051. Административное Бюро прячет драконов и тигров!
Он больше не мог бежать, потому что перед ним был тупик. Назад бежать не получится, а спереди оказался старинно устроеный зал с чайным столиком-ширмой, возле которого стоял алтарь, посвященный лорду Гуань Юю, висевшему на стене.
Были слухи, что в Гуандуне, Гонконге, Макао и Тайване многие люди, чаще всего биснесмены, поклонялись Гуань Юю чтобы отогнать злых духов. Даже казино считали Гуань Юя богом богатства. Учитывая, что это место принадлежало семье Линь из Линьнаня, очевидно что здесь находился храм лорда.
Глаза Дун Чжи прошлись по статуе, и внезапно его сердце дрогнуло.
Только мертвая лошадь может быть лекарем живой лошади[1]!
[1] (死马当作活马医) Идиома значит, что все безнадежно, но вы все еще держите проблеск надежды, последняя попытка.
Он нашел рядом с решеткой незажженный ладан, поджёг его зажигалкой и почтительно поклонился статуе.
— Я, Дун Чжи, ученик секты Хэцзао, искренне прошу добродетельных, верных и праведных богов, богов боевых искусств, благосклонного, доблестного и могущественного императора Гуань Шэна спуститься и помочь этому ученику!
Чжун Юйи учил их тому, как полезно знакомиться с известными историческими личностями мира. Если бы они не были знакомы с информацией, было бы невозможно запомнить полную печать Второго Мастера Гуаня[2].
[2] Другое имя Гуань Юя. Из-за его храброго и верного образа, он часто почитался людьми как Второй мастер Гуань.
Чжун Юй однажды сказал, что когда люди поклоняются статуям, то в них в большей или меньшей степени присутствует дух. Например, в полицейских участках Гонконга был установлен Второй Мастер, так как такое место само по себе имело убийственную ауру, что естественно привлекало злых духов, но они не могли войти туда из-за благословения Второго Мастера. Что касается того, существует ли дух этой статуи в таком развлекательном клубе, Дун Чжи не был уверен, но в такой критический момент, как сейчас, он мог только попробовать.
Благовония свернулись, и статуя на святилище выглядела так, словно крутила бороду ножом, глядя на него длинными и узкими глазами феникса, казалось, не реагируя.
Звук шагов позади него становился все ближе, и ему негде было спрятаться, отчего замирало сердце. Дун Чжи затаил дыхание и сосредоточился, отпустив свои мысли и отбросив все шумы внешнего мира.
Внезапно его глаза потемнели! Казалось, его тело что-то сильно ударило, но это была лишь иллюзия. Он остался стоять на месте, но руки и ноги не слушались.
Он ясно "видел" себя, медленно вставляющего три палочки благовоний в своей руке в горелку, затем быстро повернулся лицом к преследователям. Ощущения были странными. Он все еще был им, но потерял контроль над своим телом и был заменен другой силой.
Видя, что он загнан в угол, несколько японцев засмеялись над ним, а Мистер Ли медленно пошел вперед.
— Пожалуйста, идем с нами.
— А если я откажусь? — Дун Чжи "услышал" свои слова.
Господин Ли: — Тогда прости нас за грубость.
Дун Чжи медленно сказал: — Я не буду убивать безымянных. Назовите свои имена.
Несколько японцев посмотрели друг на друга, как будто услышали большую шутку. Человек по фамилии Ли сказал: — Это не имеет значения, поэтому я скажу вам. Меня зовут Отова Сабуро.
Дун Чжи хотел спросить, связан ли он с Отовой Хацухико, но пока его рот открывался и закрывался, звук, который он хотел произнести, не последовал, как он хотел.
— Японцы смеют быть такими самонадеянными?
Отова Сабуро усмехнулся. — Господин Дун, в вашей стране есть слово, которое называется Чжуан би[3]. Кажется, оно описывает таких людей, как вы. Вам не нужно притворяться храбрым, боясь смерти. Не волнуйтесь, вы не сможете умереть, пока Господин Отова не увидит вас.
