Глава 10
Проследить, где обосновались бандиты, не составило труда. Соседи знали друг друга в лицо, а знакомые встречались повсюду, куда ни глянь. Да и глядеть в Кривом Камне особо не на что — центр, море, парк и озера, несколько новых церквей, еще парк, множество катакомб и вышек, а еще пляжи... И пляжи! Много пляжей, на любой вкус и цвет.
Правда, потом оказалось, что на «вкус и цвет» — всего лишь странная метафора и пробовать пляжный песок на язык было не обязательно.
Чужих легко вычислить: они пытались оплатить проезд в автобусе до начала движения; изумлялись чайкам на каждом шагу и возмущались бесконечными сопками. Чужие часто так и оставались туристами и гостями.
Теперь, зная о бандитах все нужное и не нужное, можно было приниматься за исполнение плана.
— Твой ход, — Грусть подбросил кубик, и Брезгливость ловко поймал его средним и указательным пальцем. Кожаные перчатки скрипнули тугими швами, из-под маски послышался многозначительный стон.
— Надеюсь, в этот раз без лирического отступления, — язвительно отозвался Брезгливость. Он подходил играть набегами, параллельно занимаясь посторонними делами: самолюбованием.
«Вы сели в волшебную лодку! Она отвезет вас вперед на три хода».
— Можно уже мне бросить? Можно? Вы так без меня доиграете скоро! Хочу попасть на кружочек, где сказка продолжится! — Вина подбросил следующим, и его желтая фишка действительно остановилась на нужном месте.
«Ромашка отчего-то никогда не кусала Тимо, а наоборот, грелась на его ладошках, когда тот выносил ее на улицу, и ела червей, которых Тимо ей приносил. Вместе они проводили все время. Тимо научился читать и писать и, чтобы не соскучиться, рассказывал Ромашке свои выдуманные истории.
Тимо рос, научился столярному делу и смастерил себе маленькую лодочку. Собрал Тимо лукошко, положил туда запасы еды, флягу чистой воды, Ромашку и на память платочек, когда-то давно расшитый его матерью».
— Давайте и мы тоже заведем Ромашку? — Вина беспокойно ерзал на коленках, пытаясь выровняться со всеми взрослыми за столом. Стул подкосился, но Грусть придержал его стальной тростью.
— На сегодня все, мы уже устали, пора отдохнуть, потом, может быть, Страх выбьет тебе продолжение про Ромашку, — попытался утешить его Гнев, но с его уст это звучало упреком. Вина насупился. Страх намеренно пропускал ходы и отлынивал, из-за чего его фишка так и осталась в начале пути, Интерес так и не начала игру, Радость тоже. Остались лишь они впятером. По всем правилам, нужно было начать и закончить, как полагается, а у них получалось только как полагается разругаться.
Грелка перестала работать. Скрипнула, шлепнула и задымилась. Дымок понесся по сквозняку до высоких потолков, которые треугольниками вычерчивали купол крыши. Тут, на самом верху, холод доставал и в теплые дни. Гнев поджал губы, двигая маску наверх лба. Длинный волос прилип к веку и щекотал кожу.
— Предлагаю убраться и поесть, — Брезгливость встал, и под его сапогами зашелестели тетрадные листы, фантики, упаковки от чипсов и крошки. С тех пор, как они заехали в башню, они убирались примерно ноль раз. То времени не было, то желания. Гнев делегировал эту нелегкую работу Вине, а Грусть отчего-то настучал ему тростью.
Взрослый уже, мог и помочь им убраться! В итоге, так никто и не принимался разгребать завалы, которых становилось все больше и больше. Возможно, стоило не разбрасывать обувь, где придется, а складывать ее в коридоре, потому что теперь их пол ничем не отличался от уличного асфальта.
