По Мотиву Зелёной Книги

Широкий подоконник заменил Сэму диван. За окном беспрерывно лил дождь, он ударял по стёклам и создавал эхо, которое всё повторялось в ушах Сэма и повторялось. Глаза, когда отрывались от созерцания бесконечной ленты рекомендаций, следили за стекающими каплями, что наперегонки бежали к низу окна. После чего концентрировались на улице и бегущих к своим домам прохожих. Они цеплялись за свои зонты, пытаясь вырвать их из хватки ветра. Пытаясь скрыться под ними от ливня, что было таким же удачным решением, как и идти вовсе без него.

Один силуэт сразу выделился из серой, безликой толпы, едва попав в поле зрения Винчестера. Он бросался в глаза ярко-рыжим зонтом, по полотну которого змеились чёрные полосы - словно змеи, сплетённые в танце. Фигура, кажущаяся крошечной с высоты третьего этажа, упорно двигалась навстречу ветру, не сдаваясь. Удерживая зонт, она направлялась к величественному зданию театра и, добравшись до входа, резко сложила зонт, будто поставила точку в короткой, но насыщенной сцене.

Дождь ударил по лицу и остаткам сухой одежды.

Гейб уверенно шагнул вперёд, но не успел и шага сделать, как споткнулся, поскальзываясь на грязи. А попытки защитить два стаканчика с кофе, которые он держал одной рукой благодаря выданной ему подставке, едва ли не увенчались провалом.

Сэм убрал ноги с подоконника и хмуро уставился на Новака сквозь толстое оконное стекло. В его уведомлениях до сих пор висело сообщение - то самое, которое он сам прочитал почти час назад, сразу после окончания выступления:

«Меня не искать, скоро вернусь. Оставайся на месте, я договорился с администрацией дать мне чутка лишнего после выступления времени. Как всегда».

Винчестер выключил телефон, сунул его в карман и всё-таки поспешил к выходу, у которого мог встретить этого упрямого болвана. Промокшего до нитки болвана, который будет отмахиваться от его помощи до последнего.

Что и произошло.

Дождь окатил Винчестера с ног до головы, стоило перешагнуть порог театра. Но он лишь кинулся вперёд, огибая прохожих и обходя лужи, - чтобы мгновением спустя оказаться перед Новаком, что изначально даже не заметил его.

- Давай это сюда.

Габриэль от неожиданности вздрогнул и поднял на него рассеянный взгляд, ранее прикованный к собственной обуви. Он ослабил хватку на двух стаканчиках, от которых несло ароматом кофе, и Сэм забрал их, кивая на зонт.

- А это - открывай.

- Да тут пару метров до...

- И слышать ничего не хочу, открывай зонт!

Новак перекривлял его, но спорить больше не стал - и рыжее пятно вновь загорелось среди серых и тёмных оттенков.

Оказаться в сухом помещении было своего рода благословением. Сэм сразу же втащил Гейба внутрь театра, где они, мокрые и грязные (кто-то больше, кто-то меньше), вбежали по ступеням вверх. После чего Сэм уже утащил Новака в находящуюся ровно за кулисами гардеробную. И, отставив стаканчики с давно остывшим кофе, он занялся Габриэлем.

- Какой чёрт тебя вообще вынудил идти куда-то после выступления, а?

Гейб хмыкнул.

- Бальтазар?

Ну, естественно. Бальтазар. Кто же ещё?

Новак дрожал, стаскивая с плеч свой промокший плащ. Он явно захотел кинуть его на ближайший дорогущий диван, но Сэм вовремя подхватил его, перевесил на дверной косяк и разравнял ткани, чтобы высохло. После чего с недовольным выражением лица повернулся к Гейбу.

- Мамочка, на начинай, - взмолился Новак, подхватывая со стола один из стаканчиков кофе и протягивая его Сэму. - Я тебе кофе купил. Сжалься надо мной.

Сэм невесело хмыкнул и, взяв стаканчик, отставил его в сторону.

- Жалеть не буду, но что-то сухое найти тут попробую, - пообещал он. - Какого чёрта тебя вообще на улицу потянуло?

- Кофе пошёл купить, - пожал плечами Гейб, и Сэм, поднявший на него взгляд, заметил неясную тень, промелькнувшую на его лице.

