Холодный расчёт. Книга 1

Рома так восторгался увиденной днем акулой, что Лера не могла не улыбаться в ответ на его светлую и беззаботную улыбку и горящие счастьем глаза. Пусть она и не понимала, почему Рудольф Борисович позвал вместо нее Майю. Пусть и ждала их весь день, пытаясь бороться с разрывающими ее чувствами. Пусть от скуки и желания как-то себя занять она напросилась Рите в помощь. Но когда малыш подарил ей плюшевую игрушку, девушка растаяла, забыв о гнетущем чувстве ненужности, что преследовало ее весь день. Поцеловав малыша в лобик, Лера поставила его на пол, чтобы хорошенько рассмотреть игрушку, которую, как она уже сейчас знала, позже отдаст в полное владения маленького сокровища. Акуленок ей понравился, такой темно-синий, очень мягкий и с большими плавниками. На одном из плавников был потайной кармашек, и ей показалось, что внутри есть что-то еще. Лера решила проверить это в детской и вновь перевела заинтересованный взгляд на мальчика и убедила его, что они будут играть в нее вместе.

Взгляд невольно метнулся на его отца. Рудольф Борисович выглядел ужасно уставшим, но казался довольным поездкой. Майя и вовсе сползла по стеночке, прикрыв глаза. Яковлева отложила акулу в сторону и помогла малышу раздеться.

— Ром, расскажи, какая она? Я никогда не видела настоящую акулу! — поинтересовалась девушка, стараясь больше не смотреть на его отца. Лера побаивалась, что лишь взглянув на него вновь испытает то непонятное чувство. Смесь разочарования, детской ревности и обиды из-за того, что вместо нее предпочли другую. Она сама себя ругала последними словами, но никак не могла понять, с чего это так неприятно? Ей дали выходной, она должна была быть этому рада!

— Босаааая! И у ее убы огоооомные!

— Он так впечатлился, что даже в машине не смог уснуть, так что сегодня должен лечь пораньше, — вставил Рудольф Борисович, подойдя к ним ближе.

— Как скажете, — кивнула она, все же посмотрев на него. Лера не могла понять, в какой момент его лицо стало таким знакомым и даже... Родным? Порой она думала, что без особого труда сможет описать его в мельчайших деталях, безошибочно передавая оттенок его глаз, цвет волос, длину щетины... И почему сейчас, когда он был так близко к ней, когда смотрел в ее глаза, улыбка появилась на ее лице сама по себе? С каких пор ее сердце переходило на галоп в его присутствии? С того самого момента, как она узнала, что он и есть Рудольф де Шелли? Или это все же началось гораздо раньше? На ее улыбку он ответил коротким кивком, и Лера, смутившись, перевела взгляд на мальчика. — Ром, ты ведь нарисуешь мне акулу перед сном, правда?

— Да! — он рассмеялся и потянул няню за собой в детскую. Пока она не успела уйти, мужчина на секунду схватил ее за руку, молча вложил в пальцы записку и удалился в свой кабинет. Лера удивлённо посмотрела ему вслед, но ничего не сказала. Незаметно от вымотавшейся Майи она спрятала листок в кармане просторной толстовки. Наверняка без разговоров о том, что было в поездке не обойдется, не хватало ещё глупых сплетен!

Вскоре они с мальчиком пришли в детскую. Ромка тут же увлеченно стал рисовать, а Лера развернула записку. Краткую, сухую, но написанную таким знакомым ей почерком, что сердце сжималось, а щеки покрывались густым румянцем:

"Рома решил, что хочет привезти вам из поездки подарок. Откройте кармашек."

Лера сделала это незамедлительно. Сердце бешено колотилось о ребра, когда она достала милое украшение из янтаря с изящным цветком. К этому подарку никаких пояснений не было. Девушка удивлённо улыбнулась, а сердце стало биться со всей силы, отдавая набатом в ушах. Откуда-то он знал ее любимый камень. Может заметил, что она часто его носит? И выбрал подарок от себя... пусть и прикрывался тем, что все это было идеей сына. Может так и было, но Лере наивно хотелось верить в то, что для него это тоже что-то значило. Может быть ему хотелось отблагодарить ее за поддержку? А может быть...

Ей хотелось бы верить в то, что однажды ее неожиданно окрепшие чувства стали бы взаимными. Пусть перед подругами она это яро отрицала, но все же Лера мечтала о любви. Но постоянно одергивала себя. Понимала, что ничего у них быть не может. Никогда.

