8 - Coniglietto, non mi interessa
8 - Кролик, мне всё равно
— Ты хороший сын!
— Обещай никому не рассказывать...
Брайан Кинни/Том
***
— Боже мой, Чонгук, я не смогу! — воет Чимин, уткнувшись в плечо друга и чувствуя, как сердце в очередной раз заходится в бешеном ритме, стоит только подумать об... этом.
— Не драматизируй. Ну поцелуетесь, ну в кадре, не вижу проблемы. Вообще, за те деньги, что тебе платят, как никому не известному и не актёру, я удивлён, что они не затребовали от вас порно-ролик в full HD.
— Чонгук! — Чимин краснеет и пытается вдавить лицо в крепкое предплечье парня, лишь бы тот не заметил его смущение, и не дай бог не понял, что мысль о сексе на камеру, если он будет с Юнги, кажется ему не столь возмутительной, сколь интригующе-завлекательной.
— А что Чонгук? Не волнуйся, мой юный падаван, твой сенсей тебя не бросит. Во-первых, перед поцелуем пожуй мятные конфетки, во-вторых, не лезь к нему с языком первым, подожди его действий и отталкивайся от них, чтобы потом не было, как в старшей школе, когда Чон Бам решил, что у тебя на щеке муха, а ты подумал, что он хочет чмокнуться. Боюсь, от Юнги в случае чего ты не сможешь ныкаться по туалетам до конца обучения, то бишь, съёмок. Обращайся, гуру любовных дел всегда в твоём распоряжении.
— Кстати об этом, — коварно ухмыляется Чимин, нашедший прекрасный повод свернуть становящийся всё более неловким для него диалог. — Гуру любовных дел, что у достопочтенного маэстро происходит с Ким Тэхёном? Серьёзно, когда ты вчера забирал меня с площадки, я словил взгляд Тэ-хёна, и он был таким... таким... будто он умрёт за тебя, если ты попросишь, вот.
Чонгук замирает, и Чимин, чья голова всё ещё покоится на его плече, чувствует, как напрягаются мышцы старшего, да и сам он весь подбирается, будто перед прыжком. Впрочем, через пару секунд парень усилием воли расслабляется, после чего, немного помолчав, отвечает:
— Мы решили возобновить отношения. Во всяком случае, попытаться.
— О, это же здо... Погоди-ка, возобновить?! — вопит Чимин, и его лицо из мечтательно-воодушевлённого превращается в откровенно агрессивное.
— Прости, — пожимает Чонгук и отводит взгляд. — У тебя когда-нибудь бывало такое, что ты не говорил что-то, но не потому что не хотел, а потому что то не приходилось к слову, то играли обстоятельства, а через какое-то время упоминать об этом становилось всё тяжелее просто потому, что автоматически пришлось бы объяснять, почему молчал до сих пор?
— Интересная формулировка вопроса, — насупливается Чимин, параллельно о чём-то размышляя. — Возобновить-возобновить... Погоди-ка, Тэхён и есть тот самый мудак, который изменил тебе с каким-то парнем после долгих отношений?! Помнишь, у меня как раз в то время был напряг на учёбе, а у тебя — на работе, и ты всё никак не мог нас познакомить... О Боже, Гук, теперь у меня целая гора вопросов. Но начнём с принципиально важного: как ты нашёл в себе силы простить его?
— А я и не говорил, что простил. Но эта ситуация и откровенный разговор с Тэхёном научили меня смотреть на вещи не только с моей стороны, что, в свою очередь, может стать первым шагом на пути к прощению. Мы ещё только учимся быть вместе... снова, но за те несколько дней, что мы вновь состоим в отношениях, я чувствую себя, будто надутым гелием. Помнишь, как в песне на концерте Сии? Его любовь поднимает меня, как гелий, Чимин-а.
— Как... романтично, — не выдержав, мягко улыбается Чимин, всё ещё пытающийся сопоставить в своей голове образ вредного, но благородного Тэхёна и злостного изменщика, бросившего его друга в пучину отчаяния и самокопания.
