8 глава
Утро тянулось мучительно медленно. Воздух в классе был спертым, как будто стоял не июнь, а середина дождливого марта. Ынсо сидела за партой — их общей, к несчастью — с опущенными плечами и ладонями, сцепленными на коленях. Она казалась спокойной, но в голове шумело, как в ураган.
«Пусть не придёт... пожалуйста, только не сегодня.»
Она даже была готова снова выслушать от классного руководителя, что староста не справляется с дисциплиной, если он опять не явится. Пусть. Это было бы легче, чем снова почувствовать его взгляд — или, хуже того, его молчание. Каждый раз, как дверь класса открывалась, она вздрагивала, поднимая глаза слишком резко. Входили другие одноклассники — пара девочек, кто-то из мальчиков, кто-то зевал, кто-то ел на ходу. Но не он. Не Чонгук.
Пока нет. Её сердце билось где-то ближе к горлу. Она даже не знала, чего боится больше — его появления... или того, что он всё же не придёт.
Вчерашняя ситуация стояла у неё перед глазами, как фотография с изломанным светом. Крыша, ветер, слова, вырвавшиеся слишком быстро, слишком по-настоящему.
— Зачем я это сказала? — Ынсо снова сжала руки. — Зачем я вообще что-то чувствую к нему?
Она ведь его терпеть не могла. Бесил. Злился, не слушал, шутил, доводил. Она пыталась «исправить» его, как сама себе это объясняла — садилась с ним, заставляла решать, подталкивала, контролировала.
Но с какого-то момента в ней что-то сместилось. Не сразу. Медленно.
Может, после той драки в переулке, когда он появился, как будто откуда-то из тени — не героем, а просто... рядом. Помог. Молча. А потом исчез. Стал холодным. Ушёл внутрь себя, хотя раньше дразнил её с ухмылкой.
И вот теперь... она сама не могла сказать, в какой момент начала ждать этой ухмылки.
Она снова посмотрела на дверь.Пусто. И снова — а вдруг он всё же придёт?
А если да — что тогда? Смотреть в глаза? Делать вид, что ничего не произошло? Промолчать? Или, наоборот, сказать, что она... ошиблась? Что это просто эмоции? Она прикрыла глаза на секунду.
Смятение внутри пульсировало, как вторая кожа.
И всё, что она чувствовала сейчас — это желание убежать. Или остаться. Но не так. Не с этой тишиной между ними.
Урок должен был начаться с минуты на минуту. В классе царил лёгкий гул: кто-то договаривал фразы, кто-то листал тетрадь в последний момент, кто-то откровенно скучал, уставившись в окно.
— Ты что, не спала? — тихо спросила Розэ, склонившись ближе. — С утра на привидение похожа.
Пак едва успела вбежать в класс, буквально в ту же секунду, когда в дверях появился учитель. Из-за этого у неё не было ни малейшей возможности перекинуться хотя бы парой слов с подругой — а так хотелось. Ведь после того признания, что она испытывает чувства к Чонгуку, Розэ просто сгорала от любопытства и мечтала вытянуть из неё каждую деталь того, что происходило между ними. И теперь, глядя на то, как Ынсо растерянно ерзает на месте и то и дело бросает взгляды в сторону двери, Розэ понимала: что-то определённо произошло. И это "что-то" лишь подливало масла в её любопытство.
— Всё нормально, — почти шепнула Ынсо, не отрывая взгляда от доски.
Она не знала, что скажет, если он придёт. Или что почувствует. Хотела быть сильной. Хотела сделать вид, что между ними ничего не произошло.
Но её дыхание уже сбилось. И в этот момент — как будто нарочно — дверь скрипнула.
Он вошёл.
Спокойный, как всегда. Чуть взъерошенные волосы, рубашка с подвернутыми рукавами, в руках — небольшая борсетка .
Ни капли спешки. Ни капли волнения. Секунда.
И взгляд. Он сразу нашёл её глазами, будто знал, куда смотреть.И не отвёл. Просто смотрел. Долго. Тихо. Без тени смущения. Ынсо тут же опустила голову, уткнулась в открытую тетрадь, хотя строчки в ней расплывались.
«Не смотри. Не дыши. Не выдай себя.»
Он подошёл и сел рядом. Спокойно. Мягко. Никаких слов. Только его присутствие, слишком ощутимое, слишком живое. Она чувствовала, как взгляд скользит по её профилю. Не нахально. Не вызывающе. А как будто он что-то пытался понять. Или почувствовать.
— Доброе утро, староста, — негромко сказал он, с лёгкой иронией. Почти по-дружески. Почти.
У неё дрогнули пальцы. Но она не повернулась. Только тихо ответила, не глядя:
— Ты опоздал.
— Зато пришёл. Это уже достижение, разве нет? — мягко усмехнулся он и устроился поудобнее, уставившись на доску.