Ее пальчики чуть подрагивали от нетерпения, пока она застегивала цепочку на шее. Но когда она посмотрела на своего подопечного, увлеченного рисованием, ей хотелось расцеловать его, прижать к себе так крепко, как только могла. Маленький милый Ромка. Сколько же в нем любви и тепла?..

"Если бы твой папа хоть на мгновение почувствовал ко мне такую же безусловную любовь, какую чувствуешь ты... Возможно мне никогда не пришлось бы оставить тебя," – подумала Лера с грустью. Мальчик посмотрел на нее и весело улыбнулся, заметив новое украшение и потянул к ней ладошки. Лера села к нему поближе, немного склонившись, давая мальчику потрогать гладкий камень. Глаза защипало от слез. Помимо Алфёрова ей уже несколько лет никто не делал таких искренних, добрых и внезапных подарков от чистого сердца. Брат всегда спрашивал у нее, чего она хочет, никогда не делал сюрпризов. А тут такое... Она не знала как реагировать. Не знала, как вести себя дальше. Одно дело книги, а тут...

— Солнце, а ты ведь сам выбрал этого акуленка, да? — спросила Яковлева у мальчика слегка хрипловатым голосом.

— Мете с папой! — мальчик гордо кивнул.

Лера ласково улыбнулась и неслышно всхлипнула, обняв малыша и поцеловав его в макушку.

— Спасибо, хороший мой. Ты даже не представляешь как ваш с папой подарок мне нравится,— прошептала она, погладив его по спинке. Слезы потекли по ее щекам, капая на темные волосы малыша. Девушка мелко дрожала всем телом, пытаясь успокоиться и не пугать Рому.

— Еа, ты патес? — мальчик почувствовал ее дрожь и посмотрел в лицо, — ну не пать!

Она шмыгнула носом, стирая слезы ладонями, и мягко улыбнулась ему.

— Я просто очень-очень счастлива. Но если ты меня поцелуешь, — она указала на щёчку, — я совсем не буду плакать.

Рома тут же поцеловал ее, крепко-крепко обнимая.

— Я ебя юбю, Еа!

Она прижала мальчика к себе, поцеловав его в макушку и чувствуя его тепло. Сложно было даже представить, что однажды придется с ним расстаться. Не видеть его лицо каждый день, не слышать его смех, не играть с ним в забавные игры. Она не просто привязалась к нему. Ромка давно уже перестал быть очередным ребенком на ее попечении, он стал ей слишком дорог и важен. Она знала каждую черту его характера, могла справиться с его капризами, умела успокоить, заставить улыбнуться и слопать всю ненавистную кашу. Рома был ее маленькой гордостью, он взрослел рядом с ней, учился ходить с ее помощью, старался говорить и каждый раз после двухдневной, да даже пятнадцати минутной разлуки, бросался к ней с яркой улыбкой и делился всеми эмоциями. С каждым днем с ним становилось все легче и легче, временами Лера понимала его желания без слов, а Рома временами становился для нее единственным источником радости и тепла. Это чувство было куда сильнее привязанности. Это была безусловная любовь. Чистая, светлая, искренняя. Все началось с банальной жалости, когда Яковлева поняла, что Рома никогда не узнает свою маму. Она знала, что не сможет ее заменить, но не хотела, чтобы он чувствовал себя одиноко. А потом эта любовь лишь окрепла, и усиливалась с каждым днем.

— Я тоже тебя люблю, котенок, — прошептала она ему на ушко и поцеловала его в щеку. — Очень сильно.

Вскоре после того, как Лера перестала вытирать слезы и все же успокоилась, Рома начал вертеться.

— Атю кусать! — заявил он, заставив ее тихо рассмеяться и посмотреть на часы. Как раз пора было идти на ужин.

— Хорошо, только сначала помоем ручки, — ласково сказала девушка, отпуская его.

Мальчик не стал привычно сопротивляться, все же очень устал от такого долгого и богатого впечатлениями дня, так что в столовую они вошли чуть раньше обычного. Рудольф, как всегда, увлеченно читал что-то в телефоне, отвлекаясь только на еду и на улыбку сыну. Так как за столом они сидели привычно втроём, лишь Рита с Владой изредка приносили и уносили что-то. Лера уловила момент, когда они остались наедине, и обратилась к Алфёрову:

— Это очень мило с вашей стороны, Рудольф Борисович. Правда, я даже не знаю, как вас отблагодарить, — сказала Лера, чуть смущенно.

