Акт 1. Глава 19
Два автобуса рванули с места, поднимая тучи пыли. Последние выжившие, прижавшись к запотевшим стеклам, с ужасом наблюдали, как их дом –их крепость – оставался позади, захваченный мертвецами.
Никита, стиснув зубы, связался по рации с Герасимовым:
— Всё в порядке?
— Пока живы, — прозвучал хриплый ответ.
В салоне начался ропот. Русские – Макс, Данила, Олег – переглядывались, озираясь по сторонам и пересчитывая своих.
— Где Захар? — первым спросил Кирилл, и в его голосе уже звучала дурная догадка. Ответ пришел сам собой.
Когда автобусы, петляя между разбитых машин, проехали мимо того самого пикапа с оглушительно ревущей музыкой, все увидели его.
Захар стоял на крыше, высоко подняв пистолет. Его лицо, залитое кровью и потом, было искажено не яростью, а чем-то более страшным – спокойной решимостью.
— Православные, вперед! — его голос перекрыл вой двигателей.
И прежде чем кто-то успел что-то понять, он приставил ствол к виску.
Выстрел. Тишина.
Даже мертвецы замерли на секунду.
Потом его тело рухнуло на капот. И началось.
Первая тварь впилась зубами в его плечо, вырывая кусок плоти. Вторая схватила за ногу, с хрустом выкручивая сустав. Кишки вытягивались, как канат, когда третий зомби рванул в сторону. Кровь хлестала фонтаном, заливая дорогу алым.
В автобусе кто-то закричал.
— Нет! — Олег ударил кулаком в стекло, его лицо стало пунцовым от ярости.
Макс отвернулся, его трясло.
— Сука... — прошептал Данила, сжимая раненую ногу, будто боль могла перебить то, что он только видел.
Кирилл просто сидел, уставившись в пустоту. Его пальцы непроизвольно сжимали и разжимались.
А автобусы ехали дальше. В лес. В темноту. Прочь от дома, которого больше не было.
— Мы даже не попытались... — Тихо произнёс Данила, продолжая смотреть в одну точку.
— Ты сам всё видел, мы бы и не смогли... Он дал на время сбежать, как и Михеев. Мы не забудем их жертвы. — Расстроенно отвечал Артём, стараясь хоть как-то утешить группу с которой путешествует с начала апокалипсиса.
— Нас осталось так мало... Кто-то погиб, кто-то покалечен... Не понимаю, как Я то всё ещё жив. – Депрессивно рассуждал Кириол, но никто не осмелился ему ответить, хотя у Олега было полно слов, как хороших, так и не очень, просто он не знал какие высказать, чтобы воодушевить парня.
***
Тем временем в другой части автобуса происходила не менее тяжёлая драма.
Двигатели гудели, колеса стучали по разбитой дороге, а в салоне стоял приглушенный ропот уставших людей. Соул сидел в самом углу, отвернувшись от всех, и осторожно закатывал рукав. Кровь уже просочилась через импровизированную повязку, оставляя темные пятна на ткани.
И Альба заметила это первой.
Она подсела к нему так тихо, что он даже вздрогнул, когда ее пальцы коснулись его руки.
— Покажи, — прошептала она, и в ее голосе была не просьба, а что-то более серьезное.
Он вздохнул, понимая, что не сможет ей лгать, и медленно разжал пальцы, открывая ей укус. Рана была глубокая, края уже начали темнеть.
— О Боже... — ее голос дрогнул, глаза мгновенно наполнились слезами. — Когда?..
— Когда нас окружили, — он говорил так тихо, что слова едва долетали до нее. — Один схватил меня. Я не успел...
Она сжала его руку так сильно, что ему стало больно, но он не отдернул ее.
— Почему ты? — ее шепот был полон отчаяния. — Почему именно ты?..
Соул наклонился ближе, его лоб почти касался ее виска.
— Только никому, — прошептал он. — Дай мне пару часов. Я придумаю, как это исправить. Обещаю.
Она резко вдохнула, пытаясь сдержать рыдания.
— Мы спасем тебя. Мой дядя... он, наверняка, уже работает над вакциной, он... Я спрошу у него.
— Альба, милая моя, — он перебил ее, слабо улыбаясь. — Все будет хорошо. Я протяну столько, сколько потребуется для лекарства.
Но в его глазах не было уверенности. Только тихая готовность.
Альба сжала его руку еще крепче, словно боялась, что если отпустит – он исчезнет.
