Холодный расчёт. Книга 1

С того дня, как Лера впервые переступила порог его дома, прошло почти полгода. Суровая зима подходила к концу, унося с собой не только крепкие морозы, но и длинные ночи. Да, март не был намного теплее февраля, но в воздухе все равно ощущались грядущие перемены. Рудольфу казалось, что нечто похожее происходило и в его доме.

Поначалу, все казалось привычным и простым. Девушка, пусть и не без косяков, постепенно влилась в общий распорядок его дома, не переходила грани дозволенного. Он мог за целый день увидеть Леру всего два раза за трапезой, и это было вполне в порядке вещей. Но потом начались странности.

Это случилось после того, как Лера призналась, что любит его творчество? Или же в тот день, когда она устроила праздник для Ромы и буквально вдохнула жизнь в давно закостеневший в рутине дом? Рудольф сам не знал ответа на этот вопрос. Еще и Ритина истерика после дня рождения Ромы... Все это заставило мужчину задуматься о природе собственного отношения к няне малыша. Оно менялось, и эти изменения напрягали его. Остаток года Алфёров всячески избегал этого странного чувства самым прямым и действенным способом – завалил себя работой и общался с Лерой сугубо по делу. Так было гораздо проще игнорировать тот факт, что ему нравится общение с ней.

А потом пришло время новогодних праздников, и он не удержался от давно возникшей в его голове затеи – подарил ей те книги из его цикла, которые она не успела дочитать, и свежую рукопись с рассказами. Мужчина сознательно сделал это перед собственным днем рождения, глупо надеясь, что ее реакция станет для него подарком. Однако ее все не было и не было. И он злился. На нее, и на себя самого, за то, что вообще решился на подобный шаг. Однако за день до Нового года Лера вдруг заговорила с ним о его книгах. Пусть и с опозданием, но реакция девушки стоила столь длительного ожидания. Рудольф купался в лучах ее восхищения и радости, в глубине души тщеславно желая получить от нее еще больше восторга. На этом подъеме он пообещал, что будет ей первой давать на прочтение рукописи с продолжением основного цикла книг. После он крепко пожалел об этом, ведь теперь ему было ничтожно мало общения за трапезой. Хотелось еще. Обсуждать с ней литературу, слышать ее голос, ее мысли и рассуждения... И просто чувствовать ее присутствие.

Подобные мысли были для него чем–то запретным. Рудольф не выдавал их ничем – ни словом, ни взглядом. Он надеялся, что она никогда не заметит его отношение к ней, и в тоже время отчаянно желал, чтобы заметила. Эти бессмысленные эмоции так раздражали, что он все чаще вспоминал Риту и ее треклятую мать.

Много лет назад, когда Рудольфу было от силы лет шесть, его мама тяжело заболела. Елена была очень доброй и сильной женщиной, утонченной и красивой. Отец любил ее безумно, и когда болезнь сразила ее, сделал все, чтобы спасти свою жену. Рудольф помнил, сколько врачей пришлось принять в их, обычно закрытом для посторонних, доме, сколько поездок за границу и бессмысленных процедур пережила мама прежде, чем стало ясно – лечение ей не помогает. Срок был отмерен. В тот вечер, когда об этом сообщили Борису, он позвал сына к себе.

– Рудольф, я скажу это тебе в надежде, что ты будешь сильным, – его голос дрожал, но был как всегда резок и тих, – мама умирает. И спасти ее больше нельзя. Придется жить с этим, и, пока она с нами, скрасить ее последние дни. Нельзя показывать, как нам больно. Ты меня понял?

Мальчик знал, что при отце плакать себе дороже. Хотя в это мгновение ему отчаянно хотелось разреветься, как раненому зверю, хотелось кричать и умолять отца не оставлять попыток спасти ее жизнь, Рудольф все же сдержался и кивнул, глядя на Бориса прямо, как тот всегда учил его.

– Я понял. Что мне делать? – он представил, что ноги приклеились к полу, чтобы не рухнуть от навалившегося на его плечи горя.

– Будь с ней рядом, – Борис подошел ближе к сыну. А после сделал то, чего никогда не делал до, и никогда не сделает после этого тяжелого дня. Он крепко обнял ребенка, зарылся носом в его густые черные волосы. Рудольф навсегда запомнил эти крепкие объятия, окутанные ароматом дорогого вина и сигарет. Его строгий, порой жестокий и непоколебимый отец дрожал, как одинокий лист на ветру, и прижимал мальчика к себе так, словно в нем искал точку опоры. Больше Рудольф никогда его таким не видел.