Шторку из винных пробок, нанизанных на нитки, раздвинул Страх, торжественно внося единственный на всю компанию сенсорный телефон. Разбитый и заплывший синими чернилами экран высвечивал меню какой-то кафешки. Последний нормальный мобильник они отдали Интересу, чтобы держать связь. Но связь никто не поддерживал. Ни пропущенных, ни входящих, ни ММСок*, ни СМСок.
— Омары, креветки, осьминоги! Рис, картошка на пару, капуста... Капусту лучше не надо... Сколько там доставка стоит? Они чего там... — Гнев стукнул себя по маске, пресекая ругательство. Он подышал зачем-то, сделал круг около своего излюбленного матраса и снова вернулся к телефону. Невероятное огорчение преследовало его с тех пор, как он узрел курс валюты.
Цены на блюда и доставку превышали их оставшийся бюджет на месяц — сто паультов. Половину из тех денег, которые им оставил Радость, Брезгливость проиграл в автомате с плюшевыми котами. Гнев чиркнул спичкой, поджигая подобранный на улице окурок. Он еще догорел до фильтра, так что был годен для раскурки. Словно трубку мира, Гнев передал его Страху, а затем и Грусти.
Белый туман заполнил башню.
— А можно мне жареных баклажанов? — Вина зажал нос и рот ладошками, чтобы не вдохнуть едкий никотиновый запах.
— Не заработали мы на баклажаны. Радость принес денег на омаров и осьминогов? Радость хотя бы себя принес? Не на что нам брать еду! Ждем его и тогда посмотрим.
Гнев не желал отдавать последние монеты ради минутного наслаждения. Стоило ему поменяться с Грустью масками, так тяжело было нести бремя всеобщего взрослого. Ответственность точно не для него, для кого-то другого. Он устал.
— Нужно есть сейчас. Они не смогут ждать! Растерял все свои лидерские качества вместе с конечностями? — уколол его Страх. — Придется найти работу, стать порядочными гражданами и покормить нашу Вину. Вот Брезгливый может и подождать. Да вы даже не знаете, что значит слово «работать»! Труд — это вообще ругательное слово! Вы не готовы!
— Как ты, столетиями ждать? — Брезгливость забросил ноги на стол. — Я не терпила как вы все, я ждать не собираюсь. Я не один из вас, я иного сорта. И работать надо на меня и для меня. Никогда не работал и не буду, у меня тут другие поручения. Если вы вдруг забыли, то я из первых ступил на эту землю.
— Простите, пожалуйста, Ваша Светлость, совсем забыл, что мы тут все клубни картофельные, а вы у вас... У нас клубень гладиолуса! Тепличный цветочек боится ручки замарать! Да ты хоть знаешь, в каких местах побывали эти ручки? — Страх чуть не оторвал локтевой сустав Гневу, демонстрируя Брезгливости мозоли на его бледных ладонях.
— Испанский стыд. Я отказываюсь воспринимать Брезгливого как единицу нашего общества, давайте его исключим, — предложил Грусть и засунул остатки окурка себе под маску чумного доктора, тщательно прожевывая.
— Нельзя, он часть команды и часть корабля, повесим ему зеркало в углу, пусть с ним болтает. Радость мне точно что-нибудь оторвет, если узнает, что мы Брезгливого бойкотируем. Любимцев не трогаем, а то и господин на кукан посадит.
Гнев вчитался в условия приема на работу в кафе, откуда курьеры доставляли заказы на коврах-самолетах прямиком на балконы. С первого марта людям запретили любые радости жизни, даже поход вкусно покушать стал наказуемым. Маски приняли быстрое решение не ждать Радость с Интересом, а взять инициативу в свои руки, пускай и дырявые.
По пустым улицам они шли друг за дружкой, как настоящая стая заплутавших авантюристов. Брезгливость прижимался к длинному зеленому пальто Грусти. Он был выше всех на половину ладони и своими широкими плечами закрывал остальных от ветра. Начиналась пурга. Вина держался за Страха, а Гнев замыкал их колонну, так ни с кем и не разговаривая.