Автобус трясло на кочках, но они сидели неподвижно, будто в последнем островке тишины перед бурей.
После чего, Калибур поцеловал девушку в губы и отстранился. Наконец, он решился сделать то, чего желал Феникс все те дни. Он поцеловал Альбу и в её груди всё забурлило, а в животе начали летать бабочки. Её чувства обострились, как и его, смешиваясь с тревожностью и страхом будущего.
Русские же, Макс, Кирилл и Данила сидели рядом, затем к ним подсел и Суханов, обсудив что-то с Артёмом наедине
— Ну что, пацаны, как вы? — спросил он, не глядя на остальных.
Макс, сидевший напротив, резко выдохнул через нос.
— И куда мы теперь? — его голос звучал сдавленно. — Поселение разрушено. Мертвецы всё уничтожили. Артём вон, занят Ульяной, пытается её успокоить, Кроули сейчас не до этого, он всю команду потерял. — Шаров провёл рукой по лицу. — Больше нет никого, кто знал бы хоть что-то о других общинах.
Данила, не отрываясь от своего дела, методично протирал ствол винтовки тряпкой.
— Ну, мы все ещё живы, — пробурчал он. — Уже хорошо.
Кирилл, до этого молча сидевший в стороне, закрыл свой блокнот с характерным щелчком.
— Может... — он сделал паузу, — может, мы сами создадим свою общину?
Макс резко поднял голову.
— Ты шутишь, да?
— Вообще-то, это хорошая идея, — встрял Данила, всё так же не отрывая глаз от оружия.
— Вообще-то, это тупая идея, — Макс говорил медленно, словно объясняя что-то ребёнку. — Нужно извлекать уроки. Теперь мы знаем – малейшая ошибка стоит сотен жизней. — Он ткнул пальцем в землю. — Лучше не сидеть на одном месте. Быть в движении.
Олег наконец поднял глаза.
— А сколько мы так продержимся? — спросил он просто. В ответ тишина. Даже Данила перестал возиться с винтовкой.
***
Автобус подпрыгивал на колдобинах, а в салоне стояла тяжёлая тишина, прерываемая только рёвом двигателя. Альба нервно перебирала край куртки, глядя на Рэя, который сидел, уставившись в окно пустым взглядом.
— Как думаешь, ему сейчас будет дело до меня? — прошептала она Виктории.
Та лишь покачала головой, глядя на Сиджэя:
— Им обоим нужна поддержка. Оба потеряли близких. Мы должны попробовать. Потеря Лаерса ударила по нам всем, но им...досталось больше. Кстати, как там Соул? Держится?
— Вроде... нормально, — Альба неуверенно отвела взгляд. — Попросил не беспокоить.
Они подошли к мужчинам, замершим в напряжённом молчании. Вика села рядом с Сиджэем, Альба – возле Рэя.
И тут всё пошло под откос.
— Я же тебе говорил, что он выжил! — Сиджэй внезапно рявкнул, сжимая кулаки. — Надо было искать его сразу!
Рэй медленно повернул голову. Его глаза, обычно такие твёрдые, сейчас были пустыми – как у мертвеца.
— Я потерял всю семью, — его голос дрогнул. — Последнего, кто... — Он резко сглотнул и взглянул на Лолу. — А ты мне втираешь про Лаерса? Без доказательств на тот момент? Без ничего? Я должен был слепо поверить и рисковать всем?
— Да! Так поступают друзья, они доверяют! Я видел его! — Сиджэй вскочил, ударившись плечом о потолок. — И был прав! Но ты даже не попытался помочь! Ты сказал – забудь, как будто это домашнее животное!
Ти-Бон, рассматривающий карту города, резко обернулся на нарастающий конфликт.
Рэй внезапно ударил кулаком в сиденье.
— Да пошёл ты! — его голос сорвался на рёв. — Лаерс бы никогда не бросил своего племянника в этой помойке одного! И сказал бы то же самое! Он был реалистом и понял бы меня!
— Эй! — Ти-Бон резко выпрямился. — Мы жили в этой "помойке", козлина!
Рэй лишь скривил губы:
— Без обид, Ти. — Он снова повернулся к Сиджэю. — Я тебе всё сказал.
— Ага, семья важнее, попизди, — Сиджэй язвительно усмехнулся. — Я поражаюсь тому, что ты обвиняешь меня и Лаерса в том, что общину разрушили!
