Глава 17. Безымянный бог
Они сидели перед хижиной и плели циновки из сухой травы. Руки Чжэн Чи двигались так быстро и искусно, что Ли Синьи невольно позавидовал. У него самого ничего не получалось и расплющенные стебли то и дело выпадали из рук, а уже сплетенные разваливались на части.
— Ты так и не рассказал мне про своего бога, — недовольно сказал демон, пытаясь собрать стебли в кучу.
— А что, тоже хочешь стать служителем? — усмехнулся Чжэн Чи. — Могу отдать тебе эту почетную должность.
Он задумчиво посмотрел на верхушки деревьев, а потом вздохнул:
— Горы Туманных лесов Улинь всегда были дикими и неприступными. Отвесные склоны, частые оползни, хищные звери — все это не самое страшное. Из-за туманов, поднимающихся по утрам, можно потерять чувство направления, уйти и уже не вернуться. Поэтому люди селились у подножья, но не рисковали забираться вглубь. Однажды тут разразилась гроза такой силы, что видевшие ее подумали, будто небеса разверзлись и наступил конец света. Ярко-фиолетовые молнии, совсем как из легенд про Небесное Бедствие, били в одно место. А когда на следующий день люди отправились посмотреть, то увидели старое вишневое дерево. Оно росло там уже сотни лет, но молнии раскололи его пополам, а внутри люди обнаружили деревянную статую без лица. Они построили небольшой храм на горе и стали поклоняться этой статуе как божеству, прося о защите и благодати. Кто-то называет его Вишневым богом, кто-то Хозяином гор, но на самом деле у него нет имени.
Он опустил голову и снова начал плести циновку.
— С появлением божества на горе, жизнь простых людей стала немного легче, урожай созревал плодовитее, дикие звери больше не спускались в деревню у подножья уничтожать скот и посевы, поэтому люди продолжали ему молиться. Однажды один травник ушел в горы и заблудился. Несколько дней он не мог отыскать путь и уже совсем отчаялся, когда внезапно услышал чужой голос. Этот голос вывел травника прямиком к храму и тогда тот понял, что с ним разговаривал сам бог. Травник был безмерно благодарен за свое спасение, он поклялся сделать все, что ему скажут, на что бог взял с него обещание — отныне весь род этого человека должен поклоняться Безымянному божеству и отправлять своих детей жить на гору в качестве служителей храма. Ребенок должен быть тем, кто в детстве оказался на пороге гибели, но все же смог выжить, потому что лишь тот, кто ступил одной ногой на мост Найхэ, может услышать голос Безымянного бога. Когда ребенок поднимался на гору, то вырезал из вишневого дерева маску, которую с тех пор никогда не снимал. С этого момента он брал себе имя Чжэн Чи и больше никогда не спускался с горы. Когда один служитель умирал, семья выбирала кого-то из детей и отправляла в храм, так продолжалось много поколений.
— И ты был ребенком из этой семьи, — подытожил Ли Синьи.
— Верно, — Чжэн Чи кивнул. — В детстве я тяжело заболел и несколько дней провалялся с лихорадкой без сознания, а когда пришел в себя, то потерял все воспоминания. Предыдущий служитель уже умер, а я подходил на эту роль. Отец взял меня с собой в горы, чтобы помолиться. Он сказал, что вернется за мной позже, но так и не пришел. Мне было страшно оставаться там одному и еще страшнее спускаться, ведь я не запомнил дорогу и легко мог заблудиться и стать добычей диких зверей. Но все же через несколько дней, когда живот уже сводило от голода, я решился спуститься. А в деревне узнал, что вся моя семья уехала, навсегда покинув эти места. Они больше не хотели нести ответственность за клятву нашего предка. Жители в деревне испугались, что если я уйду, то божество разгневается и нашлет на них беды, поэтому заставили меня вернуться в храм. Мне некуда было больше идти, поэтому я вернулся обратно на гору. Я не знал, где искать то вишневое дерево, поэтому просто взял маску, оставшуюся после предыдущего служителя и с тех пор я живу здесь.
— Так твоя семья просто принесла тебя в жертву, а сама сбежала? — Ли Синьи не мог понять, почему эта история, рассказанная так спокойно, вызывала в нем клокочущую ярость.
— Ну старшие братья уже могли работать, а младшие были слишком малы. Я был ровно посередине, к тому же подходил под условия, — пожал плечами Чжэн Чи.
— Разве ты не злишься на них?
— Они ведь тоже боялись гнева божества, — поджал губы Чжэн Чи. — Это все-таки бог, с такими вещами не шутят. Так что я стал последним Чжэн Чи нашего рода.
— Но они бросили тебя здесь! — демон сжал руки в кулаки.
Чжэн Чи повернулся и серьезно на него посмотрел:
— Они моя семья. Другой у меня нет и уже не будет.