Он поднял взгляд и коротко улыбнулся.

— Не стоит благодарности.

— Это много для меня значит, — сказала девушка, погладив малыша по волосам, пока тот кушал яблочко.

— Значит, мы с Ромой не ошиблись с выбором.

— Не ошиблись, — сказала она, улыбнувшись. — А вам понравился этот день? Роме очевидно, да, а вот Майя, похоже, изрядно вымоталась, — заметила девушка, вновь почувствовав себя обделенной. Ну почему он внезапно решил дать ей дополнительный выходной и взять вместо нее горничную? Очевидно же, что она справилась бы с мальчиком гораздо лучше! И проблем было бы куда меньше, и она не скучала бы по ним так сильно...

— Эта... — Рудольф фыркнул, — Майя хороша в уборке, но к ребенку ее подпускать было ошибкой. Только на руках носила иногда, в остальном — бесполезность та ещё. Ни успокоить, ни развлечь. Однако день прошел неплохо.

— Возможно, в следующий раз мне стоит поехать с вами? — робко спросила Лера.

— Может быть, — туманно ответил он, и снова посмотрел в телефон, давая понять, что разговор окончен.

"Ясно. Кто-то снова испортил ему настроение..." — подумала Лера, хмурясь.

А в конце мая, непривычно для Питера теплого и даже временами солнечного, девушка вспомнила их разговор о том, что Роме не помешает общение со сверстниками, и вновь обратилась к Алфёрову, напомнив ему о предложении попытаться помочь мальчику встретить первых друзей в большом парке неподалеку от особняка. Мужчина согласился и для подстраховки отправил с ними Петра.

Яковлева держала мальчика за руку и ласково улыбалась. Он казался воодушевленным: так далеко они еще не гуляли и малыш чувствовал себя очень взрослым.

— Рома, ты рад, что мы с тобой сегодня пойдем гулять в большой парк? Папа сказал, что там есть озеро с уточками! Мы взяли хлебушек, будем их кормить, — она помахала пакетиком. — Только давай договоримся сразу — в водичку мы не идём. Хорошо?

— Даа! Адичка! — мальчик ярко улыбнулся и кивнул.

— Не пойдем в водичку, она пока холодная, — покачала головой девушка, погладив его ладошку. Вскоре они втроем с молчаливым Петром Игнатьевичем пришли в парк, где действительно было много детей. Сперва девушка не торопилась знакомить его с кем-то. Не обязательно было делать это в первый же день. Пусть малыш присмотрится к другим, привыкнет и поймет, что он не единственный ребенок во всем мире. Для Ромки это был большой шаг, в конце концов, раньше им не приходилось покидать пределы особняка и теперь он мог повести себя как угодно. Яковлева была готова ко всему.

Лера протянула мальчику хлеб, показала, как его отрывать и кинула один кусочек в воду. Тут же приплыли уточки и начали бороться за каждую крошку. Мальчик увлекся утками настолько, что даже не замечал интереса к нему со стороны других детей. Он весело смеялся, кидал уткам хлебушек и радостно щебетал: «Они кусаю!" и восторженными глазками смотрел на няню.

Девушка снимала его на камеру, чтобы потом показать Рудольфу Борисовичу. Ромка был так счастлив, что Лера, заразившись его энтузиазмом, присоединилась к процессу. Даже Лаврентьев, заскучав, стал строить уморительные рожицы, поднимать Ромку в воздух, чтобы он кидал хлеб свысока, а потом и вовсе побежал в магазин за новым батоном едва ли не в припрыжку. В тот момент к ним подошли два мальчика — явно братья. Одному было пять, а второй, казался ровесником Ромы. Ему тоже было интересно посмотреть на уток. Старший мальчик смущённо посмотрел на Леру и вежливо спросил:

— Извините, а можно у вас взять немного хлебушка для уточек?

Девушка улыбнулась и кивнула, оторвав для мальчика большую часть оставшейся булки.

"Возможно на этой почве они поладят с Ромой..." — понадеялась девушка. И жестоко ошиблась.

— Спасибо! — обрадовался мальчик. — меня зовут Яр, а это — мой братик — Кир. Мы тут со старшей сестрой гуляем! — он показал на девушку, болтающую по телефону.

— Вот как... Меня зовут Лера. А это Рома, — она погладила мальчика по волосам.

