052. Жить или умиреть было их выбором
Вскоре прибыла полиция, узнав, что произошло убийство. Увидев, что сотрудники по передаче дел наконец-то пришли, Сун Чжицунь встал и представился: — Бюро специального управления, Сун Чжицунь. Это Лун Шэнь Лунного Бюро.
Обычные люди, возможно, никогда и не слышали о Бюро Специального Управления, но они не чужие. Главный немедленно отдал честь. — Господин Сун, Господин Лун.
Сун Чжицунь кивнул. — Все снаружи - японцы. Дело о контрабанде культурных реликвий. Сначала передам ситуацию. Я позже пройдусь по процедуре передачи дела, а затем отправлю этих парней к вам.
Естественно, полиция не возражала.
Сун Чжицунь посмотрел на Линь Сюаня. — А это господин Линь...
— Я знаю, кто главарь банды грабителей гробниц. Я могу притвориться покупателем, связаться и разоблачить их. Все, что вам нужно сделать, это привести людей для поимки! — Реакция Линь Сюаня была чрезвычайно быстрой. Как говорится, великий человек – тот, кто понимает время[1].
[1](识时务者为俊杰) Означает человека, который может распознать закономерности времени, умен и способен приспособиться к ним.
Перед ножом он может быть только рыбой[2]. Теперь инициатива была в руках его противника. Даже если у семьи Линь есть связи, чтобы избавиться от подозрений в перепродаже культурных реликвий, ради кости дракона он должен был склонить голову перед Бюро специального управления.
[2](但人为刀俎,我为鱼肉) Судьба человека находится в руках других.
Сун Чжицунь и Лун Шэнь переглянулись. Первый задумался на мгновение, а затем сказал человеку, ответственному за передачу дел: — Это господин Линь. У нас еще остались к нему вопросы, поэтому, пожалуйста, дайте нам немного времени. Мы отправим его к вам как только закончим допрос.
Затем он обратился к Линь Сюаню: — Мы не можем принять решение по поводу драконьей кости, но сообщим об этом вышестоящему начальству для получения инструкций.
Это предложение было просто бессмысленным. Хотя кость дракона была сдана, Бюро Специального Управления приложило максимум усилий, потому у них была свобода действий в частном порядке. Однако сейчас Сун Чжицунь не согласился бы.
Линь Сюань понял, поднял руку и поклонился: — Тогда я благодарю вас.
Лун Шэнь оглянулся на Дун Чжи и хотел попросить его уйти, но обнаружил, что тот уснул, прислонившись к дивану и все еще держа меж пальцев ручку. Он осторожно вынул её из руки парня, который неподвижно продолжил дремать. Усталость не могла скрыться меж бровей.
Лун Шэнь не стал его будить. Вместо этого он подхватил тело на руки и взвалил на плечо, затем передвинул на спину и вышел.
Сун Чжицунь подумал, что в действиях Лун Шэня нет ничего предосудительного. Кроме того, Дун Чжи внес большой вклад и смог нарисовать узор на бронзовом зеркале. Благодаря этому они смогут более активно взяться за расследование.
Линь Сюань, наоборот, улыбнулся, завидев такую картину: — Оказывается, господин Лун так ценит этого мальца. Неудивительно, что вы так быстро примчались!
Лун Шэнь холодно посмотрел на него: — Ваше сотрудничество с японцами еще не решено.
Линь Сюань поднял руки: — Да, да, конечно. Я глубоко поразмыслю над этим!
Лун Шэнь ничего не сказал, повернулся и ушел. На выходе уже ждала машина. Мужчина уложил Дун Чжи на пассажирское сиденье и велел водителю ехать медленно, затем перешел на заднее и сел с Сун Чжицунем.
— Что там с этими узорами? — спросил Сун Чжицунь.
Лун Шэнь: — Два слова[3] - Феникс и Хэлань.
[3] (凤凰，贺兰) Два слова, но по-китайски это четыре иероглифа.
Сун Чжицунь задумчиво нахмурился. — Хэлань... Это фамилия, имя или гора Хэлань? На бронзовом зеркале написана птица и горный хребет. Если птица соответствует Фениксу, то Хэлань точно гора. Линь Сюань прав, это действительно северо-запад!
