Глава 20. Гоша
Раздражающий звук повторился вновь. Вибрация, сводящая с ума, донимала его уже не первый раз за сегодняшний день, но молодой мужчина не спешил брать трубку. Знал, что если ответит, то будет только хуже. В последние месяцы дни итак были не то, чтобы очень уж радостные, но эти звонки сводили его с ума. Наконец, вибрация прекратилась и Гоша вздохнул с облегчением. Хоть немного благословенной тишины. Хотя бы видимость спокойствия. Однако от нового внезапного звука он вздрогнул всем телом и снова посмотрел в экран. На этот раз ему пришло сообщение.
«Ты все равно от нас не скроешься, Яковлев. Не забывай, с кем имеешь дело.» – гласило оно, и парень сглотнул, чувствуя как сердце начинает биться где–то в горле. Это что, угроза?
Звонившие донимали его уже довольно давно. Когда в новогоднюю ночь Гоша со скрипом в душе признался Лере, что проиграл большую сумму денег, он солгал ей. Не смог попросить столько, сколько ему на самом деле было нужно. Конечно, сестренка бы не отказала. С ее нынешней зарплатой она могла бы позволить себе эту бессмысленную для нее трату без особых проблем, но... Тогда он просто не смог. И злился. На нее. И на себя самого.
Лера всегда была занозой в заднице. Милой, конечно, и порой слишком уж доброй, но все же занозой. С самого своего рождения. Он отчетливо помнил момент, когда впервые увидел лицо своей младшей сестренки. Эстель, новая жена его папы, держала совсем крошечную девочку на руках и приятным голосом на непонятном языке повторяла:
– Qu'elle est belle, comme la plus belle des fleurs...
Конечно же, Гоша ничего не понял и спросил у папы, что это значит. Мужчина положил руку на плечо своего шестилетнего сына и улыбнулся светло и по-настоящему тепло. Раньше он так не улыбался. Никогда.
– Эстель говорит, что она прекрасна, как самый красивый цветочек.
Мальчик нахмурился. Ну какой же она цветочек? Подошел поближе, посмотрел на крохотное личико. Лежит вся такая щекастая, с мутными глазками, смешным носиком... Нет, его младшая сестричка никакой не цветочек. Куда больше она похожа на лысого маминого кота!
– А как ее зовут? – неуверенно спросил мальчик, посмотрев на папу. С его новой женой он не говорил не столько из-за того, что она не могла его понять, сколько из-за того, что она была ему попросту неприятна. Несмотря на все попытки женщины подружиться с ним, Гоша то и дело отталкивал ее, чем вызывал у папы злость. Впрочем, если бы он поддавался на попытки Эстель, то вызвал бы не просто злость, а ярость у собственной мамочки. А этого ему совершенно не хотелось. Хорошо хоть сейчас его мать молчала, стоя в углу просторной гостиной и разглядывала книжную полку, словно бы там было что-то невероятно интересное.
– Мы решили назвать ее Валерия, в честь ее бабушки, мамы Эстель. Ее звали Валери, – ответил папа, и Гоша тихо вздохнул. Интересно, а в честь кого назвали его? Но на этот вопрос в присутствии матери, что наконец оторвалась от книг, он не решился.
– Сереж, ну что за имя? Мужское, грубое, – поджала губы Евгения. – С таким вкусом...
– Не порть момент, – голос папы прозвучал так неожиданно резко, что мальчик невольно подошел поближе к Эстель. Девочка на ее руках смешно нахмурилась и громко заплакала. Видимо тоже испугалась злости отца.
– Serge, ne sois pas si en colère, elle ne voulait rien dire de mal,– сказала Эстель, но Гоша снова ничего не понял. Правда папа посмотрел на нее и в его взгляде вновь появилось тепло. Может быть, она попросила его не злиться?
– Хорошо. Женя, давай не будем ссориться? – подтвердил догадку папа, а его жена принялась ласково укачивать малышку на руках. Мальчик посмотрел на маму с надеждой, но та снова отвернулась к книгам.
Лера успокоилась быстро. А он тут же понял – для дочки и новой жены папа сделает все. Сразу же, стоит им лишь подать голос. А для него? Для него он хоть что–то сделает?