Тот же нахмурился и настороженно посмотрел на мальчишек, после чего схватил свою няню за руку и крепко стиснул ее обеими ладошками. Ему явно не понравилось, что мальчики перетянули на себя внимание его "Еы", еще и хлеб нагло взяли! Девушка сжала его ладошку в ответ и присела рядом, чтобы оказаться на уровне его глаз.

— Солнце, нам с тобой нужны помощники. Уточек много, мы же не сможем вдвоем накормить всех, правда? А папа ждёт нас к обеду. Давай мальчики нам помогут? — спросила она, погладив его по щеке. Мальчишки же отвлеклись и убежали к озеру, кидая хлеб уткам и весело смеясь.

— Нет! — мальчик упрямо покачал головой, — не хотю! Я сам поколю укок, сам! — его глаза наполнились слезами обиды.

Девушка терпеливо улыбнулась ему, хотя, честно говоря, от слегка запоздавшего кризиса одного года у нее иногда дёргался глаз.

— Хорошо, родной, не обижайся, — сказала она и поцеловала его в нос. Обычно это его радовало. – В следующий раз я сначала спрошу тебя, ладно?

Но малыш надул губу, хныча немного в себя, будто не хотел разреветься при посторонних. Да, то был один из самых непростых периодов в развитии мальчика, поэтому он часто обижался и плакал из-за казалось бы, абсурдных вещей. Но в его голове это и правда было сродни разрушенному миру. И Лера отлично понимала это. Не зря же она столько литературы перечитала во время учебы, не зря же узнавала все, что могла, и сейчас о детях до шести лет.

Девушка никогда не злилась на него, относилась к перепадам настроения понимающе и поддерживала как могла. Вот и сейчас, видя что мальчишки больше ими не интересуются и им нужен был лишь хлеб, а ее мальчик расстроился из-за такого, казалось бы, пустяка, она попыталась увидеть все с его точки зрения. Раньше всё было только его и только для него, а теперь кто-то разговаривал с его няней да и к тому же взял то, что принадлежит ему! Да, для Ромы это уже звучало как разрушение целого мира... К тому же он был не в привычных условиях. Здесь было много незнакомых людей, потому что будь они дома, он не стал бы стесняться и разревелся бы в голос. Девушка закусила губу и внимательно посмотрела ему в глаза.

— Котенок, у нас есть два варианта, — сказала она тихо, чтобы слышал только Рома. Пусть она была молода и воспитание малыша давалось ей не просто, но все же не собиралась травмировать его криками или чем-то ещё, что многие родители называют "воспитанием" ей не хотелось. Лера решила дать малышу выбрать, что им делать в этой ситуации дальше. Дать понять, что он и его решения важны для нее. — Мы можем пойти покормить уточек на мостике или пойти домой и порисовать перед обедом. Что ты хочешь?

— Амой, — всхлипнул мальчик. Ему, очевидно, куда сильнее хотелось оказаться в привычных условиях, там, где не будет маленьких посягателей на его няню и его вещи.

— Хорошо, — кивнула Лера, сделав в голове пометку поговорить с малышом о произошедшем и успокоить его страхи. Сейчас от таких разговоров он только больше расстроится.

Лера взяла его на ручки и нашла взглядом возвращающегося из ларечка Петра Игнатьевича. Ромка прижался к ней изо всех сил, спрятав лицо на груди, а она поглаживала его по спинке.

— Что-то случилось? — спросил Петр, заметив перемену в настроении малыша.

— Все в порядке. Рома устал и хочет домой.

Лаврентьев кивнул и пошел вперед и Лера шла следом за ним, шепча Ромке что-то подбадривающее и успокаивающее. Дома ей удалось отвлечь его рисованием пальчиками. За этим делом мальчик быстро повеселел, так что остаток времени до дневного сна прошел довольно спокойно. А когда Рома уснул, Лера постучала в дверь кабинета Алфёрова — сегодня он, наконец-то, был дома! — и с его позволения вошла внутрь.

— Что-то случилось? — нетерпеливо спросил он, отложив телефон, по которому только что разговаривал. Его глаза сверкали от напряжения, а голос звучал еще холоднее обычного. Яковлева не стала медлить. Она коротко рассказала ему о первой прогулке в парк и о собственной неудаче. Мужчина выслушал ее внимательно и понимающе кивнул.

— Возможно, стоило сделать это раньше, — сказал он, хмурясь. Напряжения в голосе больше не было, только беспокойство за сына. — Но теперь ничего не изменишь. Нужно как-то приспосабливаться. Лера, как вы думаете, вам удастся его успокоить и со временем исправить ситуацию?