Лун Шэнь: — Я думаю, что Феникс может означать не только птицу, но и ориентацию или местоположение.
Сун Чжицунь: — Пусть сначала Линь Сюань свяжется со своими. Если мы сможем найти место, где они взяли бронзовое зеркало, то сможем определить местоположение.
Лун Шэнь: — У меня есть идея. Это хорошая возможность для испытания.
Сун Чжицунь с интересом посмотрел на него. — Ты хочешь, чтобы они отправились на северо-запад?
Лун Шэнь кивнул. — Эти японцы очень хотят уйти с бронзовым зеркалом. Должно быть, они что-то отчаянно ищут. И, согласно информации, указанной на обратной стороне зеркала, их цели и наши, вероятно, совпадают.
Сун Чжицунь тоже задумался. — Согласно нашей информации, Асо Кензо тот, кто рассказал мастеру Фудзикаве о костяном драконе на горе Чанбай. Он не только предоставил информацию, но и сопровождал его на всем пути туда. После этого он часто общался с Отовой Хацухико. Линь Сюань сказал, что погибший японец Отова Сабуро был членом конгломерата Отова. На мой взгляд, здесь должно быть много связующих нитей. Думаю, мы можем этим воспользоваться, чтобы выследить организатора последнего инцидента.
Лун Шэнь снова кивнул. — Не только это, но и, возможно, есть прогресс в разгадке каменных скрижалей*.
*в этот момент я забыла, как говорила в предыдущих главах, поэтому кто помнит напишите в комментариях - скрижали или таблички.
Сун Чжицунь улыбнулся и сказал: — Это решение было правильным - отпустить мелкую рыбу, чтобы поймать крупную. Теперь они снова собираются сделать свой ход. Просто это слишком рискованно для группы зеленых ребят, которые еще даже не закончили обучение.
Лун Шэнь: — Ты помнишь первую тренировку, которую мы тогда проводили?
Сун Чжицунь глубоко вздохнул: — Как я могу забыть? Двадцать пять человек отправились вглубь тропических лес Юго-Восточной Азии, а вернулись только десять. Я все ещё помню, что среди пятнадцати погибших было много отличных учеников с гор Лунху и Маошань.
Лун Шэнь: — Но и их экзамен был самым лучшим.
— Это правда. Чжан Хан из первой группы был недалёк от повышения до главы филиала через несколько лет. Еще Тан Цзин, который отвечал только за Южно-Китайский филиал.
Лун Шэнь: — Чем строже обучение, тем лучше они смогут развиваться в критичной ситуации. Если тренировки будут только в безопасной зоне они всегда будут оставлять место для непредсказуемых обстоятельств.
Сун Чжицунь с пониманием посмотрел на Лун Шэня. — Я понял, что ты имеешь в виду. Как и юная Чи Банься, я был очень оптимистичен в отношении неё, но если она все еще будет топтаться на месте, боюсь, будет трудно добиться какого-либо прогресса. Я обсужу этот вопрос с Господином У. Пока мы втроем придерживаемся единого мнения, это не должно стать большой проблемой.
Первоначально, в период обучения в Бюро Специального Управления, каждый год происходила потеря персонала. Эта потеря относится к количеству смертей участников. До тех пор, пока количество смертей не переходило черту, это считалось нормой.
Настоящие воины закаляются кровью. Ясли никогда не смогут поднять медные слитки и железные кости[4], поэтому каждое обучение обычно приводит к нескольким смертям. Единственная разница между каждым из них - это количество смертей, и это количество находится в руках всех учеников. Жить или умереть - это их собственный выбор.
[4]Метафора для обозначения очень сильного тела. Также "смогут" относится к человеку, способному нести большую ответственность.
Лун Шэнь перевел взгляд вперед. Дун Чжи, сгорбившись, тихо спал, отгоняя от себя все бури. Легкие толчки от движения машины не могли пробудить его от прекрасного сна. В его мире, возможно, уже наступила весна, и ослепительное солнце ярко освещало все распустившиеся цветы.