– Иди, Рудольф. Побудь с ней сегодня, порадуй ее.

Мальчик вышел из кабинета в полном смятении. Его первым порывом было побежать к Наташе или Милене, спросить их совета и помощи, но он не смог свернуть с пути в комнату матери ни на шаг. Оказавшись у нужной двери, Рудольф робко постучал.

– Да, – слабый, но все еще такой красивый голос, отозвался на стук, и Алфёров–младший открыл двери, – Руди, малыш... Проходи, я рада, что ты уже освободился.

Женщина на кровати была бледна и болезненно худа. Ее красивые рыжие волосы, которые Руди так любил трогать в минуты объятий, сейчас были сбриты, отчего голова Елены напоминала яйцо. Рак не пожалел ее чудесную душу, растерзал тело, а лечение лишь добавило ей проблем со здоровьем. Большие зеленые глаза казались кукольными на фоне бледного лица.

Даже в таком состоянии ее улыбка была для него самой красивой. Рудольф подошел к постели матери и осторожно сел рядом.

– Мамочка... – его голос на мгновение предательски дрогнул.

Елена протянула руку и осторожно погладила сына по волосам.

– Родной мой, все хорошо. Расскажи лучше, как ты? Как учеба? Регина тебе помогает освоиться? – в голосе женщины скользнуло беспокойство.

– Да, все отлично. Если бы не она, я бы ни с кем не общался там, – честно признался Рудольф, стараясь говорить спокойно, – этот учебный центр неплохой, но я бы не стал ходить туда постоянно.

– Мой милый Руди. Не отвергай возможность завести друзей. Знаю, папа ждет от тебя многих свершений, но ты не должен забывать о собственных желаниях и чувствах, – Елена продолжала перебирать мягкие волосы сына.

– Я стараюсь, мама. Но это все ненадолго. Папа решил, что нам лучше получать образование на дому, там он только познакомил нас с учителями. Время лагеря пройдет, и мы снова будем дома постоянно, как раньше.

Борис решил, что стоит попробовать сначала лагерь в частной школе, а уже потом решать, какой формат образования лучше подойдет. Сам Рудольф склонялся к домашнему обучению...

– А Регина? Как она отреагировала?

– Она не обрадовалась, – Рудольф неловко улыбнулся, – мамочка, как ты себя чувствуешь? Может принести тебе чего–нибудь?

– Полежи со мной, – попросила Елена и помогла сыну устроиться рядом с ней поудобнее, – вот так. Все будет в порядке, мой волчонок. Ты главное не расстраивай папу, помогай ему. А я постараюсь быть рядом...

Рудольф не смог сдержать слез, прижимаясь к хрупкому телу матери. Та не журила его за слезы, не ругала за эмоции. С ней он мог показать, насколько ему страшно и больно.

В ту ночь он уснул в комнате матери. Несколько часов спустя он проснулся от острого желания выпить воды. Под Новый год отопление в доме выкрутили на максимум, так что в комнате было душно. Мальчик аккуратно высвободился из объятий мамы и попытался найти графин с лимонной водой, но он оказался пуст. Рудольф решил долить воды и принести графин для мамы, так что пошел прямо к кухне. В темноте было не просто найти нужную дорогу, но Руди хорошо ориентировался в родном поместье. Его путь пролегал мимо детской и кабинета отца и вел вниз, прямо к кухне.

Когда мальчик почти добрался до лестницы, дверь кабинета Бориса внезапно распахнулась. Рудольф обернулся и увидел свою няню, Наташу. Та испуганно смотрела в глубину комнаты, стыдливо кутаясь в покрывало. Ее густые темные локоны разметались по плечам, бледное лицо исказилось от страха и растерянности, а тонкие пальчики сжимались все сильнее, удерживая покрывало на хрупком теле. В этом куске ткани Руди без труда узнал постельное из родительской спальни. После того, как мама заболела, отец часто ночевал в кабинете и брал это покрывало, чтобы было чем укрыться...

А теперь в него куталась Наташа, и было несложно заметить, что под тканью на ней не было ничего. Рудольф попятился, понимая, что видит то, чего видеть не должен, и наткнулся спиной на кого–то теплого.