— Да. Я поговорю с ним, попытаюсь дать понять, что ничего страшного не случилось. Постараюсь уговорить на новую прогулку, но на его условиях. Стоило учесть, что сперва ему будет некомфортно... это моя промашка. Он был так счастлив, что я решила, это оправданный шаг. Но, думаю, со временем Рома привыкнет и осмелеет,– сказала Лера, глядя ему в лицо.

— Тогда так и делайте, — согласился Рудольф Борисович. Девушка кивнула и встала, но он внезапно окликнул ее, заставив замереть на месте. — Лера, у вас сейчас перерыв, не так ли?

— Да, — Яковлева обернулась и посмотрела на него. Алфёров прокашлялся и достал из верхнего ящика стола папку. Лере показалось, что его руки немного подрагивают, но Рудольф Борисович положил папку на стол и убрал ладони с ее глаз.

— Я написал новый рассказ, — все же сказал он и Лера физически ощутила вспыхнувший интерес. — Можете прочитать и сказать свое мнение?

— А можно прочитать прямо здесь? — спросила девушка, затаив дыхание.

— Если хотите, — усмехнулся он и открыл ноутбук.

Девушка кивнула, взяв ее и вернулась в уже привычное ей кресло. Вероятно, ему хотелось получить искреннюю и честную оценку не только от собственного издателя, но и от преданного фаната. Поэтому Лера решила, что не может его подвести и погрузилась в чтение с головой, стараясь быть субъективной, однако эмоции все же рвались наружу. Девушка читала быстро и довольно легко усваивала информацию. Жанр фэнтези в его исполнении казался непривычным, но она настолько увлеклась, что вскоре уселась в кресле удобнее, забыв про осанку и манеру держаться достойно. История была пусть короткой, но захватывающей. И совсем немного в духе Нила Геймана — покоряющая своей мрачностью. Концовка, как и полагается, была горько-сладкой. Девочка спасла своего братика, отдав себя на растерзание феям Темного леса.

Лера вспомнила, что не одна, когда ощутила соленый вкус на губах. Яковлева не сразу поняла, что плачет, так углубилась в чтение. Ей понравилась и девочка, и ее самоотверженность, и то, как решительно она действовала, чтобы помочь любимому братику... Рассказ казался ей одновременно и поучительным и слишком реалистичным. Словно давал оплеуху — она сама не сможет вечно спасать Гошу, не отдав при этом самое ценное. Саму себя...

Лера заметила то, как пристально смотрел на нее начальник и смутилась, стёрла слезы с лица тыльной стороной ладони, стараясь не намочить бумагу.

— Я бы не позволяла читать это детям, — прошептала она, посмотрев таки ему в глаза. – В смысле... В этой истории глубокая мораль, но вы поступили очень жестоко.

— Вы так считаете? — он смотрел прямо в лицо, отчего Лера смутилась еще больше, стараясь спрятать покрасневшие глаза. Если он вот так пялился на нее все время, то мог увидеть слишком много — и слезы, и закушенные губы и все ее эмоции разом. – А мне казалось, остаться в мире грез далеко не худший конец.

— Но вы отняли у нее будущее! В мире грез она навсегда останется ребенком... Не сможет вырасти. Не сможет завести свою семью. Не сможет дать миру ровным счётом ничего. — Лера чуть прикусила губу, аккуратно убирая листы в папку. — Не поймите меня неправильно, концовку не стоит менять. То, что она вызывает такие эмоции делает ее... Правильной. Верно?

— Я не ожидал, что она вызовет у вас столько эмоций, — улыбнулся он. Казалось, что тучи рассеялись и он снова был спокоен. — Но да, эффект даже сильнее, чем я рассчитывал, а это уже неплохо. Я думаю выпустить небольшой сборник рассказов в следующем году, это проба пера.

— По моему идея отличная! — Лера горячо кивнула, и счастливо улыбнулась, — а у вас есть идеи для следующих рассказов? Мне интересно, о чем они будут.

— Вы их прочтете первой, — он усмехнулся, — так что пока не расскажу.

— Правда? – ярко улыбнулась она.

"Так его предложение не было шуткой? Он и правда хочет, чтобы я читала все первой?.."

— Правда, — тихо рассмеялся Рудольф. Ей на секунду показалось, что он искренне наслаждается ее реакцией. — Почему вы так удивлены? Мы, вроде, обо всем договорились еще в конце декабря.

