Глава 13
Восьмигранный кубик укатился на середину игрового поля. Когда-то на картоне была раскинута детская настольная игра. Теперь вместо веселых картинок унылый ландшафт Кривого Камня. Каждый кружочек — очередная задача, в которой не разобраться одному.
Но их всегда было семеро, они были неразлучны, пока Мечник не разрушил спокойствие их безумного мирка. Пришлось не только разделиться во благо, но и научиться мыслить отдельно друг от друга. Поменяйся они масками и костюмами — сами запутаются, кто где.
Гневу труднее всех далось справиться с новыми обязанностями няньки. Строгая маска не делала из Гнева идеального полководца или начальника, а скорее скрывала его уставшую натуру. Он с превеликим удовольствием попробовал бы себя в роли подчиненного или отдал эту должность куда более подходящему — Страху.
Они со Страхом были достаточно близки. Страх был смелее и решительнее. Страх был опорой для масок, а по опытности мог потягаться разве что с Радостью.
«Оттолкнулся он от берега и поплыл по реке Горе. Плыл и плыл, но будто бы и не отдалялся, а деревья и холмы возвращались на прежнее место. Чего только не делал, никакими хитростями реку было не переплыть. Спустился Тимо прямо в воду, засунул Ромашку в карман, перевернул лодку вверх дном и накрылся ей сверху, как крышей».
— Сплошное уныние, — Страх цокнул языком и отбросил карточку с рассказом в мусорное ведро. Пока здравомыслящие люди закупались гречкой, маски заполонили логово чипсами и газировкой. Брезгливость сказал, что ему все это добро подарили. Вина поверил, а остальные тактично промолчали. — Когда мы уже проберемся в квартиру вампира?
— А что ты там будешь делать? — Брезгливость фыркнул, снова снимая маску, чтобы посмотреться в зеркало. — Расскажешь ему всю правду, и он тебе отсосет на радостях? Уже вижу, как слетают штаны!
— Когда ты с ним познакомишься ближе, ты поймешь, о чем я, Брезгливый. Он меня прикончит, если увидит рядом. И любого другого из нас! Я хочу подобраться поближе, чтобы обезвредить бандитов! Только я и Радость знаем его достаточно, чтобы бесследно проникнуть в квартиру.
Брезгливость уронил сапог на стол и с нескрываемым отвращением посмотрел на Страха. Он поменял положение ног и вернул себе недовольное выражение лица. Его маска лежала рядом с ботинками на самом краю, норовя упасть с любым случайным движением:
— А что? Я нарушил твои девственные фантазии? Уже представлял, как вампир у тебя за щеку заглатывает, а я помешал? Какая досада!
— Тебе уже как-то говорили, что много ты на себя берешь! Мы все здесь для одной цели. Мы не должны подводить повелителя! Пока бандиты разбираются, мы им помешаем! И тогда они не смогут навредить Энтони! Мы держим банду Мечника в ежовых рукавицах. Если так будет и дальше, Интерес с Радостью вернутся быстрее! — Гнев уложил Вину в коробку из-под холодильника и подоткнул одеяло.
— Тебе так не хватает этих двоих? — Брезгливость стал говорить тише. — Справляемся и без сопливых. Радость слишком много внимания уделяет вампиру, он слишком добр к нему, а повелитель спускает Радости с рук любые оплошности. А Интерес? Для чего мы внедрили Интерес в дом вампира? Для красоты?
— Интерес передает нам информацию и следит за безопасностью вампира. Интерес контролирует тылы! — Грусть махал тростью у старого дивана. Он уже несколько дней тренировался фехтованию на тот случай, если вдруг им предстоит драться насмерть.
— Зато кошка-журналистка, Беатрис, она все про всех знает. Не удивлюсь, что у нее уже на столе все наши фотографии без масок, имена, пароли и явки. Вы видели ее подзорную трубу? — Страх вытер стол после Брезгливости и вернулся к кровати Вины, чтобы проверить, уснул ли он.
— Это называется «бинокль». Хоть бы книжку какую-то прочитал.