Март не радовал погодой. На обочинах сгрудились автомобили, переполненные яркими цветами разных видов и мастей, шариками и красивыми корзинками. Обделенные временем мужики подъезжали к ним и брали букеты втридорога. И никто ни у кого кьюаркод не спрашивал.
Центр замело, сопки и склоны покрылись льдом, а маски все шли и шли до самого перекрестка. На той стороне дороги их ждала с распростертыми объятиями кафешка, откуда сейчас развозили доставку по всему городу.
— И что дальше, товарищ капитан? — Брезгливость скептически посмотрел сквозь стеклянную дверь внутрь кафешки. Наклейка «носите маски и соблюдайте дистанцию» наполовину оторвалась и с шелестом тряслась на последнем кусочке скотча.
— Страх, нужно твое природное обаяние, — Гнев протянул ему голубую медицинскую маску, в цвет кожанки и кроссовок, — меняй на эту, бери Вину, а он дальше знает, что делать.
— Не буду! Не буду! — почти что раскричался Вина и схватился за трость Грусти в попытках закутаться у него в пальто. — Не буду, сказал! Вы заставляете делать плохо! Я все Радости расскажу!
— Послушай дядю Гнева, он дурного не скажет, у него за плечами огромный жизненный опыт! И мой, и твой опыт, и даже опыт... Брезгливого. Гнев пережил все! И теперь может здраво оценить обстановку! Ты же хочешь кушать?
Грусть приобнял Вину и поднял, чтобы показать ему сквозь стеклышко на кухню, как готовилась вкусная еда, как суетились доставщики, как выбивались и оттаивали ковры после очередного вылета.
— Хватит с ним сюсюкаться! Я замерзаю! И я тоже хочу есть! — Брезгливость запахнул красный халат со звездами и накинул капюшон. Махрушка на подкладе не спасала от колючего холода.
«У самурая нет цели, только путь» — вычитал недавно Гнев новую цитату, и она как никогда кстати подходила их маленькой гильдии авантюристов. Вообще им подходила любая странная и смешная цитата, любой набор цветных фломастеров и любая серия случайного сериала.
Гнев пнул Страха, и он робко зашел в кафе, а Вина недовольно засеменил рядышком. Не было слышно, о чем они разговаривали, но Страх действовал по плану: сразу начал с козырей и показал Вину охране, а затем и менеджеру.
— Надежный план, — Брезгливости снова было что-то не так. Его маска покрылась инеем от собственного пара. — Страх плохо видит, а Вина не умеет читать. Чем они нам помогут? Или ты надеешься, что повара отдадут им еду из жалости?
— В тот же день за мамой вслед в части появился дед, бабушка с подушкой и тетя с раскладушкой*... Если бы господин так тебя не избаловал, ты бы не вырос в...
— Тихо, они идут обратно! — просипел Гнев, сжимая в кулаке острый клюв маски Грусти.
Страх открыл дверь и пригласил масок пройти. На кухне густо пахло жареным мясом и выпечкой, специями и бульоном. Кафе заработало под новым началом. Весь персонал бездумно слонялся по помещению, занимаясь отстраненными делами, а маски принялись за работу. За работу, за которую им естественно заплатят едой.
В шкафах отражались их пестрые наряды, а пол сверкал софитами круглых ламп. У них в логове только старая плита «Победа» и побитые граненые стаканы, из которых не отмерить, не выпить. Гнев повесил пиджак на крючок, Страх кинул куртку на пол, Брезгливость перевязал халат на пояс, Грусть со скрипом стянул пальто прямо поверх кожанки Страха, а Вина скромно накинул пуховик на высокий барный стул.
— Вот это чек... — Гнев вытянул список заказов и адреса.
— Сначала себе что-нибудь приготовим! — заявил Брезгливость.
— От того ты и одинок был, Брезгливый, — Гнев натянул латексные перчатки, но они все равно порвались от острых ногтей. — Как там сказал великий мудрец? «Да я бы с тобой и в одном поле срать не сел». Сначала надобно отработать, а потом получить зарплату!