— Нет, ни черта это не романтично, — мотает головой Чонгук, морщась, как от зубной боли. — Я всё чаще задумываюсь о том, почему не могу его отпустить. Дело ли в том, что я готов признать свою вину в случившемся и работать над, в общем-то, не самыми пропащими отношениями, или же я просто ищу плюс-минус адекватно звучащие отговорки, чтобы не признавать свою зависимость? Понимаешь, как наркоманы и алкоголики, которые никогда не скажут, что они наркоманы и алкоголики.
— Ну, если ты в принципе допускаешь такую возможность, то всё уже не так плохо, — веско замечает Чимин. — Нужен совет, несостоявшийся гуру любви?
— Да, пожалуйста, — поджимает губы Чонгук и благодарно хмыкает, когда Чимин подкатывается к нему под бок и крепко обнимает за талию, пытаясь укрыть его собой от всех превратностей внешнего мира.
— Как человек, который в принципе бывал в плохих отношениях и знает, что такое сосуществовать под боком с мудаком, я могу сказать, что до измены и подумать не мог, что в ваших отношениях что-то не так. Не знаю, как он это делал, но с ним ты буквально летал по улицам, и я никогда не видел, чтобы кто-то мог так широко улыбаться, ага. Я не знаю обстоятельств произошедшего со стороны Тэхёна, а потому не могу судить о степени виновности каждого, но если ты видишь в этих отношениях потенциал, если ты чувствуешь, что они делают тебя счастливым — ты должен попытаться. Если он не оправдает твоего доверия — что ж, тогда у тебя не будет ни малейшего сомнения касательно того, стоит ли обрывать эту связь, но что если нет? Каждый заслуживает второго шанса, а Тэхён не выглядит как хронический изменщик. Если за месяцы ваших отношений эта нелепость была единственным его косяком, я думаю, что речь идёт не столько о зависимости, сколько о готовности видеть чью-то сторону, кроме своей, а это очень круто, поверь мне на слово.
— Спасибо, — шепчет Чонгук и опускает подбородок на макушку младшего.
— За что? — недоумевает Чимин.
— За то, что ты есть, — предельно искренне отвечает Гук.
***
День Х официально наступает: Чимин нервничает и задаётся тахикардийным вопросом раз двадцатый за прошедшие пять часов съёмок. Даже Тэхён, гримирующий его для сцены — они опять вляпались в какое-то сюжетное дерьмо, а целоваться в грязи, крови и бог знает чём ещё сценаристам показалось невероятно романтично, — замечает, что Чимина как-то нехорошо трясёт.
— Эй, ты в порядке? Точно не нужно врача? — уточняет он, вздёргивая бровь.
— Ага... В порядке, — еле как вымучивает из себя пару слов Чимин, косясь в сторону подбирающего куртку для практически законченного костюма Юнги.
Вокруг него носятся костюмеры, предлагая варианты разной степени порванности и общей испорченности, причём самое обидное в этой ситуации то, что даже подбитый стараниями гримёров и подранный чаяниями костюмеров, он всё равно выглядит как человек, с которым хочется поцеловаться, невзирая ни на что. Чимин нет: он под слоем грима и потрёпанной одежды больше похож на жертву наводнения или единственного выжившего после химической катастрофы. Эх, вот что значит этот пресловутый «код звезды» — быть желанным вопреки обстоятельствам, и даже в жутковатом мейк-апе и с причёской а-ля «я упала с самосвала» казаться чертовски совершенным, почти божественным... и недосягаемым для простых смертных вроде Чимина.
Тэхён на секунду отрывается и с замершей кистью в руках переводит взгляд туда, куда вот уже пару минут сосредоточенно лупит Чимин, и ехидно улыбается, замечая предмет наблюдения младшего.
— Ну что, Джульетта, готова прикоснуться к святому месту Ромео? Я про губы, если что, — смешливо фыркает Тэхён: последнюю фразу приходится добавлять после того, как от первой Чимин сначала бледнеет, а потом резко пунцовеет не только щеками, но и всеми оставшимися нетронутыми мейком участками кожи.
— Как там ваше ничего с моим лучшим другом? — ёрничает в ответ Чимин, мысленно давая себе пять при созерцании вытянутого от удивления лица гримёра. — Да брось, то, что между вами что-то будет, было понятно с самого начала. Он отпирался до последнего, мне пришлось пытать его щекоткой и фильмами Гай Германики, но он раскололся и признался, что вы с недавних пор встречаетесь.