Лишь годы спустя Яковлев-младший понял, что отец действительно старался, пусть и не так, как сам Гоша того хотел. И хоть к Лере он так и не смог испытать хоть какие–либо светлые чувства – сперва он побаивался ее, не хотел брать на руки и играть с ней, а потом, когда слегка привык, стал взаимодействовать с сестренкой больше по желанию отца, нежели по собственному – он всегда старался быть хорошим старшим братом. Защищал ее от тупых мальчишек, всегда был рядом. Впрочем, эта мелкая заноза редко умудрялась влипать в неприятности, она доставала скорее своей неуемной добротой. И наивностью сверх меры. Она, как и ее француженка–мать, постоянно пыталась всех помирить, каждому понравиться, решить любой конфликт, нередко с ущербом для себя.
Георгий не мог сказать, что эти качества плохи, но они раздражали. Однако больше всего его бесило совсем другое. Отношение отца к девочке было куда более открытым и чутким, нежели к нему, Гоше. Он брал дочь с собой на работу, разрешал ей там делать почти все, что угодно, посвящал ее в какие-то тонкости работы издательства, которые никому другому не открывал. С Гошей он изредка делился чем-то похожим, но мальчик видел, что его равнодушие к любимому делу отца отталкивает их друг от друга. Ну а как прикажете полюбить то, к чему душа не лежит? Тем не менее, когда Георгий узнал о намерениях отца передать издательство Лере, он испытал смесь гнева и разочарования. Его родной отец больше доверял девчонке, нежели ему, старшему ребенку. Еще больнее и горше стало, когда Яковлев-младший узнал от матери небольшой секрет, связанный с Сергеем и его второй женой. Оказалось, Лера и вовсе не была ему дочерью! А он собирался передать ей свое наследие, нагулянной француженке, не родному сыну!
Разумеется, когда внезапная смерть отняла у Гоши отца, он не смог упустить возможность оставить себе хотя бы его наследство. Вот только удержать его в своих руках Яковлев-младший не смог.
За этими бессмысленными размышлениями Георгий не сразу услышал звонок в дверь. Он сидел на втором этаже, и к счастью, был дома совершенно один. Мать уехала на весь день в салон, наводить там порядки и выносить мозги подчиненным, так что Гоша мог немного отдохнуть... Мог бы, если бы не эти проклятые звонки.
Устало потянувшись, Георгий направился в прихожую чтобы открыть дверь.
«Наверное, мать опять заказала доставку и забыла предупредить»,– раздраженно подумал мужчина, поворачивая ключ в замке.
Однако это была отнюдь не доставка. Стоило парню открыть дверь, как ему в лицо прилетел мощный удар твердого, как камень, кулака. Голова пошла кругом, Гоше показалось, что он даже слышал хруст собственного носа. По коже потекла теплая кровь и тут же капли окрасили белоснежный паркет.
– Так-так-так, кого мы тут видим, – сладко пропел веселый голос одного из «гостей», – Георгий Яковлев, наш любимый завсегдатай. Некрасиво вот так бросать верных друзей, не заплатив, – говоривший вошел в квартиру в компании высокого «шкафа», кулак которого так безжалостно смял нос парня одним ударом. Яковлев узнал голос говорившего – это был Федор, менеджер казино, в котором мужчина оставил немало своих средств.
Георгий попытался было подняться, но почти тут же получил удар в живот. Молчаливый бугай лишь усмехался, слушая хрипы своей жертвы, а его более низкий напарник продолжал вещать:
– Неужели ты думал, что сможешь спрятаться от нас в заложенной тобой собственности? Ты еще тупее, чем кажешься. Все еще надеешься отыграться?
Гоша сплюнул кровь, больше не пытаясь встать, чтобы не получить вновь. Силы были неравны, он понимал, что если попытается сбежать, его могут попросту забить.
– Я достану деньги, достану! Не надо... – он ощутил невероятной силы омерзение от собственной низости. Приходится ползать перед этими тварями на коленях...
– Он достанет деньги, ты слышал? – расхохотался коренастый, – Тём, поддай–ка ему еще, чтобы не вешал нам лапшу на уши.
Тут же по ребрам Гоши прилетел крепкий удар с ноги от молчаливого. Парень скрючился на полу, отплевываясь кровью, отчего любимейший паркет его драгоценной матери постепенно становился все краснее и грязнее.
