Глава V
(Эйден)
Ладони горели огнем, каждый мускул взвыл в протесте. Я выдохнул с силой, отрываясь от пола после очередного отжимания. Боже, сколько я уже сделал? Сто? Двести? Этот тренер, кажется, возомнил нас какими-то роботами. Будто мы, кроме как спортом, ничем не занимаемся. Я бросил взгляд на Сэта, Джеймса и Майкла – парни еле дышали, распластавшись на мате. Надеюсь, на самой игре нас так не загоняют, а то я, как капитан, лично выпотрошу тренера.
На улице пекло так, что хотелось нырнуть в морозильную камеру и остаться там навсегда. А ведь до игры всего двадцать минут! В прошлый раз мы чуть не отдали победу, но в критический момент я собрался и забил решающий мяч. Нельзя допустить, чтобы это повторилось.
Я снова застонал, хватая бутылку ледяной воды. Выпил залпом половину, а остальное вылил на себя. Обжигающие капли стекали по разгоряченной коже, очерчивая кубики пресса и исчезая под резинкой черных тренировочных шорт. Стало немного легче.
Несколько зрителей уже заняли места на трибунах, с любопытством наблюдая за нашей разминкой. Мой взгляд зацепился за знакомое лицо. Аделина… Тварь, как я её называю. И, судя по всему, её подруга. Стоп. Она беременна? Хотя, чему я удивляюсь? В нашем универе чего только не увидишь. Сплетни, интриги, романы… иногда мне кажется, что мы тут не учимся, а играем в какой-то дешевый сериал.
Лицо мгновенно исказилось, как только мой взгляд встретился с ее. В зрачках плескалось что-то – то ли жалость, то ли насмешка. Я почувствовал, как волна ярости поднимается в груди, обжигая горло. Чертовка! Не смей смотреть на меня так, словно знаешь, что я чувствую! Ненавижу ее.
— 48 —
Хотелось подняться на эти трибуны и вышвырнуть отсюда вместе с ее подругой. Она пыталась отвести взгляд, но я видел, как ее глаза скользят по моему полуобнаженному телу. Презрительно усмехнувшись, я развернулся и направился к раздевалке. Сегодня мы должны вырвать победу у этой чертовой «Волчьей стаи», даже если это последнее, что я сделаю.
— Эйден, ты где пропадаешь? — выпалил Сэт, выходя из туалета. — Тренер сказал, десять минут, и выходим на площадку.
— Ага, ага, — поддержал Джеймс. — Если будем собираться, как нежные бабочки, то он нас прикончит.
— Нежные бабочки, ахахах, — засмеялся я и, вспомнив один случай, подмигнул Джеймсу. — Нежная бабочка – это ты, Джеймс. Помнишь, тогда когда…
— Заткнись! — рявкнул Джеймс, покраснев как рак. Все в раздевалке повернулись к нам. — Только попробуй рассказать.
— Ахахах, ладно, нежная бабочка, пошёл я готовиться. Потом поговорим с тобой.
Я оставил закипающего Джеймса и направился к своему шкафчику. В раздевалке повисло напряжение, но сейчас всем было не до мелких перепалок. Через десять минут – игра, и адреналин уже начинал бурлить в крови.
— И почему нам выбрали этого козла? — проворчал Джеймс Майклу, стараясь не смотреть в мою сторону.
Остальные парни, казалось, вообще не слышали нас, каждый был погружен в свои мысли и ритуалы перед игрой.
Я ухмыльнулся, не оборачиваясь.
— Потому я звезда университета и лучше всех остальных, — самодовольно ответил я, открывая шкафчик.
— 49 —
Рывком стянул с себя тренировочные шорты, оставаясь в одних чёрных боксерах, и взлохматил свои и так растрепанные шатеновые волосы. Достал свежую форму для матча – ярко-синюю с белыми вставками и номером «10» на спине. Она у всех естественно была одинаковая. Просрешь игру – просрешь все на свете.
— Да ты больной, а не звезда университета, — прыснул Сэт, натягивая шорты.
— Угу, — промычал Джеймс, прислонившись спиной к стене и уже облаченный в форму. Лицо его все еще горело.
Я проигнорировал их подколки, сосредоточившись на переодевании. Форма сидела идеально, подчеркивая мои плечи и рельефный пресс. Нужно выглядеть на все сто, чтобы сломить моральный дух соперников еще до начала игры.
— Так, парни, быстро натягиваем все на себя и погнали, нужно порвать эту чертову «Волчью стаю», — скомандовал я, застегивая молнию толстовки. — Не дай бог, будете сегодня как нежные бабочки!
