Глава 17. Сгорит дотла моя вселенная из темноты
Внезапное потепление в ноябре месяце подарило ещё несколько дней покоя и уюта перед извечными зимними холодами. Температура поднялась до пятнадцати градусов по Цельсию, а лишь недавно завершившийся дождь оставил после себя широкие лужи. Всё застыло в задумчивом дневном свете - даже вокруг старого отеля, у которого не так давно остановилась чёрная, блестящая на свету Импала, расцвела кратковременная весна посреди осени.
Яркие лучи солнца затекали в комнату, заполняли собой каждый тёмный уголок и били по глазам. Кружащиеся в воздухе пылинки притягивали взгляд. И запах. Странный, пропитанный древесиной запах дурманил собой.
Но Сэм не замечал ничего из этого. Он замечал только навалившегося на него Габриэля, только его золотые под лучами волосы и только тепло, исходящее от него. Его едва ощутимый аромат геля врезался в нос, а тёплые руки покоились по разные стороны от плеч - так же, как и ноги по разные стороны от его бёдер. И то подобие морской звезды, которое сейчас отыгрывал Гейб, Сэма и смешило, и трогало. Новак даже позы для сна выбирал те, что ни при каких обстоятельствах не выбирал Сэм.
Ну да. Развалиться на другом человеке ему, двухметровому (если округлить) великану, было бы чутка проблематично.
И, если честно, Сэм был вовсе не против. Гейб был теплее любого одеяла, хотя немного и тяжелее, отчего Сэм то погружался в дрёму, то вновь просыпался. Глаза слипались, в ушах гудело, произошедшее вчера плавно укладывалось в голове и сводилось к мыслям на подобии «да быть такого не может». Но эти мысли были далеко не плохими, а даже наоборот - восторженными.
И где только подевалась вся его тревожность по поводу и без?
Видимо, Гейб забрал.
***
Наверное, после того поцелуя между ними должна была образоваться пропасть и поглотить их двоих, а не подарить мотивацию быть ещё ближе, касаться, ощущать жар чужой кожи под прикосновениями.
А Сэму чертовски не хотелось выпускать парня из кольца своих рук.
Ехали они в Импале в молчании, что не давило, лишь давало обдумать ситуацию и прийти к своим выводам. Гейб лбом уткнулся ему в плечо и неподвижно замер, позволяя движению увлечь его. Его рука покоилась на ноге Сэма, сердце в тишине размеренно билось - даже шум колёс не прерывал этот единственный, слишком громкий звук. А сам Сэм бездумно улыбался. Улыбка сама стягивала губы и было просто невозможно избавиться от неё.
Когда они затормозили у трехэтажного отеля, Габриэль оторвал свою голову от чужого плеча и растерянно глянул на окна. По пути он ещё и задремал, потому его небольшая рассеянность подарила Сэму большое желание плюнуть на всё и остаться в салоне Импалы, где оба могли бы поместиться и уснуть. Только вот спина бы на утро кошмарно болела, но разве это такая уж большая проблема?
Гейб, кажись, прочёл его мысли и потёр глаза. После чего, потянувшись в сторону, распахнул дверь и проскользнул к прохладному ветру, такому же жестокому, как и несколько часов назад в паре с дождём. Сэм выполз на улицу вслед за ним.
И заговорили они только у порогов двух номеров.
Звякнули ключи, Сэм почти что распахнул дверь номера 231, но остановился ровно перед тем, как толкнуть её вперёд. Вместо этого он повернулся к Гейбу и взглянул на него. На парня, что ещё даже не открыл дверь своего номера, оперевшись о неё. На парня, что сейчас стоял и смотрел на Винчестера, который, ровно как и он, облокотился о дверь и едва заметно дёрнул бровями - словно спрашивая.
- И ты так просто уйдёшь, Винчестер? - тихий, тягучий голос Гейба разлился в тишине, отчего по позвоночнику Сэма пронеслись колючие мурашки.
Они стояли тут. Они смотрели друг на друга, и Гейб задавал до невозможности глупый вопрос. До чего же это была абстрактная картина.
- А ты хочешь... - начал было он, как его перебили.
- Я хочу, чтобы ты остался. Хочу.