— Не каждому посчастливится работать с любимым автором и читать его рукописи... В это, знаете ли, сложно поверить, — сказала Лера искренне, стирая остатки слез. Его улыбка стала мягче.

— Спасибо вам, Валерия.

— Пожалуйста, — сказала девушка, тепло улыбнувшись в ответ.

То, как он назвал ее полным именем казалось ей чем–то более личным и трепетным, чем просто "Лера". Раньше это "Валерия" пугало ее, заставляло напрягаться, грозило наказанием, а теперь вызывало улыбку и прилив нежности в груди.

— Если это все, идите к Роме, он должен скоро проснуться. Я ещё поработаю.

Она встала, но прежде чем уйти все же спросила:

— А когда вы закончите новую часть цикла? Честно сказать, мне уже очень хочется прочитать...

— Скажем так, концовка близко. И чем раньше я сяду за работу, тем ближе она будет, — он посмотрел ей в глаза с озорным огоньком во взгляде.

Яковлева тихо рассмеялась и понимающе кивнула.

— Намек понят, — сказала она и направилась к выходу. — удачной работы. Уверена, вы справитесь.

– Спасибо, – повторил он, мягко улыбнулся ей вслед.

Наступило лето и принесло с собой белые ночи, различные фестивали и возможность проводить время на улице. Они с Ромой чаще всего занимались в саду, иногда ходили на пляж, чтобы посмотреть на Финское озеро. Продолжали гулять в парке, пусть малыш пока и не горел желанием с кем-то познакомится. А как-то раз за завтраком она предложила Рудольфу Борисовичу научить Ромку плавать. Эта идея ему понравилась, и вскоре на участке появился просторный детский бассейн, в котором Лера при желании могла сесть и вода была бы ей по грудь. Ромка же не сразу привык к новшеству. Сперва он не хотел туда залазить, решив, но когда его няня притащила любимых уточек и акулят, с которыми он плескался в ванной, осмелел и согласился посидеть у нее на ручках. Девушка долго убеждала его довериться теплой, нагретой непривычным солнышком водичке, но уже через пару дней Ромка и сам захотел научиться плавать. А уже через неделю готов был плескаться там целыми днями напролет. В один из жарких июньских выходных, когда Алфёрова внезапно вызвали на производство и он вытащил Леру из дома, попросив побыть с Ромой и провести день как им захочется, они весь день и просидели в бассейне, вылезая лишь для того, чтобы поесть, намазаться солнцезащитным кремом и поспать в гамаке. В хорошую погоду, дневной сон проходил именно там — Лере удалось Рудольфа Борисовича, что чем больше ребенок проводит времени на свежем воздухе, тем сильнее его иммунитет. А малыш был только рад этому. Перед сном девушка всегда читала ему сказки и теперь он не засыпал до тех пор, пока не дослушает до конца и не задаст все интересующие его вопросы. Они лежали в гамаке вместе и пока Рома спал, Лера читала книгу, которую неизменно прихватывала с собой.

Так что лето казалось ей более расслабленным и спокойным. Свои зародившиеся симпатии девушка успешно прятала и от самой себя, так что все казалось вполне нормальным. Тем более, что их встречи все так же были редкими, а разговоры хоть и стали куда теплее и откровеннее были еще реже.

В третью субботу июля Лера вновь встретилась с Ульяной и Верой. Девчонки так изменились с их последней встречи в прошлом месяце, что она едва могла узнать их. Уля еще в мае встретила молодого человека, влюбилась без памяти и неожиданно стала облачаться в воздушные платья вместо привычных черных джинс и черной же футболки. А Вера, которая в феврале вышла замуж за своего любимого, была на четвертом месяце беременности. Ее животик был заметен лишь потому, что она всегда была тоненькой, как веточка, и Лера искренне умилялась тому, как подруга радуется своему положению.

— Лер, ну когда же ты уже кого-то найдешь? — вновь завела старую-добрую песню Верочка, отчего Яковлева тихо рассмеялась.

— Только не говори, что ты хочешь и нас загнать в брачные узы, одарить спиногрызом и наслаждаться тем, что ты не одинока? — хмыкнула Уля.

— Думаю в этом и есть ее гениальный план, — поддержала Лера. Вера же закатила глаза и махнула на них рукой.

— Девочки, не стоит делать из меня монстра. Но это же настоящее счастье! — сказала она.

