Ад на Земле

Автобус стоял, запертый в кольце мертвецов. В салоне воздух застыл — густой, спёртый, пропитанный потом и страхом. 

— Ну что, народ, кто рад меня видеть? — Борис растянул губы в улыбке, но глаза оставались холодными, как лезвие. 

Тишина. 

Те, кто когда-то видели его лицо в новостных сводках, замерли. Русские — Макс, Олег, Данила — переглядывались, не понимая, но чувствуя животный страх, исходивший от их товарищей. 

Кирилл Марченко медленно поднял глаза. Он помнил. Помнил статьи в интернете, которые читал ещё до того, как мир рухнул. 

— Говорят, он убил кучу людей, — прошептал он, пальцы непроизвольно сжимая блокнот. — После того, как его жену убил наркобарон, у него поехала крыша. Он уничтожил целую банду в одиночку. И, вроде как, виноват в смерти Лиса. И, если я не ошибаюсь, отрезал пальцы Соулу...

Олег, до этого жевавший мармелад, резко выплюнул сладость в ладонь и скривился от отвратной еды. 

— И вы, парни, верите в это? Нет, последние два предложение, скорее всего, правда, но...

Макс лишь кивнул в сторону американцев. 

— Посмотрите, как они напряглись. 

Данила неосознанно положил руку на ствол, висевший на ремне. 

— Видимо, так и есть. 

Женя сжалась, её пальцы вцепились в подол куртки. 

— И что нам делать? 

Ульяна, сидевшая рядом, резко развернулась. В её глазах читалась не просто осторожность — чистый, неразбавленный расчёт. 

— Очевидно, заткнуться и сидеть тихо, — прошипела она. — А не шептаться тут, как испуганные школьницы. — Закончила Ульяна и, возможно к счастью для Бориса, они сидели неподалёку и он понимал их русскую речь.

Автобус превратился в пороховую бочку. Воздух был густым от ненависти и страха. 

Зверь медленно поднялся, заслоняя собой дочь. 

— Народ, — его голос звучал неестественно мягко, — Хочу извиниться за причинённый дискомфорт... и увечья. — Взгляд скользнул к Соулу, где пустовал рукав, скреплённый булавкой. Тот и так выглядел хуже некуда — Но это в прошлом. Моей дочери нужна защита, а дома... дома больше нет. 

Не выдержав больше, Рэй рванулся вперёд, его кулак летел в челюсть Зверя. Но тот ловко увернулся, встречным ударом отправив Тирэя на пол. 

— Сука! — Сиджэй вырвался из цепких рук Вики и Альбы, но Олег перехватил его ударом в солнечное сплетение.

— Ты... готов умереть... за эту тварь?! — Сиджэй хрипел, вытаскивая пистолет. 

— Не знаю что конкретно там случилось у вас, но бросать его с ребёнком на улице – нельзя. Избивать тоже, не у неё на глазах, по крайней мере.

Металлический щелчок — Макс уже направил ствол на Сиджэя. 

— Только попробуй, Сидж. 

Ещё щелчок — автомат Ти-Бона упирался в висок Шарова. 

Кирилл дрожащей рукой поднял пистолет на Ти-Бона. Бывший лидер общины вздрогнул — их начавшаяся дружба рассыпалась в прах за секунду. Данила, массируя одной рукой травму в ноге, приподнял винтовку второй, целясь в Сиджэя.

— ПАПА! — Мэри вцепилась в отца, её крик разорвал пороховую атмосферу. 

Кроули ударил кулаком по металлической стойке возле водителя — грохот оглушил всех. Но Никита не дрогнул, продолжая молча наблюдать за мертвецами снаружи и раскуривая сигарету.

— ХВАТИТ!

Он медленно обвёл взглядом каждого, его голос звучал как приговор: 

— Первый, кто выстрелит — получит пулю от меня. Вы больше не в общине где вас будут защищать. И мы не банда дикарей. — Взгляд остановился на Звере. — Ты на испытательном сроке. Один лишний шаг в сторону – и твоя дочь останется сиротой.

— Вот увидишь, Кроляша, всё будет в ажуре.

Вновь тишина. Только снаружи доносилось скрежетание ногтей по металлу — мертвецы ждали своего часа. И наконец, получив команду, Никита повёл автобус дальше по дороге, включая фары.