— Да! — Рэй вскочил, его лицо исказила ярость. — Если бы вы не тратили время на его поиски, мы бы все вернулись раньше! И никто бы не погиб!
— ДА С ХУЯ ЛИ?! — Сиджэй рванулся вперёд, но Вика врезалась между ними, раскинув руки.
— ХВАТИТ! — её крик прозвучал, как выстрел.
В салоне замерли все. Даже водитель на секунду сбавил скорость.
Рэй тяжело дышал, его кулаки всё ещё были сжаты. Сиджэй отступил на шаг, но глаза его горели.
Альба, бледная, сжала руку Рэя:
— Остановись, Рэй... Ты не похож сам на себя...
Только рёв двигателя напоминал, что мир ещё не остановился. Все вдруг обернулись на них, а парни и вовсе замолчали. Группа внимательно смотрела на Вику, которая растерялась при таком внимании.
Тяжелая тишина повисла в автобусе после криков. Виктория, глубоко вздохнув, осторожно разжала руки, которые все еще разделяли мужчин.
— Я... я хотела сказать... — ее голос, обычно такой неуверенный, сейчас звучал непривычно бодро. Она поправила прядь волос, нервно заправляя ее за ухо. — Хватит ругаться. Никто не виноват.
Рэй резко отвернулся к окну, его плечи были напряжены, как струна.
— У каждого свои ценности, — продолжала Вика, осторожно выбирая слова. — Своя правда. Мы не можем осуждать человека за его мнение, даже если оно... — она бросила взгляд на Рэя, — даже если оно высказано резко.
Сиджэй сжал кулаки, его ногти впились в ладони.
— Сейчас нам нельзя терять друг друга, — Вика говорила мягко, но настойчиво. — Нас и так осталось мало. Мы должны держаться вместе. А вы двое... — она посмотрела то на одного, то на другого, — вы же близкие друзья.
— Друзья? — Сиджэй горько усмехнулся. — А что мне, собственно, терять? У меня ничего не осталось.
Виктория неожиданно резко развернулась к нему.
— У тебя есть я! — ее голос вдруг сорвался, став на мгновение громче, чем она планировала. Она смущенно огляделась, но продолжила тише:
— И друзья.
И прежде чем Сиджэй успел что-то ответить, она решительно шагнула вперед, взяла его лицо в ладони и поцеловала.
В автобусе кто-то ахнул.
Ти-Бон неодобряюще хмыкнул, но в уголках его глаз заплясали морщинки – явный признак сдерживаемой улыбки.
— Ну наконец-то, — пробормотал он, отворачиваясь к окну.
На противоположных сиденьях Даша, наблюдая за парой, нерешительно подвинулась ближе к Кириллу. Тот, обычно такой замкнутый, на этот раз не отстранился. Его рука осторожно обняла ее плечи – крошечный, но важный прогресс для человека, который месяцами избегал прикосновений.
Рэй все еще смотрел в окно, но напряжение в его плечах понемногу спадало.
Альба, наблюдая за всей сценой, незаметно вытерла слезу.
Никита резко выпрямился в сиденье, а его лицо исказилось от боли – травмы всё ещё давали о себе знать после недавнего.
— Народ, не хочу прерывать вашу романтику, — его голос прозвучал резко, перекрывая шепоты в салоне, — но вторая группа не выходит на связь.
Ти-Бон, до этого развалившийся на сиденье, мгновенно выпрямился:
— Как это? Они что, так сильно оторвались?
— Их автобус был новее, ехал быстрее, — Никита провёл рукой по лицу, — но я даже фар не вижу. Может, свернули куда-то. Связь опять пропала и...
— Да ты ебу дал?! – Ти-Бон вскочил, так что автобус качнуло. — Почему сразу не сказал?!
Никита развёл руками, его пальцы сжали рацию так, что пластик затрещал:
— Я кричал! Просто вы тут орали как на базаре!
Он снова поднёс рацию ко рту, голос стал резче:
— Герасимов, приём? Чёрт, сигнала нет...
Ти-Бон выхватил свою рацию, проверяя частоты. Его пальцы нервно дёргали регулятор.
— Думаю, их рацию сломали. — Он резко повернулся к водителю. — Давай за ними! Проверим все съезды с главной дороги –далеко они не могли уехать.
Никита кивнул, уже чуть сильнее надавливая на педаль газа:
— Будет сделано.