[3] Притворяться Би [Zhuang bi/B] (装逼 или 装B) Имеет два значения. 1. Самодовольство или обманчивое поведение, когда человек выставляет себя напоказ, но на деле ему не хватает способностей. Глупые люди часто считают себя умнее других 2. Человек притворяется, скрывая свои таланты, а на деле под ними скрываются большие способности. Умные люди склонны думать, что они глупее других.
Я оставлю форму пиньиня, потому что иногда вместо [би] (逼) пишут B или 13, чтобы избежать вульгарных выражений, так как [би] (逼) переводится как пизда.
Сказав это, он махнул рукой и приказал: — Ловите его!
Несколько человек подбежали, и Отова Сабуро быстро понял, как нелепо он ошибался. Другой участник не притворялся, так как на самом деле не блефовал.
В тот момент, когда несколько человек пытались схватить Дун Чжи, его запястья повернулись, и в руках внезапно появился белый свет. Дун Чжи взмахнул им, и несколько известных в мире дзюдо воинов в одно мгновение были разбиты на куски. Отова Сабуро даже не заметил, как они упали.
Он не мог поверить в зрелище, представшее перед его глазами. Если бы противник был настолько силен раньше, он бы не попал в их руки.
Несмотря на шок, его рефлексы оставались быстрыми. Когда на него обрушился белый свет, он вовремя отклонился назад и упал на землю. Он схватил Дун Чжи за лодыжку, желая потянуть его вниз, но парень воспользовался ситуацией и крутанул ногами, ударив лежачего в поясницу. Он отлетел назад и прочно приземлился на землю.
Отова Сабуро был взволнован. Выругавшись и поклявшись, он снова вскочил на ноги с налитыми кровью глазами, а его рука потянулась к пистолету, висевшему на поясе. Он снял пистолет с предохранителя и направил его на ничего не выражающего Дун Чжи, а затем резко нажал на курок.
Бах!
—
Поведение Лун Шэня и остальных отличалось от поведения обычных гостей. Как только они вошли, их заметил управляющий зала, который поспешил сообщить об этом Линь Сюаню. Видя, что они замышляют недоброе, он не позволил им войти. Когда атмосфера стала более напряженной, появился Линь Сюань.
— Разве это не босс Лун и босс Сун? Я давно о вас слышал. Очень рад наконец встретиться с вами. Как этот маленький храм может быть благословлен сразу двумя великими богами? — Он улыбнулся и поклонился, сложив руки. — Этот клуб еще не открылся, но когда он откроется, я обязательно приглашу вас двоих...
Лун Шэнь прервал его: — Где Дун Чжи?
Улыбка Линь Сюаня осталась прежней. — Я не понимаю. Какое зимнее и летнее солнцестояние[4]?
[4] Имя Дун Чжи означает зимнее солнцестояние, поэтому он притворяется, что Лун Шэнь имеет в виду зимнее солнцестояние.
Лун Шэнь холодно посмотрел на него, а глаза были полны убийственного намерения.
Менеджер клуба сбоку не мог не вздрогнуть и сделал два шага назад, но Линь Сюань оставался неподвижным и продолжала приветствовать его с улыбкой.
Если бы не произошел этот инцидент, то Лун Шэнь посмотрел бы на него свысока.
Сун Чжицунь смягчил ситуацию и сказал: — Господин Сяо Линь[5], у меня тоже есть дружеские отношения с Господином Линем. Более того, Линь Цзюнь является сотрудником Бюро специального управления. Учитывая это, мы не враги, так что если вы знаете...
[5] Он называет его так, потому что второй мистер Лин относится к патриарху семьи Лин, так что считайте, что это как мистер Лин-младший.
Не успел он договорить, как изнутри раздался выстрел! Лица большинства изменились.
