный спасательный круг в бушующем море отчаяния.
— Если я не выиграю, то всю жизнь проведу с этой ведьмой, — она кивнула в сторону двери, подразумевая свою бабушку. Голос её дрожал от бессилия.
— Я буду обеспечивать тебя, — улыбнулся я, пытаясь успокоить её и немного разрядить наэлектризованную атмосферу.
— Я не хочу, чтобы меня кто-то обеспечивал, — отрезала она, и в её глазах вспыхнул непримиримый огонь.
Я замер, прислонившись к косяку закрытой двери, молясь, чтобы ее бабушка не ворвалась в комнату и не устроила очередной скандал из-за пустяка. Тяжёлая атмосфера в доме давила на плечи, хотелось поскорее сбежать. Казалось, здесь кто-то умирает каждый день, и, судя по ноющему лицу бабушки, умирает долго и мучительно.
— Может, прогуляемся? — предложил я, поджав губы.
Она села на кровать, сверля взглядом стену напротив, и я заметил, как напряжённо сжимается и разжимается её кулак.
— Не хочу гулять, — наконец выдавила она.
Я не стал подходить и гладить её по спине – знал, что в такие моменты прикосновения ей неприятны.
— Что тогда будешь делать? — спросил я, наблюдая, как солнце медленно опускается за горизонт, окрашивая комнату в тёплые оранжевые тона.
— Мне нужно придумать план, как вывести Аделину из игры.
Именно этого я и боялся больше всего. Коварные планы были мне чужды, особенно если они касались моих друзей, даже если Аделина убеждена, что дружбы между мужчиной и женщиной не существует.
— Мне нужна помощь Тони.
Я нахмурился и сразу напрягся, когда прозвучало это имя.
— В смысле?
— Я хочу, чтобы он отвлёк Аделину... — она задумалась, закусив губу. — Ну, очаровал её, что ли.
— Его чары на неё не подействуют, потому что принципы и религия для неё выше всего.
Если подумать, её вера делала её особенной, выделяла из толпы. Она даже не подпускала к себе парней, в то время как другие казались одинаковыми, доступными. Большинство можно соблазнить, сломать, испортить, но она... Она казалась неприступной, верной своим принципам.
— У неё ничего с Тони нет, — отрезал я, отгоняя неприятные мысли.
— А мы сделаем так, чтобы было.
— Если ты собираешься её подставить, я не в игре, — сразу заявил я, поднимая руки в знак капитуляции.
— Потому что ты ценишь её больше, чем меня, да?
— Что? — возмутился я. — Я ценю тебя больше, потому что ты моя девушка.
— Тогда почему ты мне не помогаешь?
— Потому что ты играешь грязно... против моих друзей.
В ответ она лишь презрительно фыркнула, словно услышала несмешную шутку.
— Интересно, считают ли они тебя другом?
Я промолчал, не желая раздувать ссору. Во мне уже росло отвращение, и я изо всех сил пытался его скрыть. Не только из-за подлой игры против Аделины, а из-за самой готовности плести интриги.
— Интересно, зачем ты начала со мной встречаться? — вопрос сорвался с губ неожиданно даже для меня самого.
Её лицо мгновенно изменилось, враждебность сменилась недоумением, хотя мимолётный блеск тревоги мелькнул в её глазах лишь на мгновение.
— Я вижу твои взгляды в сторону Тони, и его взгляды в твою сторону. Почему ты начала встречаться со мной? Чтобы насолить ему?
Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала, словно не могла подобрать слова. На смену возмущению пришло волнение.
— Ты сейчас понимаешь, что говоришь? — наконец спросила она.
Сэм выглядела так, будто я причинил ей невыносимую боль, просто напомнив ей об этом.
— Ты не понимаешь, как для меня важно победить, — она отвернулась, пытаясь скрыть отчаяние.
— Я понимаю тебя лучше, чем кто-либо другой. И ещё я понимаю, что та Сэм, которую я знаю, не стала бы играть грязно. У тебя все шансы на победу.
— Я чувствую, что Сюзанна меня подставит.
Я подошёл и сел рядом с ней. Мои прежние слова остались без внимания, без ответа. Я старался заглушить нарастающее чувство подозрения, что моя девушка изменяет мне с моим сводным братом. Пытался, но с каждым днём это навязчивое чувство усиливалось, как и дистанция между нами.
***
На следующий день в школе образовалась шумиха. Разделившись на три лагеря — Сэм, Сюзанна, Аделина — ученики с энтузиазмом обсуждали выборы. Мои слова о мизерных шансах Сэм звучали теперь как горькая ложь. Поддержка, которой окружили ее в благодарность за митинг и из жалости к ее больной матери, была неожиданной, но трогательной.
Ее самой сегодня не было, как и Ясмины, которая внезапно заболела. Маркус сообщил мне, что ее не будет, задумчиво глядя в потолок. Не знаю, что Ясмина делает с ним, но мне это определенно не нравится.
Сегодня на литературе он сидел, погруженный в чтение какой-то странной книги. Любопытство взяло верх.
— Что делаешь? — тихо спросил я, краем глаза следя за учителем.
— Читаю, — ответил этот гений.
— Я-то думал, просто пялишься в книгу, — сказал я, потребовав тем самым подробностей.
— Книга об исламе. Хочу узнать об этой религии все, раз уж я настроен серьезно.