Дун Чжи чувствовал, что ему приснился давний сон. Он уже не помнил, что видел или делал в нем, но когда проснулся, на уголках его рта все еще сияла улыбка, будто он только съел леденец.
Даже его психологическое истощение немного ослабло после тщательного отдыха. Он уже второй раз просыпался в постели Лун Шэня, поэтому на этот раз он был спокоен. Дун Чжи откинул одеяло и перекатился на край кровати, оставляя на ней свой след, а затем посмотрел в свой телефон.
Там оказалось много пропущенных сообщений и телефонных звонков. Дядя Цянь прислал несколько сообщений, спрашивая о его состоянии. Ба Сан прислал одно, приглашая пойти в зал, чтобы попрактиковаться в боевых искусствах. Было даже одно письмо от Кань Чаошэна.
Все "новости" Кань Чаошэна сводились к сообщениям о том, что он "так голоден", без какой-либо сути. Дун Чжи не мог удержаться от смеха. Сначала он отправил сообщение дяде Цяню, чтобы сообщить ему о своем самочувствии, а затем ответил Кань Чаошэну:
[Ты все еще на озере Фусянь?]
Кань Чаошэн ответил через несколько секунд:
[Я умираю с голоду! Когда ты появишься, мое тело уже остынет!]
Дун Чжи:
[Где вы сейчас? Сможете принять экспресс-доставку? Я пришлю что-нибудь поесть].
Кань Чаошэн мгновенно отправил кучу кричащих эмодзи, прежде чем ответить:
[Да! Да! Мы остановились на курорте у озера!]
Затем мгновенно пришло уведомление с адресом.
Общаясь с ним столько раз, Дун Чжи чувствовал себя так, словно он заботится о домашнем животном, требующем большого количества еды. Однако если бы эта мысль стала известна Кань Чаошэну, тот точно взорвался бы.
Кань Чаошэн:
[Сейчас очень трудно, и мы не можем вернуться назад. В прошлый раз босс попросил нас осмотреть середину озера. Я проплыл несколько кругов под водой за последние несколько дней и действительно нашел группу трупов на дне озера.]
Прочитав это, Дун Чжи сразу же спросил:
[Что за трупы? Можешь описать их в деталях?]
Кань Чошэн:
[Фотографии есть у Хэ Юя, я не мог их сделать. Вообще это группа подводных трупов, совсем как живые люди, но я не знаю, почему они прилипли ко дну, а не всплыли. Все они выглядели так, будто их затащили туда, чтобы наполнить озеро кормом.]
На лице Дун Чжи появились черные морщины, и он подумал: "Неужели тебя весь день заботит только еда?"
Кань Чаошэн:
[Позже, после расследования, оказалось, что некоторые трупы были заражены демонической энергией].
Дун Чжи:
[Почему снова появились демоны? Неужели энергия архидемонов такая сильная?]
Кань Чошэн:
[Это не только архидемоны! В мире много демонов и чудовищ. Архидемоны очень сильны, но они не самые могущественные].
Дун Чжи:
[А кто самые могущественные?]
Кань Чаошэн:
[Ну почему ты такой тупой? Если есть архидемоны, то должны быть демоны Земли и Неба. На их вершине есть еще более могущественные, но говорить тебе бесполезно, так что я не буду тратить свои буквы!]
Дун Чжи:
[Разве ты не знаешь, что я могу отменить заказ до того, как он будет отправлен?]
Кан Чошэн:
[Что? Что ты говоришь? У меня здесь плохой сигнал, поэтому я не могу больше говорить]
Дун Чжи не мог ничего поделать, поэтому он поспешно отправил сообщение:
[Ты, подожди. Скажи Хэ Юю, чтобы позже прислал мне фотографии подводных трупов!]
Кань Чаошэн:
[Почему тебя это так волнует?]
Дун Чжи:
[В последний раз, когда я приглашал богов, то видел много трупов под водой. Короче говоря, я не могу четко объяснить это в нескольких словах, поэтому хочу подтвердить]
Кань Чошэн:
[Ах, ты можешь пригласить бога?! Не будь таким хвастуном. Может, мне пойти к старому Цзуну и молиться за тебя, чтобы твое обучение было стабильным?]