- И ты ходил за ним целый час, - закивал головой Сэм.

- Ну, может, до того опрокинул один стаканчик виски в баре с Бальтом, кто знает, - пожал плечами Габриэль, на что Сэм только скептически сдвинул брови к переносице.

- Один?

Новак поднял на него самый правдивый из всех правдивых взглядов.

- Конечно.

- Понятно, - пытаясь сдержать улыбку, Сэм с головой зарылся в стоящие в ряд коробки, пока Гейб растирал плечи, пытаясь согреться. Не найдя ни одной подходящей тряпки, он оторвался от поисков, оглянулся и словно невзначай бросил: - А я тебе после выступления цветы хотел подарить.

Гейб, направляющийся куда-то вдаль, замер и повернулся к нему. Давно Сэм не дарил ему цветов, как пианисту.

- И... Что за цветы? - с некой нерешительностью поинтересовался он.

Сэм отодвинул коробки в сторону и, стоило ему это сделать, как взгляд сам по себе обнаружил одну удивительную деталь этого места - стоящий и никем нетронутый камин.

- Обычные, - молвил он, пытаясь сообразить по кнопкам, как его включить. - Они красивые. Интересные.

- Ты их что, выбросил? - снова прозвучал вопрос, вроде бы безэмоциональный, а вроде бы - пропитанный теми эмоциями, которые Сэм так редко мог выловить под бесконечной маской Новака.

Винчестер оторвался от кнопок и посмотрел на Гейба.

- Если бы ты не промок и не бежал так к гардеробной, то рядом с пианино заметил бы вазу и воду, в которых эти самые цветы и стоят. Нет, стоп! - Сэм резко тормознул Гейба, уже готового кинуться к сцене. Он вновь повернулся к камину и нажал на одну из кнопок. - Сначала я разберусь, как эта чертовщина работает, а уже после - цветы.

- Беспокоишься обо мне?

- Ни в коем случае.

Электрический камин под давлением Сэма резко загорелся красным, и парень, довольный работой, отстранился и носком ботинка отстранил от себя лишние коробки. Те от жара могли вспыхнуть, а он того не хотел. Ещё не хватало на выделенное администрацией время устроить тут пожар.

После чего стащил со своих плеч толстый зимний пиджак, который пришёл на замену прошлому, тонкому, и направился к Гейбу.

- А это тогда что? - Новак кивнул на одежду в руках Винчестера.

Сэм непонимающе взглянул на него.

- Наверное... Пиджак?

Гейб коротко хохотнул и принял протянутую ему одежду.

- Нет, Сэмшайн. Это - забота.

Винчестер закатил глаза - и на «Сэмшайн», которым Гейб внезапно начал называть его, вклинив между весёлым «Сэмм-о» и разочарованным «Винчестером»; и на его слова, такие глупые, но такие довольные.

- Болван, - беззлобно буркнул он и кивнул на камин. - Садись и кутайся.

За эти пару минут его пиджак высох, потому что, в отличии от Новака, Винчестер был на улице под дождём пару секунд, а сам Новак... Чёрт знает сколько.

Габриэль шагнул к камину, и только тогда Сэм позволил себе выйти из гардеробной прежде, чем это успели заметить проницательные карие глаза. Он практически выбежал и понёсся в сторону главного зала, к пианино, которое позабытым всеми оставалось стоять посреди сцены.

- Куда ты упёр?

Гейб не двинулся с места у камина, но выглядел так, будто пару секунд назад был готов броситься следом. Сэм же одним взглядом заставил его остаться на месте и, не оборачиваясь, закрыл за собой дверь свободной рукой. Новак, всё ещё дрожащий и кутающийся в чужой пиджак, непонимающе вскинул брови.

- Отлучился по важным делам, - всё так же стоя на пороге, ответил Сэм.

Гейб вопросительно вскинул одну бровь на спрятанную за спину руку.

- Даже?

- Даже, - бездумно ответил Сэм.

И протянул Гейбу полноценный, наполненный далеко не только тюльпанами, а и самыми разными цветами полноценный букет. Со стеблей стекали холодные капли воды, что невольно падали на пол, - но под пальцами они оставались нежными и прохладными. И они не были завёрнуты в какую-то яркую обёртку: Сэм предпочёл тащить цветы без неё (так, ему казалось, будет лучше). Ранее вместо неё стебли обернула тонкая красная лента, которую Сэм сейчас оставил рядом с вазой в основной части зала.