– Тшш, – Милена поймала мальчика за плечи и тихо шепнула, – идем со мной. Ты хотел набрать воды?

Руди не мог оторвать глаз от стремительно убегающей в темноту фигуры няни. Он кивнул, будучи не в силах поднять взгляд на добрую домоправительницу, мамину лучшую подругу.

– Пойдем, малыш, – Милена взяла мальчика на руки и унесла на первый этаж. Он смутно помнил, как оказался в своей постели, да и следующие месяцы перед смертью матери не отпечатались в его памяти так, как события этой страшной ночи.

Елена умерла во сне в конце июля 1999 года.

А буквально через три месяца Наталья, которую Борис уволил почти сразу после того случая, вернулась к ним в дом с крошечной девочкой на руках.

И теперь эта девочка всячески портила ему жизнь, напоминая своим существованием о том, что его отец предпочел раствориться в объятиях другой женщины.

Эта мысль отрезвила Рудольфа, заставила вспомнить, почему не стоит обращать свое внимание на прислугу. Ничем хорошим это не заканчивается. Никогда. Рита тому самое яркое подтверждение.

Оторваться от мрачных мыслей его заставил стук в дверь.

– Да, – отозвался он слегка хриплым от долгого молчания голосом.

Дверь в кабинет открылась, и Рудольф увидел Петра.

– Рудольф Борисович, я вам сегодня нужен?

– Сегодня нет, а что ты хотел? – он прокашлялся, мысленно отмахнувшись от призраков прошлого.

– Мой сын приезжает с женой на несколько дней, я бы хотел встретить их.

– Хорошо. Я не против, можешь взять машину. Но завтра вернись пораньше, я планирую взять Рому с собой днем, нужно будет подготовить все необходимое.

– Рита поедет с вами?

– Нет. Возьму с собой Майю, она будет полезнее. Лере можешь передать, что у нее завтра выходной, – он решил, что будет легче, если сегодня он с ней не увидится.

– Как скажете. Спасибо, – Петр благодарно улыбнулся и скрылся в коридоре, тихо закрыв за собой дверь. Алфёров сверил свое расписание, прошелся по необходимым документам и больше старался не думать о нянях и прочих глупостях.

На следующий день Рудольф в компании Петра, Майи и Ромы выехал из поместья, так и не заговорив с Лерой. За завтраком он вел себя преувеличенно отстраненно, даже на ее безобидный вопрос о возвращении проигнорировал, будто был увлечен занятием в телефоне. От напряжения, что царило в его теле и душе, даже привычная еда перестала приносить удовлетворение. Мужчина покинул столовую и велел Майе взять Рому, как только няня соберет его к выходу. Так они и уехали.

Во время первой из двух назначенных встреч Рудольф отправил девушку с ребенком гулять в парк. А сам принялся перечитывать договора, составленные его помощником на производстве. Сегодня ему было нужно навести порядок в главном офисе компании, так как к сожалению вся его толпа «высококвалифицированных» работников не могла разобраться с простейшей пунктуацией!

– Сколько раз надо повторять, что нельзя игнорировать знаки препинания? Вы опять забыли про точку! – негодовал Алфёров, срывая накопившиеся эмоции на подчиненных. – Толку платить вам, если вы столь не компетентны? Каждый раз приходится проверять все лично!

– Рудольф Борисович, помилуйте, это просто опечатка! Такое бывает...– попытался было вступиться за коллег главный секретарь, но Рудольф прервал его без промедления.

– Вы в своей документации показываете лицо моей компании. Представляете мое лицо. И я не потерплю, чтобы меня так позорили мои же подчиненные. Переделайте! И немедленно, – он буквально швырнул документы в лицо секретарю и не ушел, пока все договора не были перепечатаны в должном виде.

На все про все в офисе ушло два часа. Рудольф прекрасно знал, что это отнимет много времени, так что до следующей встречи у него было полчаса. Мужчина отправился в парк, где вскоре нашел своего сына и уже довольно сильно потрепанную Майю. Та совсем не годилась для работы с ребенком. Всего два часа с Ромой и Васильева выжата, как лимон!

«Бестолковая прислуга. Если бы взял с собой Леру было бы меньше... Твою мать. Хватит, Алфёров, угомонись. Справишься,» – он велел девушке отвести сына в машину на дневной сон. Петр должен был покатать их по городу пока мальчик спит. А сам Рудольф отправился в куда менее приятное место.