Дун Чжи:
[Нет, даже если ты поможешь мне пройти через черный ход, я не смогу совершенствоваться, и это навлечет неприятности в будущем. Кроме того, не надо все время смотреть на меня свысока. В прошлый раз я показал лучшие результаты на симуляционных тренировках]
Когда сообщение было отправлено, он почувствовал себя немного нескромным и добавил еще одно слово: один[5].
[5](之一) Первый, лучший, однако может использоваться в шутку, если между предложениями есть пауза, поэтому вместо него можно сказать "один из лучших".
Кан Чошэн послал цундере ответ:
[Тогда потом не приходи ко мне с мольбами о помощи!]
Положив трубку, Дун Чжи обнаружил, что привычки Кань Чаошэна передались и ему. Теперь особенно хотелось съесть что-нибудь более аппетитное, к примеру, острую лапшу с мясным фаршем или кислый говяжий суп.
Он вернулся в общежитие, принял душ, переоделся и отправился за едой.
Оглядевшись вокруг, он не нашел ни одного места, где продается острая лапша с мясным фаршем. Зато на глаза попался только ресторан лапши "дань дань". Владелец ресторана - выходец из Сычуаня, поэтому выглядит вполне аутентично. Он объяснил Дун Чжи, что его лапша менее острая, пока тот сидел и ждал свою еду.
— Какое совпадение? — раздался голос над головой.
Он поднял голову и увидел, что это Линь Сюань.
— Тебя еще не арестовали? — Тон Дун Чжи был отнюдь не ласковым. То, как он прищурил глаза, совсем не казалось сдерживающим фактором, а скорее походило на мягкого, милого и безобидного зверька. Линь Сюань не мог не улыбнуться, садясь напротив.
— Конечно, нет. Сейчас я гость Бюро Специального Управления. Как ваши руководители могут арестовать меня?
Дун Чжи посмотрел на него, затем опустил взгляд на свой телефон, предпочитая считать его воздухом.
Линь Сюань не умолкал: — Ваши руководители заставили меня сотрудничать. Я могу связаться с бандой, укравшей бронзовое зеркало, и помочь найти его местонахождение.
Он увидел, что уши его противника зашевелились, что означало, что он явно слушает. И улыбнувшись, продолжил: — А еще знаю, что эти японцы связаны с теми японцами, которые плохо поступили с вами на горе Чанбай.
Дун Чжи наконец поднял голову.
— Даже без твоей помощи мы сможем найти эти вещи.
Линь Сюань кивнул и снова улыбнулся. — Конечно, если у вас нет даже этой способности, как вы можете быть достойны называться Бюро Специального Управления? Просто я могу сэкономить немного времени и эффективности, разве это плохо?
Поскольку этот парень наблюдал со стороны и ни разу не вмешался, чтобы спасти его, он не захотел закатывать глаза и улыбнулся, что в корне не походило на улыбку: — Вы можете просто сказать нашим главным об этом. Нет необходимости объяснять это мне.
— Вообще-то, я пришел извиниться. Чтобы получить у японцев чешую дракона и спасти отца, мне пришлось сотрудничать с ними.
Дун Чжи нахмурился. — Если бы руководители не прибыли вовремя, я бы оказался в ловушке.
Неловкий смешок. — Даже если бы они не пришли, вы бы убили Отову Сабуро на моей территории. После этого я бы не осмелился иметь с тобой дело. Японцы будут ненавидеть меня, но, в конце концов, я все равно решил сотрудничать.
— Откуда родом Отова Сабуро?
— Из конгломерата Отова в Японии. Вода там очень глубокая.
Дун Чжи сильнее нахмурился. Вдруг вспомнив, что японец, которого он видел с помощью своего ясновидения, был президентом конгломерата Отова, Отова Хатцухико! Он иногда смотрит новостной канал по телевизору, поэтому неудивительно, что при виде него ему казалось, что он ему знаком, но он не мог понять откуда.
Он успокоился и спросил: — Значит, они действительно как-то связаны с конгломератом Отовы?