Гейб пару секунд просто тупо пялился. Он не двигался долгие пару минут прежде, чем потянуться вперёд.

- Вау, - прошептал он. - Сэм... Вау.

Сэм не удержался и усмехнулся, вручая все до последнего цветка в чужие руки.

- Благодарю за выступление, мистер Новак.

Пиджак Сэма спал с чужих плеч, а Гейб плавно поднялся на ноги. Пару секунд он неподвижно простоял на месте, чтобы после - в охапку взять цветы и потащить их куда-то к столу. Свалил кучей на деревянную поверхность, нахмурился и, подтянув к себе другую стеклянную вазу, наполненную лишь парой роз, цветок за цветком начал опускать туда.

Сэм подошёл к нему и вновь накинул на его плечи упавший пиджак, пытаясь застегнуть его у шеи на ту пуговицу, что могла удержать ткань на месте. Габриэль приподнял голову, пуговица проскользнула в петельку, после чего Сэму оставалось только воротник поправить.

- Альстромерия? - мягко поинтересовался Гейб, пальцем оглаживая бутон нежного фиолетового оттенка.

Сэм задержал руки на чужом воротнике, стоя за спиной Гейба.

- Да. Ты хорошо разбираешься в цветах?

- Есть такое, - выдохнул Гейб, и его голос прозвучал отрывисто, сбито, словно он что-то понял, или только начал понимать, приходить к определённой мысли, но правильно сформулировать это не мог. - А это... Эустома, - его рука потянулась за другим цветком, оранжевым, ярким и выделяющимся. - И ирисы.

Сэм рассеянно кивнул. Он помнил, как долго и придирчиво отбирал цветы в цветочном. И помнил, как к нему подошёл высокий худощавый продавец - один из двух - и поинтересовался, не нужна ли Винчестеру помощь.

«Я не уверен, - ответил тогда он. - Но мне нужно что-то... Символическое. Такое, что запомнится».

«Ну, вы попали именно туда, куда нужно», - улыбнулся тогда парень с именем «Гарт» у него на бейджике. - «Вы... Хотели бы вложить чёткий смысл в эти цветы?»

«Да. Да, наверное, да».

На вопрос, что конкретно он хочет, Сэм потупил взгляд. Он сам толком не знал, что хотел, и хотел ли вообще этими цветами что-то сказать. Его нервная улыбка стала заметной, и Гарт ободряюще хлопнул его по плечу.

«Девушке покупаете?»

Сэм качнул головой.

«...Другу».

Гарт остановился, его брови медленно поползли вверх, после чего он медленно повернулся к другому парню, стоящему за прилавком.

«Другу, Бэнни, - бросил он без какой-либо насмешки, полностью серьёзно, после чего повернулся к Сэму. - Особенному другу?»

Сэм не совсем понимал, о чём говорил Гарт, отчего неоднозначно пожал плечами.

«Смотря то, что вы подразумеваете под... Особенным».

Гарт махнул рукой сначала на Бэнни, после - на себя, словно умолял последнего помочь ему объяснить. И тогда Бэнни вклинился, опираясь на прилавок, и тень от его кепки-козырька упала ему на глаза.

«Особенным, как просто другом, или особенным, как кто-то больше?»

Один-единственный вопрос ввёл Сэма в ступор, в какую-то прострацию, и он медленно перевёл взгляд с одного лица на другое. Гарт кивнул в ответ на слова Бэнни, после чего показал на цветы, стоящие в несколько рядов перед Винчестером.

«Прежде, чем вы накричите на нас, скажете, что мы всё неправильно поняли - бывали и такие случаи - позвольте заявить, что именно цветы могут быть сообщением для вашего... Друга. Сообщением, говорящим слишком много».

Сэм, напряжённый до предела, посмотрел на Бэнни. Его сердце отстукивало безумный ритм и он понимал, какая-то часть правды скрывалась в их словах. От какой-то этой части всё в желудке сворачивалось в тугой узел и лёгкие не наполнялись достаточно большим количеством воздуха. Он сцепил зубы и повернулся к Гарту, чтобы что-то сказать. Но ничего произнести так и не смог.