Гнев двинул фиолетовую фишку вперед. В узких от пластиковых морщин дырочках виднелся суженный зрачок. Книжек у них было мало, и Брезгливость они вряд ли заинтересовали бы: где-то лежал киберпанк про корейца-людоеда, триллер про дурных детей в лесу, ведьмак на новый лад, гладко бритые мальчики спасают мир от тьмы, и так далее. В пепельнице дымился бычок, который они раскурили на четверых.
«Возьмите карточку с пропуском хода».
Брезгливость заметил это и игриво проиграл бровями:
— Если мы завалимся к вампиру все вместе, то она нас точно спалит и сдаст ему! Я предлагаю подкинуть Беатрис информацию про Мечника! Пока журналистка будет бегать за бандитами, мы позаботимся о безопасности вампира. Не забывайте, — Брезгливость показал на пустой кружочек рядом с Гневом, — у нас еще один скрытый игрок. Анабель. Что насчет нее? У тебя есть план, мой дорогой? Или, может, список? В твоем сраном списке есть Анабель?
К удивлению, он был прав. Гнев зачем-то встал, с кряхтением подошел к круглому огромному окну, раздвинул скопившийся хлам и сел на подоконник, задумчиво наблюдая за метровой стрелкой часов. Циферблат башни оккупировали голуби. Тело все чаще переставало слушаться Гнева. Как и маски.
— У меня в списке есть Анабель, — Грусть ткнул блокнотом Брезгливости в нос. — И там написано, что она бесполезна. Да-да, там написано, «дорогой мой», что Анабель так и сидит в подсобке с зэками и вряд ли оттуда уйдет. Ты не забыл свою роль? Скоро твой звездный час, а ты сидишь!
— Откуда такая информация? — Брезгливость ехидно улыбнулся и кокетливо поморгал, тупо пялясь в затонированные окуляры маски Грусти. Плотно сшитая кожа с потертостями не отражала никаких эмоций.
— Достоверный источник.
Грусть, запыхавшись от борьбы с воздухом, толкнул тростью Брезгливость. Он разгладил воротник желтой клетчатой рубашки и тоже поспешил посмотреть, как уснул Вина.
— Что-то твой достоверный источник никакой достоверностью и не пахнет, — парировал Брезгливость.
— Понюхай получше! — было слышно, как Грусть стиснул зубы от злости.
Атмосфера накалялась. Гнев почесал спутанные волосы, случайно выдрал приличный клок и откинул его в кучу к шуршащим фантикам. Успокоить их или дождаться драки? Гнев растянул резинку и тоже снял маску. Вот бы швырнуть ее в висок Брезгливости. Она тяжелая...
— Хватит! — Страх негромко прикрикнул, и все замолчали. — Идея сбагрить Багиру действительно неплоха! Но что мы ей напишем и как заставим прекратить шпионить за всем подозрительным, а что не подозрительное — подозревать и шпионить?
Гнев раздвинул масок и протиснулся к столику сквозь ворох безделушек и лязгающих жестяных банок. Он взял случайную карточку с сюжетом, перевернул ее лицом вниз и, вооружившись огрызком карандаша, — принялся писать:
«Опасность подстерегает Энтони вампира за стенами старого морского театра. Не пускай его туда! Защити от смертельной опасности убийца его там обитает!»
Письмо запечатали треугольничком и поручили отправить до Сторожиловской по воздуху.
***
До каникул оставался месяц. Папа всегда с радостью вспоминал свои школьные годы, рассказывал, как они с одноклассниками прыгали по гаражам и били друг друга крапивой...
«ДИСТАНЦИОННОЕ ОБУЧЕНИЕ».
Весна ощущалась совсем иначе. Мирослава не заметила, как за окном распустила розовые бутоны вишня, как зацвел мамин сад, как у забора желтыми пятнами разрослись одуванчики. Снег растаял так же быстро, как и появился. Катя, которая раньше встречала ее со школы и делала уроки, больше не приходила.
Поначалу было страшно. Мама, как и Мирослава, сидела дома, а вот папу вызывали на работу по ночам. Полицейские теперь ходили и ловили тех, кто шатался по улицам без предварительной прививки и защитной маски.