Клуб, в который он приехал, славился в узких кругах подпольным казино. Это та сторона отцовского наследства, о которой Рудольф с радостью предпочел бы забыть и не вспоминать, но пока приходилось заниматься этим дерьмом. Здесь ему приходилось быть «Сыном Винодела». Тем, кто подобно основателю этого места, может держать бизнес под контролем. Тем, кто способен на самые грязные трюки, лишь бы обезопасить свои дела от шакалов.

Здесь–то Рудольф и нашел того человека, которому так хотелось иметь свою «шестерку» в доме Алфёровых. Этот мужчина был стар, но все еще крепок, он много лет вел дела вместе с Борисом и теперь всячески пытался оторваться от общего бизнеса с его сыном. Алфёрову постоянно приходилось доказывать силой и возможностями, что он в состоянии уничтожить предателей. Не то чтобы он сильно хотел с ними работать или развивать подпольный бизнес, но и совсем потерять такой объемный кусок от дохода по щелчку пальцев не мог.

– Отрадно видеть тебя в добром здравии, мальчик мой,– голос Домкратова неприятно резанул по ушам. В его тембре, достаточно низком и скрипучем, Рудольф всегда улавливал особенно резкие нотки при разговоре с ним, хотя Павел явно старался выглядеть доброжелательно.

Это был высокий мужчина, отдаленно напоминающий Кощея Бессмертного своей худобой и пугающей улыбкой. Его голубые, водянистые глаза чаще всего выражали презрение или приторную доброжелательность, но иногда в них мелькали огоньки сумасшествия. Черты лица Домкратова почему–то ассоциировались у Рудольфа с черепахой – то ли из–за странно вытянутых тонких губ, то ли из–за множества морщин. Этот человек был старше Бориса Алфёрова на десять лет, и по сравнению с его сыном казался жалким старикашкой.

– Не сказал бы, что это взаимно,– сухо ответил Рудольф и сделал глоток воды с лимоном, своевременно поданный официантом.
– Твои слова ранят в самое сердце. Чем я успел заслужить твое раздражение? – иронично усмехнулся Павел, играя с кубиком льда в своем виски. – Неужели тебя так разозлила моя невинная шалость?
– Я уже неоднократно говорил, что в своем доме крыс не потерплю. Хватает и того, что вы все еще здесь,– Алфёров смерил взглядом своего оппонента, искренне желая поскорее закончить этот диалог.
– Как грубо. А ведь та женщина очень хороша в своем деле, мой сын брал ее в качестве няни не так давно, она отлично себя показала. Жаль, что ты не оценил мой подарок,– Домкратов отложил бокал в сторону и достал из сумки увесистую папку с документами,– оставим эту глупую демагогию. Здесь все за последний квартал работы, мои ребята уже начали прозванивать должников.
Рудольф взял папку в руки и бегло просмотрел ее содержимое.
– Отлично. Хоть в исполнительности вам нет равных. Я проверю бумаги и передам их через Федора. Дальнейшие встречи в ближайшее время не требуются,– он допил свой бокал и встал,– и да, еще кое–что. Если я поймаю еще одну крысу с вашей подачи, верну вам ее в виде чучела. Не забывайте свое место,– Рудольф усмехнулся, наблюдая, как лицо старика искажается гримасой отвращения и ненависти.
– Глупый мальчишка... Помяни мое слово, однажды ты ответишь за свою дерзость,– Павел широко улыбнулся, отчего его морщинистое лицо стало еще больше напоминать сушеную сливу.
– Мечтать не вредно. Доброго дня,– Алфёров передал бумаги своему помощнику и пошел в сторону выхода.