Линь Сюань кивнул. — Этот Сабуро из Отовы, говорят, телохранитель Хацухико. Он сродне домашнему самураю. Поскольку ты победил собаку, то встретишь ее хозяина[6]. Боюсь, на этот раз ты действительно укрепил связь с семьей Отова.
[6] Когда имеешь дело с плохими людьми, нужно учитывать их происхождение. В данном контексте раз он убил Сабуро (собаку), то ему придется иметь дело с Хацухико (хозяином).
Дун Чжи сердито произнёс: — Если я не нападу на них, разве они не захотят отомстить? Такое полностью не закончится, пока не будет окончательно разрешено!
Линь Сюань хлопнул в ладоши с улыбкой. — Такой смелый, действительно достоин быть элитой Бюро Специального Управления!
Дун Чжи также обнаружил, что его менталитет сильно изменился. До того, как отправиться на гору Чанбай, он был одним из самых обычных людей. Если другие не обижают его, он не обижает других и первым отступает, чтобы избежать ненужных проблем. Теперь, когда он сталкивается с проблемой, первая мысль возникает не о том, как ее избежать, а о том, как решить, и даже проявляет инициативу "искать неприятности", чтобы помочь другим.
В это время он получил новое сообщение. Посмотрел вниз и увидел, что это были фотографии, присланные Кань Чаошэном под водой. В голубой воде озера лежало тело с жесткими и эксцентричными чертами, висевшее в воде, а одежда на нем покрылась рябью из-за колебаний воды.
При одном взгляде он понял, что на фотографии была именно та сцена из видения, когда приглашал Бога. Если это правда, то может ли человек в плаще, сидевший напротив Отовы Хацухико, иметь какое-то отношение к демонической магии?
Лапша дань-дань была приготовлена и принесена, но как только он начал думать об этом, то даже не обращал внимания на то, что ест лапшу, не говоря уже о том, что он вообще ест.
Линь Сюань с недопониманием уставился на него: — Эй, почему бы нам не отложить в сторону наши разногласия и не забыть прошлые обиды. Что, собираешься есть в одиночку?
Дун Чжи: — Я не говорил, что прощаю тебя. Кроме того, господин Линь, разве вам нужен кто-то еще, чтобы съесть миску лапши?
Линь Сюань: — Ну, тогда почему бы мне не пригласить тебя?
— Нет заслуг, нет награды[7]! Можешь есть сам!
[7](无功不受禄) Означает, что если это не выгодно людям, то принимать похвалу и награды от других недопустимо.
Откусив несколько кусочков, он побежал к хозяину, чтобы рассчитаться, и вышел с рюкзаком.
— Эй, ты действительно отказываешься простить меня? — крикнул Линь Сюань.
Дун Чжи не оглянулся, а только махнул рукой. Через мгновение он пропал из виду.
Линь Сюань посмотрел на миску с лапшой, в которой еще оставалась еда, и почесал нос, думая, настолько ли он надоедлив.
Дун Чжи хотел встретиться с Лун Шэнем и обсудить это, но, подумав, решил, что не будет отвлекать его от дел и занимать время. Он собрал всю известную информацию и отправил ее в смс, а затем взял такси в сторону антикварной аллеи.
Дядя Цянь разговаривал по телефону. Увидев вошедшего Дун Чжи, он завершил звонок и удивленно поприветствовал его: — Ты в порядке?
Дун Чжи извинился: — Это моя вина, что я потерял зеркало...
— Пфф! — Дядя Цянь махнул рукой: — Господин Лун сказал мне, что его ограбили японцы. Как я могу винить тебя. А ещё слышал, что они и тебя похитили. Я волновался, что с тобой что-то случилось. Если бы я не попросил тебя помочь отнести зеркало, этого бы не случилось!
Дун Чжи: — А как насчет А'Шуня?
— Он завербовал японцев. Господин Лун сказал, что разберется с этим и не будет вмешивать меня.
Дун Чжи: — А'Шунь не будет недоволен?