Дальше была тишина. Тишина между ними — и обычный ход урока вокруг. Но каждое его движение сбоку отзывалось в ней будто ударом по нервной системе. Она не слушала Розэ, когда та шептала что-то про планы на перерыв. Не понимала, о чём говорит учитель. Она просто сидела, как будто считала минуты до звонка.
И вот — долгожданный звук.
Ынсо вскочила слишком резко.
— Эй, подожди! — окликнула её Розэ. — Я же говорю, нам надо...
— Потом, — коротко бросила Ынсо и почти выбежала из класса, даже не оглянувшись.
В коридоре воздух показался резким и настоящим. Она встала у окна, пытаясь успокоиться, но сердце всё ещё грохотало.Почему он смотрел так? Почему вообще пришёл?.. Почему я не могу просто взять и забыть это всё?..
А в классе Чонгук всё ещё сидел на своём месте.
Смотрел на дверь.
И снова — не улыбался.
Просто ждал.
Коридор гудел голосами. Кто-то ел булочку прямо на ходу, кто-то хохотал у шкафчиков, в воздухе пахло дешевым дезодорантом и перегретыми телефонами. Ынсо лавировала между одноклассниками, стараясь держать голову опущенной. Она даже Розэ проигнорировала, хотя та звала её по имени. Главное — дойти. Не думать. Не оглядываться. Она свернула за угол и юркнула на лестничную площадку — здесь было тише. Только гул издалека и крики откуда-то с нижнего этажа. Облокотившись на перила, Ынсо выдохнула. Руки дрожали. Она зажмурилась. В груди всё ещё жгло.
— Убегаешь, староста? — раздался за спиной знакомый голос.
Она резко обернулась. Чонгук стоял, прислонившись к стене, руки в карманах, взгляд ленивый, с тем самым выражением, от которого у неё подкашивались колени.
— Кто здесь убегает ? Ничего подобного! — огрызнулась она, стараясь звучать спокойно.
— А что, если скажу, что пришёл ради тебя? — он улыбнулся — дерзко, чуть дразняще.
Она отвернулась.
— Очень смешно.
Он подошёл ближе. Совсем немного. Слишком немного — и всё же этого хватило, чтобы она почувствовала, как напряглось всё внутри.
— Ты сегодня такая... смирная. Даже не ворчишь. Где та Ынсо, которая строила меня за каждое замечание?
— Может, та Ынсо поняла, что ты неисправим, — бросила она, не глядя.
— Или, может, она просто смутилась после того, как сказала мне кое-что важное, — он нарочито задумчиво провёл пальцем по стене. — На крыше. Очень драматично, кстати.
— Прекрати, — прошептала она.
Он засмеялся тихо.
— Я же ничего не сказал. Просто вспомнил. А ты уже покраснела.
— Я не... — она резко замолчала, осознав, что он прав.
Он посмотрел на неё внимательно.
— Знаешь, ты забавная, когда теряешь контроль.
— А ты — ужасный человек, — выдохнула она.
— Возможно. Но ты ведь всё равно пришла сюда, надеясь, что я не найду тебя? — он слегка наклонил голову. — Плохой план, Ынсо.
Он кивнул, как будто поставил галочку, и повернулся, чтобы уйти.
— Кстати, — бросил он через плечо, — я всё ещё не ответил на то, что ты сказала. Может, позже. А может, заставлю тебя пожалеть, что призналась первой.
И исчез за поворотом, оставив её наедине с колотящимся сердцем и отчаянным желанием провалиться сквозь пол.
С тех пор как он появился в их школе, прошло всего два месяца, и лишь полтора из них она была назначена следить за ним и проводить с ним беседы — строгие, наставнические, как и положено старосте. Казалось бы, такой короткий срок... Когда же она успела привязаться к нему так сильно? Ынсо не знала ответа. Она только чувствовала — остановить это было уже невозможно.
*****
Шум столовой, как всегда, был глухим фоном — ложки стучали о пластиковые подносы, кто-то громко смеялся за дальним столиком, пахло ванилью, жареным рисом и чем-то ещё... будничным. Но в центре всего, в своей тишине, сидела Ынсо, аккуратно размешивая кофе так, будто от этого зависело её душевное равновесие.
И вдруг, будто грозовое облако в весеннем небе:
— Йааааа! Я могу и обидеться, знаешь ли?! — возмущённо воскликнула Розэ, с грохотом опускаясь на скамейку напротив, будто драматическая актриса в школьной дораме.
— Что за полный игнор?! — Она с возмущением ткнула пальцем в стол. — Я тебе: мем, стикер, голосовушку, сердечко, даже свой завтрак предлагала — а ты? Молчишь! Как будто я тебе бывший после неловкого свидания!
Ынсо чуть вздрогнула, виновато посмотрела на неё и прошептала:
— Прости... Я просто... думала.