Федор засеменил следом, сжимая папку чуть крепче, чем следовало.
– Вы уверены, что стоило так с ним разговаривать? – спросил Кравченко, когда они покинули клуб,– Домкрат такое не любит...
– Не забывай, кто на кого работает,– фыркнул Алфёров,– отвези бумаги, куда следует, и займись проверкой наших должников. Сегодня звони мне только в самых экстренных случаях, Понял?
– Да, босс,– Федор кивнул, немного успокаиваясь. Рудольф доверял этому парню не просто так. Они сошлись интересами еще в университете, плюс их семьи были достаточно дружны долгие годы. Алфёров знал, когда перенимал дела отца, что преданнее человека, чем Кравченко, он не найдет. И за годы работы ни разу не пожалел о своем выборе.
Они вместе подошли к машине. Петр курил немного в стороне, а Майя из последних сил играла с недавно проснувшимся Ромой около парковки

– Мы едем домой? – Майя устало улыбнулась, заметив начальника, и бегло окинула взглядом его помощника.
– В океанариум,– напомнил Алфёров, закатив глаза,– малыш выспался?
– Да, он проснулся пять минут назад,– девушка кивнула,– так что мы готовы.
– Ну, я тогда поехал,– Федор кивнул своему боссу и подмигнул горничной, перехватив свою сумку на другое плечо,– до встречи!
Алфёров усмехнулся, заметив эти переглядки между ретировавшимся помощником и своей прислугой, и позвал Петра.
– Поехали!

После всей этой тягомотины Алфёров наконец–то отправился с малышом в океанариум. Рома уже начал осваивать речь и многие предметы называл правильно, пусть понять это было непросто. Его отцу чертовски нравилось слушать, как малыш выговаривает названия рыб.

– Пааа, акуааа! – закричал мальчик, когда увидел большую белую акулу, и весело рассмеялся.

– Ты ж мой умничка, – Рудольф поцеловал сына в щеку, – смотри, а там акула поменьше! – он повел сына за ручку дальше, вдоль прозрачной стены, не обращая внимания на тихое нытье Майи, уставшей от всего этого путешествия. Они гуляли по океанариуму добрых два часа, и в конце Рома посмотрел на папу большими голубыми глазками и отчетливо сказал:

– Атю упить Ее адалок.

Сначала Рудольф растерялся, но уже мгновение спустя понял суть просьбы ребенка.

«Хочу купить Лере подарок. Он хочет порадовать ее... Может и мне можно? Всего раз,» – он кивнул и ответил сыну:

– Пойдем, выберем ей подарок.

Неподалеку был магазинчик с местной атрибутикой, куча мягких игрушек, футболок и прочего барахла. Рома выбрал милую плюшевую акулу и сразу протянул ее отцу, а вот Руди крепко задумался, разглядывая бижутерию. Конечно, украшения даме лучше покупать совсем не в сувенирной лавке, но разве это будет уместно? Да и выбора у него особо не было. Мужчина долго размышлял, что же купить, как вдруг на помощь пришла Майя, заметно воспрянувшая от похода в магазин.

– Хотите выбрать подарок для Леры? – она на удивление спокойно спросила об этом, отчего Алфёров напрягся сильнее.

– Это подарок от Ромы, я лишь помогаю выбирать. А что, есть идеи?

– Я заметила, что Лера любит янтарь в украшениях. Здесь много подобного, – Майя показала ему стенд с ярко переливающимися подвесками, браслетами и прочим. Эта девушка работала в доме Рудольфа уже четвертый год, но он и не думал, что она столь наблюдательна. Справедливости ради, он редко замечал слуг, ими занималась Милена, и Алфёрову хватало того, что он видел в них полезным по факту работы.

Рудольф растерянно посмотрел на все это многообразие бижутерии и поинтересовался:

– А какие она украшения предпочитает, ты не заметила часом?

– Берите медальон с секретом. Не пожалеете, – девушка показала ему несколько подвесок, в которые можно было вставить фотографию. Мужчина выбрал ту, на которой был изображен прелестный цветок, и вскоре они отправились домой с кучей впечатлений и подарком.

Лера встретила их у входа в дом теплой улыбкой. Рома кинулся к ней на ручки и радостно сообщил:

– Еа, мы виеи акуву! – восторг на его личике был таким ярким и неподдельным, что даже Рудольф не смог сдержать улыбку. Мальчик протянул девушке акуленка. В игрушке был замочек, под которым Алфёров спрятал свой подарок, чтобы Лера не увидела его сразу.

– Ого, а это мне? Акула была такая же большая?

– Исе босе! – Рома активно закивал.

– Спасибо, солнышко мое, – Лера поцеловала мальчика в лобик.

Руди невольно отвернулся, чувствуя острый укол зависти и печали. И о чем он только думает? Глупо было покупать ей подарок. Чертовски глупо было так себя подставлять! Но ничего, все еще можно списать это на желание ребенка порадовать няню. И его собственный интерес тут совсем ни при чем...