— Плевать я хотел и на тебя и на зарплату твою!
— Стоп! Нам нужно выполнить хотя бы какой-то заказ! Вот, что тут? — на табло высветился длинный свиток, и Страх ткнул его в Гнева. Заказчик явно хотел накормить роту солдат: «стейк из лосося, ребра с маринадом, осьминоги молодые, креветки старые, бекон в соусе, бекон в грибах, свиная шея в собственном соку, свиная шея в чужом соку, сок, говядина в мраморе». И комментарий к заказу: «приборы для одного».
— Я столько слов не знаю, сколько здесь написано! Ну и троглодит! — Страх почесал выбритый затылок.
— Адрес! Адрес! Посмотри на адрес! Это адрес нашего повелителя! Робин Бобин Барабек скушал сорок человек, и корову, и быка, и кривого мясника. И телегу, и дугу; и метлу, и кочергу*...
— Повелитель узнает, что ты читаешь стихи и оторвет тебе голову! — Гнев снова осадил Грусть, дергая за маску.
— Там есть сухарики? Я хочу сухарики, — Вина потянул Гнева за рюши на фиолетовой рубашке.
Это небольшое вмешательство. Совсем чуть-чуть они поиграют в поварят и уйдут к себе. Безобидная шалость. Господин простит им, если Брезгливость заступится. Поэтому Гнев заставил Грусть и Страх собирать большой заказ, а сам замесил тесто для пирога, чтобы накормить Брезгливость.
На удивление, Брезгливость и сам оказался не прочь помочь Гневу с готовкой, покуксился, повредничал, но пришел, проявив инициативу. Страх мучился с отрезанием креветочьих хвостиков, все-таки доверять ему нож была плохая идея. Поэтому острый колющий предмет взял Вина. Радость убьет Гнева.
Пиликнуло электронное табло. Страх единственный, кто разобрался в его управлении, поэтому для прочтения заказа он подозвал Брезгливость, не отвлекая Гнева от варки крупы.
— Это то, о чем я думаю? — Брезгливость зачем-то покосился на Гнева.
— Чего там, прочитай, у меня руки по локоть в соусе.
— Намного проще, чем наш первенец, но легче от этого не становится! — Брезгливость заметно занервничал. Он попытался натянуть короткую майку до бедер, хотя до этого ее длина его совершенно не тревожила. А потом и вовсе поднял пластиковую маску, оставив ее на лбу козырьком. — Салаты, овощи гриль, мясная нарезка, суп тыквенный несколько порций, шашлык, осьминоги маленькие. В комментарии указано, чтобы положили приборов на девять персон.
Брезгливость прошептал что-то на ухо Страху и тот замер на месте. Повисшая тишина маятником выбивала нервные клетки. Вина тоже заглянул на табло, но просто тыкал разноцветные кнопочки и удивлялся.
— И чего тут такого? Опять драма на ровном месте? — раздражение от шушуканья накатило на Гнева, и он выключил плиту, выкинул замаравшиеся перчатки и отнял у Вины откуда-то взявшуюся вилку. — Больше двух — говорят вслух! Что за секреты?!
— Заказ оплачен с карточки некого «Энтони Ричардовича Т.», — на Брезгливости лица не было, весь яркий боевой раскрас словно выцвел.
Гнев по какой-то причине сглотнул. На кухне действительно стало невыносимо жарко. До такой степени, что захотелось нырнуть в холодильник со льдом и заморозить себя там лет на сто. Дополнительный уровень ответственности появился слишком внезапно. Гнев не был готов. Признаться честно, никто готов не был.
Примечания:
MMS – это служба мультимедийных сообщений, которая позволяет отправлять и получать сообщения с изображениями, видео, аудио и другими медиафайлами в сетях сотовой связи.
Эдуард Успенский, «Про Сидорова Вову».
Корней Чуковский, «Робин Бобин Барабек».