И в этот момент прозвучали выстрелы. Резкие, отрывистые. Где-то впереди, на съезде с дороги.
Мужчины замолчали, переглянувшись.
— Это... — Никита не договорил.
— Автомат Калашникова. Три очереди, — автоматически проанализировал Ти-Бон, его пальцы уже сжимали оружие. — Это они.
Автобус резко свернул, направляясь к месту перестрелки. В салоне все замерли, понимая – их последняя надежда на спасение могла только что превратиться в смертельную ловушку.
Чуть позднее, оранжевый автобус свернул с дороги и через пару минут нашёл перевернутый транспорт. Вокруг лежали несколько человек, но никого из знакомых, кроме Ти. Олег, Артём и Ти-Бон перезарядили свои "стволы", и тихо пробрались к перевернутому автобусу. Повезло, что машина упал поперёк дороги, ведь это позволило живым спрятаться от нападавших. Среди выживших были Виталий, Женя, Кроули и ещё какой то парень с костылями, который был в руках у бандитов.
Тени уже удлинялись, когда группа подобралась к месту перестрелки. Олег пригнулся за пробитым колесом, его голос был едва слышен:
— Какого хуя у вас тут случилось?
Виталий Александрович, примостившись рядом со своей коляской, нервно облизнул губы:
— Герасимов свернул с дороги, девочки в туалет хотели... и тут же начался обстрел. Я пытался договориться, но эти патриоты русских на дух не переносят.
Артём, прижавшись к дереву, быстро считал силуэты впереди:
— А где сам Герасимов?
Кроули, не отрывая прицела от глаза, хрипло ответил:
— Сдох. Кинул всех и побежал в лес. — Его палец лег на спусковой крючок. — Видел, как его шлепнули. Это банда "Зверя". Узнаю их по почерку.
Ти-Бон резко жестом разделил пространство:
— Так. Олег со мной – отвлекаем. Остальные...
— Не сработает, — Артём перебил, указывая на открытое поле справа. — Только выйдем – превратимся в решето.
Вдруг – крик.
— Пожалуйста! Не убивайте! Я ничего не сделал! Я даже оружие держать не могу!
Голос дрожал от ужаса. Со стороны бандитов волокли худого парнишку – он хромал, пытаясь удержаться на костылях.
Ти-Бон резко вдохнул:
— Джимми...
Олег нахмурился:
— Кто это?
— Приблудился к нам месяц назад. — Ти-Бон сжал кулаки. — Вся его группа погибла, прикрывая его. Болезнь какая-то... Суставы, ноги. Без костылей – ни шагу. Да ещё и астма.
Виталий резко дернул Артёма за рукав:
— Надо помочь мальчишке!
Артём холодно посмотрел на хромого парня:
— Мёртвый груз. Из-за него потеряем своих. И так уже достаточно смертей.
— Ты че, охренел?! — Олег в упор уставился на него. — В Челябинске ты нас тащил через весь ад, а тут в штаны насрал!
— Я не "тащил" вас, — Артём стиснул зубы. — А бежал вместе с вами.
Кроули вдруг резко ударил прикладом по земле:
— Всем заткнуться! — Его голос разрезал перепалку. — План простой: я беру правый фланг. Олег — подавляющий огонь. Артём — обход слева. Ти — выводишь остальных.
Он перезарядил винтовку с характерным щелчком.
— А парнишку — забираем.
***
3 дня спустя
Статичная камера запечатлела измождённое лицо Рэя. За окном автобуса мелькали безликие деревья, сливаясь в серо-зелёную полосу. Он провёл рукой по щетине, прежде чем заговорить.
— Привет, личный дневник. Это Рэй. — Голос хриплый, будто он не спал несколько суток. — Тридцать семь часов без остановок. Соул... — Он обернулся к спящей фигуре у окна. — Похоже, заболел. Кожа как мел, но говорит, что приболел и просто устал.
Пауза. За кадром слышно, как кто-то кашляет.
— Когда спасали первую группу... — Он резко сжимает кулак. — Соня исчезла. Не ранена, не убита – просто испарилась. Её автобус разбили вдребезги, но тело... тело не нашли. Никита... — Рэй делает глоток воздуха. — Никита сейчас как зомби сам. Ходит, ест, ведёт автобус – но глаза пустые. А они ведь только помирились перед выездом.
Шум тормозов. Кто-то кричит впереди. Рэй игнорирует.