***

Старая камера жужжала в руках Рэя, её красный индикатор мигал, словно предупреждая о хрупкости момента. Кирилл сидел напротив Джимми, блокнот на коленях, карандаш замер в воздухе. 

— Ты уверен, что именно я тебе нужен? — спросил Кирилл, перебирая страницы. 

Рэй кивнул, поправляя объектив: 

— Да. Ты же писал книги, как мне говорили. — Он провел пальцем по пыльной линзе. — Я нашёл эту камеру. Можешь вести учёт наших людей. Лучше знать, кто что умеет. 

Кирилл вздохнул, но взял карандаш: 

— Ну, как скажешь. 

Рэй включил запись. 

— Итак, твоё имя? 

Джимми напрягся. Его пальцы сжали костыли так, что костяшки побелели. 

— Д-д-д-д... — он зажмурился, потом резко выдохнул. — Джимми. 

Кирилл аккуратно записал, стараясь не смотреть прямо на парня. 

— Чем занимался до апокалипсиса? 

Джимми показал на костыли. 

— Д-дома сидел. Ин-н-нвалид. — Он постучал по металлическим опорам. — Н-н-не ходил. Жил на м-м-маминой... шее. — Вдох. — А ещё а-а-астма. — Он достал ингалятор, потряс его. — Каждые тр-р-ри часа. Иначе з-з-задохнусь. 

Кирилл записывал, стараясь не торопить. 

— Сколько тебе? 

— Шест-т-тнадцать. 

Кирилл поднял взгляд: 

— Как выживал раньше? 

Джимми внезапно заговорил ровно, без запинок, но его голос дрожал: 

— Был в группе с самого начала. Десять человек. Потом семь. Потом шесть. — Он сжал ингалятор. — Они защищали меня. Я просил оставить меня... но они не слушали. Через неделю остались вдвоём. Пока "ходуны" не напали. 

Рэй наклонился вперед: 

— Почему сейчас не заикался? 

Джимми снова напрягся. 

— К-к-когда думаю о г-г-грустном... перестаю. Не з-з-знаю почему. — Он потрогал горло. — П-п-пытался... — глубокий вдох, — покончить с собой. Но что м-м-может сделать п-подросток с болезнью Вролика? 

Тишина. Рэй и Кирилл переглянулись. Ночь интервью началась с тяжёлого случая.

— Спасибо, Джимми, — тихо сказал Кирилл, закрывая блокнот. 

***

К

амера снова зажужжала, перематывая плёнку. Рэй поправил объектив, переводя фокус на Олега, который сидел, разминая плечи. 

— Ну что, учитель, — Рэй ухмыльнулся, — рассказывай свою историю. 

Олег глубоко вздохнул, его массивные плечи поднялись и опустились. 

— До всего этого... — он начал, потирая колено, — я был полупрофессиональным футболистом. Играл за местную команду. — Его пальцы непроизвольно сжались, будто сжимая воображаемый мяч. — Потом травма – разрыв крестообразных связок. Карьера закончилась.

Он помолчал, глядя куда-то за камеру. 

— Пошёл работать в школу. Физрук. — Внезапно его лицо оживилось. — Там я и познакомился с этой шайкой. — Он кивнул в сторону Кирилла, который сидел в углу с блокнотом. — Наблюдал, как они из сопливых подростков превращались... — голос дрогнул, — в тех, кем стали сейчас. 

Тень пробежала по его лицу. 

— Данила, Макс, Женя, Даша... — он перечислял имена, будто сверяясь с невидимым списком. — Никита уже в колледже учился... — долгая пауза, — и те, кто не дожил. 

Рэй наклонился вперёд: 

— А что насчёт личной жизни? 

Олег резко поднял голову. Его глаза стали холодными. 

— Следующий вопрос. 

В воздухе повисло напряжение. Кирилл замер с карандашом над блокнотом. Рэй понял намёк. 

— Ладно... — он посмотрел в окно и вспомнил вопросм, — тогда
расскажи, как ты оказался в Челябинске, когда всё началось? 

Олег размял шею, его голос снова стал ровным: 

— Вообще, я жил там, но у меня в скором времени близился турнир. Школьные соревнования. Мы с командой...

