Morbus

А потом произошел один странный случай, я ходила на уроки актерского мастерства и мы там бросали мяч, жевали пробки и вытворяли прочую ерунду. В нашей актерской группе не было ни одного парня, вследствие чего мы делились на группу девушек, изображавшую парней и группу девушек, ничего не изображавших и танцевали какой-то старинный танец, одновременно проговаривая скороговорки. Затем каждое наше занятие продолжалось с уже указанным мячом, мы становились в круг и поочередно бросали мяч любому человеку из круга и проговаривали определенную строчку из скороговорки. Вначале мы посчитали, что это очень легко, но на деле это оказалось вначале даже непосильно для некоторых, в связи с чем наш круг прерывался и весь этот ад начинался сначала с бросаниями мяча и в ускоренном темпе проговаривания самих скороговорок. У меня была хорошая реакция, но не очень хорошая дикция, у кого-то — наоборот. После всех указанных мучений мы вызывались по одной и очень быстро пытались произнести вначале какие-то скороговорки, а потом и тексты в пробкой от вина во рту. Но произнести это все надо было так, чтобы все слова были понятны не только тебе, но и окружающим.

Я каждый раз открывала старую дверь, забиралась на сцену, и пока никто не видит, начинала что-нибудь декламировать.

Мы обычно действительно занимались на этой сцене, но иногда мы спускались вниз, в другую часть кабинета и продолжали занятия уже там.

Сам кабинет можно было описать так: огромный метраж, светлые стены, огромные, но старые окна, в левой части кабинета — невысокая сцена, а в правой — стол преподавателя и стул. Сбоку, если смотреть от двери, около стены также располагались стулья.

Наш преподаватель по актерскому мастерству Маунус Рэй был просто великолепен. Ему было около сорока пяти лет, но он был энергичен, как в двадцать. Это был самый оригинальный человек, которого я встречала, он был невероятно талантливым актером, на него всегда было интересно смотреть. Это был харизматичный, вдохновленный и просто гениальный человек. Если ему в голову приходила мысль нам показать какой-то отрывок монолога, то это всегда было феерическое зрелище. Я слышала, что его жена умирала.

Я старалась на занятиях, как в последний раз.

Он мне говорил, что у меня талант. Я никогда не слышала, чтобы он еще кому-то так говорил. Возможно, он каждой ученице это отдельно говорил, кто знает?

На каждое его занятие я приходила, подготовившись чуть ли не лучше, чем к школьным предметам.

Но иногда я пропускала занятия в связи с тем, что не могла каждый раз попасть на его занятия, так как они совпадали с моими подготовительными курсами для поступления в университет.

Я это объясняла нашему мистеру Рэю, но он слушать ничего не хотел.

И в один прекрасный день он озвучивал оценки, которые мы все получили за полгода обучения. Он спокойным голосом объявил:

— Стефани Кокс — отлично, Диана Робертон — отлично, Пози Букер — хорошо, Баттшеба Литтл — хорошо, Табита Бэйтс — отлично, Эвис Нэнкок — отлично, Айрин Вуд — хорошо, Сибил Хаббарт — отлично, Барбара Адамс - хорошо, ну а Кора Моутс — это что-то ужасное. Кора, из-за того, что ты вообще, практически, не ходила, тебя бы надо выгнать. Ты не пришла на шесть занятий! Я тебя ждал в прошлую субботу на дополнительное занятие, даже после занятия задержался, а ты даже не позвонила, что не сможешь прийти! Ты думаешь, это адекватное поведение?

Я не могла ничего сказать. Я выжидала.

— В общем, несмотря на то, что ты изредка ходила, и у тебя даже был маленький прогресс, ты все уничтожила своей ленью!

— Я же говорила, что я не могла приезжать. - Ответила я.

— Ты хоть понимаешь, что мы сейчас говорим о твоей учебе тоже в каком-то смысле? Ты пришла сюда с какой целью? Трудиться! Вот будь добра — трудись! Труд актера — это самый непомерный труд на земле! Хочешь чего-то добиться в этой профессии, значит, ты должна пахать, как лошадь! А не приходить раз в месяц, чтобы постоять пятнадцать минут с пробкой! Поэтому, Кора, я бы тебе поставил неудовлетворительно.