Отключив веб-камеру, Мирослава крутилась на ортопедическом кресле и слушала монотонный говор учительницы. Они и рисовали под камерой, и зарядку делали, и присылали домашку по физкультуре.
Только на субботу и воскресенье Мирослава могла передохнуть от чатов и уроков: на дистанционном обучении нельзя заболеть и не прийти — сидеть нужно в любом состоянии, а отключать веб-камеру только по редкому одобрению учительницы.
Мама не понимала, зачем им в начальной школе эта дистанционка, говорила, что так они ничему не научатся, что детям нужен социум... Бла-бла-бла.
— Найдите подлежащее и сказуемое в предложениях: «В лесу ночью громко воют волки», «Хитрая лиса бежит в курятник», «Старый пес охотится на лису».
Одноклассники перебивали друг друга, выкрикивая неправильные ответы, а Мирослава смиренно дожидалась разрешения учительницы ответить. Ее учили не отвечать, пока не спрашивают, все-таки они уже в пятом классе, практически взрослые!
Некоторым отключили микрофоны, и вот Мирослава с учительницей остались наедине. На экране отразилось пиксельное рыжее пятно.
Мирослава совсем немножко, но еще стеснялась своих обоев в детской. У ее сверстников модные и однотонные светлые комнаты, а у нее целый космос: Солнечная система, Луна, планеты, и даже лишенные статуса планет космические объекты.
К ней заглянула мама, и Мирослава сразу же поменяла позу, убрав ноги с сидушки кресла.
— Выровняйся! — прошипела мама, ставя на стол тарелку с нарезанными фруктами. — Ты хочешь потом, как папа в корсете для спины ходить? Сгорбленных в космос не пустят!
Уроки кончились, тарелка с фруктами опустела, и, тихонько спустившись на первый этаж дома, Мирослава загрузила посудомойку. Папа на смене, а мама общалась в соседней комнате со своими коллегами по ноутбуку.
Прополоскав зубы, Мирослава надела специальную детскую капу, с ней проходить нужно было всего пару часов, а это целое занятие по английскому. Не все в этом мире поддавалось исчислению в уроках английского, уже прошла половину курса, зеленая птичка в приложении добродушно помахала ей крылом, показывая вчерашние результаты и предлагая работу над ошибками.
Мирослава залезла на кровать и, уткнувшись в наушники, слушала произношение и перевод с английского на русский. Она подставляла нужные буквы в слова, а слова в предложения, перепроходила несколько раз уровень, чтобы закрепить материал.
Английский в Кривом Камне нужен был чуть меньше, чем китайский, но космодрома тут не построили: рано или поздно ей придется выпорхнуть из уютного и теплого родительского гнезда, чтобы поехать в большой город учиться и работать. Там-то знание иностранных языков ей и пригодится.
На праздничных застольях, на детской площадке, на перемене, в магазине с мамой — Мирослава зубрила английский. В школе его преподавали плохо, они сменили уже несколько учителей, потому что каждая умудрилась уйти в декрет.
Уровень проходился один за другим, слова шепотом отскакивали от зубов в капе, а время будто стояло на месте. Со временем в последнее время происходило что-то неладное: предметы менялись местами, взрослые забывали элементарные вещи, путались в датах и подолгу искали телефон в своей руке.
Папа называл это: «весеннее обосрение». Мирослава пыталась списать всеобщее помутнение на частые магнитные бури и плохую погоду: тучи, словно по волшебству кружили только над их городом, не давая солнцу и шанса пробиться лучами до земли.
Мирославу никогда не тянуло смотреть телевизор, обычно место на диване автоматически занималось папой после тяжелого рабочего дня. Но сегодня отчего-то она подошла к широкоформатной плазме и потянулась за пультом.
— Что такое? — Мама появилась из ниоткуда и перехватила пульт к себе.
— Телек хотела включить.
— Зачем? Ты же всегда на компьютере смотришь или на планшете. Что-то сломалось? Скажи, мы найдем мастера и починим.
— Нет... Ничего не сломалось... — Мирославе показалось странным поведение мамы: вот она была занята работой, а вот она уже была тут. — Я в комнату.