– Прав... Да...– выдавил Яковлев, отдаленно слушая, как коренастый проходит вглубь дома. В тот же момент бугай схватил парня за шкирку и потащил следом за напарником, не обращая внимания на его хрипы и жалкие попытки вырваться.
– А ты неплохо тут устроился! Долги, значит, не закрываешь, а позволить себе плазму в гостиной можешь, – усмехнулся Федор, любовно погладив биту, которую держал в руках, – какой нехороший мальчик. Но б/у техника тебе не поможет рассчитаться. Так что избавим тебя от лишнего хлама, – в тот же миг Гоша увидел, как его мучитель принялся яростно крушить комнату, ломая вдребезги не только телевизор, но и все, что попадалось на пути. Хрустальные статуэтки с полок быстро превратились в груду осколков, книги местами порвались от силы ударов, кое-где даже остались вмятины на стенах.
Пока комната превращалась в свалку, молчаливый тоже не терял времени. Он вернулся к излюбленному занятию. Гоша уже не мог ни дышать, ни тем более говорить с противниками, чувствуя боль от ударов по всему телу. Повезло, что по голове бить не стали, только в челюсть прилетело один раз.
Закончив с разрушениями, коренастый подошел ближе к Яковлеву. Молчаливый поднял Гошу повыше, так как сам он стоять уже не мог.
– Надеюсь, ты понял, что будет с тобой, твоей семьей, и всем, что ты любишь, если ты не вернешь долг? Наш босс не любит таких, как ты. Так что у тебя месяц, чтобы рассчитаться.
– П-понял, – кое-как выдавил Гоша и упал на груду осколков. Коллекторы вскоре ушли. В частном доме днем, когда большинство соседей на работе, не было никого поблизости, кто мог бы услышать это безобразие и прийти на помощь Георгию. Так что они ушли незамеченными и безнаказанными.
Гоша лежал на полу добрых часа два, не в силах встать и хоть что-то сделать. В таком состоянии его нашла Евгения и закричала так, что боль в голове усилилась стократно.
– Гоша! Гошенька, какого черта?.. Кто это сделал?! – женщина кинулась вызывать скорую и полицию. Георгий не мог ответить. И когда помощь, наконец, пришла, он, после долгих процедур и приема обезболивающего отказался от заявления о нападении. Евгения ужасно злилась, кричала, причитала, но он заявил твердо:
– Это мои проблемы! Я сам разберусь. Хватит орать на меня в моем же доме!
– Да я же за тебя боюсь, глупый мальчишка! Прошу тебя, подобное нельзя оставлять безнаказанным. Разбой среди белого дня! От тебя живого места не оставили, а гостиная!.. Ты же видишь, сколько нам придется ремонтировать все это! Гоша, я прошу, – Евгения взяла сына за руку, пытаясь, как могла, мягко подтолкнуть его к верному решению. Но он остался тверд в своем решении.
– Нет, мама. Никаких заявлений не будет, ради нашего же блага. Оставь меня в покое, – он отнял руку и отвернулся.
Женщина побагровела от злости, но отступила. У нее была небольшая квартирка в центре Питера, но жить в доме Евгении нравилось гораздо больше. Увы, это было наследство сына, так что формально он имел право сам решать, что делать.
«Если бы она знала, что я сделал, уже бы прибила, закончив то, что они начали», – горько подумал Гоша.
Оправиться от нападения ему удалось за неделю. Все это время его терроризировали звонками, смс, постоянными угрозами. Самое ужасное то, что он уже не мог ничего сделать. Гоша давно продал свою машину, заложил дом в уплату долга, но даже всего этого не хватало, чтобы покрыть все его задолженности. Порой Яковлев чувствовал себя так, словно его засосало в густое, темное и зловонное болото, из которого выбраться было просто невозможно. Деньги, что порой давала сестра, быстро уходили на покрытие мелких долгов и новые попытки отыграться. Он верил, что сможет все повернуть назад, но новые проигрыши лишь увеличивали пропасть, в которой парень терялся с каждым разом сильнее.
В понедельник восьмого ноября Гоша набрал номер сестры чтобы попросить ее о помощи. Опять. Несмотря на то, что недавно сестричка решила потребовать у его матери долг за свадебный салон, он знал, что отказать ему она не сможет, и хотя было противно от собственной низости, спасти свою шкуру было сейчас важнее.
– Привет, братишка-– теплый голос Леры на том конце неприятно щекотнул ухо, парень напрягся.