Линь Сюань проклял собственную мать и направился к источнику выстрелов, остальные поспешно последовали за ним.
Когда многие гости услышали выстрел, они выбежали один за другим и столкнулись с Линь Сюанем, который шел навстречу. Некоторые сразу же схватили его и спросили: — Сяо Линь, что, черт возьми, происходит?!
Линь Сюань сердито сказал: — Вот что я, блядь, сам хочу знать! Это законное место работы, и у меня нет никакого огнестрельного оружия!
Говоря это, он в глубине души понимал, что стрельба должна быть как-то связана с японцами. Ему не следовало приводить их сюда, ведь они осмелятся стрелять на его территории. Лучше было найти заброшенную фабрику и бросить всех там. Это избавило бы от многих проблем.
Когда прибыли на место преступления, все осталбенели. Отова Сабуро упал на землю, держа в руке пистолет, а в середине лба была черная дыра, что сочилась кровью. Он был мертв.
Окружающие японцы были либо ранены, либо мертвы, и все неподвижно лежали на земле. В ужасе глаза смотрящих повернулись на стоящего Дун Чжи.
— Как это... — Линь Сюань уже собирался сделать шаг вперед, но его оттолкнули.
Лун Шэнь сразу увидел, что с Дун Чжи что-то не так. Мало того, что выражение его лица было слишком холодным, так тот еще и смотрел на них не как на знакомых, не говоря уже о живых людях. Под таким взглядом казалось, что все мертво.
Он не был человеческим. Видя, что Дун Чжи неподвижен, японец тихо потянулся к пистолету, висевшему на поясе. Не успел он прикоснуться к пистолету, как запястье пронзила боль, и он вдруг закричал.
— Дун Чжи! — Сун Чжицунь закричал. Он с ужасом смотрел, как в руке Дун Чжи вспыхнул белый свет, направленный на запястье японца.
Лун Шэнь сказал глубоким голосом: — Я не знаю, какой праведный бог здесь, но, пожалуйста, простите нашу грубость. Это все японские воры, и мы здесь, чтобы арестовать их. Мы просим О Праведного Бога[6] поднять руку[7].
[6] Лун Шэнь обращается к нему как [Чжэншэн], что означает истинный формальный бог. Переведенный термин "Праведный" означает не моральную чистоту/добродетель, а то, что бог является законным богом, которому поклоняются (вспомните Бога в христианстве или Зевса в греческой мифологии и т.д.). Поскольку он обращается к нему как к "Праведному Богу", некоторые предложения будут неуклюжими, если не добавлю O в начале.
[7] (高抬贵手) Вежливое выражение, означающее, пожалуйста, поднимите руку и проявите милосердие, чтобы пропустить людей. Это вежливое выражение, когда просишь прощения.
Чи Банься почувствовала себя неловко, когда услышала слова руководителя Луна, но еще больше ее удивила перемена Дун Чжи.
Услышав слова Лун Шэня, безразличные глаза Дун Чжи наконец-то немного отреагировали.
Он медленно сказал: — Так как вы из официального правительства, то это должно быть передано вам.
Взгляд Лун Шэня прошелся по святилищу рядом с ним, он поднял руку и сказал: — Спасибо, Праведный Бог. Пожалуйста, вернись к Великому Императору Гуань Шэну.
Дун Чжи медленно кивнул.
Рот Чи Банься широко раскрылся. Она обнаружила, что голос Дун Чжи был очень странным, как будто через него говорил другой человек, и тон накладывался, как эхо. Это было точно так, как в тот день, когда Чжун Юйи пригласил бога.
Дун Чжи ответил на приветствие Лун Шэня своим собственным.
— Я Гуань Эр[8], и я не смею называть себя великим императором в присутствии предначертанного человека.
[8] Другое имя, относящееся к Гуань Юю.
Лун Шэнь сказал: — Мы закончим дело и разберемся с последствиями, так что больше не будем беспокоить тебя, О Праведный Бог.