— А-а, — понимающе кивнул я. — Молодец, в будущем нужно же правильно себя вести рядом с Ясминой, учитывая ее строгие религиозные правила.
Он зашикал на меня, призывая к тишине, и так же тихо проговорил:
— Нет, не в этом дело. Уважать ее принципы и все такое — это само собой. Но я хочу больше узнать о религии, которую скоро начну исповедовать.
Если бы у меня во рту была вода, я бы немедленно выплюнул ее на Маркуса, но вместо этого я одарил его возмущенным и гневным взглядом.
— Ты сменишь веру?
Он на секунду замер, затем, нервно перелистывая страницы, с трудом прочел оттуда строки:
— Ин ша Аллах.
— Что? — спросил я, проигнорировав строгий взгляд учителя.
— Это переводится с арабского как: «Если на то есть воля Божья», «Если Бог пожелает».
— И это обязательно? — недовольно спросил я. — Зачем менять человека? Где тут смысл любви?
— Главное — не смысл любви, а защита женщины.
— Ты хочешь защитить ее от себя? — саркастично вздернул я бровь.
— Не я. А эта религия. Она запрещает женщине выходить замуж за немусульманина, чтобы она потом не страдала от него.
— Разве мусульманин не может быть тираном для своей жены?
— Может, но тогда его ждет шариатский суд, как мусульманина. А немусульманин останется безнаказанным. Вот в чём разница.
— Я думал, раз мужчине можно жениться на немусульманке, то и женщинам это позволено. Это же чистой воды дискриминация.
— Дискриминация — это обман бедных женщин, которые верят мужчинам, что открывать больше кожи — это и есть свобода выбора.
— Сэм бы сказала, что решение женщины не зависит от мужчины.
— Поэтому полуобнаженные женщины так выгодны мужчинам, которые в каждом фильме и сериале превращают их в сексуальный объект?
— Ну, в этом есть доля правды.
— Я понял: если бы все женщины закрылись, мужчины бы взвыли от отчаяния. Это стало бы их личной трагедией.
— Верно, но смена веры ничего не меняет. Это предательство самого себя.
— Предать себя ради чего-то большего – разве это не величайшая любовь?
— Смотрю, ты в философа подался.
— А что, я не правду говорю?
— Ты сплошной зеленый флаг для девушек, с тобой скучно, – закатил я глаза и отвернулся к нудным нотациям учителя про экзамены.
В голове не укладывалось, как можно изменить себя ради любви? На месте Маркуса я бы на такое не пошел.
***
По дороге домой я взял свой любимый гранатовый сок и заглянул в наш общий чат. Аделина снова нас добавила и подсадила меня на этот проклятый гранатовый сок. Теперь другие вкусы кажутся пресными.
Сообщение было только от Закира: общая селфи с Николасом, сделанная во время их недавней встречи.
А еще мой двоюродный дядя, наконец, нашел себе пару. Так сказали в новостях, но ни одной фотографии невесты не показали, что показалось странным. Предыдущие его пассии всегда купались во внимании прессы.
Когда я дошел домой, то был готов увидеть что угодно, но только не это. Кажется, сегодня я уже раз пять повторил про себя: «Я не ожидал такого».
Джейн развесила плакаты: «Змей я не люблю, Сэм, иди ко дну!». Еще и в рифму. Отлично. Если задуматься, в первый раз, когда мы встречались с Сэм, сестра вообще не была против, на самом деле ей даже нравилась Сэм. Не знаю, что произошло между ними.
— Где мама? — спросил я, чтобы пожаловаться на выходки сестры. — Джейн, прекрати. Серьезно. — Она продолжала размахивать плакатом, пока я не выхватил его и не швырнул в угол, где мирно стояла мусорная корзина.
— Я тоже серьезно, – она скрестила руки на груди и вызывающе посмотрела на меня. – Сэм на тебя плохо влияет. Вам было лучше, когда вы были друзьями. У тебя даже круги под глазами!
— Не думаю, что ты волнуешься обо мне.
— Хочешь верь, хочешь нет, но вы с Сэм не подходите друг другу. Она оказывает на тебя дурное влияние, — произнесла она и после небольшой паузы добавила: — Пусть она портит своего Тони.
Я покачал головой, но замер, когда снова заговорили про Тони.
— Причем здесь Тони? – спросил я.
— Мне кажется, у них что-то есть, – она смотрела на меня в упор.
— Ты так говоришь, потому что не любишь Сэм, – отмахнулся я. – Но я ценю твою заботу, а плакат лучше спрячь. Сэм сейчас не в духе, может и сорваться.
— Аделина все равно выиграет. Закир сказал, что у нее больше шансов, потому что ее все жалеют.
Я промолчал и лишь улыбнулся, чтобы не злить сестру еще больше, учитывая ее подростковый период и, возможно, ПМС. Фу.
Когда я уже собирался ступить на первую ступень лестницы, голос Джейн заставил меня замереть. Обернувшись, я увидел её виноватую улыбку, играющую на губах.
— Ты душ не принимай сегодня.
— Почему? Снова спрятала мою одежду?
— Нет, выполнила свое обещание.
— Какое обещание? — недоуменно приподнял я бровь.
— Вместо шампуня... там, скажем так, сюрприз от пернатых. Будешь благоухать, как старая голубятня, — чуть виновато сказала она. — Я добавила птичий помет в твой шампунь.
Честно, она ненормальная. Прям как я.