Я почувствовала, как у меня начинает кружиться голова и закипает все внутри.

— Я не виновата, что у меня кроме Ваших занятий еще существуют подготовительные курсы для поступления в университет! И знаете, мне это тоже очень важно! Я каждый раз ходила сюда и буквально подыхала здесь! А Вы мне говорите, что никакого прогресса нет! Это все неправда, я же вижу, что я здесь лучше всех играю! - но всего этого я не сказала.

— И хорошо! - Сказала я, кинула аппарат связи на стул, стоящий около двери и выбежала из кабинета.

— Кора, стой! Я еще недоговорил!

Меня всю трясло. У меня горело лицо. Я была очень зла и плакала от злобы и бессилия. Да что там плакала, я буквально выла.

Я побежала вначале в туалет, думала, что я там проплачусь и успокоюсь, но не смогла успокоиться. За мной никто не пошел.

Затем я побежала к еще одной своей знакомой преподавательнице, которая работала на втором этаже в том же здании. Я долго стояла и ждала около ее кабинета, но она не подходила. Наконец, она подошла.

— Что это ты устроила? - Спросила она у меня гневно. — Ты что это вытворяешь? Я-то была о тебе лучшего мнения? Ты что, с ума сошла?

— Что Вы... имеете в виду? Вы знаете, что он... мне сказал? - Заплакала я дальше.

— Да знаю я уже, милочка! И вот, что я тебе скажу, ты с чего это решила, что ты можешь в преподавателя аппаратами связи кидаться? У тебя совсем мозг не работает?

—Какими аппаратами связи?

— Ты же кинула Маунусу Рэю аппаратом связи в лицо! Он еле увернулся! Это все смешно, конечно, но ты соображаешь, что ты сделала?

— Кто это Вам сказал такую глупость? - Я не могла остановиться и все еще плакала.

— Да он сам только что рассказал и девочки!

— Он сам? И девочки? - У меня глаза полезли на лоб. Я чуть не захлебнулась от слез. У меня появилось стойкое впечатление, что все мгновенно ослепли и поглупели.

— Да, а ты что думала! Ты что, действительно сдвинулась?

— Но то, что девочки — это понятно... Но то, что он сам...

— А что ты думаешь, он будет скрывать? Иди быстро и извиняйся! В таких ситуациях и родителей сюда вызывают! Может, все же вызвать твою маму?

— Я ни в кого ничем не кидала. Я, как Катарина Уньяк... не виновна... не делала.

— Он сам нарвался? А что, он сам в себя кинул? И девочки все подтвердили! Катарина Уньяк! А главное, он сам! Иди быстрее, возможно, он тебя простит!

— Я не... кидала в него ничем.

— Что же, они все будут врать?

— Я кинула аппарат связи на стул... и убежала оттуда. Я не кидала в него!

— Хватит чушь городить! Иди и извиняйся!

Тут прибежали еще несколько человек-преподавателей и все требовали, чтобы я немедленно извинилась перед Маунусом Рэем.

Я попыталась их перекричать и переубедить, но у меня ничего не вышло.

— Да он стоял напротив меня, а стул стоял сзади, около двери! Я кинула аппарат связи на стул! Я же не настолько косая, чтобы перепутать, где у меня впереди, а где сзади!

В результате я была буквально загнана в кабинет с Маунусом Рэем, где он сидел один, а все уже ушли, оставив меня с ним для очень серьезного разговора один на один.

— Кора, я хотел тебе сказать сразу, чтобы ты зашла ко мне позже и мы обсудили данный вопрос, но не успел. Вот твой аппарат связи. - Мистер Рэй положил передо мной аппарат связи.

— Спасибо.

— Я хотел тебе сказать, что поставлю тебе на этот раз удовлетворительно...

Так что Вы сразу не сказали!

— Но мне не хотелось об этом говорить при всех, потому что все работали, а ты практически отсутствовала. У тебя, я тебе скажу по секрету, есть талант, но ты должна его развивать. Если ты будешь приходить раз в две недели и что-то делать пять минут — ничего не будет. Ты должна же, все понимать! Ты как себя чувствуешь? Ты плакала? - Он мне протянул платочек.

Я платочек взяла.

— Но Вы скажите, я в Вас не кидала?