Дун Чжи кивнул, затем его тело вдруг слегка задрожало и обмякло. Лун Шэнь протянул руку и обнял его за талию, поддерживая.
— Линь Сюань, теперь мы можем поговорить.
Японец умер в развлекательном клубе семьи Линь. Линь Сюань не убивал его, но он неизбежно будет связан с этим. Даже если Лун Шэнь и Бюро не привлекут его к ответственности, японцы точно не оставят его в покое.
Когда он сидел в конференц-зале с Лун Шэнем и остальными, выражение его лица было не таким спокойным, как в начале, даже немного неприятным.
— Я знаю, о чем вы собираетесь спросить, но отвечаю только за то, что помог им узнать о местонахождении бронзового зеркала и послал машину, чтобы отвезти их. Что касается других вопросов, то я не принимал в них никакого участия. У меня нет ни вещей, ни людей, которых вы ищете.
Голос Сун Чжицуня был серьезен. — Погибли люди, зеркало потеряно, а ты смеешь заявлять, что не несешь никакой ответственности? Линь Лао - честный человек, почему его сын так безответственен?
Линь Сюань равнодушно ответил: — Мой отец - это мой отец, а я - это я. Поскольку дела идут неважно, этот клуб будет закрыт на время, и я не имею к этому никакого отношения!
Сун Чжицунь сузил улыбку: — Вы должны знать цель этих японцев и местонахождение зеркала. Пока ты готов сотрудничать сможешь искупить некоторые заслуги, и мы больше не будем привлекать семью Линь к ответственности.
— Линь Сюань, теперь, когда мы вдвоем разговариваем с тобой, все еще можно изменить. Если ты будешь ждать, пока верхушка выйдет вперед, то не будешь сидеть здесь. Я слышал, что в последние несколько лет ваш бизнес процветает. Предположительно, вы даже не знаете, насколько глубоко все зашло. Кража и продажа культурных реликвий, похищение, даже если вы просто соучастник, этого все равно достаточно для обвинения! Более того, есть еще несколько японцев, которые живы. Даже если вы не говорите, мы можем спросить у них.
Линь Сюань на мгновение замолчал. — Зеркало действительно забрали сообщники Отовы Сабуро, но, полагаю, они не спешили покидать страну, поэтому должны быть еще в Китае.
Лун Шэнь: — Что такого особенного в этом бронзовом зеркале?
Линь Сюань: — Я знаю только, что японцы очень ценят это зеркало, но не могут истолковать текст, поэтому хотели отправиться в Гуйчжоу и нанять колдуна.
Лун Шэнь нахмурился. — Текст мертвых?
Линь Сюань кивнул. — У зеркала должны быть какие-то секреты. Я могу помочь вам выяснить местонахождение японцев и зеркала, но мне нужна одна вещь.
Сун Чжицунь: — Что?
Линь Сюань: — Чешуя или кость дракона. Неважно, какая часть, лишь бы это была часть дракона. Я слышал, что в прошлый раз на горе Чанбай ты покорил костяного дракона.
Сун Чжицунь ответил, даже не задумываясь: — Невозможно! Этот костяной дракон был передан государству!
Линь Сюань развел руками. — Раз у босса Суна нет вариантов, то у меня тоже нет выбора.
— Зачем оно тебе? — спросил Лун Шэнь.
Линь Сюань некоторое время молчал, а потом сказал: — Лечение.
Несколько лет назад отец Линь Сюаня, Линь Цзи, занимался бизнесом в Юго-Восточной Азии. В первый день он чувствовал себя хорошо, но на следующий вдруг перестал двигать конечностями. Его отправили в больницу на обследование, но причину найти не удалось. Еще более страшным было то, что на теле Линь Цзи начали появляться необъяснимые язвы. Только тогда семья Линь поняла, что что-то не так, и немедленно отправила Линь Цзи обратно в его страну и разыскала известного врача.