У Сэма закружилась голова от нервов и он оторвался от двери, делая осторожный шаг вперёд. Краем сознания он вспомнил о собственных ключах, вырвал их из замочной скважины, даже не глядя, и сунул себе в карман. А после его руки сами потянулись к человеку напротив, сами схватили за воротник и сами толкнули на себя, чтобы запечатлеть обрывистый, убивающий все страхи одним махом поцелуй. Сухие обветренные губы коснулись его губ, щекотливое дыхание отразилось на лице. Пальцы... Сэм выхватил чужие ключи из рук Новака и без промедлений вставил их в замочную скважину, повернул и резко надавил на ручку, которая, зараза, поддалась ему далеко не с первого раза.
На миг оторвавшись, Сэм выдохнул прямо в ухо Гейба.
- Я бы не ушёл. Не смог.
Заходя, почти вваливаясь в номер Габриэля, Сэм думал: «Нравится. Чертовски мне нравится».
Габриэль ему нравился.
Нравился.
Нравился.
Нравился, нравился, нравился, нравился, нравился, нравился, нравился, нравился, нравился, нравился, нравился, нравился, нравился, нравился, нравился, нравился, нравился, нравился, нравился, нравился.
Нравился, как человек. Как пианист. Как парень. Как личность. Как Габриэль. Нравился. Нравился, чертовски ему нравился.
Их губы коснулись друг друга в смазанном поцелуе и Сэм ощутил привкус шоколада.
Нравился.
Сэм шагнул вперёд, протянул руки и коснулся чужих плеч. На миг оторвался от чужих губ, чтобы пробормотать: «Спасибо». Спасибо, что разрешил остаться.
Нравился.
Гейб мотнул головой и потянулся вверх, вновь находя губы Сэма, его лицо, его взгляд. Он плавно подталкивал их к кровати, ухватившись за отвороты белой рубашки Винчестера.
Нравился.
Гейб толкнул Сэма вниз и чересчур быстро оказался сверху, не разрывая поцелуй. Его руки были везде - на щеках, на шее, на плечах, на груди. Сэм прижимал его к себе и отдавался каждому прикосновению, не зная, к чему это могло привести. Он просто жался к нему, как животное, желающее ласки, и терялся в поцелуях и в этой самой ласке. Не было боли, неприятных ощущений, не стучала в ушах набатом интуиция. Было только спокойствие и размеренное движение, что сливалось в одну золотистую, неясную массу, которая не имела ни начала, ни конца.
Отрываясь от чужого лица и шеи, Сэм вслушивался в чужое дыхание и на мгновение, когда он, уже нависающий над Гейбом, спускался ниже, к груди, то невольно замер. Его рука плавно сместилась вниз, отыскала одну точку и остановилась прямо на ней. И стук бьющегося сердца отразился в ладони. Быстрый. Нервный. Но успокаивающий.
Поверить только, ФБР-овец, бывший убийца, бывший, можно было сказать, солдат, вернувшийся с собственной войны, теперь лежал, уткнувшись лбом в чужую грудь, и вслушивался в чужое сердцебиение. И желал этого. И не мог пошевелиться, когда пальцы Гейба зарылись в его пряди волос и начали их перебирать между собой.
Весь мир в эту секунду для Сэма закручивался в размытую спираль, что не имела ни начала, ни конца. Она просто начиналась и заканчивалась Гейбом, а Гейб был везде. На нём, под кожей, перед глазами, в голове, на губах, на... Везде.
Ночь укрывала их толстым пледом, свет от фонарей опутывал лианами, затягивал, сковывал. Всего было так много и так мало, Габриэля было мало, но много, и Сэм наслаждался, Сэм целовал, Сэм жил этим парнем тут и сейчас, и, казалось, будет жить ещё вечность, если ему позволят, он пустит по венам его музыку, его самого, и утянет вместе с собой в ту пучину безумия, в которой находился сам. И он рухнет вместе с ним в эту пучину, он потеряется, как и Сэм потерялся сейчас в нём.
Сгорела дотла его вселенная, она накрыла его с головой, и накрыла губы. Из темноты на него смотрели карие, завораживающие глаза, чей янтарный блеск сейчас не напоминал виски, а только - Габриэля. Только его душу, которую Сэм видел, видел, тут и сейчас, он видел её, видел...
Габриэль тянулся к нему, он тяжело дышал, он не мог двинуться, но двигался. Его фигура казалась слишком большой и маленькой одновременно - хотелось защитить его, укрыть и целовать, целовать, целовать. И Сэм целовал. И Гейб отвечал ровно тем же. Он был рядом. Он был тут.