Дядюшке Цяню было откровенно насрать: — Я много раз видел такие вещи и переживал их. У меня есть какой-никакой авторитет на этой арене, поэтому А'Шунь не смеет шутить. Он знал, что вещи не чисты, и все равно купил их. Это не что иное, как менталитет жажды сиюминутной выгоды вместо долгосрочного успеха. Парень неплохой, но ленивый. Через несколько дней он снова станет обычным.
Дун Чжи вздохнул с облегчением, а дядя Цянь достал пакет с горячей едой.
— К счастью, с тобой все в порядке, иначе я больше никогда в жизни не буду чувствовать себя спокойно. Это жареная курица, приготовленная моей дочерью. Бери и ешь. В будущем приходи в магазин почаще. Я выберу несколько вещей и пришлю их тебе в качестве искупления.
Дун Чжи взял еду и сказал с улыбкой: — Никто не ожидал этого. Я приму еду, но не смею просить прощения.
— Они так и будут здесь пылиться, если я этого не сделаю. Я закрою магазин на какое-то время, и вернусь, как только пройдет вся эта суматоха.
Дун Чжи удивился: — Куда вы пойдете?
Дядя Цянь улыбнулся: — У меня есть дочь за границей. Она всегда хотела чтобы я её навестил. Раньше приходилось отказываться, но теперь согласился. Она очень рада этому. Я слышал от Господина Луна, что в этот раз вы были особенно отважны и побили тех японцев. Он должен быть очень доволен тобой. Поспеши нанести удар, пока железо еще горячо, и попроси его стать твоим мастером. Может, он согласится!
Дун Чжи почесал нос: — Если он меня отвергнет, разве не будет возможности повернуть назад?
Дядя Цянь не согласился: — Почему ты такой? Если тебя отвергнут, просто продолжай прилагать настойчивость!
Не то чтобы он не пытался. Он неоднократно притворялся глупым или наивным, но не получал должного результата. Более того, у Лун Шэня уже есть последовательный и верный идеал, не подвластен другим. Бесполезно раздувать пламя, если он не хочет этого делать, а другие не могут помешать ему делать то, что он хочет.
Попрощавшись с дядей Цянем, Дун Чжи вышел из магазина с жареной курицей. Вдруг неподалеку донёсся звук мяуканья. Он решил пойти на звук, чтобы выяснить источник, и обнаружил недалеко от основания стены голову кошки, смотрящей на него черными глазами. Он подсознательно сделал движение рукой и поманил ее: — Иди сюда. Иди сюда.
Котенок подошел, прошел прямо под пакет с жареной курицей и несколько раз обошел вокруг него, подняв голову и с тоской глядя прямо в душу.
Дун Чжи: ...
— Ты не можешь это есть, — он поднял пакет повыше.
Котенок нетерпеливо мяукнул, ухватившись лапами за его брюки. Белая шерсть вся была покрыта грязью, отчего стала серой, а на шее не было ошейника. Видя его голодный вид, Дун Чжи решил, что она бездомная. Вздохнув, он присел на корточки и погладил ее по голове.
— Ты не можешь есть жареную курицу. Подожди здесь. Я поищу кошачий корм.
Вся улица была заполнена антикварными магазинами, поэтому там не было ничего подходящего для кошки. Ему пришлось пройти несколько кварталов, прежде чем наткнуться на ларёк, где продавали сосиски. Он думал, что к его возвращению кошка уже убежала, но, к удивлению, она присела на корточки на том месте, где он сказал ей ждать.
— Почему ты опять вернулся? — спросил дядя Цянь. Он вышел из магазина, чтобы что-то купить, и увидел Дун Чжи, сидящего на корточках перед кошкой.
— Я наткнулся на нее и пошел купить что-нибудь съестное.
Дядя Цянь хрипло застонал: — Разве это не та же кошка с прошлого раза ? Она приходила сюда несколько раз, чтобы попросить еды и воды. Это та кошка, которую Господин Лун кормил, когда был здесь. Почему кажется, что она сильно исхудала?
Дун Чжи коснулся спины котенка, и тот склонил голову, продолжая грызть еду.
— Дядя Цянь, дайте мне коробку.
— Хочешь забрать ее?
— В Бюро специального управления так много людей, может, кто-то захочет ее приютить. Это лучше, чем оставить здесь бродить.