Чимин, дурачась, намеренно подчёркивает своё мнимое незнание о прошлом парней; всё-таки, это самую малость сильно личное, и младший справедливо рассуждает, что Тэхёну, как и любому другому человеку, такого рода осведомлённость может быть неприятна. Да и рассказано это было строго по секрету, а Чимин не трепло, и чужое доверие ценит.
— Твой друг — настоящее чудо. Тебе повезло с ним, — тем временем замечает Тэхён, нанося на лицо младшего финальные штрихи.
— Тебе тоже, — резонно вставляет реплику Чимин.
— Мне тоже, — соглашается гримёр, и лицо его на долю секунды аж вспыхивает от несдержанной, широкой, но до боли искренней улыбки.
Интересное наблюдение, которое не раз приходило на ум Чимину: чем реже человек улыбается, тем лучезарнее и приятнее кажется его улыбка, тем ценнее и утончённей она выглядит в глазах окружающих. Быть может, это потому, что неулыбчивые люди не испытывают пиетета перед установившейся традицией механически тянуть уголки губ в гримасе довольствия, не следуют так называемым нормам вежливого дружелюбия. Оттого их улыбки и ярче, оттого и краше, и завлекательнее, что идут от чистого выражения эмоций, всегда неподдельные в своей обворожительной неловкости.
Говоря об улыбках, грешно не вспомнить про Юнги: тот совершенно неописуемо ярок и безоружен в этой притягивающей привлекательности, когда смотрит на него своим лисьим прищуром и слегка, лишь на секунду теплеет всем своим видом, стоит их взглядам зацепиться друг за друга. Чимин ненавидит себя за то, что так быстро попал под его чары. И всё-таки, собственные ошибки ничему не учат таких наивных мальчиков, как Пак Чимин.
Он в очередной раз влюбился в того, с кем у него никогда и ничего не получится, и если для роли это, быть может, и хорошо, то после окончания съёмок он из вредности и отчаяния опустошит весь винный запас Чонгука, будь он трижды проклят со своими гениальными идеями, в сотый раз за прошедшее время съёмок!
— Ты готов? — интересуется Юнги, и Чимин насилу давит в себе желание прикинуться припадочным, попасть в больницу, сбежать из страны и больше никогда, никогда не пересекаться с его личной тахикардией на ножках.
— Честно? К такому нельзя быть готовым, — откровенничает младший, заламывая руки и лихорадочно бегая взглядом по помещению.
— Ну, если тебе от этой мысли будет легче, просто помни о том, что мой первый поцелуй в дораме был с женщиной и закончился в каком-то смысле даже трагически.
— Это как? — любопытствует Чимин, ненадолго отвлекаясь от своей мысленной дилеммы.
— Ну, у неё был очень мерзкий блеск для губ, вызывавший у меня нездоровые ассоциации с лягушками — даже не спрашивай, почему. И вот, когда режиссёр обьявил начало съёмки и сказал отыгрывать, я через силу поцеловал свою принцессу-лягушку, и только тогда понял, что меня так отталкивало в её блеске. У него был клубничный запах и вкус, а меня с детства тошнит от клубники — непереносимость какая-то, ну и всё. Короче, убежал я в туалет, роняя тапки и сдерживая рвотные позывы, а моя партнёрша потом все оставшиеся съёмки тихо меня ненавидела, хотя я несколько раз объяснял, что причина не в ней.
— Ну.... Я не использую блеск, — находится Чимин и еле заметно краснеет, замечая насмешливое выражение лица Юнги.
— Значит, есть шанс, что после нашего поцелуя я не побегу блевать в близлежащий туалет, — фыркает он, после чего, посерьёзнев, добавляет: — А вообще, не нервничай, правда. Это не то, из-за чего стоит грузиться, просто представь на моём месте любого голливудского мачо, или ну, не знаю, кто там тебя привлекает. Лил Памп?¹
— Почему он? — истерично хихикает Чимин.
— Без понятия. Просто он похож на мультик, а ты у меня ассоциируешься с плюшевым медвежонком. Но если серьёзно, просто расслабься, а я сделаю всё, чтобы ты даже не заметил, как пройдёт время съёмок.