— Виталий... — Его пальцы непроизвольно постукивают по колену. — Оказалось, что он был ранен. Пуля прошла навылет в живот, и когда его привели... Мы... мы не сразу поняли, насколько всё плохо. — Впервые голос дрогнул. — Хоронили утром. Олег сам выкопал могилу. Кроули читал что-то на латыни, Альба плакала в платок...
Внезапный грохот. Автобус резко тормозит. Рэй машинально хватает камеру, но продолжает, будто это последний шанс выговориться:
— Кроули до сих пор не смотрит мне в глаза. После Лиса. Даже когда я... — Резко обрывает фразу, продолжая, — Ладно. Надо идти.
Последний кадр – его отражение в тёмном экране. На секунду кажется, что черты лица искажаются, становясь совершенно чужими...
Глухой стук дверей автобуса разорвал вечернюю тишину. Несколько фигур вышли наружу, их силуэты чёрными пятнами выделялись на фоне багровеющего заката. Грунтовая дорога, уходящая в никуда, была обрамлена стеной чахлых сосен, чьи длинные тени уже сливались в сплошную тьму. Воздух пах пылью, хвоей и чем-то затхлым – запахом гниющей плоти, который они научились распознавать мгновенно.
Посреди дороги стоял мужчина. Лет тридцать, небритый подбородок, потрёпанная кожаная куртка. За его ногами пряталась маленькая девочка, её пальцы вцепились в отцовские джинсы.
— Папочка... — Её голосок задрожал, — Эти люди... они нам не навредят?
Кроули, выходящий последним, замер. Его глаза, обычно такие холодные, вдруг вспыхнули яростью.
— Зверь?! — он рванулся вперёд, рука уже тянулась к кобуре. — Ах ты гнида...
— Кроули, дружище! — Зверь раскинул руки в показном дружелюбии, но тут же отодвинул дочь ещё дальше за спину. — Я тоже рад тебя видеть.
Рэй вышел вперёд. Его кулаки были сжаты так, что ногти впились в ладони.
— Это ты... — он говорил сквозь зубы, с каждым словом голос становился громче. — Ты чудовище!
Вокруг, из-за деревьев, уже выползали тени. Медленные, неуверенные, но неумолимые. Заражённые. Их мутные глаза следили за живыми, пальцы с гнилой кожей судорожно сжимали воздух.
Зверь нервно облизнул губы, отступая назад.
— Ребят, понимаю... я многим навредил, — Его голос, обычно такой уверенный, теперь звучал почти умоляюще. — Но прошу... помогите мне.
Девочка всхлипнула, прижимаясь к отцу. В воздухе повисло молчание, нарушаемое только хрипами приближающихся мертвецов.
Сумерки сжали лес в грязно-синие объятия. Грунтовая дорога, уходящая в никуда, дышала запахом хвои и разложения. Из чащи выползали первые тени – их пальцы, лишенные плоти, скребли по земле, оставляя кровавые следы.
— Папа! Плохие дяди идут! — Мэри вжалась в отца, ее тонкие пальцы вцепились в кожаную куртку.
Кристофер Кроули замер. Взгляд скользнул по девочке – так же дрожали когда-то другие дети. Те, кого он не спас. Или же его собственные, столкнувшиеся когда-то с подобным ужасом. Два шага – и он стоял вплотную к Борису. Холодный металл пистолета вдавился в ладонь Зверя.
— Если бы не твоя дочь, — прошипел Кроули, — ты бы уже истекал кровью на этой дороге.
Один из мертвецов, с вывороченной челюстью, сделал шаг вперед. Гнилые пальцы протянулись к Мэри, почти касаясь ее плеча.
— НЕТ!
Рев Бориса разорвал тишину.
Он рванулся вперед, кулак со всей силы врезался в разложившееся лицо. Кости хрустнули, как сухие ветки. Второго он ударил локтем – позвоночник хрустнул, тело сложилось пополам. Не раздумывая, он схватил Мэри на руки и бросился к автобусу. Следом за ним и остальные
Дверь захлопнулась. Тишина.
Ти-Бон медленно поднялся с места, пальцы сжали рукоять ножа. Артём замер – в его взгляде читался холодный расчет. Даже Никита, ныне равнодушный, сжал костыль, будто собирался пустить его в ход.
Борис прижимал дочь к груди. Он знал – это не спасение. Это отсрочка.
А снаружи уже слышалось скрежетание ногтей по металлу.
— Ёбанное дерьмо... — Прошептал Зверь