Семья Линь из Линьнаня не является лидером в духовном мире, но они действуют в Линьнане уже долгое время. Многие члены их семьи имеют связи с высокопоставленными лицами и чиновниками, поэтому все будут более или менее смотреть им в лицо. Когда он, как глава семьи, попал в такую ситуацию, это привело семью Линь в хаос.
Старый врач традиционной китайской медицины считал, что симптомы Линь Цзи не похожи на болезнь, поэтому он посоветовал им найти кого-нибудь другого. В семье Линь было много практикующих врачей, которые говорили, что Линь Цзи был поражен проклятием, поэтому семья Линь обратилась за помощью к семье Чи из Шанхая.
Отец Чи Банься пришел на помощь Линь Цзи и подтвердил, что тот действительно был проклят, но проблема была в том, что он не знал, что это за проклятие. Он сказал, что в Юго-Восточной Азии существует множество школ, и у каждой свой метод проклятия и благословения. То, чем был поражен Линь Цзи, было не каким-то низкоуровневым проклятием, а самым сложным и злобным, называемым проклятием цветущего персика с призрачным лицо. Человек, проклятый им, сознательно наблюдал, как все его тело гниет, и в конце концов от него оставался лишь скелет. Единственный способ избавиться от проклятия - это снять его с того, кто его проклял.
Однако Чи Чунсин дал Линь Сюаню рецепт, сказав, что он был передан от предков семьи Чи и может решить все проблемы. Был один ингредиент, который было трудно достать - драконий порошок. Другими словами, им нужна любая часть тела дракона, которую можно измельчить в порошок и добавить в лекарство. В рецепте уделялось внимание императору, министру и посланнику[9], а в особенности к "императору". Без этого проклятие Линь Цзи нельзя устранить.
[9] (君臣佐使) С точки зрения китайской медицины, это означает расположение отношений между всеми ингредиентами в лекарстве. Каждый ингредиент играет свою роль, и ему присваивается "важность" в соответствии с его рангом (император, министр, посланники). В данном контексте драконий порошок является "императором" рецепта и важнейшим ингредиентом, который им необходим.
Линь Сюань сказал: — Сначала я думал, что Чи Чунсин разыгрывает меня, когда спросил, могу ли я найти часть тела дракона. Весть о том, что я ищу лекарство, дошла до японцев, и они послали человека, который может дать чешую дракона при условии, что я помогу с местонахождением бронзового зеркала.
Он достал рецепт, который носил с собой.
— Этот рецепт выписал для меня Чи Чунсин.
Лун Шэнь посмотрел на Чи Банься.
Чи Банься поняла, взяла рецепт, кивнула и сказала: — Это почерк моего отца.
Линь Сюань поднял брови и удивленно посмотрел на него. — Так ты дочь Чи Чунсина.
Чи Банься сказала: — Проклятие цветущего персика с призрачным лицом встречается очень редко. Я тоже слышала о вас от своей семьи.
Линь Сюань сделал движение руками. — Раз Госпожа Чи доказала, что я не лгал, значит, вы должны поверить.
Сун Чжицунь нахмурился и спросил: — Откуда у японцев чешуя дракона? У кого они украли?
Линь Сюань рассмеялся. — Ты их обидел. В Японии раньше были драконы, но это было в период Джомон. Один из их трех артефактов, Ясакани-но Магатама[10], люди, не знающие правды, считали нефритом. На самом деле, говорят, что это кость дракона. Более того, другие части дракона теперь хранятся в их святилищах и императорских дворцах.
[10] Одно из трех священных сокровищ императорской семьи. Это большая магатама, которая передавалась из поколения в поколение. Согласно японской мифологии, драгоценность была сделана Таманоой и является предметом, обычно используемым для демонстрации статуса региональных правителей Японии.
Сун Чжицунь: — Как вы сказали, чешуя дракона не должна быть доступна обычным людям, не говоря уже о вас.