Камера продолжала записывать, а красный огонёк мигал, как пульс, фиксируя историю за историей.

***

Камера с глухим щелчком переключила режим, красный огонёк замигал, указывая на начало записи. Макс Шаров сидел перед камерой, поставив ногу на небольшой ящик из под патронов, его сильные руки автоматически разбирали пистолет. Смазанные детали блестели на кончиках пальцев.

Рэй медленно приблизил объектив.
— Твоя очередь, Макс.

Парень не поднял глаз, его пальцы продолжали методично протирать ствол тряпкой.
— Отец — военный лётчик, — начал он, голос звучал глухо, будто из глубины шахты. — Мечтал, чтобы я пошёл по его стопам. — Затвор со звонким щелчком встал на место. — Я... не стал.

В воздухе повисло молчание, нарушаемое только треском зажённой спички. Макс наконец поднял глаза, и в них отразилось еле заметное багровое пламя.

— Последний разговор с ними был за пару часов до поездки в этот "клуб любителей DnD". Они как раз узнали, что я не хочу идти по стопам отца... Мама пыталась успокоить, но отец ничего не сказал. Он был просто разочарован.

Его пальцы замерли на холодном металле. В углу кадра Кирилл тихо добавил:
— Прости, Макс...я не знал, что всё обернулост так. Мы все уговаривали его на это, чтобы он сам выбрал свою судьбу. Макс же у нас мастер на все руки. Может починить что угодно. Вот мы и верили, что он найдет себе призвание, но на самом деле...мы просто не хотели, чтобы он уходил от нас.

— В Челябинске осталась Сабинс, — прошептал Макс, и в его голосе впервые зазвучала неподдельная боль. — Если бы можно было вернуть время... я бы не сел в тот самолёт.

Он резко встал, опрокидывая небольшой ящик рядом. Камера на мгновение зафиксировала его сжатые кулаки, прежде чем он вышел из кадра.

***

Данила Абузяров сидел, откинувшись на спинку сиденья, его пальцы медленно поглаживали пышные усы – предмет особой гордости, отращённые за месяцы апокалипсиса. Камера поймала глубокую морщину между его бровями, тень от которой делала взгляд особенно мрачным.

— У меня в Челябинске... пять братьев, три сестры, — он хрипло рассмеялся, обнажив белые зубы. — Целая татарская орда.

Его руки потянулись к винтовке, привычным движением проверили прицел. Внезапно его лицо озарила улыбка, совершенно неожиданная в этом мрачном интерьере.

— До этого? Танцы. Песни. На свадьбах выступал. — Его голос неожиданно зазвучал мелодично, и на секунду казалось, что вот-вот зазвучит народная песня. Но вместо этого раздался металлический щелчок предохранителя. — А теперь... стреляю в головы. Людям, мертвецам, животным... Я уже перестаю находить отличия.

Кирилл, сидевший за кадром, тихо добавил:
— Он до сих пор лучший певец среди нас.

***

Ти-Бон развалился на сиденье, его массивная фигура занимала почти всё пространство кадра. Когда красный огонёк замигал, он театрально развёл руками.

— О, это будет крутая история! — его хриплый смех заставил камеру дрогнуть. — Ти-Бон – король пляжных тусовок! Диджей T–Bone! — Его руки изобразили вертушки диджея, массивные пальцы ловко крутили воображаемые пластинки.

Но внезапно его лицо изменилось. Улыбка исчезла, оставив после себя неожиданную уязвимость.

— Пока не встретил её. — Его глаза стали стеклянными, взгляд ушёл куда-то далеко за пределы этого ржавого автобуса. — Мы начали строить поселение... а потом... — Он резко вскочил. — Я всё просрал!

Его тяжёлые шаги заглушили скрип двери, когда он выбежал наружу. Камера дрогнула, пытаясь поймать последний кадр – его сгорбленную спину, скрывающуюся за другими пассажирами.

***

Сиджэй Ходж сидел в углу, его тёмная фигура едва выделялась на фоне грязного окна. Когда Рэй направил на него объектив, он медленно поднял голову. Его глаза, два уголька во тьме, встретились с линзой.