... Они выходят на съёмочную площадку; свет слегка приглушён и на удивление, но на обычно оживлённом куске площади не оказывается ни души. Чимин чувствует себя немного неуютно, оставшись с Юнги наедине, и его всё ещё колотит от мысли о маячащем на горизонте поцелуе. Тем не менее, пустота вокруг постепенно оказывает на перенервничавшего парня терапевтическое воздействие: пусть это и не продлится долго, но ему необходимо сделать паузу от бесконечного потока людей вокруг.
— Чимин, ты же учишься на танцора? — меж тем заводит разговор Юнги, подходя к Чимину поближе и, вероятно, пытаясь разрядить обстановку.
— Да, — кивает он, мысленно всё ещё пребывая в предстоящей сцене.
— Это заметно по пластике и, в принципе, не такой уж плохой мимике. У тебя есть неплохие шансы на корейском дорамном поприще, особенно с таким лицом.
— Каким? — выныривает из собственного сознания Чимин, не совсем понимая, к чему ведёт старший.
— Страстным. Невинным? Но вместе с тем невероятно упёртым.
А дальше... Дальше происходит лучше-худший момент в жизни Чимина. Резко сокращая расстояние между ними, Юнги порывисто целует его, и Чимин готов расплакаться от целого взрыва из эмоций, прогремевшего где-то внутри. Губы у старшего слегка обветренные и сухие, но это только прибавляет гармоничности поцелую на фоне влажных, идеально гладких и пухлых губ Чимина. Рука младшего неосознанно цепляется за предплечье актёра; тот еле слышно хмыкает в чужие губы и усиливает напор, чуть наклоняя голову и даря Чимину лучшие ощущения в его жизни.
Это странно, страшно и волнительно: неужели Юнги поцеловал его вне кадра, не для галочки и хорошего дубля, неужели у них действительно есть шанс? Одна только мысль об этом бередит сознание, опьяняет не хуже лучшего вина из закромов Чонгука, превозносит над землёй и окрыляет, потому что Юнги — заносчивый хам, спасающий котят от мороза и работавший на износ ради исполнения своей мечты. Человек-контраст, провоцирующий несчастное, зашитое сердце биться быстрее, его личная тахикардия, неужели, наконец-то, его?
Это длится вечность и вместе с тем будто пару секунд в итоге: Чимин уже почти растекается в чужих руках, плавится, как мороженое на солнце, когда на периферии раздаются хлопки. Много хлопков. Широко распахнув глаза и посмотрев в сторону, он видит основной состав съёмочной группы, входящий через боковую дверь во главе с мистером Кваном.
— Ребята, это было гениально! Юнги, отличная идея снять сцену без участия персонала для большей интимности и проникновенности сюжетом! Чимин, для первого дорамного поцелуя это была настоящая феерия, точно не хочешь задуматься о карьере профессионального актёра?
Внутри что-то с треском ломается, и Чимин чувствует себя самым большим дураком на всём белом свете. Как он мог поверить, пусть даже на секунду, что в том поцелуе была хоть капелька чувств самого Юнги, без оглядки и подтекстов, таких, какие они есть? Подавляя в себе желание разрыдаться прямо на месте от осознания того, насколько просто ему было обмануться при наличии стойкого желания непременно это сделать, он покорно принимает поздравления с первым же удачным дублем и даже кое-как доснимается в оставшихся сценах, разумеется, криво, косо и невпопад. Его отпускают, списав всё на усталость после напряжённой сцены, и он набирает знакомый номер, заявляя, что сегодня вечером собирается напиться вдрызг.
Завтра он снова станет привычным всем Чимином, завтра он снова вернётся в мир, где ничего и никогда не бывает просто так, а прекрасный принц не заинтересован в первой встречной замарашке просто потому, что у неё красивая душа. Но это всё будет завтра, а сегодня он напьётся, и лишь фантомные касания пальцев к губам напомнят о самом болезненном, но, несомненно, лучшем поцелуе в его жизни.
1) Американский рэпер, прославившийся после выпуска трека «Gucci Gang», набравшего около 1 млрд просмотров на YouTube