Глава 18. Зеленые одежды
Дни на горе текли медленно и безмятежно, но Ли Синьи и опомниться не успел, как сменилась еще одна луна. Ветер по утрам стал холоднее, поэтому двери в хижине все чаще держали закрытыми. Теперь внутри царил полумрак, освещаемый лишь маленьким огнем свечи. На алтаре перед статуей привычно тлели благовония, пропитывая воздух терпким ароматом. Ли Синьи сидел, прислонившись к стене и смотрел на спину Чжэн Чи, который на небольшой плите в углу комнаты варил кашу в горшке. Уже пару дней не удавалось никого поймать на охоте, поэтому они ели рис, да овощи с небольшого огорода за хижиной. Сам демон охотиться не умел, в секте Пэнчэн его учили лишь убивать людей, а не ставить силки на мелкую живность.
Чжэн Чи, почувствовав слишком пристальный взгляд, обернулся, и Ли Синьи тут же сделал вид, что смотрит на стену, где были аккуратно развешаны деревянные маски. Их было ровно одиннадцать и еще одна на Чжэн Чи. Одиннадцать людей жили на этой горе, принесенные в жертву Безымянному богу. Что будет, когда и последний, двенадцатый, умрет? Мысль о том, что и Чжэн Чи однажды исчезнет, оставив после себя лишь деревянную маску, неприятно кольнула в груди.
Чтобы отвлечься от этого тягостного ощущения, Ли Синьи спросил:
— Ты говорил, что твое имя дал тебе твой бог и это вроде статуса. Почему всех служителей этого божества зовут Чжэн Чи?
— Откуда мне знать, — пожал плечами Чжэн Чи.
— И ты никогда не спрашивал? Разве тебе не любопытно?
— Спрашивал. Он тоже не знает.
— В каком смысле не знает? — нахмурился Ли Синьи.
Чжэн Чи обернулся к нему:
— В прямом, у него память дырявая, вот и все. Своего-то имени он вообще не помнит. Ну, по крайней мере, он так говорит. Возможно, первого служителя так и звали, вот он и дает всем такое имя, чтобы не путаться и не запоминать другое.
— А ты можешь с ним разговаривать? Вот прямо сейчас можешь о чем-то спросить? И он услышит?
— Ты и сам можешь, он же прямо перед тобой, — Чжэн Чи махнул рукой на статую.
— Но ведь это просто статуя, — покосился на нее Ли Синьи. — Ты ведь не думаешь, что боги на самом деле сидят в статуях, которым поклоняются люди?
— А где они сидят? — Чжэн Чи задумчиво посмотрел на статую.
— На небесах? — на самом деле Ли Синьи и сам не знал. Просто с чего вдруг божеству постоянно торчать в мире людей, у него наверняка есть дела поважнее, чем сидеть в этой хижине с Чжэн Чи сутки напролет.
— Нет, он говорит, что он здесь, — внезапно сказал Чжэн Чи.
— Подожди, ты и правда можешь его слышать? Можешь с ним общаться?
— Ну да, я же говорил, — ответил тот, словно это было само собой разумеющимся.
— Тогда спроси его, что нужно, чтобы ты мог освободиться от своей обязанности служителя?
Чжэн Чи стоял тихо, словно к чему-то прислушиваясь, а потом повел плечом:
— Говорит, что мы связаны, так что я не могу уйти.
— А если появится другой служитель? — задумался Ли Синьи.
— Не появится, — покачал головой Чжэн Чи. — Пока я жив других не будет.
— Даже если найти того, кто согласится служить вместо тебя?
Чжэн Чи посмотрел на него, как на дурака:
— И где ты найдешь такого желающего? Чтобы в детстве заглянул в глаза смерти и выжил, а потом согласился подняться на гору и провести тут остаток жизни.
— Можно ведь заплатить кучу денег.
— А у тебя есть куча денег?
— Нет, — поджал губы демон.
— Вот и у меня нет. Да и зачем кому-то деньги, если он всю жизнь будет торчать на безлюдной горе.
Это было логично, поэтому Ли Синьи нечего было возразить.
— Чжэн Чи, — внезапно спросил он, — а как тебя раньше звали?
— Я ведь говорил, это не имеет значения.
— Для меня имеет.
— Люй. Цао Люй [1].
Ли Синьи внезапно кое-что понял. Цао Люй — «травянисто-зеленый цвет». Именно такого цвета была одежда Чжэн Чи. На самом деле он не хотел забывать, кем когда-то был. Даже отринув свое прошлое, простив предавшую его семью, приняв свою одинокую судьбу, он сохранил то малое, что у него оставалось.
Последний потомок небесных демонов в своей жизни встречал немало людей и большинство из них были ничтожествами, о смерти которых не стоило жалеть. Даже прожив в секте Пэнчэн десять лет, он не встретил тех, о ком ему искренне хотелось заботиться. Ли Синьи всегда думал, что это просто не в его демонической природе, но теперь вдруг кое-что понял. Впервые он встретил кого-то, с кем чувствовал родственную связь.