И тот потребовал:

«Опишите его».

И Сэм описал. Он говорил, рассказывал о бесконечном таланте Новака, о том, что их дружба за последнее время стала значить для него слишком много. И о том, что Гейб казался ему уникальным, именно этот парень дарил ему какое-то... Вдохновение к чему-то неясному. Именно с ним Сэм научился вновь чувствовать себя живым.

Именно Габриэль Новак стал для него поводом «жить», а не «существовать».

Он не знал, зачем рассказывал об этом незнакомым, чужим ему людям, но он рассказывал, и внутри всё трепетало. И тогда Гарт собрал ему небольшой букетик из альстромерии, эустомы и оранжевых ирисов, что выглядели довольно красиво вместе. После чего обошёл ряды цветов и «нанёс последний штрих» - внутрь букета вложил с десяток красных тюльпанов.

«Тут есть сообщение, да?», - осторожно поинтересовался тогда Сэм.

«Тут всё, что вы сказали, и всё, что оставили невысказанным», - улыбнулся в ответ Гарт.

И сейчас, когда Гейб поднял один из тюльпанов, Сэм прикрыл глаза. Гарт, прежде, чем Сэм оплатил букет, рассказал ему, что значил каждый цветок. Эустома значила симпатию, дружбу, благодарность. Альстромерия - символ всё той дружбы. Оранжевые ирисы - вдохновение, уникальность. И как завершение - красные тюльпаны.

Сэм, поблагодарив, ушёл. Он слышал, как от осознания всего происходящего громко гудело у него в голове. И долго смотрел на сами тюльпаны, пока нёс их. И сейчас тоже - смотрел, не отходя от Гейба и не шевелясь.

Казалось, что в словах Габриэля о том, что он разбирается в цветах, кроется гораздо больше, чем Сэм мог предположить.

Новак, всё так же держа в руках один тюльпан, медленно повернулся к Сэму лицом. Он не смотрел на него, он смотрел именно на цветок и кусал губу. Сэм быстро поправил на его плечах собственный пиджак, сунул руки в карманы, но даже не сдвинулся с места. Словно и не замечал, что они оба сейчас разделяли личное пространство друг друга.

- Я бы мог предположить, что ты купил букет наобум, просто потому, что он тебе понравился, - медленно, с расстановкой промолвил Гейб. - Но... Хм. Сэм?

- Да? - не своим голосом отозвался Винчестер.

- Это не просто букет?

И всё-таки Сэм был прав. Гейб в цветах разбирался больше, чем просто находил их красивыми.

Винчестер не сразу ответил, он долго вглядывался в чужое лицо, словно вынуждал - словно просил посмотреть не только на цветок, но и на него. Дать понять, что прочёл сообщение, что окончательно понял его, что Сэм не допустит сейчас огромную ошибку, приняв неверное решение.

Ему было слишком страшно, чтобы рисковать.

- Я не совсем понимаю, о чём ты говоришь, - солгал Винчестер.

- Каждый цветок что-то значит. И значение каждого, что ты вложил в букет, похоже. Кроме одного вида, - Гейб поднял тюльпан вверх. - Кроме этого. Знаешь, что значит красный тюльпан?

Сэм ответил не сразу. Он глянул в сторону окна и подумал о том, что имел право быть счастливым. Но если Гейб откажет, если он скажет, что никогда не имел ввиду то, что подразумевал сейчас - Сэм Винчестер сразу же отступит. Он доработает этот год, он позволит ему закончиться и исчезнет из жизни Габриэля быстрее, чем тот успеет моргнуть.

Если.

А если ответит тем же?

Сэм сглотнул вязкую слюну во рту и встретился взглядом с Новаком.

- Я был в цветочном, - аккуратно проговорил он. - Мне продавцы собрали букет по моим пожеланиям. И рассказали, что значит каждый цветок. И потому - да, знаю. Я знаю, что значит красный тюльпан.

Не просто признание в симпатии, как то было с эустомой, а признание в чём-то более глубоком, насыщенном, удивительном. Ярком. Неосязаемом. Тут можно было бы ещё добавить ситни эпитетов, но в голове Винчестера помутнело. И осталось только одно слово:

Нравится.

Габриэль Новак ему нравится.

Нравится.