— Это правда, но Отова Сабуро, — сказал Линь Сюань, кивнув головой в сторону Дун Чжи, который все еще спал на диване: — был убит им. Он был подчиненным Отовы Хацухико, который является президентом конгломерата Отовы. Я слышал, что он связан с королевской семьей, так как он может нанести мне удар драконьей чешуей?
Сун Чжицунь фыркнул: — Ты легкомысленный. Знаешь ли ты, насколько ценны драконы?
Линь Сюань поднял руки: — Знаю! Теперь, когда Отова Сабуро мертв, японцы могут возложить вину на меня. Но даже в этом случае есть шанс, что чешуя дракона может не выдержать, а я уже понес большие потери. Для вас кость дракона - это всего лишь капля в море, а для меня она может спасти жизнь. Я все еще помню узор на бронзовом зеркале, так что могу нарисовать его.
Сун Чжицунь и Лун Шэнь посмотрели друг на друга, как бы обдумывая его предложение.
— Я помню узор на нем... — внезапно раздался несвоевременный голос. Дун Чжи слегка пошевелился, держась за лоб. Его лицо было похоже на спутанный клубок.
Голова испытывала сильную боль, будто его тащили за волосы и многократно били о стену. В ушах гудело, двоилось в глазах от происходящего перед ним. Центр его брови вдруг стал холодным, и он с большим трудом открыл глаза, чтобы осмотреться. Перед ним стоял Лун Шэнь, протягивающий палец и постучал им по центру между бровями.
— Как ты себя чувствуешь?
— Чуть лучше... — слабо сказал Дун Чжи. Он неохотно поднял свое тело, желая сесть прямо.
Лун Шэнь помог ему подняться, держа за руку одной рукой.
Если бы это было обычное время, Дун Чжи радовался бы, находясь в таком интимном положении, но сейчас просто не было сил обращать на это внимание. Немного отдышавшись, он перешел к теме разговора. — Я могу нарисовать узор на обратной стороне зеркала. Разница не должна быть слишком большой.
Линь Сюань поднял брови и с сарказмом сказал: — Разве тебе не трудно запоминать?
Дун Чжи почувствовал легкое головокружение и тошноту. Это были последствия приглашения бога, особенно для такого человека, как он, который никогда не имел большого опыта в этом деле. Удивительно, но у него вышло пригласить второго мастера Гуаня, поэтому последствия будут еще серьезнее.
Он прислонился к Лун Шэню, сделал несколько вдохов, а затем медленно произнес. — Я обучался в среде художников и более чувствителен к узорам. Если хочу что-то запомнить, то вспомню не более 70-80%. Дайте ручку и бумагу. Я могу нарисовать узоры и надписи на зеркале. Дядя Цянь тоже видел зеркало, так что, возможно, он сможет добавить больше деталей.
Лицо Линь Сюаня потемнело. Слова Дун Чжи заставили его полностью потерять козырь.
Сун Чжицунь нахмурился. — Как я сказал, неважно, что скажешь, теперь ты упустил возможность сотрудничать и не сможешь избежать обвинения в похищении!
Линь Сюань быстро принял решение и тут же изменил свою позицию. Он слегка улыбнулся и сказал: — Я рассказал вам все, что знаю. Слышал, что это бронзовое зеркало было найдено на северо-западе. Когда его обнаружили, там же были партии золота, серебра и нефрита, поэтому зеркало сначала не восприняли всерьез. После того как оно несколько раз переходило из рук в руки, его обнаружили японцы. Они пришли ко мне с рисунком на обратной стороне зеркала, и попросили помочь найти его. В обмен я попросил навести о нем справки и только тогда узнал, что оно находится в руках человека по имени Чжэн Шунь. Он отнес зеркало к Лао Цяню, чтобы тот оценил его.