— А в кого же ты кидала, я отвернулся, и тут в меня летит аппарат связи.

— Ведь нас никто не слышит! Могли бы и правду сказать! Вы же должны понимать, что я в Вас не кидала! Правда, не кидала!

—Так я и правду говорю! А ты разве не видела, куда кидаешь?

— Не пытайтесь и Вы еще из меня дуру сделать! Я кидала на стул!

— Значит, на стул? - Он хитро ухмыльнулся. - А как же в меня прилетело, отрикошетило?

— Я не знаю. - Мне ужасно хотелось сказать, если честно, Вы все придумали.

— Хорошо, ладно, не будем заострять на этом внимание. Просто, ты понимаешь. если ты так будешь на все реагировать, то ничем хорошим это не закончится. Тебе надо поменьше нервничать. Успокойся.

— Но Вы же сказали, что у меня талант.

— Да.

— Так почему же тогда — удовлетворительно?

— Потому что ты мало себя проявила. В следующий раз я могу поставить тебе лучшую оценку, только если ты не будешь пропускать.

Я молча гневно смотрела на него.

— Ну что, успокоилась?

— Да.

Я еще немного помолчала.

— Вы мне сами говорили, что я не умею злиться.

— Теперь вижу — умеешь.

Потом настали каникулы. Через несколько месяцев я вернулась в школу актерского мастерства и прошла в кабинет Маунуса Рэя.

В кабинете пока никого не было. Я сняла обувь и забралась на сцену.

Я подумала, что хорошо бы, пока, может быть, никто не придет немножко потренироваться. Мы на занятиях пока ничего не читали, но должны были начать в этом полугодии. Я вспомнила, что как-то учила монолог Джульетты. Хотя из меня Джульетта никакая, но все же, почему не повторить, пока никто не слышит.

Я немного неуверенно начала, обращаясь к пустоте:

— Ромео... Хм.. Что-то в горле... Ромео... Ромео, о зачем же ты Ромео! — Тут я зашагала по сцене быстрее и заговорила уже более уверенно. — Покинь отца и отрекись навеки от имени родного, а не хочешь - так поклянись, что любишь ты меня, - и больше я не буду Капулетти. Одно ведь имя лишь твое - мне враг... А ты - ведь это ты, а не Монтекки. Монтекки - что такое это значит? — Здесь я сделала большую паузу. — Ведь это не рука, и не нога, и не лицо твое, и не любая часть тела. О, возьми другое имя! Что в имени? — Тут я тоже решила ненадолго притормозить и воздвигла правую руку к небу, а точнее к потолку. — То, что зовем мы розой, - и под другим названьем сохраняло б свой сладкий запах! Так, когда Ромео не звался бы Ромео, он хранил бы все милые достоинства свои без имени. Так сбрось же это имя! Оно ведь даже и не часть тебя.

— Ловлю тебя на слове. — В кабинете появился Маунус Рэй. — Но если честно, пока еще не очень хорошо. Если уж быть совсем честным, то совсем плохо. Я тебе совсем не верю. Поэтому я пока и не считаю, что вам нужно читать.

Совсем, совсем... Все понятно.

— Ты сейчас метаешься по сцене и кричишь, а ты должна это говорить так, чтобы я поверил. Как зритель.

И тут я вспомнила. Талант у тебя есть... Но ты лентяйка... Ты ничего не делаешь... Ты не считаешь нужным... Почему ты пропускаешь?...

И я подумала: "Ну подожди!" В голове у меня начал образовываться план.

— Давайте, я Вам что-нибудь другое почитаю. Пожалуйста. Джульетта из меня никакая, но это не значит, что я не смогу ничего другого прочитать.

— Хорошо. Пока все равно никто не пришел. И что-то мне подсказывает, никто не придет. Тоже как вкатить им неудовлетворительно! Чтобы ходили на занятия. Как считаешь?

Посмотрим.

Я пожала плечами.

Только можно, я Вам что-нибудь другое почитаю? Мне Джульетту как-то стыдно читать и тем более Вам.

- Да, конечно.

Я вдруг покачнулась и села на стул.

- Что случилось? Все хорошо? Может, в другой раз позанимаемся?