— Давай, Сидж, скажи что-нибудь, хотя бы для потомков, — пробормотал Рэй, пытаясь поймать фокус в полумраке.

Сиджэй молча поднял средний палец. Чёрная тень его руки перекрыла весь кадр, прежде чем он развернулся и его лицо исчезло в темноте капюшона.

***

Рэй установил камеру на шаткий штатив, поправил угол наклона. Он глубоко вздохнул, прежде чем сесть напротив. Красный огонёк замигал, отсчитывая секунды до начала.

— Рэймонд Уильямс, — он усмехнулся, но в глазах не было веселья. — Бывшая звезда хоккея.

Его пальцы непроизвольно сжались в воздухе, обхватывая свою металлическую клюшку. Суставы побелели от напряжения.

— Пьяный матч. Металлическая клюшка. — Губы искривились в горькой ухмылке. — Выиграл — но проиграл всё. Помню, как Билл ворчал на меня всю неделю.

Внезапно его лицо смягчилось. Глаза стали теплее, уголки губ дрогнули.

— Альбу встретил в хосписе. Волонтёрили. — На мгновение в его голосе появились тёплые нотки. — Она ненавидела хоккей.

Пауза. Его пальцы потянулись к выключателю, но замерли в воздухе. Когда он снова заговорил, голос дрожал:

— Лаерс... — он резко провёл рукой по лицу, стирая предательскую влагу. — Чёртов нуб в Доте. Но лучший друг.

Его рука нажала кнопку. Красный огонёк погас, оставив после себя только тёмный экран и тяжёлое молчание.

Тени уже сгущались в углах автобуса, когда Альба и Вика подсели к Сиджэю, жестом подозвав Рэя. Кирилл, заметив их перешептывания, нахмурился, резко захлопнул блокнот и удалился к своим, бросив на них недовольный взгляд. 

— Рэй, Сиджэй, — Альба наклонилась вперед, её голос был едва слышен. — Мы с Викой сверили припасы. Кое-что пропало. Еда, вода, медикаменты. 

Вика кивнула, её пальцы нервно сжимали край куртки. 

— Их украли. 

Сиджэй медленно перевёл взгляд между ними, его глаза сузились. 

— Кто ещё знает? 

Тени у входа зашевелились – к ним подошли Ти-Бон и Хуан, словно уже ожидая этого разговора. Чернокожий мужчина молча достал из потрёпанного портфеля небольшой фонарь. 

— Добрый вечер, — прошептал Хуан, поправляя очки. — У нас есть мука. И ультрафиолетовая лампа, которую любезно предоставил мистер Ти-Бон. 

Рэй уставился на них, не понимая. 

— И что это даст? 

Ти-Бон усмехнулся, скрестив массивные руки. 

— Сразу видно, коп из тебя никакой. — Он взял пакет муки, демонстративно встряхнул его. — Посыплем сумки. Кто ночью полезет – тот и оставит следы. А утром проверим руки у всех под лампой. Даже если убрать внешние визуальные признаки, незаметные пятна всё равно останутся.

— Но зачем воровать? — Хуан развёл руками. — Можно было просто попросить... 

— Я бы... — начал Сиджэй, но резко оборвал себя, заметив взгляд Альбы. 

— Понятно, — Он кивнул, затем перевёл разговор:
— Мистер Ромеро, а как продвижения с вирусом? Есть хоть что-то новое? 

Хуан замялся, его пальцы нервно постукивали по портфелю. 

— Э-э-э... Простите, молодой человек, но я был занят. Проводил время со своей любимицей. — Он слабо улыбнулся. — Как только доберёмся до безопасного места – сразу начну работу. 

— То-то вы её оставили, — Сиджэй едко заметил. — Если бы не мы... 

Альба резко встала, её глаза вспыхнули. 

— Заткнитесь! — прошипела она. — Почему всем мужикам так и хочется меряться своими проблемами?! Сейчас у нас одна задача – припасы. 

Рэй, до этого молча наблюдавший за перепалкой, вдруг резко повернулся к окну. Вдалеке, за деревьями, виднелось полуразрушенное здание. 

— Ник! — крикнул он водителю. — Остановись у больницы! 

Сиджэй резко провёл рукой по лицу, смахивая несуществующую пыль со лба. 