— Тогда просто уйди! Ты ведь можешь уйти! Тебе не обязательно жить здесь!
— На самом деле как-то раз я пытался. Прожив на горе несколько лет, я однажды решил сбежать. Но спустившись к подножью понял, что не могу. Да и некуда мне пойти. И к тому же, — он обернулся и посмотрел на деревянную статую, — если я уйду, он останется тут совсем один.
— Ты должно быть шутишь, — искренне не понимал Ли Синьи. — Это ведь просто легенда, откуда ты знаешь, чего хочет это божество и существует ли оно вообще?
— О, я не сказал? Когда я впервые надел свою маску, то услышал его голос. Он дал мне имя Чжэн Чи. Мы редко общаемся, но в целом довольно неплохо ладим. Да и жить здесь не так уж тяжело. Жители деревни приходят каждый месяц, чтобы помолиться, они приносят мне рис и специи. В горах можно охотиться и собирать дикие овощи, а мой садик за храмом ты уже видел. Можно ловить рыбу и собирать дикий мед. Зимой тут довольно холодно, но зато нет недостатка в деревьях, чтобы топить печь. Так что жить вполне можно.
— И тебя устраивает такая жизнь? — тихо спросил Ли Синьи.
— Устраивает или нет, моя жизнь мне больше не принадлежит. Теперь я служу этому парню, — он махнул рукой на статую. — Так что я просто принял это, вот и все. Думаешь, жизнь в деревне намного легче? Работать от зари до зари, чтобы прокормить семью? Разве это не слишком хлопотно?
— Но так у тебя могла бы быть семья. Неужели тебе не одиноко?
— Да не особо, — покачал головой Чжэн Чи. — Люди приходят сюда толпой каждый месяц. Да и я всегда могу поговорить со своим работодателем. Он хоть и не очень словоохотлив, но и не игнорирует меня.
— Ты сказал, что у этого божества нет имени. Почему? — нахмурился демон.
— Он не помнит своего имени, вот почему. Некоторые боги настолько старые, что даже не помнят, откуда они появились. Да и зачем ему имя, если люди и так построили храм и поклоняются здесь. Знаешь, говорят, что боги существуют лишь пока люди в них верят. Так что в каком-то смысле на мне тут все держится, большая ответственность, знаешь ли.
— И ты счастлив жить так?
— Покажи мне счастливых людей, — хмыкнул Чжэн Чи. — Большинство ведь просто пытаются выжить, разве нет? Вот тебе не надо сидеть ни на какой горе и что, ты счастлив?
— Нет, — выдавил Ли Синьи.
— Вот видишь, — пожал плечами Чжэн Чи, и они продолжили работать в тишине.
— В теле моей матери текла демоническая кровь, — внезапно сказал Ли Синьи. Ему было трудно подбирать слова, потому что он никогда об этом никому не рассказывал. — Возможно, она и сама не знала об этом. В любом случае, мой отец думал, что она человек. Она была его второй наложницей и умерла вскоре после моего рождения. Тогда меня мало что еще выдавало, разве что чуть заостренные уши, так что думаю, что отец все же догадывался о моей сущности. Возможно поэтому он не любил меня, а может были и другие причины. Я был не единственным ребенком, так что ему было кому дарить свою заботу и внимание. А когда мне исполнилось семь, моя сила пробудилась, а вместе с ней на лице появилась метка небесного демона. — Он поднял руку и потер синий знак чуть выше бровей. — Тогда я уже знал про небесных демонов и понимал, как к ним относятся люди. Тем вечером я случайно услышал, как старшие решают, что со мной делать. Они очень боялись меня и хотели отдать людям из праведных орденов. Вот только из лап праведников ни одни демон не вернулся живым. Поэтому той ночью я сбежал. — Ли Синьи замолчал, задумчиво глядя на криво сплетенную циновку в своих руках.
— Такому маленькому ребенку трудно выжить в одиночку, — тихо сказал Чжэн Чи.
— Да, я и месяца не продержался, как меня схватили праведники. Несмотря на то, что я закрывал лицо повязками, я все равно попался им на глаза. Эти люди были сильные, а я был всего лишь испуганным ребенком, так что было ясно, чем все закончится. Но внезапно кое-кто появился и спас меня. Он перебил этих праведников, словно ничтожных насекомых. Его звали Гун Лу, он был Лидером демонической секты Пэнчэн. Он сказал, что давно искал такого как я. Говорил, что пришло время восстановить имя клана небесных демонов и отомстить людям за его истребление. Так я стал его учеником и будущим наследником поста Главы Пэнчэн. — Ли Синьи снова замолчал, погрузившись в мрачные воспоминания.
— Он решил сделать из тебя будущего Лидера, потому что ты обладаешь силой небесного демона?