Мама улыбнулась и проводила ее взглядом до самой расписанной краской двери в детскую. Мирослава упала в кресло-мешок и залезла в телефон. Вся новостная лента кишела кричащими заголовками, а комментарии пополнялись с каждой секундой.
— Мам! — пришлось встать с нагретого места и спуститься на первый этаж. Мама готовила на кухне любимый папин пирог с клубникой и напевала под нос веселую песенку. — Мам! Смотри!
Мирослава отчего-то затревожилась. Маленькое сердечко застучало быстрее, когда мама вытерла руки и осторожно взяла смартфон, вчитываясь в новости.
— Точно... Интернет... Как я могла забыть, — раздосадовано сказала мама, негромко вздыхая. Венчик с тестом в чашке замер, нож перестал нарезать ягоды, а сливки прекратили взбиваться. Кухня застыла. Мамино до этого беззаботное лицо погрузилось в раздумья, между бровями пролегла складка, а уголки губ сжались
— Мам! Кто такой Савин? Мам. Мам? Мам! Кто такой Савин? Это преступник? Это его сейчас папа на улицах ловит? Мам!
— Нет, лисенок, папа ловит не Савина.... — мама присела на высокий стул у столешницы и пригласила Мирославу сесть рядом. — А Савин... Ты еще не забивала в поиске?
— Решила пока у тебя спросить. Почему его все так боятся?
Мама хлопнула в ладоши и перед Мирославой появилась энциклопедия. Мамина реакция не успокаивала, а слегка пугала, настораживала. Страницы отлистали в самый конец и остановились на портрете какого-то парня в красном костюме. Сейчас, в век инновационных технологий, заведи такой Савин соцсети или страничку на сайте знакомств — все девочки бы сразу захотели с ним встречаться.
Переодеть, поменять стрижку на более модную и готово! Никто уже не ходил с такими длинными патлами, мальчики стриглись и укладывались воском, чтобы придать волосам небрежности.
Пока что, на единственном старом портрете, Савин настоящий краш*. Очаровательная молодость приковывала взгляд: румяные щеки, яркие изумрудные глаза, лоснящиеся иссиня-черные локоны, аккуратный маленький носик.
— Что за школьник? Мы его еще не проходили! Мам?
— Вы его будете проходить только в следующем учебном году, когда вам выдадут учебники по истории России, пока вы изучаете мировую, и она, к счастью, Савина не захватывает. Насчет школьника ничего сказать не могу, — мама легонько улыбнулась Мирославе, — ему семнадцать тут. И всегда семнадцать, в принципе...
— Так он же старый! Написано вон... Какой-то век! Это не сейчас! Как он сейчас гулять может? Как про него сегодня в новостях написали, если он в учебнике по истории? Вот, смотри! На видеоролике он тут бегает от Ловцов по центру!
С записи уличных видеокамер было отчетливо видно, как Савин, прямо тот, из учебника, дразнил Ловцов, показывал им язык и испарялся сразу же, как только они открывали огонь. Савин был настоящим. И он бегал по Кривому Камню.
На зданиях корявым почерком было начертано его имя. Савин неуловим. Только лишь красный кафтан мелькал в различных группах и пабликах. Он оторвал дорожный знак и взмыл на нем в небо, уходя от погони. Он не убегал, нет. Он игрался с Ловцами как мальчишка, зло подшучивающий над слабыми в классе.
Савин перерезал провода и останавливал работу светофоров, в один лишь кивок рушил асфальт и выстраивал в воздухе лестницу из собственной магии. Колдовал он много. Из-за его выпадов в городе обрушилась связь, а на всех телевизорах с самого утра мелькала надпись:
«САВИН ТУТ. И ВЫ ПОЖАЛЕЕТЕ О МОЕМ ВОСКРЕШЕНИИ».
С Москвы и области в Кривой Камень были направлены силовые войска, вертолеты, военная техника и самые обученные специалисты по отлову нечисти. Про вирус как-то удачно позабыли, Савин перетянул на себя все внимание общественности.
Примечания:
Краш — объект обожания, красивый человек.