Он был солнцем.
Он был сейчас всем.
Он будет всем всегда.
***
И утром, пока Сэм лежал в переплетении их конечностей, он чувствовал себя лучше, чем когда-либо.
Медленно перевернувшись на бок, Сэм утянул вместе с собой и Гейба, утыкаясь носом куда-то ему в патлы. Было ощущение, словно в эту секунду Сэма звал планет парад, состоящий из мыслей и бесконечной метафоры, в которых он утопал. И не дай бог же нарушить ряд из них.
- Доброе утро, - послышалось приглушённое и тихое.
Сэм мягко улыбнулся и притянул Гейба к себе ещё ближе, ничего не говоря.
Можно ли ему промолчать? Можно ли просто закрыть глаза и показать, что он не хотел даже двигаться, не хотел нарушать этот момент. И если бы можно было, то он бы предпочёл остаться в кровати на весь день. Без еды и воды. Но с Габриэлем.
Габриэль хотел ему что-то сказать, но, стоило его глазам пересечься с глазами Сэма, как он замолк и вновь вернулся в прежнее положение, пряча и лицо, и самого себя где-то в складках одеяла, которым укрылись они оба.
Сэм скользнул руками по обнажённой спине и очертил кончиком пальца позвоночник. И почувствовал чужие руки на своих плечах, почувствовал лёгкое прикосновение к коже, а вместе с ним - и осторожное прикосновение губ чуть дальше ключицы.
Одеяло сползло вниз, а Сэм и не двинулся, чтобы поправить его. Он знал, что именно увидел Гейб и к какому именно месту губами прикасался. Контуры чего очертил мягкими подушечками пальцев и в ожидании замер.
В ожидании ответа.
Сэм ответа подобрать не сумел. Просто продолжил скользить пальцами по чужому позвоночнику и ждать, пока минута за минутой всплывёт и решит всё вопросом со стороны Гейба.
И он действительно прозвучал.
- Откуда это?
Гейб поднялся и позволил одеялу соскользнуть с его плеч, открыть вид на грудь и часть живота. На миг у Сэма сбилось дыхание и невольно, но он протянул руку и приложил два пальца туда, где стучало чужое сердце, после чего рука понеслась дальше, очертив рёбра.
- Прошлое агента, - бездумно ответил Сэм.
Гейб покачал головой и отстранился от его руки, вынуждая ту упасть на кровать.
- Врёшь.
- Нет, - спокойно бросил Сэм. - Пулей в плечо попали. Оттуда и шрам.
Гейб промолчал и позволил Сэму утянуть его назад под тёплое одеяло. Новак спрятался под ним и прильнул к Винчестеру, вновь вытягиваясь вперёд и прижимая ладонь к шраму от когда-то попавшей туда пули. Сэм вздрогнул и прикрыл глаза. Он не любил этот шрам. И не любил вспоминать о нём, особенно сейчас, особенно сегодня.
- Кто его оставил?
Тихий вопрос вынудил Сэма вновь открыть глаза. Он накрутил на палец прядь тёмных волос и подумал о том, что с Гейбом, видимо, они станут дуэтом длинноволосых - потому что у него те уже доходили до плеч, а у Гейба они только были на пути к этому.
Но Габриэль отстранился, продолжая настаивать:
- Кто?
- Пожалуйста, - промолвил Сэм, и в его голос закралась мольба. - Давай... Не сегодня.
Гейб устало выдохнул, словно всё никак не мог понять, почему Сэм не желал говорить об этом сейчас. Словно не осознавал волшебства этого утра, которое Сэм так боялся нарушить. Словно желал узнать новую историю, которую Сэм так не хотел рассказывать.
Винчестер прижал к себе Гейба, как последнюю соломинку, за которую стоило ухватиться. И не заметил, как вновь погрузился вглубь себя - мысли заткнулись, а неразборчивое бормотание Гейба о том, что им ещё нужно будет ехать дальше и как он этого не хотел, накатили на него дурманящей негой. И краткое, брошенное им: «Не сегодня», - растворилось в одобрительном мычании Гейба, вновь коснувшегося губами его шеи и замеревшего на бьющемся пульсе. Его тёплое дыхание отразилось под подбородком, пошло дальше. И Сэм, опустив голову вниз, нашёл своими губами чужие.
***
- Ты куда? - вопрос повис в воздухе и остался без ответа.