— Прикольно, но нам нельзя останавливаться. Слишком опасно. 

Рэй повернулся к нему, его голос звучал удивительно спокойно, будто через силу сдерживаемое напряжение: 

— Сидж, я понимаю. Смерть Лаерса давит на тебя. На меня тоже. Но нельзя терять голову. 

— Да че ты несёшь? — Сиджэй резко развернулся, его глаза сверкнули в полумраке автобуса. — Нас могут ночью сожрать, причём тут Лаерс? Нас слишком много — будем слишком шумными. 

В этот момент раздался громкий храп. Все обернулись — Никита, измождённый усталостью, откинулся на сиденье, его пальцы разжались, выпустив руль. 

Автобус дёрнулся в сторону, колёса заскользили по грунтовке. Олег, сидевший рядом, молниеносно рванулся вперёд, схватив руль обеими руками. Металл скрипел, когда машина выровнялась в последний момент, избежав столкновения с сосной. 

Проснувшийся Никита побледнел, его глаза расширились от осознания. 

— Простите... — прошептал он, сжимая костыль. 

Сиджэй окинул взглядом уставшие лица — потрёпанные, с тёмными кругами под глазами. Он резко выдохнул. 

— Ладно. Останавливаемся. 

Олег остался в автобусе — его массивная фигура склонилась над рулём, готовый в любой момент поднять тревогу. Ти-Бон и неожиданно присоединившийся Соул, узнавший о плане, посыпали сумки мукой, прежде чем выйти наружу. 

Группа двинулась к больнице — все впереди, кроме Рэя, Бориса и Сиджэя, замыкавших шествие. 

Именно тогда Рэй услышал его. 

Шёпот. 

Тихий, едва различимый, будто сквозь толщу воды. 

Он обернулся, ожидая увидеть кого-то из своих. 

Но они молчали. 

Перед ним стоял мужчина в знакомой кожаной куртке. Его кожа отливала неестественной синевой, контуры тела будто светились в темноте. 

Рэй замер на месте. Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, ногти впились в ладони. 

— Эй, ты как? 

Голос Сиджэя прозвучал где-то рядом, но до Рэя он донесся словно сквозь толщу воды. Ходж и Зверь обернулись, заметив, как парень бормочет что-то в пустоту. 

— Это я его таким сделал или он с рождения? — пробурчал Борис, пожимая плечами. Он крепче сжал руку дочери и потянул её за собой. 

Воздух перед Рэем заколебался. 

— Ты... — зашипел призрачный голос, наполненный ненавистью. — ТЫ УБИЛ МЕНЯ! 

Рэй отпрянул. 

— Я? 

Тень перед ним выпрямилась. Медленно, словно против собственной воли, она подняла голову. 

— Да, блять, ты! 

Перед ним стоял Джон. Тот самый, что приговорил к казни Родригеса. Тот самый, в чей глаз Рэй выпустил пулю. 

Синяя, полупрозрачная рука рванулась к его горлу – и прошла насквозь. Оба застыли в немом ужасе. 

— Почему я не могу придушить тебя?! — голос Джона прозвучал искажённо, будто из сломанного радиоприёмника. 

Рэй медленно выдохнул. 

— Потому что ты... мёртв... 

— Не может быть! — призрак взглянул на свои руки, и в его глазах вспыхнуло неподдельное потрясение. — Я же стою перед тобой! 

— Посмотри на себя, — Рэй говорил тихо, почти шёпотом. — Ты весь синий. И в глазу... — он сделал неуверенный жест у своего виска. 

Джон поднял дрожащие пальцы к лицу, нащупал пустую глазницу. Его губы беззвучно зашевелились. 

В этот момент к Рэю подошёл Сиджэй. Призрак растаял в воздухе, словно дым. 

— Слушай, — Ходж положил руку ему на плечо. — Прости, что накинулся. Но нам нельзя сходить с ума. На нас – вся группа. Мы должны найти для них безопасное место. 

Рэй кивнул, его глаза всё ещё блуждали по пустому пространству, где только что стоял призрак. 

— Конечно... — он прошептал. — Ради Лаерса. Ради всех. 

Где-то вдалеке завыл ветер, и тени между деревьями стали чуть длиннее.