— Японцы нашли Чжэн Шуня и хотели купить зеркало за пять миллионов. Чжэн Шунь сразу же отправился к Лао Цяню, чтобы попросить зеркало обратно. В результате оно уже попало в его руки. Скорее всего он хотел принести его Бюро специального управления, но его обнаружили японцы, поэтому похитили и привезли прямо ко мне. Остальное вы все должны знать.
Сказав это, Линь Сюань развел руками и сделал беспомощное выражение лица.
Лун Шэнь: — И теперь зеркало в руках японцев?
Линь Сюань кивнул. — Они разделены на 2 групы. Одна забрала зеркало, другая - та, которую только что уничтожили ваши люди.
Отова Сабуро был ранен прямо в голову, без возможности спастись. Все знали, что он не настолько глуп, чтобы взять пистолет и выстрелить в висок, но остальные японцы были в замешательстве и не могли ничего объяснить. Дун Чжи пригласил бога в свое тело, поэтому вся сцена была для него туманной. Даже не мог внятно объяснить происходящее.
Убийца должен заплатить своей жизнью[11]. Дело в том, что эти люди были иностранцами, а значит, могли легко вызвать международный спор. Однако были пойманы на контрабанде и перепродаже культурных реликвий. Кроме того, то, что сделал Дун Чжи, было самообороной. Даже если бы их расследовали, виновными оказались японцы, так что в итоге они не смогли бы поднять волну.
[11] (杀人偿命) Говоря, что часть (杀人偿命，欠债还钱) убийца должен заплатить своей жизнью, как должник платит деньгами. В данном контексте это должно быть скорее "покушение".
Самое важное сейчас - это местонахождение зеркала. Если японцы хотели заполучить его, то должно быть что-то большее, чем просто узоры.
Сун Чжицунь спросил: — Что такого особенного в этом бронзовом зеркале? Почему японцы так сильно хотят его заполучить?
Линь Сюань горько улыбнулся. — Этого я правда не знаю. Чтобы я помог найти местонахождение, японцы готовы отдать даже чешую дракона. Это, должно быть, очень важно.
Пока они говорили, принесли ручку и бумагу. Дун Чжи хотел протянуть руку, чтобы взять их, но Лун Шэнь уже протянул их ему.
— Не дави на себя, — сказал он.
— Я в порядке. — Дун Чжи показал ему улыбку.
Он на мгновение задумался, а затем начал рисовать. Дун Чжи двигался быстро и несколькими штрихами набросал общий контур. Сун Чжицунь не стал задавать вопросов, боясь нарушить его мысли, и в комнате воцарилась тишина.
Быстро прошло полчаса, прежде чем Дун Чжи наконец перестал писать.
— Скорее, это вот так, но могут быть неточности.
Линь Сюань тоже видел узоры на бронзовом зеркале. Когда он взглянул на рисунок Дун Чжи, то увидел, что на нем было практически все то же самое, что и на оригинальном зеркале. Даже тени от горных хребтов были отражены точно. На краю рисунка были четыре символа, похожие на китайские и английские, попарно соответствующие друг другу.
— Что это? — Лун Шэнь указал на маленькую черную тень на картине.
Дун Чжи: — Здесь должна быть патина[12]. С другой стороны, я не очень хорошо помню текст, и штрихи могут отсутствовать.
[12] патина – тонкий слой, который по-разному образуется на поверхности меди, латуни, бронзы и подобных металлов и металлических сплавов или некоторых камнях и деревянной мебели.
Лун Шэнь кивнул. — Все в порядке.
Иероглифов на ней было достаточно, чтобы он смог понять, что это за символы.
Линь Сюань скрючил лицо: — Бюро специального управления действительно прячет драконов и тигров! Я никогда не забуду этого, когда снова поймаю кого-нибудь оттуда!
_________________________________________
Ясакани-но-Магатама, одно из трех священных сокровищ императорской семьи. Это великая магатама, которая передавалась поколениями. Согласно японской мифологии, драгоценный камень был сделан Таманойей.