Солнце плавно исчезало за массой серых туч. Сэм жмурился, утопал в дыму недавно выкуренной Габриэлем сигаретой. Её окурок лежал в пепельнице, а тот, кто его использовал, испарился в номере отеля. Выкурил сигарету Гейб довольно быстро - видимо, заметил недовольный взгляд Сэма, направленный в его сторону. А после - так и вовсе исчез и не появлялся уже минут пять.
И окружённый тишиной, солнцем и дымным шлейфом, Сэм облокотился о перила балкона и наслаждался прохладным ветерком, ударяющим по лицу.
- Я люблю склад из вещей, который собирают на ресепшене, как ненужное, - раздался голос позади, и Сэм повернулся к Новаку, что тащил в руках нечто серое и огромное. И заметно старое, наверное, родом с двадцатого века. - А ещё добродушие ребят, которые эту громадину мне притащили с подвала.
В голосе Гейба чувствовался сарказм и Сэм мог предположить, что тащил это нечто Новак самостоятельно.
- Что это вообще такое и зачем оно тебе понадобилось? - бросил Сэм, подхватывая громадину и помогая Гейбу поставить её на маленький столик рядом.
- Магнитофон, - довольный собой, заявил Габриэль, отчего Сэм присмотрелся повнимательнее.
Действительно.
Магнитофон. Подобный тому, который был в автомастерской у его отца, где тот работал всего-лишь пару лет. Но, вне зависимости от этого, время не позволило Сэму забыть те вечера, когда старик прежде, чем исчезнуть под машинами, подключал магнитофон к радио, чтобы послушать играющую и прерываюшуюся на фразы ведущего металлику.
Моргнув, Сэм вернулся в реальность. Теперь перед ним стоял Гейб, что секунду назад смахнул с поверхности пыль и теперь начал искать что-то глазами.
- Старый... - Новак подхватил чёрную вилку от магнитфона и растерянно оглянулся. - Потрёпанный жизнью... - он, наконец, заметил розетку за столом. - Но проверенный.
И направился в её сторону, чтобы подключить магнитофон.
Через пару минут он уже сидел за столом и пытался разобраться в бесчисленном количестве кнопок, которых было так много, что в глазах Сэма зарябило. Он хотел вклиниться, помочь, но Гейб только поднял указательный палец и ткнул в сторону перил, мол, сам разберусь, ты только мешаться будешь. И Сэм отошёл, медленно и с улыбкой качая головой.
Какой же болван этот Габриэль Новак. Но родной болван. Ставший за какие-то несколько месяцев роднее, чем предполагалось.
- Так что это была за история? - ковыряясь в магнитофоне, как бы между прочим поинтересовался Гейб.
Сэм поморщился - он прекрасно знал, о какой истории спрашивал Гейб. Его рука невольно потянулась вверх и коснулась плеча, на котором огромным жирным отпечатком остался шрам от пули. А через мгновение - Сэм стиснул плечо до боли, словно желал ощутить то, что чувствовал, когда в него стреляли, вновь. Хотя и молился больше никогда такого не ощущать.
- Ты серьёзно хочешь это знать?
- Это последняя нераскрытая тобой история, - неопределённо пожал плечами Гейб, и Сэм заметил это движение лишь краем глаза, продолжая смотреть прямо перед собой и хмуриться.
Он не хотел рассказывать, потому и молчал. А поверх его мыслей легла старая, но знакомая песня Led Zeppelin «The Rain Song»:
This is the springtime of my loving - the second season I am to know
[Пришла весна моей любви, новая пора...]
You are the sunlight in my growing - so little warmth I've felt before.
[Ты - словно солнце, что взращивает меня, все это время зябшего без света и тепла];
It isn't hard to feel me glowing - I watched the fire that grew so low.
[И вот - всматриваясь в разгорающееся пламя, я разгораюсь и сам...]
И тогда эта история показалась ему незначительной. Хотя именно она начала весь путь Сэма, состоящий из шипов и колючек, именно она принесла ему столько дерьма, что очиститься от него Винчестер не мог до сих пор, - сейчас сама история не значила для него ничего.
А музыка продолжалась, и пела голосом Роберта Планта: «It is the summer of my smiles - flee from me Keepers of the Gloom. [Пришло лето улыбок - убирайтесь прочь, Хранители Мрака]»... И Гейб подошёл к перилам и опёрся о них, задумчиво поглядывая со стороны на Сэма.