В раздевалке воцарилось оживление. Все зашевелились, натягивая шорты и футболки, зашнуровывая кроссовки. Атмосфера постепенно накалялась, заряжаясь моей уверенностью. Сегодня мы должны победить. И никакая Аделина не должна мне помешать.
— Да успокойся ты, Эйден, — почти все хором сказали мне. — Всё будет нормально.
— Надеюсь, — зло усмехнулся я, — а то в тот раз кто-то из вас носом клевали, так что…
И вдруг дверь распахнулась, и к нам зашёл яростный тренер.
— Так, я не понял, блять! — закричал на всех тренер. — Вы должны уже выходить, сука! Быстро-быстро! Люди на трибунах орут!
Парни один за другим потянулись к выходу, подгоняемые гневным рыком тренера.
— 50 —
Мои товарищи толкались в дверях, спеша покинуть раздевалку, чтобы избежать еще большего гнева наставника. Я уже собирался последовать за ними, но меня остановил тренер, схватив за плечо. Этот жест заставил меня замереть на месте, ожидая услышать то, что он хотел сказать.
— Готов, надеюсь? — спросил тренер, внезапно смягчившись и смягчив свой голос.
— Да, — коротко ответил я, стараясь скрыть напряжение, возникшее после его крика.
— Не дай бог проебете матч, я вас… — он нахмурился, и в его глазах снова вспыхнул гнев.
— Знаем, всё, мне пора к команде, — перебил я его, не желая выслушивать привычные угрозы.
Вырвавшись из его хватки, я быстро направился к выходу, оставив тренера одного в раздевалке. Выбежав из раздевалки, я увидел, как моя команда уже построилась у выхода на поле.
Атмосфера вокруг была наэлектризована: крики болельщиков, гул трибун, предвкушение надвигающейся игры. Я присоединился к своим товарищам, чувствуя, как адреналин наполняет мое тело. Мы стояли плечом к плечу, готовые выйти на поле и сразиться за победу.
Я бросил взгляд на трибуны, пытаясь найти Аделину, но ее нигде не было видно. Хорошо. Может, хоть сегодня она не будет маячить перед глазами, отвлекая от игры. Мразь.
— Ну что, парни, готовы показать этим «Волкам», кто здесь хозяин? — крикнул я, стараясь перекрыть шум толпы.
— Готовы! — ответили мне хором.
Тренер кивнул нам, и мы двинулись к выходу на поле. Я шел впереди, как капитан, чувствуя ответственность за свою команду. Сегодня мы должны победить. И никакие личные проблемы не должны нам помешать.
— 51 —
Выйдя на поле, я вдохнул полной грудью воздух, пропитанный азартом и предвкушением. Трибуны взорвались аплодисментами и криками. Я почувствовал, как во мне просыпается инстинкт лидера, желание вести свою команду к победе.
Игра началась.
Свисток! Сука, началось! «Волки» сразу полезли в атаку, эти уебки, блядь, как бешеные. Наш правый защитник, этот лопух, чуть не проебал мяч!
— Джеймс, блять, глаза разуй! — ору ему, аж голос сорвал.
Он вроде очухался, отпиздил мяч в сторону.
Сэт, наш опорник, как танк, нахуй, прет вперед. Сбил одного «волка», тот аж взвыл. Судья, пидор, свистит. Штрафной, ебаный в рот. Стоим стенкой, как дебилы, ожидаем этот ебучий удар.
— Внимание, блять! Не проебите, суки! — кричу я.
«Волк» разбегается… ёб твою мать! Мяч летит прям в девятку! Вратарь наш, этот балбес, тянется, но не достает. ГОЛ, блять!!!
— Пиздец! — ору я, — Что за хуйня, блять? Играем как сонные мухи!
Повели «Волки», хуй с ними. Сейчас мы им покажем, где раки зимуют. Забираем мяч, прессингуем, как звери. Пасую нашему форварду, этот додик еле бежит!
— Беги, сука, беги! — ору ему в спину.
Он вроде прибавил, блять, но его сбили. Опять штрафной. Ну что за пиздец, а?
Я сам встаю бить. Разбегаюсь… удар! Мяч летит… рикошет от стенки, и прямо в кольцо! ГОООООЛ!!!
— Вот так, блять! Ебать их в сраку! — ору я, радостный, как ребенок.
Трибуны взрываются аплодисментами, аж барабанные перепонки лопаются.