- Нет, все хорошо. Позволь мне, уходя, прошептать... - Я оглянулась и посмотрела на него. - печаль тая... Ты был прав, да... вполне... дни мои прошли во сне... Упованье было сном... - Я схватилась за левую сторону и стала внезапно задыхаться.

Маунус Рэй подлетел ко мне.

- Что случилось? Может быть, тебе водички?

- У меня таблетки кончились...

- А что у тебя? Сердце?

Я не ответила.

Я встала со стула.

- Сиди, сиди.

- Нет, я уже получше... я уже получше себя чувствую...

Тут я упала плашмя лицом об пол.

Я отдаленно слышала, что Маунус Рэй что-то говорит, его голос как-то отдаляется. Внезапно его голос наоборот стал приближаться.

- Все хорошо, все хорошо...

Тут я поняла, что он поднял меня и потащил. Посадил меня на стул. Дыхания не было.

- Сейчас я приду... - Я не знала, кому это он говорил. Он что, испугался?

Он убежал из кабинета.

Я злорадно ухмыльнулась. Я покажу ему сейчас! Сейчас он приведет кого-нибудь еще из преподавателей и я поведаю всем, как он довел меня до обморока. А потом я напишу на него заявление. И жалобу накатаю. "Я тебе не верю! Все у тебя плохо!"

Через несколько минут он вернулся. Я подсчитала, что за это время я могла спокойно умереть. Я уже дышала, но очень медленно.

- Сейчас, сейчас, подожди... Так... - Он аккуратно поднял мою голову и зажал мне нос пальцами. Я открыла рот...

- Вот, вот, сейчас... - Он подсунул мне под нос какую-то вонючую гадость.

Я "с большим трудом очнулась".

- Одну секунду... - Он поднес к моему рту чашку с какой-то жидкостью.

- Это что? - еле слышно произнесла я.

- Пей... Аккуратно пей... - Он начал вливать в меня какую-то жидкость.

Я не рассчитала и сделала очень большой глоток. Это было что-то очень горячее и очень горькое, соленое до невозможности. Я думала, что у меня сейчас выпадут глаза или я превращусь в огнедышащего дракона.

- Ну как? - Спросил он, поддерживая меня за голову.

- Хорошо. - Подавившись заскрипела я.

- Это соленый кофе. Я всегда его пью, когда мне плохо. Ложки четыре кладешь и как новый. Хорошо, правда?

- Да.

- Тебе понравилось? Хочешь еще?

- Да.

Здесь я вспомнила про отца Брауна, про которого я читала. И про рассказ "Летучие звезды", где отец Браун и Фламбо шли в какое-то кафе. И чтобы выявить преступника отец Браун перепутал соль с сахаром, заставив Фламбо выпить что-то тоже соленое, чай или кофе, я не помню. "Я спросил себя, стерпит ли невиновный человек, если ему в кофе (или в чай, я не помню) положат соль? Нет. А Вы стерпели." - так он там что-либо говорил.

Я подумала, а что, если это тоже такая проверка и он мне сразу не поверил, а теперь издевается таким образом и считает, что я прокололась. Но уж, раз стала играть, то надо играть до конца.

Я допила всю чашку и слабо улыбнулась.

- Тебе понравилось?

- Да, очень.

- А ты никогда так кофе не пила?

- Нет.

- А теперь это под язык. - Он засунул мне какую-то таблетку в рот прежде, чем я успела одуматься.

- Я сам чуть не умер, пока бегал. Ты меня так напугала... Тоже капли пришлось выпить...

- А Вы как?...

- Сиди, сиди... не вставай... Тебе вызвать машину?... Или, давай я тебя сам отвезу?...

- Нет, спасибо... Я сейчас посижу немного... и пойду.

И тут я хотела взорваться радостью: "Ну как?" Но потом я посмотрела на него еще раз. На Маунусе Рэе не было лица, он весь стал белый под цвет своей рубашки... Он встал и проводил меня, поддерживая под руку, до двери. Я ему ничего не сказала. Мне стало его жалко. Но потом мне стало его еще более жалко, что он никогда не узнает правды, что это был только номер. Я должна была ему это рассказать. Это уже бесчестно. Но это лучше позже, наверное.

После этого мы долгое время не виделись с ним. А потом я узнала, что он перевелся обратно в Министерство Культуры, где он уже работал.

Я не думаю, что это связано с этим случаем.