— Цао Люй, ты веришь в родственные души? — спросил он тихо.
Чжэн Чи, который снова стоял перед плитой и медленно помешивал кашу, даже не обернулся:
— Думаешь, мы с ним родственные души?
— С кем? — не понял Ли Синьи, а когда до него дошло, то внезапно для себя разозлился. — Да не с ним! Ты можешь хоть о ком-то еще думать, кроме этого своего бога?!
— Да я вообще о нем не думаю, ты ведь сам спросил, — фыркнул Чжэн Чи, и Ли Синьи мог легко представить, как тот закатывает глаза.
— Неважно, — пробормотал демон и вышел на улицу.
Снаружи уже смеркалось и прохладный осенний ветер неприятно пробирался под тонкую одежду зеленого цвета. Ведь у Чжэн Чи другой и не было, а одеяния Ли Синьи были все порваны и их пришлось выкинуть. Новый порыв ветра заставил демона вжать голову в плечи и обхватить себя руками. Надо было найти теплую одежду к зиме... А потом он внезапно понял, что не надо. Потому что к зиме его уже здесь не будет. Спустя почти два месяца поврежденные меридианы, наконец, восстановились, теперь он был в полном порядке и мог уйти в любое время. Он оттягивал этот момент, ссылаясь то на одно, то на другое, и только сейчас осознал почему. Он не хотел никуда уходить.
Ли Синьи обернулся и посмотрел на небольшую хижину, от которой даже на улице тянуло легким запахом благовоний. Прожить здесь всю жизнь было бы не так уж плохо. Он мог бы научиться охотиться и плести циновки из сухой травы. Или собирать целебные растения, чтобы менять их в деревне на полезные вещи. Днем они бы с Чжэн Чи занимались домашними делами, а вечером, когда на гору опускаются сумерки, сидели бы в маленькой хижине, отрезанные от всего мира и болтали о том о сем. Или просто молчали. Во внешнем мире у Ли Синьи не осталось никого, к кому он бы хотел вернуться. А теперь у него появился тот, от которого он не хотел уходить. Разве месть ублюдочному наставнику того стоила?
Он глубоко вдохнул прохладный воздух и прикрыл глаза. Если он скажет Чжэн Чи, что хочет тут остаться, тот же его не прогонит, верно?
Ли Синьи стоял снаружи, пока окончательно не продрог и только потом вернулся в дом, полный решимости. Но увидев Чжэн Чи так и не смог ничего сказать о своем выборе. Завтра. Он скажет об этом завтра.
***
Ни на следующий день, ни через неделю он так ничего и не сказал. Каждый раз, когда он собирался завести этот разговор, язык словно присыхал к небу, а нужные слова вылетали из головы. А потом он внезапно понял, что можно ничего и не говорить. Он просто продолжит здесь жить, словно так и должно быть. Ведь за все время Чжэн Чи ни разу не спросил, когда тот собирается уйти.
Иногда по ночам Ли Синьи просыпался от кошмаров, в которых Гун Лу нападает на него и выжигает меридианы, а потом приходится бежать, не разбирая дороги и выбиваясь из сил, в последней надежде сохранить свою жизнь. В такие ночи Ли Синьи распахивал глаза и хватал ртом воздух, но стоило перевести взгляд на мирно спящего на соседней циновке Чжэн Чи, как напряжение пережитого ужаса и боль предательства отступали. Ли Синьи лежал и долго слушал в тишине тихое дыхание человека, лица которого ни разу не видел, потому что даже ночью Чжэн Чи не снимал свою маску.
Когда холодный ветер немного утих и на улице стало теплее, Чжэн Чи решил отправился порыбачить в реке у подножья горы. Так как Ли Синьи все равно нечего было делать, то он увязался следом. Они спускались по извилистой тропе, когда внезапно впереди в кустах послышалось какое-то движение, а потом оттуда медленно вышел навстречу тигр. Он был стар и весь покрыт шрамами, с одним оставшимся правым глазом, он все еще выглядел очень внушительно, а под шкурой при каждом движении перекатывались упругие мышцы. Этот зверь был огромен и очень силен.
Ли Синьи тут же двинулся вперед, закрыв Чжэн Чи своим телом. Кончики пальцев удлинились, выпуская призрачные когти. Демоническая энергия кружила вокруг, готовая в любое мгновение выплеснуться на врага и разорвать на части.
— Что ты делаешь? — недовольно произнес Чжэн Чи и потянул демона обратно за плечо, а затем шагнул вперед и обратился к зверю. — Господин Тигр, прошу прощения, у этого парня совсем нет манер, просто не обращайте на него внимания. Больше мы вас не побеспокоим. — Он коротко поклонился, а затем схватил Ли Синьи за локоть и потащил в сторону.