— 52 —
Сравняли счет, блять, но это только начало. Сейчас мы их добьем, этих волчар ебаных! Игра продолжается, блять, и я чую, что сегодня мы их порвем нахуй! Главное — не проебаться, и ебашить до конца!
Игра возобновилась. «Волки» остервенели, поняли, что мы не пальцем деланные. Они наседают, как стая бешеных псов. Мяч мечется по полю, как угорелый. Сэмми, наш левый хав, крутит этого «волка», как цыган солнцем. Проходит его, как нож сквозь масло! Молодец, малой!
— Давай, Сэмми, не сбавляй обороты! — ору я, подбадривая его.
Сэмми простреливает вдоль ворот, а там наш форвард, этот Соня, только проснулся! Опоздал, блять! Защитник выбивает мяч на угловой.
— Угловой! Готовимся, парни! — командую я. Сердце колотится, как бешеное. Чувствую, кровь кипит.
Я занимаю позицию у дальней штанги. Подаёт Сэт. Мяч взлетает в воздух, как птица. Я прыгаю, вытягиваюсь в струну и… ебашу головой! Мяч со всего маху влетает в сетку!
— ГОООООЛ!!! — ревёт стадион.
Трибуны будто с ума посходили!
Я ору, как резаный, обнимаю Сэта, потом Сэмми. Пиздец, как приятно! Выходим вперед! Но расслабляться нельзя. Ещё играть и играть.
«Волки» бесятся, как черти. Начинают играть грубо, хуярят по ногам, валят наших. Судья этот, пидор, смотрит сквозь пальцы. Я подскакиваю к нему, ору в ебало:
— Ты чё, слепой, на хуй? Они же калечат нас!
Судья мычит что-то невнятное и отворачивается. Ну, сука, я тебе припомню!
Игра идёт на встречных курсах. Обе команды играют на пределе. Все выкладываются на полную катушку. Одна атака сменяет другую. Вратари тащат мертвые мячи. Напряжение растёт с каждой минутой.
— 53 —
Вдруг, «волк» вырывается один на один с нашим вратарём. Тот выходит навстречу, пытается сократить угол обстрела. «Волк» бьёт! Мяч летит низом… Вратарь отбивает! Но прямо на ногу другому «волку»! Тот добивает в пустое кольцо!
— ГОЛ!!! — радостно вопит комментатор.
Счёт сравнялся. Опять ничья. Пиздец! Я чувствую, как злость поднимается во мне, как лава. Осталось немного времени до конца матча. Нужно собраться, выжать из себя последние силы!
Мы снова идём в атаку. Я получаю мяч в центре поля, обвожу двоих «волков», как стоячих. Вижу справа нашего форварда, даю ему пас. Этот балбес замешкался, его сбили! Штрафной!
Последняя минута матча! Навес! Сутолока в штрафной! Кто-то бьёт головой… Вратарь отбивает! Мяч отлетает ко мне! Я бью с лёта! И…
Свисток!!!
Ничья. Пиздец!
Судья свистит об окончании матча.
Я падаю на колени, обессиленный. Воздуха не хватает. Ноги дрожат. В голове только одно: ничья! Мы не победили.
Слышу свисток судьи, но это свисток на добивание! Судья показывает на точку! Пенальти! Последний шанс! Сердце колотится, как бешеное. Адреналин зашкаливает. Я встаю с колен, шатаясь, и иду к мячу. Трибуны гудят. «Волки» протестуют, окружают судью, но он непреклонен.
Кладу мяч на точку. Смотрю на вратаря. Здоровый, сука, уверенный. Пытаюсь не думать о последствиях. Только мяч. Только гребное кольцо.
Делаю несколько шагов назад. Глубокий вдох. Выдыхаю. Разбег… Удар!!!
Вижу, как мяч летит в кольцо. Вратарь бросается, но не достает!
— 54 —
ГООООООООООООЛ!!!!!
Стадион взрывается! Оглушительный рёв! Меня сбивают с ног, обнимают, целуют! Мы выиграли! Мы вырвали победу на последних секундах!
Я ору от счастья, поднимаю руки вверх! Мы – лучшие! Мы доказали!
Все выбегают на поле. Торжество, ликование! Мы чемпионы! Этот матч войдет в историю!
Поднимают меня на руки и качают.
В голове пульсирует только одно: ПОБЕДА! Мы сделали это!
Эта ничья была лишь затишьем перед бурей! И мы сорвали этот гром! Никогда не сдавались! До конца!