— Ну не для всех же. Я вот детей лет до тридцати заводить не буду, — решительно сказала Ульяна, морщась. — А может и вообще никогда. Мне их и на работе с головой хватает.

В отличие от подруг она работала в детском садике и ей там не очень-то и нравилось.

— Это ты сейчас так говоришь! Помнится ты и отношения заводить не торопилась, а теперь счастлива!

— Но это же не значит, что я собираюсь становится матерью!

— Ладно вам спорить, — примирительно сказала Лера. — Верунчик, если тебя это успокоит, то иногда я и сама чувствую себя мамой своего подопечного. Он такой очаровательный, что...

Вера поморщилась и резко покачала головой.

— Но ведь он не твой, Лера! Это совсем другое, понимаешь? У Ромы есть своя мама. Родная. И как бы много ты времени с ним не проводила, ее ты все равно не заменишь.

Лера помрачнела и покачала головой. Она так и не рассказала подругам о том, что хозяйка дома так и не появилась. Будет ли это нарушением правил, если она поделится с ними? Девушка мысленно пробежалась по списку правил, заученных на зубок и с облегчением поняла, что некоторые детали жизни семьи ей все же можно вынести за пределы дома. Те детали, которые точно не вызовут никаких проблем.

— У Ромы нет мамы, — сказала девушка тихо. — Это вообще странная история. Все, что я знаю — мальчик родился в Америке и... ее не стало уже там. Когда, как и почему — мне неизвестно. Слуги предпочитают о ней молчать, а спрашивать Рудольфа Борисовича... Думаю, не самая правильная затея. Он только стал относиться ко мне лучше, а подобным вопросом я все просто разрушу.

Вера посмотрела на нее испуганно, слегка побледнев:

— Думаешь, что могло случиться что-то... – она не договорила.

— Думаешь, он ее убил? – прямо спросила Уля. В отличие от Никольской испуганной она не выглядела, даже не напряглась. В глазах зажегся интерес, на губах промелькнула улыбка.

— Нет! Нет, не думаю, но... не могу понять, почему ее боятся даже упоминать в доме? Такое чувство, словно во всем этом есть что–то...

— Незаконное? — продолжила Нестерова, усмехнувшись. Подружка всегда любила какую-то откровенную жесть и, очевидно, подозревала в подобном и Алфёрова.

— Сомневаюсь, — покачала головой Лера и положила ладони на стол. — Нет, думаю нет. Он далеко не такой человек, понимаете, он кажется мне хорошим, но...

— Но он тебя пугает? — Верочка взяла подругу за руку и сжала пальцы. Лера уже пожалела, что вообще решилась на этот разговор. Но, с другой стороны, от живого обсуждения становилось легче осознавать собственные чувства.

— Нет... он нет. Скорее вся эта ситуация ужасно напрягает. Я пыталась узнать о ней побольше, но все реагировали так, что...

— А почему это тебя вообще интересует? Ну случилось и случилось, ты же не должна знать обо всем, — Ульяна потеряла интерес к этой теме и в ее голосе проскользнуло раздражение. Лера напряглась только сильнее и опустила взгляд.

— Уля, наша Лерочка может заинтересоваться даже бабочкой и тем, куда та собирается лететь. А тут такая загадочная тема! Да и начальник у нее тоже загадочный, — девушка поиграла бровями. Яковлева смутилась. — Так это из-за него ты так держишься за эту загадку? Ну скажи, что он тебе нравится? Скажи, нууу!

Лера сделала большие глаза и попыталась отшутиться, но Никольская лишь отмахнулась:

— Ладно тебе, Лерок. По тебе же все видно, не красней. Нравится и классно, таких парней грех упускать! А что ты хочешь узнать?

Девушка не стала спорить или оправдываться. Спорить с Верой — гиблое дело. Особенно, если пытаешься опровергнуть правду. Зачем снова закапывать себя? К чему отрицать?

— Я просто хочу узнать, что с ней произошло. Понятное дело, никакого криминала там не было, но...

— Хочешь убедится, что он к этому не причастен?

Лера кивнула. Вера задумалась, прикусив губу.

– Лер... но ведь должна она была бывать в доме раньше, так? Хотя, ты же говорила, что они поженились в Америке... Может быть он привез оттуда что-то, что напоминает о ней? Фотографии там, украшения... Ты не замечала никаких женских вещей? – предположила девушка. – Может быть было что-то связанное с его женой? Может быть есть какие-нибудь записки или дневник?.. Ты бы попробовала поискать!