Услышав это, дядюшка повернулся и пошел внутрь. Котенок мяукнул на Дун Чжи, и тот посмотрел на него, но обнаружил, что колбаса, которую дал, уже съедена.
Он пришел в магазин с пустыми руками, а вернулся с полным багажом.
Дун Чжи прибыл к офису Лун Шэня с коробкой и жареной курицы как раз вовремя, чтобы увидеть выходящего Лю Цинбо. Как говорится, врагу дорога узка, так как это был уже второй раз, как они столкнулись с такой ситуацией. Однако на лице Лю Цинбо было разочарование, а увидев Дун Чжи, стало еще более мрачное. Парень сначала хотел вежливо поприветствовать его, но не успел, так как собеседник поспешил уйти.
Несколько раз постучав в дверь Лун Шэня, ему быстро ответили изнутри.
— Входите.
Он прижал коробку к дверной раме одной рукой, держа в другой жареную курицу, и с трудом повернул дверную ручку.
Лун Шэнь поднял голову и увидел, что тот несет полный груз вещей, и нахмурился: — Ты плохо отдыхаешь. Что делал на улице?
Дун Чжи лишь улыбнулся. — Я пошел перекусить. Ты получил мое сообщение?
Лун Шэнь кивнул: — Уже есть кое-какие новости, так что мы с этим разберемся.
Другими словами, Дун Чжи не стоило спрашивать.
— Я заходил к дяде Цяню после ужина, и он дал немного жареной курицы.
Коробка была тяжелой в основном потому, что в ней также лежали кошачий корм и наполнитель для туалета, которые прикупил на обратном пути.
— Есть еще кошка, которую ты несколько раз кормил. Я случайно встретил её, когда уезжал. Дядя Цянь сказал, что она очень худая, поэтому я забеспокоился. Думаю, что кто-то здесь может захотеть ее приютить, поэтому и принёс. Если никого не найдется, оставлю себе.
Лун Шэнь бросил неодобрительный взгляд: — Если ты отправишься на задание, может пройти десять дней или полмесяца, прежде чем ты вернешься. Сможешь ли тогда позаботиться о ней?
Дун Чжи никогда не думал об этом. Глядя на невинное и жалостливое выражение котенка, он мог только сказать: — Тогда я попрошу дядю Цяня помочь последить эти дни.
Лун Шэнь ничего не ответил, но вместо этого спросил: — Как твое тело?
— Гораздо лучше, но голова еще немного кружится. Когда я лежу, голова кружится еще сильнее, поэтому приходится вставать и ходить.
Лун Шэнь: — Дай мне руку.
Дун Чжи протянул руку. Лун Шэнь взял его запястье своими тонкими пальцами, отчего почувствовал легкую прохладу и сухость в этом месте. Прошло какое-то время, прежде чем он понял, что Лун Шэнь проверяет его пульс.
Дун Чжи не мог отделаться от бессмысленной мысли: "Если Лун Шэнь диагностирует неизлечимую болезнь и покажет мрачное лицо, должен ли он улыбнуться легкой, как хризантема[8], улыбкой, чтобы вызвать сочувствие, или воспользоваться возможностью упасть в его объятия и признаться?
[8](人淡如菊) Описывает поведение и характер людей как безразличие.
А что если Лун Шэнь в ужасе поднимет голову и скажет, что это счастливый пульс[9]?
[9][ximai] (喜脉) - пульс, означающий беременность.
Поскольку его воображение разгулялось, он мог только посмеяться над собой.
Лун Шэнь: — ... Проверка пульса - это смешно?
Дун Чжи поспешно подавил смех, тряся головой, как погремушкой. И вместо того, чтобы подавить желание смеяться, оно только усилилось. Его плечи дрожали, но он с трудом терпел.
Лун Шэнь неохотно убрал руку: — Не сдерживай свой смех.
Как только он заговорил, Дун Чжи упал на диван рядом с ним, держась за живот и смеясь.
— Что смешного?
Дун Чжи яростно закрутил головой, продолжая истерически смеяться. Он абсолютно, абсолютно точно не может рассказать, иначе это закончится чьей-то смертью!