— Так думали все, и я в том числе. Он был моим наставником, обучил всему, что я знаю. Когда мне исполнилось семнадцать, я стал совершеннолетним, так что пришло время для церемонии заколки [1]. Гун Лу лично украсил мои волосы нефритовой заколкой-короной гуанем и дал мне взрослое имя. Ли Яо [2]. Зловещая сила, предвещающая беду. Наставник сказал, что одно только мое имя должно повергнуть весь мир в трепет. В секте Пэнчэн у меня были два брата. Чжан Гань был старшим из нас, на церемонии совершеннолетия наставник дал ему имя Бочэн — Честный старший сын. Ляо Ланю дали имя Чжунхэ — Мирный второй брат. Разве я не должен был получить имя третий что-то там? Мне дали имя из одного иероглифа. Предвещающий беду. Тогда я подумал, что оно мне не нравится, но теперь я понимаю, что наставник сделал правильный выбор. Ведь я превращусь в зловещее предзнаменование для него самого. Когда я уничтожу его, то стану настоящей зловещей силой Ли Яо.
— Очевидно, вы не очень хорошо ладите, — покосился на него Чжэн Чи.
— Я жил в секте десять лет, у меня были два старших брата и наставник, я думал, что обрел новый дом, в котором смогу прожить всю жизнь... После церемонии наставник позвал меня к себе. Я был уверен, что он хочет дать мне напутствие или какую-то особую технику. Я и не подозревал, что этот старик уже долгие годы пытался создать технику замещения души. Говорят, когда-то давно известный целитель ей владел, поэтому наставник потратил полжизни, чтобы ее воссоздать. Когда он внезапно меня атаковал, я был так потрясен, что даже не сопротивлялся. Но что-то пошло не так, возможно из-за моей природы его техника не сработала на мне. Она едва не уничтожила мои меридианы, и вызвала очень сильное отклонение ци у самого Гун Лу. Пока он разбирался со своей энергией, я смог сбежать. Его длинные руки простираются на весь континент, поэтому было лишь одно место, где я смог скрыться. Безлюдные горы Улинь.
— И теперь ты хочешь отомстить ему?
— А ты считаешь, я не должен?
Чжэн Чи серьезно задумался:
— Если какой-то старик берет ребенка и воспитывает его чтобы потом захватить тело и омолодиться, при этом не потеряв статус Лидера секты, то... пожалуй, он и правда заслуживает смерти. Но хватит ли тебе сил убить его?
— Не в прямом бою. Все же он очень силен, но я не собираюсь с ним честно сражаться. Я уничтожу его ударом в спину.
— Предательство за предательство? Звучит разумно. А что потом?
— Все считают меня будущим Лидером, так что как только Гун Лу умрет, я займу его место. Ото всех, кто будет несогласен, я избавлюсь так или иначе.
— Какая кровожадность, — фыркнул Чжэн Чи.
— Не скажешь, что я не должен этого делать? Что я должен простить? Или не должен убивать других?
— Ты будущий Лидер самой крупной демонической секты на континенте, даже я про нее слышал, и насколько я знаю, попадают туда люди и демоны не самые добрые и мирные. Я бы даже рискнул сказать, что большинство ваших адептов те еще негодяи. Ты ведь не собираешься притеснять мирных жителей и разорять деревни? Так что не вижу особых проблем, чтобы избавиться от парочки злодеев.
— А если я стану злым демоном и начну разорять деревни?
— Тогда в следующий раз, когда ты придешь полудохлый ко мне на гору, я не стану тебя спасать, — покачал головой Чжэн Чи.
— Тогда я буду хорошим Лидером Пэнчэн и не стану мучить невинных, — кивнул Ли Синьи.
— Эй, разве ты не должен был сказать, что больше не придешь сюда умирать и тебе не нужна моя помощь?
— Не скажу. Потому что знаю, что даже если снова приползу истекать кровью к твоим ногам, ты меня не прогонишь.
— Какой же ты бесстыжий, — возмутился Чжэн Чи. — Это моя гора, я тебя сюда не звал, не надо сюда приползать!
Ли Синьи тихо рассмеялся и продолжил пытаться что-то сплести. Отчего-то ему не хотелось показывать свою неумелость перед Чжэн Чи, поэтому он сидел перед хижиной, пока совсем не стемнело, и лишь затем со вздохом признал поражение и пошел в дом.
[1] Церемония заколки «гуань ли» — это церемония совершеннолетия, после которой молодые люди считались взрослыми и получали вежливое имя. Во время церемонии старший в семье украшает голову юноше гуанем — заколкой-короной.
[2] Имя Ли Яо состоит из иероглифов 力 (lì) — «сила, мощь» и 夭 (yāo) — «зловещий, предвещающий беду». Второй иероглиф имени по написанию очень похож на иероглиф «небо» 天, в виде которого у Ли Яо демоничекая метка на лбу.