— Думала, — с сарказмом повторила Розэ, приподнимая брови. — С тобой и так можно в шахматы играть по расписанию, а тут ты не просто задумалась — ты исчезла. Словно тебя затянуло в портал между библиотекой и крышкой контейнера с кимчи. — Она наклонилась вперёд, глаза сверкают. — Признавайся. Что. Происходит.
Ынсо замялась. Пожевала губу. Опустила взгляд.
— Только обещай не смеяться, ладно?
Розэ мгновенно затаила дыхание. В её лице появилась настороженность, но с оттенком нетерпеливого восторга. Её шутки ушли в тень, а голос стал чуть тише, будто она предчувствовала нечто эпичное.
— М-м... да, — выдохнула она, будто признание уже висело в горле весь день. — Вчера. На крыше. Я... сказала ему.
Розэ замерла.
— Сказала что?
Ынсо не поднимала глаз.
— Что он мне нравится.
Розэ выпрямилась, моргнув несколько раз, словно кто-то включил вспышку прямо в лицо.
— На крыше?
Ынсо кивнула. Маленькое, робкое "да".
— Ты призналась ему на крыше?! — Розэ зажала рот ладонью, глаза стали с размером с крышку от термоса. — Подожди... это серьёзно? На крыше?! Под ветром, с видом на мусорки и спортзал?!
— Не было мусорок... — пробормотала Ынсо, краснея. — Просто момент получился какой-то... странно тихий. Он стоял так близко. Смотрел. И я... сказала. Само вырвалось.
— Ынсо... — Розэ уставилась на неё с благоговейным ужасом. — Ты устроила сцену из дорамы. Без сценария. Без саундтрека. Без дублёра. Сама. Вживую.
— Не надо! — простонала Ынсо, прикрывая лицо руками. — Это было ужасно. Что мне теперь делать?.. — тихо спросила Ынсо, пряча взгляд. — Он не отнёсся серьёзно. А я теперь чувствую себя глупо. Открылась... а он всё в шутку.
Розэ уставилась на неё, а потом вдруг расплылась в ехидной улыбке.
— А помнишь, кто тебе советовал соблазнить Чона? Ха? Кто говорил: "Ну пофлиртуй с ним, будет весело, он всё равно неподъёмный"? — Она указала на себя. — Вот она я. Только не думала, что ты воспримешь это буквально. С признанием. На крыше. Ынсо, ты просто шедевр.
— Спасибо за поддержку, — буркнула та, закатывая глаза.
— Пожалуйста. Но между прочим, — Розэ подняла ложку и ткнула ею в воздух, — ты сделала шаг, на который у половины школы кишка тонка. Это он теперь пусть думает, шутит и паникует. А ты сиди красиво. И не спеши жалеть о смелости.
Ынсо всё ещё прятала лицо в ладонях, но по улыбке, крадущейся к её губам, было ясно: эти слова попали точно в цель.
*****
Ночь легла на город, как шёлковое покрывало. Лёгкий ветер колыхал занавески, а в комнате Ынсо горел один-единственный источник света — настольная лампа, дающая мягкое, золотистое сияние. Всё вокруг было тёплым, почти киношным: полутени, шелест страниц, дыхание ночи, которая будто замерла в ожидании.
Она встала с кровати и подошла к зеркалу. Оно стояло у стены, во весь рост — чуть пыльное, с тонкой рамкой. Там была она. Ынсо. В обычной домашней майке и мягких шортах, босиком, с растрёпанными чёрными волосами, едва касающимися ключиц.
Невысокая, изящная — метр шестьдесят, но в ней было что-то притягательное, тонкое, почти старомодное. Красота без громких акцентов, но с глубиной. Как фильм, снятый на плёнку. Она всмотрелась в отражение. Долго. Волосы чуть вьются у висков. Глаза — тёмные, задумчивые. Кожа чистая, ровная, как фарфор. Она провела пальцами по щеке, словно впервые смотрела на себя не как на "прилежную старосту", а как на девушку. Красивую. Женственную. Настоящую.
— Он даже не понял, что я — не из тех, кого можно просто дразнить и забыть, — прошептала она, почти беззвучно.
Её голос утонул в тишине комнаты.
Всё, что она чувствовала, переполняло. Обида? Чуть-чуть. Грусть? Наверное. Но сильнее — это было что-то другое. Желание взять ситуацию в свои руки. Быть не реакцией, а выбором.
— Я не хочу больше прятаться, — сказала она, выпрямляясь. — Хватит.
Она поправила волосы, — так, чтобы пряди обрамляли лицо. В отражении — спокойствие. Красота, которую не нужно доказывать. И решимость, которую не сломать.
— Чон Чонгук, — сказала она мягко, почти с усмешкой, — Ты ещё увидишь на что я способна.
Она выключила лампу. Комната погрузилась в полумрак, но внутри неё всё стало яснее, чем когда-либо.