Гейб не двигался, он долго смотрел на Сэма так, будто у того рога на голове в один момент отросли. А спустя мгновение вновь перевёл взгляд на тюльпан.

Всё вокруг замерло, и в центре этой неподвижной картины стояло два каменных изваяния, которых растормошить уже нельзя было. Сэм закусил изнутри щеку - он прекрасно понимал, что он и был в центре этой картины. И протянул руку вперёд, забирая из чужих пальцев алых оттенков цветок.

- Где ты научился языку цветов? - мягко поинтересовался он, словно сейчас они просто общались, а не стояли на границе между чем-то неясным, чем-то слишком большим и масштабным для них обоих.

Гейб отмер, опуская руку вниз.

- Неважно.

Сэм понятливо кивнул. Видимо, Новак решил завершить на этом всё, отбросить понимание того, что происходило, в сторону.

Сэм принимал это.

Они оба были взрослыми людьми, которые могли просто запутаться и не выпутаться из той паутины, в которую постепенно забирались с головой. Потому он отступил первым, откладывая цветок на стол, за спину Гейба.

Он принимал и такой ответ, что был вполне ожидаемым.

Шаг назад. Затем ещё один. Винчестер неловко улыбнулся, но улыбка довольно быстро дрогнула и за секунду растаяла, исчезая.

- Я... Кхм, - Сэм прочистил горло. - Тебе ещё нужно отогреться? Если да, то иди к камину, а после мы... Уедем? Или ты предпочтёшь взять такси?

Габриэль моргнул. Он всё ещё спиной вжимался в стол позади себя, всё ещё сдавливал его края пальцами. Но его глаза не отрывались от лица Сэма.

- Это признание, - промолвил он так, словно до него только доходил смысл всего сказанного. - Ты признался мне.

- Я понимаю, тебе, может, неприятно, я всё прекрасно понимаю. Потому предлагаю всё обдумать и только после этого ехать дальше, на следующие твои выступления, - на одном дыхании выпалил Сэм. - Всё-таки я надеюсь, что ты позволишь мне быть тут до окончания срока работы, и тогда, клянусь, ты меня больше не...

- Господи, Винчестер, что ты мелешь?

Габриэль зажмурился, а затем резко распахнул глаза. Он отстранился от стола и, резко повернувшись боком к Сэму, уставился на букет: одна его половина стояла в вазе, в то время как другая была разбросана по всему столу. Протянув руки, Новак начал собирать тюльпаны - один за другим, аккуратно, - а затем вложил их в вазу, стеклянную, украшенную квадратами и причудливыми узорами.

Казалось, он, как и Сэм, не мог понять, как всего одна деталь вдруг расставила всё по местам.

- Гейб...

- Дай мне... - Новак вскинул руку вверх. - Дай мне секунду.

Он поправил все цветы, чтобы те не заламывались. И повернулся к Сэму, кутаясь в его чёрный пиджак.

Воротник топорщился, прикрывая часть лица Габриэля, отчего его карие глаза выделялись ещё сильнее. В свете огня, в темноте гардеробной они казались золотистыми, как тот виски, который им предложили до выступления официанты. И сама фигура Гейба казалась масштабнее, больше, и его мысли, пока что невысказанные вслух, ощущались более рациональными, нежели мысли Сэма.

- После всего ты планируешь просто сбежать? - прохладно поинтересовался Новак, на что Сэм яростно мотнул головой и шагнул вперёд.

- Я... Нет, чёрт возьми. Я просто не знаю, что ты... Как ты... В общем, Гейб, я сделаю так, как ты этого захочешь, потому что я - чертовски хочу остаться. И я признаюсь, ты мне... - Сэм запнулся и надавил на веки. - В общем...

- Нравлюсь? - тихо переспросил Гейб.

Сэм отнял руки от лица и выдохнул:

- Да.

«Нравится». Какое же это всё-таки причудливое слово.

...Нравится.

Гейб медленно кивнул, словно пришёл к своим выводам, к которым стоило прийти раньше. Он сделал шаг вперёд, и ещё один, снова, после чего заглянул в глаза Сэма.

- Тогда я не очень понимаю, в чём проблема, - мягко молвил Гейб и, скользнув руками вверх, ухватил его за воротник белой рубашки.