– Привет, Лерок. Как ты там? Твой хозяин все еще бушует из–за той случайности?
Георгий знал только о том, что Лера умудрилась нечаянно войти в комнату, которую писатель от всех прячет, и что Алфёров едва не выгнал ее за это. Больше ничего сестра ему не сказала, что в тот момент парня не напрягло. А сейчас, вспомнив об этом из вежливости, он вдруг осознал, какие перспективы едва не упустил. Лерка ведь работает на известного писателя! Если в его шкафу есть интересные скелеты, то можно было написать статью об этом и выгодно продать материал... Благо, у Гоши остались связи в местных изданиях после учебы на журфаке.
– Нет, мы, наконец, достигли перемирия,– тихо ответила девушка, – а ты как? Как себя чувствуешь? Ты давно не звонил, прости, что я не позвонила первой, – ее голос выдал искреннее беспокойство.
– Лучше, не беспокойся. У тебя точно все в порядке? Может ты увидела там то, чего не должна была? Что-то такое, что больше никому знать нельзя? Если тебе есть чем поделиться, ты можешь обсудить это со мной, – как можно мягче и теплее сказал он, надеясь на доверие и наивность сестры.
Но она впервые не оправдала его ожиданий.
– Ничего такого, просто старая коллекция клюшек для гольфа его отца. Раритет, – он отчетливо услышал фальшь, и от этого Георгию стало не по себе. Его сестренка умеет лгать? Ему? Какого черта...
– Вот как? Уверена?
– Абсолютно. – Лера на том конце провода даже звучала как-то иначе. Теплота из голоса исчезла, появилась взрослая твердость и уверенность, какая-то настороженность.
– Что ж... Я хотел вновь попросить тебя о помощи, – он горько вздохнул, – Лер, я снова... В общем, в этот раз долг чуть больше, чем в прошлый, да и Даша так и не смогла отдать часть денег за поездку, – Георгий лгал лучше, так что его голос звучал уверенно и печально,– прости, я знаю, что напрягаю тебя этим и это не честно...
– Гош...– на том конце трубки на минуту повисло молчание. Наконец Лера заговорила, – я могу прислать не больше пятидесяти тысяч. У меня нет возможности помочь больше.
«Пятьдесят?! Ты издеваешься? Этого даже на попытку отыграться не хватит, да и с твоей зарплатой ты могла бы дать больше! Матери вон всю заначку отдала, а мне теперь шиш?!» – злость и обида захлестнули сердце Яковлева, он стиснул зубы.
– Почему? – только и смог выдавить парень.
– Я оплатила учебу... К тому же Рудольф Борисович урезал мне зарплату после того случая, – снова мерзкая фальшь в голосе, Гоша дернулся, как от удара током.
«Сучка мелкая, она нагло врет мне! Этот подонок, очевидно, скрывает нечто ужасное, раз она ради этого готова врать МНЕ».
– Вот как. Что ж, спасибо и на этом,– фыркнул Гоша, – ладно, давай, мне пора.
– Пока. Не обижа...
Но он уже бросил трубку. Ярость клокотала в его груди с такой силой, что Гоша боялся наорать на сестру и лишиться последних крох помощи. Однако теперь в его голове появилась новая надежда.
«Если я найду компромат на этого Де Шелли, то смогу заработать на его продаже. И тогда я, наконец, отыграюсь и получу свободу!»
Сказано – сделано. Парень принялся искать в интернете любую информацию о Рудольфе Алфёрове. В тот момент он никак не мог вспомнить, где же слышал эту фамилию до начала Лериной работы. Он изо всех сил пытался вспомнить, но не мог, так что погрузился в поиски с головой... И ничего. Ничегошеньки! Под псевдонимом о его личной жизни информации нет, а под настоящим именем только общеизвестные факты о его богатстве и производстве. И больше ничего. Словно у него не было ни соц сетей, ни связей с другими людьми, что могли бы хоть как–то о нем рассказать, ни–че–го.
«Не может же этот сукин сын быть таким незаметным. Он же, черт побери, богатей! Такое ощущение, будто ищу призрака...» – парень все больше погружался в пучину отчаяния, не подозревая, что тот, о ком он так жаждет узнать что–то крамольное, и тот, кто владеет всеми его долгами – одно и тоже лицо.