Яковлева глубоко задумалась.

– Нет, не видела. Но, полагаю, что-то должно быть. Не хорошо в это лезть, конечно, но...

– А по-моему тебе не надо в это лезть, – сказала Ульяна, закатив глаза. — На то оно и личное, раз он не горит желанием делиться своим прошлым, так и лезть в него не надо. И вообще, Лер, зачем тебе все это? Неужели ты правда в него влюбилась?

— Уль, я не...

— Подожди ты, — шикнула на Нестерову Вера. — Она должна знать!

— Вы чокнулись? Это же вмешательство в личную жизнь! Да если бы кто-то так же лез в мою, я бы прибила на месте, — процедила подруга. Лера покраснела до кончиков волос и глубоко вздохнула.

"Ульяна права. Не хорошо лезть не в свое дело, только вот... что делать, если жить с этим только больнее?"

— Если вдруг он укокошил жену, то и свои чувства нужно будет засунуть подальше и сбежать куда-нибудь туда же!

— Да не мог он... — Лера устало вздохнула и покачала головой.

— Про Теда Банди тоже говорили, что он не мог, — резонно заметила Вера. Лера нахмурилась. Замечание было правильным, но поверить в то, что Рудольф сознательно мог сделать что-то плохое матери своего ребенка она не могла. Не тот Рудольф, которого она уже успела узнать. Не тот Рудольф, который был ее кумиром с самого детства.

— А я еще вот что узнала... Только поклянитесь, что никому не скажите. Если вдруг пикните об этом, пусть даже своим парням, я лично вас сдам и будете страдать, — пригрозила Лера. — И я вместе с вами!

"Сгорел сарай, гори и хата, да, Яковлева?"

— Ну что там? — воскликнули девчонки в один голос.

Лера рассказала им о том, что Алфёров и есть Рудольф де Шелли. Вера завопила:

— Да ладно?! Яковлева, да это же восторг! Нет, я так и знала! Улька, я ж говорила, что Рудольф – не такое уж и часто встречающееся имечко! А вообще, Лерок, не смей упускать его! Не смей, даже если он и правда натворил бед.

— Ты чокнулась, — ласково сказала Лера, покачав головой.

— Это ты чокнулась! Яковлева, да кто же по доброй воле такими парнями раскидывается?

Ульяна же с широко распахнутыми глазами смотрела на нее добрых минут пять, а после выдала:

— Да ты гонишь!

— Нет, это правда. Только прошу вас. Все, что прозвучало здесь — строго между нами. Вы обе мне как сестры, я... не могла скрывать такое от вас.

— Яковлева, не тупи. Мы же не дуры, — улыбнулась Вера. — Скрывать такое от лучших подруг — грешно. Я бы убила тебя, если бы ты рассказала мне об этом только после вашей свадьбы!

— Какой еще свадьбы? — вспыхнула девушка.

— Надеюсь, что скорой! Я от такого зятька не откажусь, даже не мечтай!

Лере едва удалось сменить тему, но после этой встречи желание узнать о маме Ромы побольше вновь стало ею овладевать. Не только потому, что это было интересно, а еще и потому, что симпатия к Алфёрову с каждым днем становилась лишь сильнее, как бы она не пыталась ее скрыть.

В ту ночь он снова ей приснился. Они вместе сидели на берегу Финского озера и теплый песок грел их ступни. Лера удобно устроилась в объятиях мужчины и ей было так тепло и хорошо, что пронизывающий северный ветер словно обходил их стороной. Где-то рядом с ними бегал Ромка, пуская алого воздушного змея и смеялся. Это было ощущение семьи. Той самой семьи, которой ей так давно уже не хватало. Сладкое и приятное чувство нужности, тепла, полного доверия и безграничной нежности. Он поглаживал ее по плечу и его прикосновения были такими знакомыми и приятными, что Лера чувствовала настоящее счастье. Все должно было быть так.

Но с ней ли?.. Ее ли обнимает Рудольф?

В тот же момент картинка перевернулась и Лера словно провалилась куда-то в параллельную вселенную. Там она стояла прямо напротив, у самой кромки воды и видела, как Алфёров обнимает незнакомку, чьего лица она не смогла разглядеть. Как она тянется к его лицу, как нежно он улыбается, как соприкасаются их губы.

Когда она проснулась, ее щеки горели от слез, а дышать было физически сложно. Остаток ночи прошел для нее в тревожных мыслях без сна.