- Ты выглядишь так, будто тебе срочно нужно закурить, - он кивнул в сторону пепельницы, стоящей на столике рядом с магнитофоном.
- Я не курю и ты это знаешь.
- Как скажешь, - Гейб постучал пальцами по перилам. - И, Сэмшайн, если не хочешь рассказывать...
- Не хочу.
- ...То я расскажу тебе сам. Но не твою историю. А уже свою. Плюс музыка, может, будет меня в ней сопровождать, раз уж на то пошло.
Сэм пару секунд смотрел на него, как на какое-то мифическое существо. Гейб же смотрел на город, мрачный, уже без солнца, создающий не очень приятную атмосферу.
- Так... Что за история? - мягко поинтересовался он, пытаясь затолкнуть все возросшие ростки страха как можно глубже внутрь себя.
Гейб качнул головой. Его глаза всё ещё не отрывались от картины города, но вскоре - уже перешли на Сэма. И этот взгляд... В нём было столько тех неосязаемых эмоций, что, казалось - протяни руку и сможешь коснуться их. Но Сэм не протянул. Он потянулся сам, вперёд, позволяя одной руке начать исследование тёмных волос.
- Помнишь нашу первую встречу? - тихо поинтересовался Гейб, и Сэм хмыкнул. Как тут не помнить? - Мы тогда встретились, чтобы обговорить пару нюансов. Документы и прочее. А уже вечером, по-моему, ехали в отель. Тогда, когда мы впервые встретились, я даже не читал твоё досье. Просто Кас сказал, что ты прям реально надёжный человек, и я в кои-то веки поверил ему. Да и лень тогда было. Я днями напролёт готовился к выступлениям, так что на документы времени не нашёл.
Сэм вскинул брови.
Не то, что он был удивлён. Нет. Скорее просто ожидал продолжения, под шелестящий голос певца делая шаг назад и утягивая вместе с собой Новака - затягивая в некое подобие танца, которое не требовало большой активности. Лишь медлительных движений.
Сэм отпихнул ногой мешающийся стул и потянул Гейба на середину небольшого балкончика, окружённого горшками с цветами и окнами, прикрытыми со стороны комнаты шторами. После чего подхватил его руку и мягко ступил в сторону.
Новак легко улыбнулся, но даже и виду не подал, продолжая рассказывать:
- Но когда я увидел тебя, то что-то в моём наплевательском желании изменилось. То ли твоё каменное, без единой эмоции лицо зацепило меня, то ли твоё странное желание контролировать всё.
- Я не пытаюсь ничего контролировать! - выпалил нахмурившийся Сэм. Их движения, мало чем напоминающие танец, замедлились.
- Сэмм-о. Это было моё первое впечатление о тебе, - весело усмехнулся Гейб. - Ты меня тоже представил далеко не так, как мне того хотелось бы - это в глазах твоих читалось. Так что, давай, хватит. Мы квиты, - и через мгновение он стал серьёзнее и продолжил: - Перед поездкой я прочитал твоё досье и все документы, но там толком не было никакой информации, что могла бы подтолкнуть меня к изучению тебя. Боже, - Новак закатил глаза. - Звучит так, будто я про подопытного кролика говорю. Прости.
- Не парься.
- Я попросил помощи Каса. - как само собой разумеющееся добавил он. - И этот засранец мне отказал.
Сэм почувствовал, как те ростки страха выросли ещё на пару сантиметров. В словах Новака чувствовалось большое, написанное жирным чёрным шрифтом по белому «НО».
- Я просил, требовал, но ни черта не получил от него. Психанул и решил, что это всё - не моё дело, - продолжил Гейб. - Но... Хм. Даже когда я так решил, мне всё ещё было чертовски интересно, что происходит. Помнишь нашу первую поездку? Я сам её толком не помню, но тогда я переписывался далеко не с моим старшим братцем Майки. В тот вечер Кас неожиданно прислал другие бумажки. Те бумажки, в которых самым официальным стилем из всех официальных стилей, что я видел, была написана твоя история. Плюс сообщение Каса - в котором он надеялся, что я направлю знание о ней в правильное русло.
У Сэма всё внутри сжалось. Тошнота подкатила к горлу, в глазах потемнело и он остановился окончательно.
Гейб знал.
Гейб знал всё.
- Ты... - выдохнул он. - И о Дине? Джесс?