Одним глазом тигр следил, как они обходят его по дуге, а потом развернулся и скрылся обратно в кустах.
— Ну вот зачем? — продолжал ругаться Чжэн Чи, пока они шли вниз. — Что за привычка набрасываться на других без разбора, неудивительно, что у тебя нет друзей, если ты себя так ведешь.
— С чего ты взял, что у меня нет друзей? — недовольно пробормотал Ли Синьи.
Он все еще не отошел от встречи с тигром и не мог понять, что вообще произошло.
— Будь у тебя друзья, ты бы не торчал тут со мной, — фыркнул Чжэн Чи и привычно закатил глаза.
— Господин Тигр? Кто это? Какой-то дух горы? — проигнорировал его слова Ли Синьи.
— Знаешь, таких тигров обычно называют хозяевами гор, — кивнул Чжэн Чи. — Он очень стар и давно тут живет. Но он никакой не дух, обычный зверь.
— Тогда почему он не напал? — продолжал допытываться Ли Синьи.
— Потому что настоящий хозяин гор здесь я, — торжественно произнес Чжэн Чи, а увидев выражение лица демона, расхохотался. — Просто когда мне попадается крупная добыча, то внутренности и голову я оставляю этому парню, поэтом он меня не трогает. Иногда сам приходит посмотреть, нет ли какой еды и все такое. Мы с ним неплохо уживаемся. Я же не ты.
— Ты прикармливаешь дикого тигра? — у Ли Синьи просто не было слов. — А ты не думал о том, что однажды тигр придет за едой, которой у тебя не будет, и этой едой станешь ты сам?
— Этого не произойдет, — мотнул головой Чжэн Чи. — Как служитель Безымянного бога, я под его защитой. Ни один зверь этой горы не посмеет напасть на меня. Должны же быть хоть какие-то преимущества на моей службе, верно?
— Ты так доверяешь своему божеству? — тихо спросил Ли Синьи.
— А как ты думаешь я выживал тут один все эти годы? Горы Улинь кишат различными дикими животными, но видел ли ты, чтобы хоть один злобный зверь посмел приблизиться к моему дому?
Ли Синьи нечего было на это возразить. За все время, что он жил на горе, он и правда не встречал никаких опасных зверей, поэтому был уверен, что они тут попросту не водятся. Ему не приходило и в голову, что у этого деревянного божества и правда может быть какая-то настоящая сила. До этого момента он воспринимал его просто как говорящую статую, но теперь вдруг задумался.
— Насколько вообще силен твой бог?
Они уже спустились к небольшой горной речушке, Чжэн Чи начал разматывать длинную тонкую нить на бамбуковой удочке.
— Он может управлять местной живностью, поэтому она не лезет к хижине и не спускается разорять деревню у подножья горы. Еще он может даровать силу, правда ненадолго и размер ее будет зависеть от самого человека. И он может исцелять, но делает это нечасто, иначе бы тут вся гора кишела болезными, стекающимися со всего континента.
Ли Синьи, нахмурившись, смотрел, как Чжэн Чи ловко цепляет на крючок наживку и забрасывает в быстрый поток.
— Вот, — Чжэн Чи присел на корточки, поманил его к себе и вручил в руки удочку, — как почувствуешь, что тянет, дергай на себя. Не слишком сильно, но и не слишком слабо.
— То, что я так быстро поправился... — неловко начал Ли Синьи, устраиваясь рядом.
— А ты только сейчас понял? — усмехнулся Чжэн Чи. — Демоны гораздо выносливее людей и быстро восстанавливаются, но это только если энергетические каналы в порядке. Но если они повреждены, то вы особо и не отличаетесь от людей по живучести.
— Зачем твоему богу мне помогать? — не понимал демон.
— Потому что я попросил об этом, — чуть склонил голову Чжэн Чи.
— Так ты на самом деле меня спас...
Выходит, если бы они не повстречались, Ли Синьи и правда бы умер. Он был обязан жизнью этому парню. Глядя в глаза Чжэн Чи, которые словно лучились теплом, он чувствовал странный зуд в груди. Инстинктивно он потянулся рукой, чтобы снять деревянную маску и, наконец, увидеть его лицо. Но стоило ему коснуться светлого дерева, как Чжэн Чи тут же встал, избегая прикосновения.
— С тебя сегодня рыба к ужину, — сказал он, словно ничего не произошло, и ушел обратно в хижину.
Но Ли Синьи прекрасно понимал, что перешел черту. Коря себя за несдержанность, он раздраженно кусал губу, и никак не мог сосредоточиться на рыбалке, поэтому так ничего и не поймал.
[1] Имя Цао Люй состоит из иероглифов 草 (cǎo) «трава» и 绿 (lǜ) «зеленый», но вместе они означают «травянисто-зеленый цвет».