Миг - они стояли на месте и не двигались, заглядывая друг другу в глаза. Тут начиналась и заканчивалась вселенная. Тут всё остановилось. Тут вся жизнь взяла паузу, не решаясь её разрушить, и Сэм был готов растянуть её на целую вечность - или же разбить её на мелкие осколки.

После чего Габриэль толкнул его на себя.

Их губы встретились спустя крошечное мгновение, и Гейб зажмурился, и вложил в это прикосновение гораздо больше, чем мог когда-либо представить Сэм.

Он не мог поверить в происходящее. Не мог шевельнуться.

Гейб оторвался от его губ, его дыхание отразилось на лице Сэма. Он серьёзно посмотрел на него, после чего положил свою слишком тёплую ладонь на чужую щеку.

- Сэм. Это значит: «Ты мне тоже».

Его сухие подушечки пальцев скользили по щеке Винчестера. Коснулись уголка губ. Скользнули чуть дальше. А Сэм не дышал. Он смотрел на Гейба, даже и не заметив, что согнулся в плечах и потянулся за прикосновением дальше, к Габриэлю, пока сам, на секунду не замерев, резко подался вперёд и впился губами в другие.

Поцелуй вышел отрывистым. Их языки сплелись, они сами словно сплелись, потому что Сэм потянул Гейба на себя, прижал к себе в жёсткие объятия. Он зарылся рукой в пряди его волос. И разделил всё, что происходило тут и сейчас, на «до» и «после».

До поездки.

До согласия на предложение Каса.

До гудящей от разговоров Импалы.

Тут и сейчас - во время этого «после» Сэм соединил концы разорванной верёвки и впитал в себя поцелуй Гейба, впитал его самого, каждое его прикосновение.

Гейб резко отстранился, когда Сэм толкнул его к столу, и, тяжело дыша, прислонился к его лбу своим.

- Ты серьёзно думал, что я отвечу отказом, - пробормотал он.

Сэм прикрыл глаза. Да. Сейчас это звучало глупо.

- Я редко надеюсь на лучшее.

Гейб хмыкнул и эхо веселья пронеслось по его лицу.

- Довольно... Пессимистично.

- Что есть - то есть.

И снова припал к чужим губам.

Сэм понимал: в каком-то смысле он действительно был проклят. Со всеми людьми, которые когда-либо хоть сколько-нибудь нравились ему, что-то случалось. Сначала - постоянное непостоянство. Сэм не мог найти человека, с которым у него могло быть то самое «долго и счастливо». Но отмашки всегда действовали - он ещё слишком молод, слишком несерьёзно относится к такому, да и люди его возраста такие же.

После, спустя года, появился Брэди. Лукавый, весёлый, улыбчивый. Он был чудом в глазах Сэма. Чудом, что сгорело в его руках и потухло, стоило Брэди скинуть маску добродушия.

Потом была Джесс. Спокойная и красивая, она была слишком хорошей для него: это понимал как Сэм, так и, казалось, остальные. И когда их двухэтажный дом поглотил пожар, Винчестер не мог не быть уверенным - именно он расставил в личной жизни, той, скрытой ото всех, точки.

А теперь Гейб.

Парень.

Пианист.

Такой же... Хороший. Яркий, как те звёзды на небе. Как одна-единственная из всей массы горящих, что выделялась чем-то особенным, тем, что нельзя было объяснить или описать.

Они стали слишком близкими друг другу в эту секунду. Не только языки - их тела сплетались между собой, мысли, сущности, всё. Гейб дрожал в его руках, Сэм откинул в сторону собственный пиджак. Сжал руки на чужой талии и одним движением усадил Гейба на стол позади. И отстранился, опуская голову вниз, на чужое плечо.

Гейб носом уткнулся в его висок и приглушённо выдохнул. Прохладные руки легли на шею Винчестера и обожгли своим теплом.

Так хотелось провести вечность - вот так вот, стоять неподвижно, считывая секунды. Не говоря, не объясняясь, не пытаясь разобраться во всём. А просто проживая данный момент, как последний.

- Нам надо об этом поговорить? - осторожно спросил Винчестер.

В тишине послышался тихий смешок Гейба.

- Давай просто не будем ничего планировать, Сэмшайн. Вот и всё, что мне нужно.

Вот и всё, что нужно было и Сэму.