- Косвенно. Только то, что было написано. Но Сэм... - Гейб приблизился к нему, его тёплые ладони легли на щёки Винчестера и вынудили опустить взгляд на Гейба. - Я хотел их услышать от тебя. Не для того, чтобы подтвердить какие-то детали, или не для того, чтобы просто сблизиться с тобой, хотя и это тоже... Самым важным для меня было то, чтобы ты рассказал их. Чтобы ты прожил всё снова, чтобы ты смог это прожить и невольно, но проработать. Это был не сеанс психотерапии, это была лишь попытка помочь, потому что я видел, насколько тебе паршиво. И я знал, что тебе паршиво. И мне так сильно хотелось хоть что-нибудь сделать, что... Я не знал, куда себя девать.
Сэм сделал шаг назад и руки Гейба соскользнули с его лица. В карих глазах отразилась паника, но через мгновение Сэм вернулся - понял, что стол был пуст, там лежал лишь окурок от сигареты. После чего скользнул за отворот светло-голубой рубашки Габриэля и, вынув из его кармана пачку сигарет, перехватил губами одну из них.
Теперь ему требовалось закурить. Срочно.
- Есть зажигалка?
Огонёк загорелся у кончика сигареты и тонкий дым пошёл вверх, струясь бесконечным потоком вверх. И Сэм затянулся.
Он помнил, каково это - вбирать в себя дым, но не помнил, что это на самом деле имеет привкус сладости и, одновременно с тем, горечи. Какой-то яркий, ощутимый, но он растёкся по всему телу патокой. Сэм прикрыл глаза, чувствуя, как его прошибло эхо какого-то незримого, неправильного удовольствия.
Или облегчения. Сэм не был уверен в этом.
Гейб пытался ему помочь. Он пытался... И помог ему. Спустя года бесконечных кошмаров кто-то решился протянуть ему руку сквозь их слой и схватить его, потянуть на себя, вытащить. Сэму в последнее время кошмары не снились, он почти и не думал ни о Джесс, ни о Дине, ни о... ком другом. Он не мог поверить, что благодаря Гейбу всё могло завершиться. Он, блин, не мог поверить.
А Гейб стоял перед ним как на иголках. Нервный и взбудораженный, возможно, он думал, что Сэм зол на него, на его любопытство, на попытку помочь, что действительно помогла.
Сэм вобрал в себя дымный поток и выдохнул его вниз, им под ноги.
Он не понял, когда Гейб забрал из его рук сигарету и отодвинул её от них. Он лишь почувствовал, как неведомая сила потянула его вниз и вынудила уткнуться носом в чужие волосы, вдохнуть едва ощутимый аромат шампуня и самого Габриэля.
Твёрдые пальцы сжались на его запястье, считывая пульс.
- Сэм, - тихо промолвил Новак, привлекая внимание Винчестера - хотя тот, казалось, и так знал, что Гейб собирался сказать. - Я знаю о Брэди.
- Знаешь, - медленно повторил за ним Сэм. Он не двигался, лишь позволил Гейбу подтолкнуть себя куда-то. А через мгновение - опуститься на стул.
Их взгляды встретились. Сэм стиснул зубы, когда отстранился, и поморщился. Те отростки страха успели уже сгнить, прибиться к земле, но... Они всё ещё ощущались внутри, как клубок из насекомых, что грызли изнутри.
- И об этой пуле знаю, - добавил Гейб. Его пальцы зарылись в пряди волос и потянули за них, словно вынуждали Сэма прийти в себя. - Просто мне нужно, чтобы это рассказал мне ты.
Сэм протянул руку, поддаваясь собственному желанию, и забрал сигарету из чужих пальцев. Поднёс её к губам, вдохнул жадно, до самого дна лёгких - так глубоко, что вскоре задохнулся, отпуская дым резкими, неровными выдохами. Когда дыхание выровнялось, сигареты уже не было: Гейб вновь забрал её и погасил в пепельнице. А потом - будто и не отвлекался вовсе - снова взглянул на Винчестера.
Их взгляды пересеклись, и Гейб, чтобы сесть, подтянул к себе ещё один свободный стул, прижатый к столу. Песня со своим завершением: «Upon us all, upon us all a little rain must fall...
It's just a little rain. [На всех нас, на всех нас должен пролиться небольшой дождик... Это всего лишь небольшой дождь], - ударила по ушам, одновременно с осознанием.
Осознанием того, как же Сэм ненавидел эту историю.
Как же он ненавидел Брэди.