…Эта победа – вкуснее всего, что я пробовал в жизни. Горечь ничьи, секундная безнадежность, а потом – взрыв! Чистый, незамутненный экстаз. Меня качают, орут мое имя, и я чувствую себя не просто частью команды, а самой этой командой, ее сердцем, ее нервом.
В раздевалке – хаос, но какой же приятный! Шампанское льется рекой, песни орут вперемешку с поздравлениями. Тренер, обычно такой «сдержанный», обнимает меня так, что хрустят ребра. «Ты сделал это, парень! Ты – герой!»
Позже, когда схлынет первая волна эйфории, я сяду один, в тишине. Вспомню все: изнурительные тренировки, травмы, поражения, сомнения в себе. Все это вело к этому моменту, к этому удару, к этому крику стадиона.
Я посмотрю на свои ноги, уставшие, но натруженные, на руки, все еще дрожащие от напряжения. Эти ноги, эти руки сегодня сотворили историю. Они доказали, что никогда нельзя сдаваться, что даже когда кажется, что все потеряно, остается шанс. Один последний шанс.
Завтра начнутся новые тренировки, новые матчи, новые вызовы. Но сегодняшний день навсегда останется в моей памяти.
— 55 —
Это будет мой личный маяк, напоминающий о том, что невозможное возможно, если верить в себя и идти до конца.
И пусть потом будут другие победы, возможно, даже более значимые, но эта – четвертая, самая сладкая. Эта победа – символ всего, что я есть, всего, во что я верю. Эта победа – доказательство того, что я могу все. И я буду продолжать доказывать это каждый день.
***
(Аделина)
Гул трибун, словно рой разъяренных пчел, все еще жужжал в ушах. Лиля, раскрасневшаяся от восторга, толкала меня в бок, что-то восторженно крича о гениальном голе Эйдена. А я… я чувствовала лишь колючее безразличие. Толпа ликовала, поздравляла команду победителей, но мне было все равно. Я вообще не понимала этого фанатизма. Никогда не понимала. Для меня это просто беготня по полю за мячом. И, честно говоря, в голове крутился только один вопрос: почему я вообще должна радоваться за этого… Эйдена? Он же просто псих. И ублюдок. Конченный ублюдок. Больше о нем и сказать нечего.
Поток людей начал редеть. Кто-то спешил домой, кто-то, как и мы, возвращался в университет. Лиля продолжала щебетать о победе, а я молча плелась рядом, ощущая, как накапливается усталость. Пятница, последний день этой бесконечной недели. Завтра наконец-то выходные. Хоть немного отдохну от всего этого…
Мы подошли к корпусу, и я с тяжелым вздохом поднялась по ступеням. Впереди маячила перспектива последней пары – психологии. Господи, ну почему именно психология? Из всех возможных предметов, именно этот оказался самым нудным и выматывающим.
— 56 —
Зайдя в аудиторию, я плюхнулась на свое место, чувствуя, как плечи опускаются под грузом усталости. Профессор Дэвис, в своем неизменном твидовом костюме, уже стояла у кафедры, поправляя очки. Её монотонный голос прозвучал как похоронный марш, предвещая два часа невыносимой скуки.
Она начала говорить о когнитивных искажениях, о каких-то экспериментах, проводимых еще в прошлом веке. Лиля старательно конспектировала, а я боролась с желанием уснуть. Психология, в теории, должна быть интересной, но Дэвис умудрялась превратить ее в пытку. Каждое слово, каждая фраза звучали как приговор.
Я смотрела в окно, наблюдая, как засыпает красками осенний пейзаж. Золотые листья медленно кружились в воздухе, напоминая о приближающихся выходных. В голове мелькали обрывки мыслей, но ни одна из них не была связана с когнитивными искажениями или теорией привязанности. Я думала о доме, о горячем чае, о тишине и покое. Обо всем, что угодно, лишь бы не слушать этот бесконечный поток занудной информации.
— «…Итак, — голос Дэвис прорвался сквозь мою апатию, — домашнее задание на следующую неделю – проанализировать одно из когнитивных искажений на примере… жизни.»
Жизни? Моя жизнь и так когнитивное искажение, думала я мрачно. Еще и анализировать ее теперь нужно.
Я выдохнула, стараясь не показывать своего раздражения. Нужно просто пережить эти два часа. Пережить Смирнову, пережить психологию. А потом – два дня свободы. Два дня, чтобы забыть об Эйдене, о фанатствующих толпах и о душной теории когнитивных искажений. Два дня, чтобы просто… быть.